..
- Вот как? - Шаронов удивленно вскинул брови. - А я думал, сейчас заломите нам руки и поведете под конвоем.
- Такого указания не было.
- И на том спасибо... - Вадим Петрович облегченно вздохнул. - Ну что ж... выясняйте...
- Скажите, вы... кого-нибудь из своих подозреваете?
- Любой мог угробить! - спокойно заявил Шаронов. - Дрянь народ...
- Не понял.
- Тужиков - бывший уголовник. Ему это дело оформить - пара пустяков... А Петя Никишин - ординарец начальника нашего управления товарища Власенко. Он ко мне специально приставлен, так сказать, для досмотра... Из стратегических соображений тоже мог...
- Как это?
- Пояснить? - Губы Шаронова вытянулись в узкую нитку, подбородок обострился. - Вы знаете, что такое для геолога найти золото?..
Золото требует интуиции, удачи... Я несколько лет доказывал, что здесь оно есть... В управлении надо мной смеялись, товарищ Власенко лично говорил: заболел "золотой лихорадкой". С большим трудом я пробил эту разведку... И что же?.. - Вадим Петрович распахнул куртку, достал из-под нее планшет с картой. - Вот, смотрите... Это линии шлиховых проб, распределения золотых "знаков"... Контуры россыпи почти определены... Но мало того, как раз в ту роковую ночь я понял: здесь не просто россыпь... Здесь золотоносный узел! Там... - Он указал рукой на холмы, откуда текла река. - А это уже открытие мирового значения... И Петя Никишин все рас-пре-крас-но понимает... Он быстро смекнул, что будет с его шефом, когда в министерстве всплывут стенограммы наших заседаний, на которых я бился лбом, отстаивая свою идею... Но сейчас мы имеем один явный результат - труп промывальщика Мохова... Пролитая кровь проявит свою магическую силу... Считайте, эта карта залита ею... Хотите, я вам расскажу, что будет в ближайшие дни?.. Нашу разведку ликвидируют, меня на несколько лет отстранят от поисковых работ. А на следующий год сюда нагрянет товарищ Власенко! И блестяще подтвердит свои "гениальные догадки"!.. Так-то!..
Климов с изумлением выслушал этот монолог. Он недоверчиво всматривался в лицо Шаронова, не понимая, разыгрывает тот его или говорит серьезно? Вадим Петрович смотрел на него как сфинкс.
- Думаете, Никишин мог из-за этого пойти на преступление? - тихо спросил Климов. - Что-то не верится...
- Вы военный, значит - карьерист... Должны понимать!
Климов обиделся:
- Почему вы решили, что офицер обязательно карьерист?
- А что еще могло привести вас в армию? По виду вы парень городской, культурный... Или у вас папа маршал?
- Нет. Мой отец - врач... А службу свою я люблю. Такое явление вам известно?
Шаронов криво усмехнулся.
- За что, если не секрет? Что она вам дает?
- А за что любили свою работу Ушинский, Макаренко, Сухомлинский?.. Любой офицер, кроме всего прочего, - педагог... Или организатор воспитательного процесса... Каждый год ко мне приходят молодые ребята из деревень, из аулов, из поселков... А через два года я верну Родине настоящих мужчин - разве это не святое дело?
Шаронов облизал обветренные губы, прищурился, спросил:
- Вы сколько служите на заставе?
- Месяц.
Геолог рассмеялся, потом спросил:
- Как ваше имя, отчество?
- Владимир Николаевич.
- Давайте, Владимир Николаевич, заниматься своим делом. Я вам еще нужен?
- Нужны, - властно произнес лейтенант. - Расскажите, при каких обстоятельствах вы обнаружили тело Мохова?
- Я вам уже говорил: этой ночью у меня мелькнула догадка о золотоносном узле. Своего рода озарение... Понимаете?.. Характерные геологические особенности района, карта шлиховых проб - все это жило во мне, терзало, мучило... И вдруг я понял почему!.. Я был очень возбужден... Хотелось как-то успокоиться, проверить свои доводы... Надел куртку, вышел, долго ходил вдоль берега. Вернулся - в палатке лежит человек. Он был еще теплый... Я посмотрел на часы - без десяти минут два... Что еще? Замочек на сундуке был сорван. В руке Мохов держал самородок... Ну, это вы, наверно, знаете? Вот, пожалуй, и все...
- Когда выходили, ничего подозрительного не заметили?
- Нет. Все спали, день был тяжелый... Я сам падал от усталости.
- Потом вы пошли в большую палатку, подняли Тихомирова?..
- Да.
- Все были на месте?
- Я уже говорил: дрыхнули без задних ног...
- Как отнеслись люди к такому необычному происшествию?
- Спокойно. Народ суровый, без эмоций.
- Вы обращали внимание, у Мохова с кем-нибудь были сложные отношения?
- Повторяю, народ своеобразный... Джека Лондона читали?
Климов утвердительно кивнул.
- Вот... Значит, представление имеете... Любой из них мог его угробить. Даже Тихомиров... Он мужик себе на уме...
Спотыкаясь о крупную гальку, Климов брел по долине к тому месту, где кончалась линия воронок. Там здоровенный детина долбил ломом землю.
Лейтенант был недоволен предыдущим разговором. Во-первых, сам Шаронов ему не понравился - злой какой-то, дерганый. Но не это главное... Климову показалось, что Вадим Петрович не до конца был искренним, что-то не рассказал - утаил...
Между тем детина вставил в лунку красный патрон, вкрутил взрыватель; выполняя правила техники безопасности, огляделся по сторонам и увидел Климова. Он смахнул пот со лба, стал терпеливо ждать, когда тот подойдет.
- Здравствуйте... Я лейтенант Климов.
- Здравия желаю, товарищ лейтенант! - сверкнув крупными зубами, ответил богатырь. - Моя фамилия Никишин... Петя... Руку протягивать не буду: зело грязная... - Никишин снова улыбнулся и добродушно сказал: Вас, товарищ лейтенант, еще там... на заставе, приметил. Я ведь тоже в пограничниках служил, в Среднеазиатском округе. Так что закален жгучими песками.
- Вот это замечательно, Петя, что вы бывший пограничник! - искренне обрадовался Климов. - Это подарок судьбы! Давайте мы с вами, как воины границы, обсудим оперативную обстановку?
- Давайте... - покладисто согласился Никитин. - Только сначала я "ахну" этот шурф, потом у меня по плану перекур. Тогда, стало быть, и поговорим. Ладно?
- Ладно... - Климов тоже улыбнулся и про себя подумал: "Все-таки Шаронов молодец! Личный состав свято блюдет дисциплину".
Никишин завел лейтенанта за большой валун, крутнул ручку машинки. Хлопнул взрыв, брызнули по сторонам комья грунта, запахло кислой гарью.
- Ну, вот и все, - трагическим тоном сказал Никитин. - Слушаю вас, товарищ лейтенант, очень внимательно.
- Как вы думаете, Петя, кто убил Мохова? - Климов старался уловить, какие чувства пробудит в собеседнике этот вопрос.
Никишин сунул руку под капюшон, почесал затылок. Шерстяная шапочка сдвинулась, из-под нее выползла потная прядь морковно-рыжих волос.
- Черт его знает, товарищ лейтенант! Ума не приложу! Может, кто со стороны? Хотя кто же? Разве медведь... - Петя достал из кармана кубик сахара, предложил: - Хотите?.. - Климов отказался; Никишин бросил сахар в рот, заложил за щеку, посасывая, сказал: - Мохов этот... скрытный мужик был, жадный. Я его не любил!
- С кем он дружил?
- Да ни с кем... Все больше молчком. Правда, иногда с Вадимом Петровичем шушукался.
- О чем?
- Не знаю.
Климов помолчал, обдумывая очередной вопрос, потом спросил:
- А Вадим Петрович... Он как... ничего парень?
Никишин лукаво ухмыльнулся:
- Начальство неудобно обсуждать.
Лейтенант смутился, попытался оправдаться:
- Вы меня не так поняли... Я уже говорил с Шароновым, он рассказал, что у него непростые отношения с Власенко - начальником управления.
- "Непростые" - не то слово, товарищ лейтенант. Власенко по-своему любит Шаронова. Вадим Петрович - его ученик, самый толковый... Только ведь он какой, Вадим Петрович? Самолюб - одного себя понимает... Власенко, пока начальником стал, и комариков своей кровушкой покормил, и болота помесил. За ним - медь, цинк, уголек в Якутии... А Шаронов сразу на золото нацелился.
- Так ведь нашел?
- Нашел... - уныло подтвердил Никишин.
- А Власенко не верил в успех?
- Честно говоря, сомневался.
- И что?
- В каком смысле?
- Что теперь будет?
- Золото будем добывать, товарищ лейтенант! - весело гаркнул Петя, вскочил, широко развел руки, словно собирался пуститься в пляс. - Поставим тут др-р-раги - и пойдет р-работа!
- А с Власенко что будет?
Никишин недоуменно глянул на Климова.
- Власенко? Орден, наверно, получит. Его же управление отличилось... - Петя хихикнул и добавил: - И мне, может, медаль дадут.
- Так он же не верил?
- Мало ли что не верил. Это ж, товарищ лейтенант, наука, а не религия... Да, сомневался! Но все-таки ума хватило разведку послать... И на том, как говорится, спасибо! Другой бы вообще рогом уперся... Бывает такое?
- Бывает... - усмехнулся Климов.
- Во... - Никишнн задумчиво глянул вдаль и нежно произнес: - Вася Тужиков топает... Вы с ним говорили?
- Нет.
- Значит, сейчас вас представлю. По всем правилам старательского этикета.
К воронке, волоча за собой брезентовое ведро, действительно подошел невысокий крепыш. Он покрутил головой, недовольно крикнул:
- Петя, ты где?
- Ку-ку... - игриво отозвался Никишин.
- Хватит дурака валять! Глаз выбью! - ласково предупредил Тужиков.
- О! - Никишин весело подмигнул Климову. - Видали? Серьезный парень. - И снова проворковал: - Ку-ку, Васюта...
Тужиков наконец уловил направление звука. Громыхая сапогами, ринулся к валуну, за которым укрывались Никишин и Климов.
- Я тебе... - начал было Тужиков, выходя из-за камня, и вдруг осекся - увидел Климова.
- Ну-ну... Продолжай! - балагурил Никишин. - Вот, Васюта, товарищ лейтенант прибыли. Брать тебя будут!
- Хватит болтать! - огрызнулся Тужиков. - Здравствуйте, товарищ Климов. Я про вас знаю - прораб рассказал... Иди, Петя, лунку долби, мне с начальником потолковать надо.
Никишин сделал квадратные глаза, играя в обиду, оттопырил нижнюю губу, сказал;
- Вот такой человек Васюта! Строг, но справедлив.
Он нарочито тяжело вздохнул и направился к своему рабочему месту, и вскоре по окрестности снова разнеслось его зычное кряканье.
Тужиков кинул на Климова пристальный, оценивающий взгляд, резко бросил вопрос:
- Думаете, я Мохова пришил?
Лейтенант оторопел, поежился, ответил:
- Нет. У меня нет никаких данных, чтобы так думать.
- Разве Шаронов не подарил вам версию?
- Он сообщил, что вы бывший заключенный, но из этого еще ничего не следует.
- Все-таки сообщил... - сквозь зубы прошептал Тужиков. - Вот слушайте, товарищ лейтенант, гадом буду - Шаронов его и уложил! Я давно усек - между ними какие-то делишки. Он ему и поблажки делал, и даже побаивался маленько... Почему - не знаю! Но уж это точно. Теперь слушайте: самородок этот для Шаронова дороже всего. Он один показывал, что дело серьезное. Пропади "золоточек" - чем докладывать? Песочком? В наших краях такие "знаки" на любом огороде намыть можно. Шаронов вернулся в палатку, а Мохов - с "золоточком". Поцапались они - точно! Шаронов в драке и тюкнул его!.. - Криво усмехнулся. - Может, этим "золоточком" и тюкнул! - Тужиков пригнулся, зашипел: - И еще утром... я его засек: он у Мохова в мешке рылся, бумажку какую-то нашел, забрал... Точно говорю - он, змей, убил! А на меня валит...
Каждый пограничник знает: проверять после дождя следовую обстановку одно удовольствие. Влажная земля ярко держит отпечаток, а мокрая трава это своего рода копирка, опытный следопыт все на ней прочтет.
Сержант Исаев склонился над четким следом. "Здесь ты, голубчик, и прошел... - ласково думал он. - Вот пятка, вот ступня..."
Резкий запах тревожил Джека, но вышколенный пес терпеливо сидел рядом, ждал команду. Исаев глянул на него, усмехнувшись, сказал:
- Что, брат, хочется побаловать? А нельзя - служба...
Исаев уважал своего четвероногого друга и вообще всех пограничных собак. Судьба их удивительна и мало кому известна. По многу лет служат они на одной и той же заставе. Каждые два года приходит новый инструктор: один веселый, другой нервный, третий бывает и злой, а пограничной собаке приходится к каждому приноравливаться, с каждым нести свою нелегкую службу. А как трудно проходит иной раз расставание!.. Исаев помнит, как прощался с Джеком его предшественник - у обоих на глазах блестели слезы... Потом Джек долго грустил, плохо ел... Но делать нечего - нужно жить, нужно выполнять свой долг.
Умный пес Джек - что и говорить! Многому научил он Исаева, стал ему настоящим другом... На заставе пес - старожил. Сержант изучал его личное дело - девять задержаний на счету Джека. И стреляли в него, и травили, и ножом пыряли... Через все прошел Джек, все преодолел и, наверно, без границы не представляет свою жизнь. Исаев много раз наблюдал, как готовится пес-ветеран к службе: без часов точно чувствует он время выхода в дозор - весь как-то подтягивается, возбуждает себя, даже шерсть, кое-где уже седая, дыбом встает... А когда наряд в машине едет, Джек все норовит в окно морду высунуть, чтобы контрольно-следовую полосу видно было... "Проверяет! - смеются молодые солдаты. - Ну Джек! Ну службист! Что твой старшина!.."
Хрустнула ветка - сержант резко обернулся: за толстым стволом кедра стоял человек.
- Кто прячется? Выходи! - строго приказал он.
Из-за дерева появилась рука с зеленой фуражкой, раздался знакомый голос: "Свои, Исаев, свои..." И наконец вышел лейтенант Климов.
- Молодец, сержант, - улыбаясь, похвалил он. - Чуткость для пограничника - большое дело.
- Как же вы меня нашли, товарищ лейтенант? - удивился Исаев.
- По следам... - усмехнулся Климов. - Все по тем же следам.
- Близко вы подошли... - до конца осознав ситуацию, сказал сержант и, с укоризной глянув на Джека, добавил: - Что ж ты, брат? Прозевал?
Пес понуро опустил свою крупную породистую голову, как будто хотел сказать: "Вот, дескать, ни за что досталось..." (Он давно заметил лейтенанта, но тот дал ему знак - не суетись! А Джек начальство уважал.)
Лейтенант рассмеялся, потрепал собаку по холке, честно признался:
- Нет, он не виноват! У нас с ним уговор был... - И, быстро сменив тон, спросил: - Ну как дела? Докладывайте!
- Никаких признаков появления в районе лагеря чужого человека не обнаружено. Я уже вторым кругом иду... Вот медведь какой-то шатается... Сержант указал на отпечаток. - Я его след несколько раз встречал.
- Один и тот же?
- Так точно.
- Почему так думаете?
- Видите, у него на левой передней лапе крайний коготок обломлен... Особая примета.
Лейтенант внимательно осмотрел отпечаток, одобрительно кивнул, задумался о чем-то, потом сказал:
- Хорошо. Давайте связь с заставой.
Сержант достал из подсумка скрученную в моток гибкую антенну, подкрутил винт - антенна превратилась в упругий, извивающийся прут; вставил ее в рацию.
- "Заря". Я - "Сокол"... "Заря". Я - "Сокол". Прием...
Щелкнул тумблер. В наушнике несколько мгновений слышались шорохи, а затем раздался радостный голос дежурного связиста:
- "Сокол". Я - "Заря". Слышу вас хорошо. Что имеете для меня? Прием!
Сержант протянул Климову микрофон. Лейтенант вызвал на связь начальника заставы.
- Климов, почему так долго молчали? Докладывайте, - взволнованно и даже с некоторым раздражением сказал Михайленко.
- Товарищ капитан, выяснил обстановку. Дело темное...
- Что значит "темное"? Ушел кто-то?
- Нет. Все на месте. Спокойно работают. Никакой паники.
- Так в чем же сложность?
- Непонятно, кто его убил. Чужих следов нет. Исаев два раза проверял.
- Прокуратура поручила нам провести первичное дознание. Расспросите каждого. Проанализируйте факты. Есть у вас подозрения, версии?
Климов замялся: ну что ответить? Неожиданно всплыла в памяти едкая фраза Шаронова: "Заломите руки и поведете под конвоем..."
- Нет, товарищ капитан... Никаких идей. Может, их на заставу доставить? Пусть под присмотром будут.
- Если у вас нет явных улик, мы не имеем права никого задерживать... - Начальник заставы замолчал. Видимо, теперь он размышлял над обстановкой, потом сказал: - Значит, так: оставайтесь пока в лагере. Обеспечьте неприкосновенность места происшествия. Метеослужба обнадеживает - может, завтра прилетит из отряда вертолет с оперативной группой... И вникайте, лейтенант, вникайте в ситуацию. Ведь кто-то из них - преступник. Не сам же себя этот Мохов в висок ударил?..
Странно устроен человек... Вот, казалось, четко представлял Климов всю картину: знал, что едет не к теще на блины, а сказал начальник заставы эти слова - "ведь кто-то из них - преступник", - и проснулась в душе тоска... Может, в глубине сознания жила надежда, что будут "чужие следы", что какой-то пришелец совершил это ужасное деяние... И тогда начнется привычное для пограничника дело - преследование нарушителя, пусть преступившего границу закона, но все-таки нарушителя, и будет ясно, где он, куда ушел. А теперь что? Четыре человека - все такие разные и вместе с тем обычные, наши люди. И кто-то из них - убийца, кого-то нужно подозревать...
Не было у Климова опыта общения такого рода, не было, и, честно говоря, не хотел он его приобретать.
Как же теперь с ними разговаривать? О чем?..
Все эти мысли переполняли Климова, когда они вместе с Исаевым возвращались к палаткам. Сержант тоже был задумчив, наверно, и его одолевали смутные чувства.
1 2 3 4