Молодец упругим шагом направился к пограничникам.
- Лейтенант Климов.
- Следователь Хрустов.
Подошли остальные пассажиры. Хрустов светским тоном сказал:
- Врач-эксперт Гаврилов Юрий Петрович, оперуполномоченный Мандрыка.
- Здравия желаю.
Из машины выпрыгнули летчики, приветственно помахали Климову руками, стали возиться со своим агрегатом, который, остывая, тихо пощелкивал.
- Позвать свидетелей? - спросил Климов. - Они работают в долине.
- Не надо, - ответил Хрустов. - Уже идут... - И, заметив удивление в глазах лейтенанта, улыбнувшись, пропел: - Нам сверху видно все, ты так и знай...
- Товарищ следователь, - протокольным голосом начал Климов. - Пока они подойдут, я считаю, вам нужно ознакомиться с этим документом.
Он отстегнул клапан планшета, достал свой рапорт.
Хрустов с легким поклоном взял климовское "эссе", прищурился близорукий, стал внимательно читать. Лейтенант с волнением вглядывался в его лицо. Следователь был ненамного старше Климова, но две-три горькие складки у рта выдавали в нем человека, повидавшего жизнь. "Тоже ведь работенка, - подумал Климов. - Со всякой швалью общаться приходится..."
- Ну что ж, - деликатно кашлянув, сказал наконец Хрустов. - Серьезное психологическое исследование. Спасибо... Я думаю, оно поможет нам.
- Я, правда, выводы никакие не сделал.
- Это как раз хорошо.
Вскоре на тропинке появились геологи. Шаронов был несколько бледнее обычного. ("Волнуется", - определил Климов.) Подошли, представились.
- Теперь все в сборе, - констатировал Хрустов. - Начнем осмотр места происшествия. Вы готовы, Юрий Петрович? - Пояснил для Климова: - Его немного укачало...
- Да-да, я в норме! - торопливо ответил врач.
- Товарищ следователь, мы можем возвращаться на заставу? - с надеждой спросил Климов.
- Я бы попросил вас задержаться, - мягко, но настойчиво сказал Хрустов. - Мне нужны понятые, больше ведь некому...
- Есть, - грустно согласился Климов.
Хрустов направился к камеральной палатке. Все гуськом потянулись за ним. Следователь достал из "дипломата" очки в позолоченной оправе.
- Предлагаю такую тактику... Сначала мы исследуем и опишем тент. Потом его снимем, чтобы лучше было видно, и продолжим работу... Есть возражения?
Все, насупившись, молчали.
- Возражений нет, - подвел итог Хрустов. - Тогда прошу в палатку войти понятых. Мандрыка, садись за стол, будешь записывать.
Покачиваясь с пятки на носок, следователь начал медленно диктовать:
- Протокол осмотра места происшествия... Какое сегодня число, Мандрыка? - оперуполномоченный ответил. - Вот... Значит, пиши... Такого-то числа, года... следователь прокуратуры... Хрустов К. Л. - Глянул на Климова. - Константин Леонидович... В соответствии со статьями... Уголовно-процессуального кодекса... составил настоящий протокол... Хрустов перевел дыхание, поправил очки, продолжил: - Прибыв сего числа на место обнаружения трупа гражданина Мохова... - Посмотрел на Шаронова. Как его имя, отчество?
- Макар Васильевич.
- Значит, гражданина Мохова М. В. с ушибленной раной головы... Доктор, не возражаете против такой формулировки?
Эксперт в это время внимательно изучал покойника.
- Нет, - отозвался он.
- Хорошо... В присутствии понятых... Климова?..
- Владимира Николаевича.
- Отлично... Проживающего?
Лейтенант назвал адрес войсковой части.
- И?..
- Сержант Исаев Евгений Васильевич.
- Замечательно... Проживающего там же... И с участием судебно-медицинского эксперта... Сам допиши.
Хрустов прошел в центр палатки, продолжил:
- Осмотром установлено... Место, где обнаружен труп, находится в брезентовой палатке на окраине лесной поляны...
И далее он самым подробным образом стал описывать, из каких деталей состоит тент палатки, как он натягивается, на что крепится, какого цвета...
Климов и Исаев выразительно переглянулись.
Закончив "первую главу", Хрустов спросил:
- У понятых есть замечания по протоколированию состояния тента?
- Нет, - в один голос ответили пограничники.
- Тогда будем снимать...
Никишин, Тужиков и Тихомиров за несколько секунд скрутили брезент. Солнце ярко осветило маленький квадратик земли, на котором разыгралась трагедия.
- Другое дело! - оживленно воскликнул Хрустов. - Свидетель Шаронов... - Вадим Петрович вздрогнул, вытянулся. - Сейчас многое зависит от вас... Мне нужно как можно точнее знать первоначальное положение трупа. Сможете вы хотя бы приблизительно начертить его контур?.. Как он лежал? Где были руки, ноги?
- Я могу это сделать совершенно точно, - сухо ответил Шаронов. - У меня профессиональная память на контуры.
- Великолепно! Мандрыка, дайте ему мешочек с порошком гипса.
Оперуполномоченный порылся в своем рюкзаке, вытащил полиэтиленовый пакет, протянул Вадиму Петровичу.
- Вот, обозначьте... - предложил Хрустов. - Не торопитесь, вспомните, как лежало тело по отношению к другим предметам.
Теперь Шаронов встал в центре палатки. Лицо его было напряженным; он закусил губу, нахмурил лоб, вглядывался в очертания земляного пола, как в горный ландшафт.
Наконец, видимо приняв окончательное решение, Вадим Петрович надорвал уголок пакета и тоненькой струйкой белой пыли стал медленно рисовать на земле какой-то чертеж. Постепенно плавные линии замкнулись, и все увидели изображение человека: голова, вытянутая рука, слегка согнутые ноги...
- Очень интересно! - возбужденно сказал Хрустов. - Значит, голова лежала именно так - рядом с сундучком?
- Да, - уверенно подтвердил Шаронов и указал: - В этой руке был зажат самородок.
- А где он, кстати?
Вадим Петрович благоговейно вытащил из нагрудного кармана носовой платок. Развернул его - тускло блеснул красновато-желтый корявый камушек величиной со спичечный коробок.
"Так вот ты какой?" - меланхолично подумал Климов и немного удивился, что ему раньше не пришла в голову мысль посмотреть на виновника преступления. - Неужели это из-за тебя?.."
Следователь спокойно взял самородок, как будто это был обыкновенный булыжник, положил его на траву, в то место, где была обозначена рука. Некоторое время он в мрачной задумчивости взирал на эту картину.
- Константин Леонидович... - неожиданно громко в наступившей тишине прозвучал голос врача. - А ушиб-то слабенький. С размаху так не бьют.
Эта фраза сразу преобразила Хрустова. Его как будто током тряхнуло. Он вытащил из "дипломата" лупу, подошел к сундучку, уставился на его угол.
- Юрий Петрович, полюбопытствуйте! - позвал он врача.
Гаврилов оторвался от своего "объекта", заглянул в увеличительное стекло.
- Угу, - подтвердил он. - Похоже... Вот эпителий... брызги крови...
- Так!.. - Хрустов оживленно потер ладони. - А скажите-ка мне, граждане свидетели, ваш Мохов на здоровье не жаловался? Голова? Сердце?
Тихомиров встрепенулся...
- Жаловаться не жаловался... А за грудь в последнее время хватался... Я замечал... Вздохнет - так тяжко, жалобно... И руку к сердцу тянет.
- Во-о-от... - протяжно, выразительно сказал Хрустов. - А вы, товарищ лейтенант, говорите "выводы"...
Честно говоря, Климов не понял, на что намекает следователь. И только по тому, как весело сверкнули глаза Хрустова, окруженные золотой дужкой очков, ощутил: произошло нечто важное, проливающее свет на всю эту мрачную историю.
И вдруг послышался какой-то странный, булькающий звук. Шаронов, схватившись рукой за горло, извиваясь всем телом, не то рыдал, не то смеялся. Лицо его обмякло, как будто с него сползла тонкая резиновая маска. Лейтенант с удивлением увидел - перед ним совершенно другой человек: напряжение, державшее Шаронова в тисках, бесследно ушло. Да, он смеялся, хохотал, рычал... И, глядя на него, Хрустов почему-то тоже улыбался...
И снова была лесная тропа, и снова сочно чавкала грязь под копытами лошадей, и снова сонно качался Климов на своем жеребце, а сзади - с Джеком поперек седла - ехал побуревший от усталости Исаев. Они возвращались на заставу - спокойные, умиротворенные. Картины прошедшего дня - несколько утомительных часов осмотра, отправка трупа с вертолетом на Большую землю, заключительная беседа с Хрустовым, прощание с Шароновым - все это толпилось в сознании, воспринималось как тяжкий, давний сон.
Перед отлетом Хрустов сказал Климову:
- Кстати, ваш "рапорт" многое прояснил. Мохов был крупной, внешне здоровой особью, поэтому никто из вас не заподозрил естественную смерть, а тут еще этот шрам на виске... Но, во-первых, Мохов сильно пил, а во-вторых, то нервное состояние, в котором он находился, неумолимо вело к срыву. Видимо, сердце не выдержало...
Климов прикрыл веки. И ему вдруг представилось видение.
Ночь, шуршит дождь по палатке... А Мохов не спит: белыми от ненависти глазами смотрит он в темноту, и в который раз накатывает на него тяжкая тоска. И пульсирует в его голове одна и та же едкая мысль: "Что наделал? Что наделал?.. Сколько лет лелеял в душе мечту-тайну... Все думал, надеялся - придет пора, найдет он эти "златые горы". И тогда начнется совсем другая жизнь - веселая, праздная: вино забулькает - сладкое, душистое; сударки-любовницы будут заглядывать в глаза, ловить каждый блеск его желания... Эх, все пропало! В один миг... Мозгляк этот проклятый за стакан водки купил дедовскую тайну. Теперь все прахом пойдет, все казна заберет, перемелет..." И снова заныло нутро, что-то там жгло, томило... Он встал - страшный, озверевший, тихо пополз вдоль нар. Спят-сопят кореши, намаялись... Нет им до него дела, никто не знает, что с ним творится, как корежит его судьба...
Зачем он шел в камеральную палатку? Может, хотел убить Шаронова? При осмотре в кармане Мохова был обнаружен охотничий нож.
Он стоял перед этим паршивым сундучком, в котором лежал "его" самородок... Нет начальника... Куда же Шаронов делся? И здесь ему повезло - уберег друг-случай... Потянул заскорузлыми пальцами замочек - только петелька звякнула... Вот он - "золоточек", лежит на ладошке... "Мой это! Никому не отдам... Зубами глотки перегрызу - за свое, за дедовское..." И вдруг накатил страх, отчаяние... "Что сделаешь? Придут, отнимут, заберут..." Вспыхнула в груди ярость, схватила лютая боль - будто взорвалось что-то внутри... Подкосились ноги, захрипел, дернулся... Падая, ударился головой, но сжимал, сжимал в кулаке желанный кусок золота... И холод от него стал медленно разливаться по всему телу...
Климов покачнулся - конь оступился в бочажок. Лейтенант открыл глаза, провел рукавом по лицу, смахнул прилипшую к губам паутинку.
Впереди за деревьями блестела река. Значит, застава совсем рядом.
Месяца через полтора Хрустов прислал Климову подробное письмо, в котором писал, что версия о естественной смерти Мохова подтвердилась, что сейчас он занимается новым сложным делом и на пути к истине следует ответить на множество вопросов. Но надежды на благоприятный исход не теряет. Желает Климову не забывать юридических уроков, полученных в связи с расследованием обстоятельств гибели Мохова.
Климов усмехнулся. Все же он испытывал явную симпатию к жизнерадостному и уверенному в себе Хрустову.

1 2 3 4