Конрой Эл
Всех убрать !
ЭЛ КОНРОЙ
ВСЕХ УБРАТЬ!
Глава 1
- У нас есть старинная пословица, - сказал дон Массимо Виджиланте. Tra la legge e la Mafia, la piu temibile non e la legge.
Двое из бывших с ним в тот вечер гостей поняли. Дон Массимо повернулся к трем остальным:
- Это означает: закона бойся меньше, чем мафии.
Говорил он очень тихо, однако гости впитывали значение каждого произносимого им слова. Тихая речь человека могущественного способна оказать гораздо большее воздействие, нежели громкий крик какого-нибудь заурядного индивида. А дон Массимо, которого в дни его молодости прозвали Макс-Мясник, заправлял в одном из самых видных семейств мафии филадельфийском.
Дон Массимо был коренастым коротышкой чуть за пятьдесят с крепкими короткими руками и ногами. Изборожденное глубокими морщинами лицо покрывал густой загар - результат частых поездок и отдыха во Флориде. Всегда, даже в помещении, он носил очки с темными стеклами, ставшие чем-то вроде маски. И ссылался на то, что глаза стали слишком чувствительны к свету.
Возможно, глаза его и были чувствительны, зато этого никак нельзя было сказать о его сердце.
Когда дон Массимо впадал в ярость, его губы, обычно и так поджатые, превращались в одну тонкую твердую линию. Но сейчас он выглядел совершенно иначе. Для гнева не было причин. Дело, в связи с которым должна была собраться федеральная комиссия, лично ему ничем не угрожало.
Комиссия должна была собраться для того, чтобы изучить показания четырех свидетелей, видевших, как Джо Дель Бино - телохранитель дона Массимо - убил человека. Убийство произошло на почве личной неприязни и не имело никакого отношения к делу. Не приходилось опасаться и того, что Дель Бино попытается в обмен на мягкий приговор дать показания против дона Массимо. Тот не был идиотом.
Однако страх не был единственным оружием, которое дон Массимо использовал для укрепления своей власти. Имелась и такая вещь, как верность. Его люди знали, что смогут обратиться к нему за помощью и защитой. И время от времени - такие случаи выбирались им тщательно и обдуманно - он вытаскивал своих людей из самых критических ситуаций.
Дон Массимо чуть подался вперед, ссутулив плечи. Глаза, укрытые за темными очками, пристально смотрели на гостей. Барабанившие по столу пальцы сжались в два крепких кулака. На загорелой коже проступили отметины от давних шрамов.
- Возможно, эти четверо свидетелей никогда не слышали такой пословицы, - продолжал он. - Однако завтра утром её смысл дойдет до них в полной мере. По крайней мере, до троих. Четвертому все уже будет безразлично.
Джордж Маккормик обитал в скромной квартире на десятом этаже жилого дома в северо-западной части Филадельфии. В половине второго ночи он ещё не спал, а, развалившись в кресле, смотрел по телевизору кино. Повестка приглашала его в суд на девять утра, однако волнение не давало заснуть.
Маккормик тщетно уговаривал себя, что нет никаких оснований волноваться. Точно так же, как и трех других свидетелей, которым предстояло давать показания против Дель Бино, его круглосуточно охраняли вооруженные федеральные агенты. Двое, дежуривших этой ночью, как раз смотрели телевизор вместе с ним. Шторы были задернуты, чтобы не дать шанса снайперу с крыши соседнего здания, а входная дверь заперта на засовы. В восемь утра на смену этим охранникам явятся двое других и проводят его до здания суда, где его показания должна выслушать федеральная комиссия.
Итак, Джордж Маккормик был надежно защищен и весьма уютно устроился в хорошей компании.
Один из федеральных агентов покосился на часы. Каждую ночь в это время он выходил купить кофе и сэндвичей в баре на углу. Сейчас он потянулся, поднялся и спросил, кто чего хочет к кофе. Коллега попросил принести яичницу с беконом на ржаном хлебе, без салата. Джордж Маккормик не хотел ничего - его пучило.
Агент набросил куртку, чтобы прикрыть торчащий подмышкой пистолет, и вышел. Тщательно заперев дверь ключом снаружи, он в лифте спустился на первый этаж.
Теперь Джорджа Маккормика охранял лишь один полицейский. Звали его Гарри Ларсон, и до пенсии ему оставалось меньше трех лет. Сын его заканчивал последний курс университета.
Ларсон с женой напряженно трудились всю жизнь, во всем себе отказывая, лишь бы сын мог продолжать учебу. Однако всех их сбережений хватило только на четыре года. А отпрыск, чьим прилежанием и успехами они так гордились, страстно желал получить диплом врача. Как же мог Ларсон признаться, что у семьи нет денег, чтобы обеспечить сыну то будущее, которое он избрал и которого так заслуживал...
Без двадцати два Ларсон зашел в ванную, закрыл за собой дверь и принялся мыть руки.
Спустя минуту Сэм и Пит Стеллано ключом открыли дверь. Оба брата отличались чрезвычайно мощным сложением, но особенно крупным был Пит шесть с половиной футов роста и триста тридцать фунтов костей и мускулов. Одной рукой он смахнул Джорджа Маккормика с кресла, прежде чем тот вообще заметил их появление. Маккормик успел лишь слабо пискнуть, но его тотчас заглушила огромная ладонь Пита Стеллано.
Ларсон из ванной услышал этот писк, однако продолжал мыть руки, избегая смотреть на свое отражение в зеркале.
А в гостиной Сэм Стеллано отдернул штору и во всю ширь распахнул окно. Пит Стеллано поднес Маккормика к окну, высунул его наружу и разжал руки.
У Ларсона ушло добрых тридцать секунд, чтобы вытереть руки. Когда он вышел из ванной, братьев Стеллано и след простыл. Он подошел к окну и наклонился, чтобы посмотреть на людей, собравшихся вокруг тела. Труп плавал в луже крови прямо посреди улицы, девятью этажами ниже. Ларсон поспешно выскочил из квартиры и в лифте спустился на первый этаж.
Когда он появился, его совершенно остолбеневший напарник склонился над телом Джорджа Маккормика. Потом выпрямился и пристально взглянул на Ларсона:
- Какого дьявола?..
- Я ничего не знаю, - заявил Ларсон. - Я был в ванной. Должно быть, он открыл окно, чтобы проветрить комнату... и выпал.
Напарник продолжал в упор его разглядывать.
- Как это... выпал?..
- Ну, или прыгнул, - отрезал Ларсон. - Входную дверь ты сам запер на ключ. Других возможных объяснений я не вижу.
Было всего лишь без десяти два.
А в начале третьего трем оставшимся свидетелям позвонили. И собеседник, который не назвал себя, посоветовал им до заседания комиссии послушать утренние новости. Возможно, это поможет им составить представление об ужасающих несчастных случаях, которые могут случиться с гражданами, чересчур заботящимися о благе общества... либо с их близкими...
На следующий вечер в теленовостях показывали, как сияющий Джо Дель Бино выходит с заседания комиссии, где с него только что сняли все обвинения. Он широко улыбался телеоператорам и поднимал два пальца в форме буквы "V" - символ победы. Обвинения против него пришлось снять, поскольку три свидетеля в один голос заявили, что не в состоянии официально опознать его как человека, совершившего виденное ими преступление.
Помня про существующие законы о клевете, телекомментатор никоим образом не осмелился сопоставить отказ трех оставшихся в живых свидетелей от прежних показаний со странной смертью Джорджа Маккормика. Он предусмотрительно остерегся даже хоть как-то комментировать обстоятельства его гибели. Та явно не могло быть ничем иным, кроме как нелепым несчастным случаем, либо же следствием необъяснимого внезапного решения свести счеты с жизнью.
С особым интересом эти новости прослушал человек по имени Кармино Паннунцио. С искаженным от гнева лицом он восседал в большой гостиной своей квартиры в пентхаузе на самом верху одной из самых высоких новостроек Балтиморы.
Старик выглядел ещё старше, чем его сверстники того же возраста. Казалось, за один последний год его внушительный скелет уменьшился в размерах, а живой взгляд черных глаз ещё сильнее подчеркивал болезненный вид лица с заострившимися чертами. Пожираемый раком, он знал, что обречен. Но упрямо отказывался позволить болезни или сознанию неотвратимости кончины лишить его человеческого облика или заставить изменить свои привычки. По-прежнему он каждый день спускался в контору этажом ниже и управлял оттуда своей финансовой империей, как будто твердо вознамерился не выпускать бразды правления из рук по меньшей мере ещё добрую сотню лет.
Никогда, ни разу в жизни Кармино Паннунцио не отступал перед препятствиями.
Внезапно он выключил телевизор и взглянул на своего адвоката.
- Нужно содрать с этих мерзавцев шкуры, пока они не взяли всех за глотку.
Райли потягивал шотландский виски с содовой и задумчиво смотрел на Паннунцио. Он прекрасно представлял, какой разговор могли предварять эти слова. Уже год он работал на старика и научился прекрасно его понимать. Большая часть могучих воротил слыла людьми эксцентричными. Однако Паннунцио далеко превзошел всех - его эксцентричность приобрела устрашающие масштабы.
Простой иммигрант с Сицилии, Паннунцио много и упорно трудился, чтобы пробить себе дорогу. Начав простым рабочим на автозаводе, в конце карьеры он владел одной из самых крупных компаний Соединенных Штатов. Именно ей был построен тот огромный сверкающий дом, в котором они сейчас находились. Там же располагалось правление компании, чьи многочисленные филиалы были разбросаны по всему свету.
Однако это было лишь одной из сторон жизни Кармине Паннунцио. А между тем имелась и другая.
Как и большинство итальянцев, он испытывал к мафии ненависть, пустившую глубокие корни. Сколько лет пришлось ему терпеть её нажим! Так было у него на его родине, так же было и в Соединенных Штатах. Как и некоторые другие, он отказался уступить. И попал в число тех чрезвычайно редких людей, которым удалось себя защитить и от посулов мафии, и от её угроз.
Однако такой успех дорого ему обошелся. Одного из его братьев убили в знак предостережения в самом начале этой борьбы. Паннунцио отреагировал с холодной яростью, которая с годами ничуть не улеглась. Он отказался от тактики защитных маневров, чтобы открыть свою личную войну - войну наступательную. Он тратил огромные деньги на поддержку политиков, противостоявших к кандидатам, поддерживаемым либо купленным мафией. Он использовал все свое влияние и состояние, чтобы склонить чашу весов на сторону тех общественных организаций, которые занимались расследованием деятельности преступного синдиката и вели с ним борьбу.
Именно потому он взял к себе на службу Райли. Ведь до того, как заняться частной практикой, Райли состоял в особой бригаде, созданной при министерстве юстиции для борьбы с преступными организациями.
Паннунцио наблюдал за Райли, ожидая ответа.
Адвокат опустил свой стакан и пожал плечами:
- Если вы имеете в виде мафию как явление, то никто ещё не нашел средства от неё избавиться. Даже вы. А если более конкретно - Макса Виджиланте и его семейство в Филадельфии - то и здесь проблема та же самая.
Паннунцио взял в руки пачку фотокопий. Райли узнал бумаги: ведь именно он передал их старику. Речь там шла об отчете, составленном командой выдающихся умов; им заказали научное исследование, имевшее целью предложить некие новые решения тех методов, с помощью которых можно было бы избавиться от мафии.
- Среди предложений, которые здесь перечислены, - сказал Паннунцио, одно представляется мне интересным.
Он протянул листок Райли; тот пробежал его взглядом и увидел, что старик подчеркнул абзац "подрывная деятельность".
Райли не было нужды читать документ. Он знал его наизусть. В нем предлагалось использовать все законные средства, чтобы сеять антагонизм и взаимную подозрительность между различными членами и различными группами в преступной организации, а затем извлекать выгоду из сложившейся ситуации. Эта стратегия, если использовать её тайно и в подходящий момент, могла бы породить раздоры в лоне гангстерских организаций, настроить одну "семью" против другой и вызвать внутри синдиката, состоящего из подонков общества, настоящие гражданские войны, а значит помешать эффективной работе его бесчисленных колесиков и винтиков.
- Там не вписывается лишь одно, - насмешливо заметил Райли. Выражение "законные средства". На сегодня я не знаю ни единого достойного законного средства, с помощью которых органы правосудия могли бы заняться подобной деятельностью.
- Я думаю вовсе не о правосудии, - возразил Паннунцио. - Я вспомнил о том человеке, про которого вы мне рассказывали несколько месяцев назад. О том солдате мафии, который сделал так, что "крестный отец" из Нью-Йорка отправился за решетку за перевозку героина. Средства, которыми он пользовался, законными не были.
- Да, - с сожалением подтвердил Райли, - действительно, законными их не назовешь.
- Зато они оказались весьма эффективными. Умные, беспощадные, почти дьявольски изощренные. Это было очень по-сицилийски!
- Тот человек - американец.
Старик пожал тощими плечами:
- По крови он - сицилиец; и по отцу, и по матери.
- Но по образу действий это не ваш сорт сицилийца, Кармине. Не забывайте, что он долго состоял в рядах мафии.
- Ну что же, это несомненно. И как раз потому он точно знал, в каком месте наносить удар. Его зовут Морини, верно?
Адвокат утвердительно кивнул.
- Джонни Морини.
Поворот, который приняла беседа, заставил его занервничать и одновременно вызвал некое лихорадочное возбуждение.
Паннунцио наклонился к Райли и постучал по его колену тощим морщинистым пальцем.
- Я хочу поговорить с этим малым.
Глава 2
Это были двое типичных полицейских с юга, два помощника шерифа. Два крепких, коренастых, краснорожих типа в облегающей униформе, которая плохо сидела на них и заставляла обливаться потом. У одного под глазом красовался совсем свежий фонарь. Оба остановились перед камерой Джонни Морини и сквозь прутья решетки смотрели, как он спит на бетонном полу, все ещё запеленатый в смирительную рубашку.
Тот полицейский, который прежде заключенного не видел, удивленно заметил:
- Он не кажется таким уж здоровяком.
- Маленький он или здоровенный, не имеет значения, - фыркнул другой тот, что с фонарем под глазом. - Он сволочь, вот и все. Все они из дурной породы. С типами вроде него никогда не знаешь, как себя вести. И они неплохо держат удар...
Они повернули ключ в замке, открыли дверь и вошли в камеру.
Шум разбудил Джонни Морини. Он тотчас же мобилизовал все свои ощущения, как это делает, почуяв опасность, дикая кошка. Попробовал пошевелиться, и тут же понял тщетность своих попыток. Резкая боль пронзила голову. Он прикусил губы, глухо застонал и чуть заплывшими глазами уставился на двух склонившихся над ним полицейских. Того, с фонарем, Джонни немного помнил. Он успел изрядно его отдубасить, прежде чем другой огрел его дубинкой сзади.
Воспоминания о прошлой ночи были смутными. Он вошел в бар где-то в южной части города, подгоняемый бешеной потребностью подраться. Когда-то она возникала регулярно, но уже долго он держал её на привязи. На сей раз Джонни сознательно напился встельку... И вот теперь не мог припомнить, кто начал первым. Лишь всплыло в памяти, как под его ударами рухнул шофер грузовика, потом на него набросились двое других парней, и так пошло до самого прихода копов.
Джонни снова попытался пошевелиться, на этот раз осторожнее. Несмотря на смирительную рубашку, сковывавшую движения, ему удалось выпрямиться и сесть, прислонившись к стене. Все тело ныло. За полученные от него побои ему отплатили той же монетой, едва посадили под замок, да ещё увязали его, словно копченый окорок. Возможно, именно поэтому коп с подбитым глазом не выглядел взбешенным - он явно уже отвел душу.
- Как себя чувствуешь? - с ухмылкой спросил второй полицейский. - За ночь немного успокоился?
- После вчерашнего я хорошо проспался.
Тип с фонарем устремил на него полный недоверия угрюмый взгляд.
- Не вздумай снова руки распускать! Иначе я тебя предупреждаю: отделаю, как Бог черепаху!
- Тогда мне не за что будет обижаться.
Второй коп широко улыбнулся, присел с ним рядом и принялся развязывать смирительную рубашку.
- Ну ладно, кажется, ты отошел. У тебя был просто кризис. Время от времени такое со всеми случается...
Джонни спросил себя, что же он мог такого сделать, что заслужил подобное великодушие. Его черные глаза изучали лица копов.
- Теперь вы отведете меня к судье?
- Нет, никакого судьи не будет, - сплюнул полицейский с фонарем. Сегодня - прощенное воскресение. Тебя просто отпустят и про все забудут.
- А-а...
Джонни ничего не понимал.
- Тебе удача подвалила, - добавил тот, который ещё продолжал его развязывать. - Нашелся друг...
Это заставило Джонни призадуматься. Что до друзей, то он знал их великое множество - таких, которые давно и упорно пытались напасть на его след и потом убить.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18