Но тут прозвучал властный голос Чарльза Стоуна:
- Это невозможно!
- Наши новые... - Поллард замялся, - ...сотрудники. Из Оттавы. Д-р Чарльз Стоун и д-р Мишель Жермен.
Находившиеся в комнате охранники смерили обоих представленных откровенно неприязненными взглядами.
- Д-р Стоун, я могу узнать причину? - нахмурился Рубецкой.
- Это приказ из Оттавы, - ответил тот.
Серж неопределенно хмыкнул и, повернувшись к микроскопу, с иронией заметил:
- Поздравляю, ребята. Вы становитесь популярными, как звезды Кубка Стэнли. О вас всерьез судачат в столице... - Но в ту же секунду на всех, кто находился в этот момент в комнате, обрушился убийственно-холодный голос Сержа Рубецкого: - Д-р Стоун, похоже, с сегодняшнего дня вы эдесь считаете себя самым главным, но я позволю дать вам один совет: если вы не уберете с объекта всех посторонних, то их уберет "G-33"!
Стремительно шагнув к пульту, Чарльз Стоун мгновенно отключил монитор. Обернувшись, он готов был разразиться гневной тирадой, низвергнув на Полларда лавину упреков, но его гнев разбился о недобрые, осуждающие взгляды присутствующих. Даже Мишель Жермен смотрел настороженно и оценивающе. Стоун взял себя в руки и попытался успокоиться.
- Продолжайте работать, - проговорил Поллард глухо, обращаясь к охранникам. - А вас, господа, прошу пройти за мной. - Он распахнул дверь, жестом приглашая Стоуна и Жермена.
Выйдя, они прошли в уютное помещение библиотеки, где стояли столы с новейшим оборудованием - последними новинками оргтехники, удобные кресла и стеллажи с научной литературой на нескольких языках.
Едва переступив порог, Чарльз Стоун, не стесняясь в выражениях, дал волю эмоциям.
- Д-р Поллард, это черт знает что! Некоторые ваши сотрудники ведут себя, по-хамски, недопустимо! Последнее заявление Рубецкого я расцениваю не иначе, как провокацию!
- Вы забываете, что тот же Рубецкой отказался покинуть лабораторию и продолжает исследования. К слову, исправно выполняя привезенные вами инструкции.
- К тому же он - единственный, кто до сих пор остался в живых, - с вкрадчивой интонацией произнес Стоун.
- Может, вы, наконец, скажите, в чем его подозревают? - раздраженно поморщился Поллард.
- Мы внимательно изучили его личное дело. Он - потомок известного в России княжеского рода Рубецких. В свое время получил блестящее образование. С отличием закончил Королевский военный колледж в Кингстоне. В совершенстве владеет английским, французским, русским; свободно говорит на фарси и китайском. Рано начал увлекаться микробиологией и к моменту окончания колледжа имел ряд работ, получивших высокую оценку...
- Мне все это известно, - перебил его Поллард. - Не понимаю только, почему вы перечисляете его заслуги тоном прокурора.
Чарльз Стоун оперся руками о стол, за которым сидел руководитель Центра:
- Он - внук русского эмигранта, ученого с мировым именем Сергея Михайловича Рубецкого-старшего. Потрясающее прикрытие, вы не находите?
- В таком случае, вы забыли упомянуть и его отца - Мишеля Рубецкого, ходившего на эсминце "Обдюрат" в годы второй мировой войны в составе конвоев в Мурманск и Архангельск. Поистине преступная и злодейская семейка, - произнес Поллард и с сарказмом добавил: - Вы не находите? - И взволнованно продолжал: - Рубецкие переехали в Канаду в начале тридцатых годов. И, заметьте, за все это время никто из них не дал и малейшего повода усомниться в их порядочности и благонадежности. Я хорошо знал Рубецкого-старшего. Это был высоконравственный человек, для которого понятия чести и долга являлись в жизни определяющими. Он ужасно тосковал по России, но я не могу даже мысли допустить о том, что Рубецкой-старший работал на какое-либо другое государство, кроме Канады. Он был влюблен в Квебек...
Скажу вам более, - Поллард устало вздохнул, - когда Сержа пригласили на работу в проект "Barrier", именно Рубецкой-старший был категорически против. Он пережил две мировых войны и это оказало слишком большое влияние на его мировоззрение, как ученого. Он обожал внука и, конечно, догадывался о характере предстоящей работы. Для деда согласие внука на работу у нас стало личной трагедией.
Чарльз и Мишель, не скрывая интереса, слушали Полларда. Но когда он окончил говорить, Стоун, решившись, произнес:
- Признаюсь, д-р Поллард, для нас ваши слова явились откровением. Но, может быть, вы в состоянии объяснить и некоторые другие факты в биографии Рубецкого-старшего? Дело в том, что его имя упоминается в полученных нами новых материалах Хабаровского процесса. - Заметив удивленный взгляд руководителя Центра, пояснил: - Один из свидетелей и экспертов на этом процессе некто Степан Артемьев ссылается на еще дореволюционные исследования Сергея Рубецкого, которые тот проводил во время эпидемии чумы в Харбине в 1910 году. Именно благодаря им, русским и удалось подойти к разгадке природы и свойств того таинственного штамма, который получили японцы в отряде №731. Но во всем этом есть один интересный момент... Стоун сделал многозначительную паузу и продолжал: - Нам удалось выяснить, что Степан Артемьев до революции был близко знаком с Сергеем Рубецким.
Потом их пути разошлись: Рубецкой стал микробиологом, а Степан Артемьев - эпидемиологом. Этот ученый-эпидемиолог являлся научным руководителем секретной лаборатории "Джума", занимавшейся разработками новых видов бактериологического оружия и расположенной когда-то в Забайкалье. Артемьев умер в звании генерал-майора...- Он хотел добавить что-то еще, но не успел.
Дверь в библиотеку распахнулась: на пороге стоял "внук русского эмигранта". По смятению, промелькнувшему на лицах собравшихся, Серж угадал, что речь шла о нем. Однако, не смутившись, смело шагнул вперед, плотно прикрывая дверь.
- Здравствуйте еще раз, господа, - он иронично улыбнулся, с достоинством выдержав устремленные на себя взгляды.
- Присаживайтесь, Серж, - Поллард жестом указал на одно из кресел. Думаю, разговор предстоит долгий и нелегкий. - Он с сочувствием глянул на Рубецкого.
- Судя по вашему тону, д-р Поллард, мне надо будет сильно постараться, доказывая, почему именно я остался в живых, - интуитивно угадал он.
- И доказательств таких у вас, по всей видимости, нет. - Стоун решил, не теряя времени, взять инициативу в свои руки.
- Господин Стоун... или все-таки доктор? - ирония Сержа, казалось, была непробиваемой.
- С этого момента, - жестко осадил его тот, - я и д-р Жермен - ваши коллеги.
- Я очень рад, - Рубецкой слегка поклонился. - Тем более, "с этого момента" в лаборатории масса вакансий и ваш пытливый ум, надо думать, поможет нам установить, в конце концов, истину.
При этих словах Поллард и даже Жермен не смогли сдержать улыбки.
- Вы забываетесь! - рявкнул Стоун.
Рубецкой взглянул на него с сочувствием и укором:
- Мне кажется, вы не столько обеспокоены происшедшей трагедией, сколько тем обстоятельством, что я остался в живых. Поймите, если мы, как вы выразились, - коллеги, между нами необходимо абсолютное доверие. Иначе все последующие исследования станут бессмысленными. Я не меньше вашего заинтересован в том, чтобы разобраться в природе "G-33". Думаю, ничего подобного раннее не существовало. Это - нечто поразительное и уникальное. Он ведет себя, как разумное существо. Вы слышали когда-нибудь о микроорганизмах, способных реагировать на тембр и тон человеческого голоса? - Отметив недоумение на лицах коллег, попытался пояснить: - Мои слова могут показаться абсурдными, если бы не серия опытов, которые я только что закончил. Это потрясающе! Штамм бурно реагирует на ... ласку и грубость. Помимо этого, он способен чувствовать настроение человека. И буквально сходит с ума, улавливая присутствие агрессивной среды. Именно поэтому я просил снять оцепление.
- Но люди начали умирать, когда спецназа не было и в помине! возразил Стоун. - Чего вы добиваетесь, Рубецкой?
- Как минимум, разоружить наши вооруженные силы, - улыбнулся он.
Его улыбка, открытая и добрая, обладала магическим, притягательным и успокаивающим действием. И Чарльз Стоун внутренне содрогнулся, чувствуя, как вопреки сложившемуся о Рубецком собственному мнению, невольно подпадает под власть этого обаятельного и, без сомнения, одаренного молодого человека. " Ну уж нет! - подумал он, пытаясь противиться возникшему чувству симпатии и доверия к нему. - Со мной подобное невозможно! С этим человеком нельзя расслабляться. Надо не забывать о том, что подозрения комиссии не лишены оснований и только к полуночи мы будем точно знать, доверять или нет Рубецкому..."
- ... "G-33" нельзя рассматривать лишь с позиции естествознания, продолжал Серж. - Похоже, мы получили штамм, природа которого неразрывно связана с законами морали и нравственности.
- Вы не могли бы пояснить свою мысль? - взволнованно произнес д-р Поллард.
Рубецкой с готовностью кивнул:
- Мы знаем, что микроорганизмы появились миллиарды лет назад. Их можно встретить на дне океана, на глубине свыше 10 тысяч метров, и в атмосфере, на высоте 20 километров. Они выдерживают давление в 1000 атмосфер, обитают в условиях атомных реакторов и в концентрированных соляных растворах порядка 250 грамм на литр. Способны размножаться после 200 лет абсолютного покоя. - Серж встал и взволнованно заходил по библиотеке: - Человечество и микроорганизмы существуют бок о бок десятки тысяч лет. И каждый пытается сохранить свой вид за счет другого. Своего рода, антогонизм и симбиоз в одном явлении. Человеческий род в ходе эволюции приобрел огромное количество защитных свойств, но и у микроорганизмов насчитывается немало способов сохранения видов... - На лицах присутствующих он заметил нарастающее нетерпение: - Я вовсе не пытаюсь читать вам лекцию о давно известных истинах. Мне необходимо, чтобы вы, как и я, логически пришли к своим выводам.
- Продолжайте, Серж, - подбодрил его д-р Поллард.
- Итак, эволюция. Эволюция, в процессе которой человечество и микроорганизмы пытаются сосуществовать и получать при этом максимальную выгоду, прежде всего, для собственного вида. К сожалению, люди часто забывают, что они - хоть и важное, но все-таки одно из звеньев в бесконечной эволюционной цепочке макромира. До сих пор мы рассматривали микробиологию, как часть естествознания. Но любое направление в нем рано или поздно неизбежно сталкивается с нравственными и философскими понятиями.
Человек почему-то решил, что ему дано исключительное право вседозволенности: он может безнаказанно ликвидировать биологические виды, существовавшие миллионы и миллиарды лет. Более того, насильственно их видоизменять и даже создавать супермонстров, наделенных смертоносными признаками многих поколений и видов. - Рубецкой сделал паузу. Горько усмехнувшись, обвел взглядом присутствующих: - Согласитесь, коллеги, было бы наивно думать, что все эти, так называемые "исследования", останутся без ответа. Вполне возможно, мы вторглись на запретную для нас территорию, перешагнули некую черту и последовал "ответный удар". Если в ближайшее время нам не удастся установить природу этого штамма... Поверьте, даже AIDS по сравнению с "G-33", нам покажется не более, чем простой насморк. Это, если хотите, "дистанционный" атипичный штамм, и он способен стать "Аттилой двадцатого века" - "бичом Божьим".
- Но вам каким-то образом удалось остаться в живых, - не унимался Стоун.
- Простите, что не умер, - иронично заметил Серж. - Хотя вы должны знать: в годы даже самых страшных пандемий нередко случалось, когда люди, работавшие в эпицентре очага, не подвергались заражению и оставались в живых.
- Д-р Рубецкой, - обратился к нему молчавший до сих пор Мишель Жермен, - у вас есть какое-либо объяснение в случае с военнослужащими спецназа?
- Еще одна загадка "G-33", - оживился Серж. - Лабораторная диагностика во всех предыдущих случаях показала, кроме клинических и диагностических данных, и наличие граммотрицательных овоидных биполярно окрашенных палочек. Были сделаны посевы на агаровые среды и в бульон. В случае с бойцами спецподразделения использовался метод ускоренной диагностики люминесцентно-серологический. С одной стороны, у меня нет сомнений: мы имеем дело с хорошо изученным возбудителем первично-легочной формы чумы. С другой... - Он недоуменно пожал плечами: - Эта форма, как известно, предполагает три основных периода: начальный - лихорадочного возбуждения, период разгара и последний - терминальный. У всех четверых первые два периода проходили с молниеносно нарастающей симптоматикой. И вдруг, совершенно неожиданно, все прекратилось. Этот факт невозможно объяснить интенсивностью медикоментозного лечения. Кроме того, все четверо вакцинированы. Следовательно, инкубационный период у них должен был длиться от восьми до десяти суток. Они же, менее, чем за четыре часа, прошли инкубационный период и две первых стадии заболевания! По идее, их ждал летальный исход уже к вечеру, но они, к счастью, до сих пор живы, хоть и в тяжелом состоянии. - Рубецкой развел руками: - Я не могу этого объяснить. Создается впечатление, что "G-33" затаился. Если использовать военную терминологию, то, пожалуй, подойдет слово "засада". Болезнь не прогрессирует, но и не отступает. "G-33"... как-будто ждет...
- Чего?! - изумленно воскликнули почти одновременно Поллард и Стоун.
- На мой взгляд, нашей реакции, - неуверенно проговорил Серж.
- Вам не терпится убрать отсюда спецназ? - хмуро поинтересовался Стоун.
- Вы когда-нибудь не простите себе сегодняшний день... Чарльз, впервые назвал его по имени Рубецкой, глядя осуждающе и грустно. Представьте на минуту: "G-33" способен передавать свое отношение к людям другим микроорганизмам. Вы отдаете отчет, с кем нам придется воевать? Это целая планета, которая за считанные часы "поставит под ружье" и двинет на человечество армию, состоящую из миллиардов безжалостных, и, что самое страшное, невидимых убийц.
- Вам не кажется, Серж, - холодно заметил Стоун, - что вы несколько увлеклись в своих фантазиях? Подобными мыслями можете развлекаться на досуге или в отставке, - закончил он жестко.
Поллард вскинул на Чарльза Стоуна испуганный взгляд, а Мишель Жермен с интересом посмотрел на Рубецкого, ожидая его реакции.
- Я - не смолянка, сударь, - усмехнулся в ответ Серж. - Впрочем, это выражение русских офицеров и вы вряд ли поймете его смысл. Иногда мне кажется, с "G-33" договориться легче, чем...
- Вы, прежде всего, офицер Вооруженных Сил Канады! - побагровев от ярости, рявкнул Стоун.
- Представьте себе, сударь, я в равной степени горжусь принадлежностью и к русским офицерам, и к армии страны, в которой имел счастье родиться! с достоинством отчеканил Рубецкой. - У меня - корни березы, а крона клена, и я еще ни разу в жизни об этом не пожалел.
- Господа, - поспешил прервать их перепалку Поллард, - мы все взволнованы, излишне эмоциональны...
- Прошу извинить, мне пора в лабораторию, - Серж встал и, обращаясь непосредственно к Стоуну, с едва заметной иронией произнес: - Надеюсь увидеть вас там же, доктор, в скором времени. Бросив взгляд на Мишеля Жермена, он прочел в его глазах понимание и одобрение и осознал, что приобрел в нем союзника...
Рубецкой сидел за компьютером, обрабатывая данные последних лабораторных исследований. Шел второй час ночи. К этому моменту состояние четырех больных, каждого из которых поместили в отдельном боксе, оставалось без изменений: не ухудшалось, но и не улучшилось.
Всю вторую половину дня Рубецкой и Поллард потратили на то, чтобы ознакомить Чарльза и Мишеля с необходимой документацией и результатами анализов. При этом оба оказались приятно удивлены отношением к своим обязанностям со стороны Стоуна и Жермена. Они скурпулезно и дотошно вникали в суть дела, не стесняясь задавать вопросы и не боясь показаться при этом некомпетентными. К тому же, Стивена и Сержа поразили их глубокие познания, несомненный опыт и профессионализм. Вдобавок, оба были не лишены чувства юмора и, несмотря на весь трагизм случившегося, именно это обстоятельство помогло им всем разрядить возникшую в первые часы общения напряженность и настороженность. Когда дело коснулось конкретной работы, здравый смысл возобладал и все их чувства и стремления были теперь подчинены главной цели - выяснить природу нового штамма.
Серж заканчивал обработку данных, когда в кабинет, постучавшись, вошел Чарльз Стоун. В его облике совершенно не чувствовалось усталости и утомления.
- Присаживайтесь, Чарльз. Я закончу минуты через три-четыре, проговорил Рубецкой.
Как-то незаметно и совершенно естественно они перешли в обращении друг к другу по именам, что, в общем-то, было для Центра явлением не характерным. Но общая опасность и тревога за будущее сблизили их, заставляя, по крайней мере, на данном этапе отношений действовать мудро и конструктивно.
- Можете выпить пока чай. Он еще горячий, - предложил Серж, продолжая лихо стучать пальцами по клавиатуре компьютера.
1 2 3 4 5 6 7 8
- Это невозможно!
- Наши новые... - Поллард замялся, - ...сотрудники. Из Оттавы. Д-р Чарльз Стоун и д-р Мишель Жермен.
Находившиеся в комнате охранники смерили обоих представленных откровенно неприязненными взглядами.
- Д-р Стоун, я могу узнать причину? - нахмурился Рубецкой.
- Это приказ из Оттавы, - ответил тот.
Серж неопределенно хмыкнул и, повернувшись к микроскопу, с иронией заметил:
- Поздравляю, ребята. Вы становитесь популярными, как звезды Кубка Стэнли. О вас всерьез судачат в столице... - Но в ту же секунду на всех, кто находился в этот момент в комнате, обрушился убийственно-холодный голос Сержа Рубецкого: - Д-р Стоун, похоже, с сегодняшнего дня вы эдесь считаете себя самым главным, но я позволю дать вам один совет: если вы не уберете с объекта всех посторонних, то их уберет "G-33"!
Стремительно шагнув к пульту, Чарльз Стоун мгновенно отключил монитор. Обернувшись, он готов был разразиться гневной тирадой, низвергнув на Полларда лавину упреков, но его гнев разбился о недобрые, осуждающие взгляды присутствующих. Даже Мишель Жермен смотрел настороженно и оценивающе. Стоун взял себя в руки и попытался успокоиться.
- Продолжайте работать, - проговорил Поллард глухо, обращаясь к охранникам. - А вас, господа, прошу пройти за мной. - Он распахнул дверь, жестом приглашая Стоуна и Жермена.
Выйдя, они прошли в уютное помещение библиотеки, где стояли столы с новейшим оборудованием - последними новинками оргтехники, удобные кресла и стеллажи с научной литературой на нескольких языках.
Едва переступив порог, Чарльз Стоун, не стесняясь в выражениях, дал волю эмоциям.
- Д-р Поллард, это черт знает что! Некоторые ваши сотрудники ведут себя, по-хамски, недопустимо! Последнее заявление Рубецкого я расцениваю не иначе, как провокацию!
- Вы забываете, что тот же Рубецкой отказался покинуть лабораторию и продолжает исследования. К слову, исправно выполняя привезенные вами инструкции.
- К тому же он - единственный, кто до сих пор остался в живых, - с вкрадчивой интонацией произнес Стоун.
- Может, вы, наконец, скажите, в чем его подозревают? - раздраженно поморщился Поллард.
- Мы внимательно изучили его личное дело. Он - потомок известного в России княжеского рода Рубецких. В свое время получил блестящее образование. С отличием закончил Королевский военный колледж в Кингстоне. В совершенстве владеет английским, французским, русским; свободно говорит на фарси и китайском. Рано начал увлекаться микробиологией и к моменту окончания колледжа имел ряд работ, получивших высокую оценку...
- Мне все это известно, - перебил его Поллард. - Не понимаю только, почему вы перечисляете его заслуги тоном прокурора.
Чарльз Стоун оперся руками о стол, за которым сидел руководитель Центра:
- Он - внук русского эмигранта, ученого с мировым именем Сергея Михайловича Рубецкого-старшего. Потрясающее прикрытие, вы не находите?
- В таком случае, вы забыли упомянуть и его отца - Мишеля Рубецкого, ходившего на эсминце "Обдюрат" в годы второй мировой войны в составе конвоев в Мурманск и Архангельск. Поистине преступная и злодейская семейка, - произнес Поллард и с сарказмом добавил: - Вы не находите? - И взволнованно продолжал: - Рубецкие переехали в Канаду в начале тридцатых годов. И, заметьте, за все это время никто из них не дал и малейшего повода усомниться в их порядочности и благонадежности. Я хорошо знал Рубецкого-старшего. Это был высоконравственный человек, для которого понятия чести и долга являлись в жизни определяющими. Он ужасно тосковал по России, но я не могу даже мысли допустить о том, что Рубецкой-старший работал на какое-либо другое государство, кроме Канады. Он был влюблен в Квебек...
Скажу вам более, - Поллард устало вздохнул, - когда Сержа пригласили на работу в проект "Barrier", именно Рубецкой-старший был категорически против. Он пережил две мировых войны и это оказало слишком большое влияние на его мировоззрение, как ученого. Он обожал внука и, конечно, догадывался о характере предстоящей работы. Для деда согласие внука на работу у нас стало личной трагедией.
Чарльз и Мишель, не скрывая интереса, слушали Полларда. Но когда он окончил говорить, Стоун, решившись, произнес:
- Признаюсь, д-р Поллард, для нас ваши слова явились откровением. Но, может быть, вы в состоянии объяснить и некоторые другие факты в биографии Рубецкого-старшего? Дело в том, что его имя упоминается в полученных нами новых материалах Хабаровского процесса. - Заметив удивленный взгляд руководителя Центра, пояснил: - Один из свидетелей и экспертов на этом процессе некто Степан Артемьев ссылается на еще дореволюционные исследования Сергея Рубецкого, которые тот проводил во время эпидемии чумы в Харбине в 1910 году. Именно благодаря им, русским и удалось подойти к разгадке природы и свойств того таинственного штамма, который получили японцы в отряде №731. Но во всем этом есть один интересный момент... Стоун сделал многозначительную паузу и продолжал: - Нам удалось выяснить, что Степан Артемьев до революции был близко знаком с Сергеем Рубецким.
Потом их пути разошлись: Рубецкой стал микробиологом, а Степан Артемьев - эпидемиологом. Этот ученый-эпидемиолог являлся научным руководителем секретной лаборатории "Джума", занимавшейся разработками новых видов бактериологического оружия и расположенной когда-то в Забайкалье. Артемьев умер в звании генерал-майора...- Он хотел добавить что-то еще, но не успел.
Дверь в библиотеку распахнулась: на пороге стоял "внук русского эмигранта". По смятению, промелькнувшему на лицах собравшихся, Серж угадал, что речь шла о нем. Однако, не смутившись, смело шагнул вперед, плотно прикрывая дверь.
- Здравствуйте еще раз, господа, - он иронично улыбнулся, с достоинством выдержав устремленные на себя взгляды.
- Присаживайтесь, Серж, - Поллард жестом указал на одно из кресел. Думаю, разговор предстоит долгий и нелегкий. - Он с сочувствием глянул на Рубецкого.
- Судя по вашему тону, д-р Поллард, мне надо будет сильно постараться, доказывая, почему именно я остался в живых, - интуитивно угадал он.
- И доказательств таких у вас, по всей видимости, нет. - Стоун решил, не теряя времени, взять инициативу в свои руки.
- Господин Стоун... или все-таки доктор? - ирония Сержа, казалось, была непробиваемой.
- С этого момента, - жестко осадил его тот, - я и д-р Жермен - ваши коллеги.
- Я очень рад, - Рубецкой слегка поклонился. - Тем более, "с этого момента" в лаборатории масса вакансий и ваш пытливый ум, надо думать, поможет нам установить, в конце концов, истину.
При этих словах Поллард и даже Жермен не смогли сдержать улыбки.
- Вы забываетесь! - рявкнул Стоун.
Рубецкой взглянул на него с сочувствием и укором:
- Мне кажется, вы не столько обеспокоены происшедшей трагедией, сколько тем обстоятельством, что я остался в живых. Поймите, если мы, как вы выразились, - коллеги, между нами необходимо абсолютное доверие. Иначе все последующие исследования станут бессмысленными. Я не меньше вашего заинтересован в том, чтобы разобраться в природе "G-33". Думаю, ничего подобного раннее не существовало. Это - нечто поразительное и уникальное. Он ведет себя, как разумное существо. Вы слышали когда-нибудь о микроорганизмах, способных реагировать на тембр и тон человеческого голоса? - Отметив недоумение на лицах коллег, попытался пояснить: - Мои слова могут показаться абсурдными, если бы не серия опытов, которые я только что закончил. Это потрясающе! Штамм бурно реагирует на ... ласку и грубость. Помимо этого, он способен чувствовать настроение человека. И буквально сходит с ума, улавливая присутствие агрессивной среды. Именно поэтому я просил снять оцепление.
- Но люди начали умирать, когда спецназа не было и в помине! возразил Стоун. - Чего вы добиваетесь, Рубецкой?
- Как минимум, разоружить наши вооруженные силы, - улыбнулся он.
Его улыбка, открытая и добрая, обладала магическим, притягательным и успокаивающим действием. И Чарльз Стоун внутренне содрогнулся, чувствуя, как вопреки сложившемуся о Рубецком собственному мнению, невольно подпадает под власть этого обаятельного и, без сомнения, одаренного молодого человека. " Ну уж нет! - подумал он, пытаясь противиться возникшему чувству симпатии и доверия к нему. - Со мной подобное невозможно! С этим человеком нельзя расслабляться. Надо не забывать о том, что подозрения комиссии не лишены оснований и только к полуночи мы будем точно знать, доверять или нет Рубецкому..."
- ... "G-33" нельзя рассматривать лишь с позиции естествознания, продолжал Серж. - Похоже, мы получили штамм, природа которого неразрывно связана с законами морали и нравственности.
- Вы не могли бы пояснить свою мысль? - взволнованно произнес д-р Поллард.
Рубецкой с готовностью кивнул:
- Мы знаем, что микроорганизмы появились миллиарды лет назад. Их можно встретить на дне океана, на глубине свыше 10 тысяч метров, и в атмосфере, на высоте 20 километров. Они выдерживают давление в 1000 атмосфер, обитают в условиях атомных реакторов и в концентрированных соляных растворах порядка 250 грамм на литр. Способны размножаться после 200 лет абсолютного покоя. - Серж встал и взволнованно заходил по библиотеке: - Человечество и микроорганизмы существуют бок о бок десятки тысяч лет. И каждый пытается сохранить свой вид за счет другого. Своего рода, антогонизм и симбиоз в одном явлении. Человеческий род в ходе эволюции приобрел огромное количество защитных свойств, но и у микроорганизмов насчитывается немало способов сохранения видов... - На лицах присутствующих он заметил нарастающее нетерпение: - Я вовсе не пытаюсь читать вам лекцию о давно известных истинах. Мне необходимо, чтобы вы, как и я, логически пришли к своим выводам.
- Продолжайте, Серж, - подбодрил его д-р Поллард.
- Итак, эволюция. Эволюция, в процессе которой человечество и микроорганизмы пытаются сосуществовать и получать при этом максимальную выгоду, прежде всего, для собственного вида. К сожалению, люди часто забывают, что они - хоть и важное, но все-таки одно из звеньев в бесконечной эволюционной цепочке макромира. До сих пор мы рассматривали микробиологию, как часть естествознания. Но любое направление в нем рано или поздно неизбежно сталкивается с нравственными и философскими понятиями.
Человек почему-то решил, что ему дано исключительное право вседозволенности: он может безнаказанно ликвидировать биологические виды, существовавшие миллионы и миллиарды лет. Более того, насильственно их видоизменять и даже создавать супермонстров, наделенных смертоносными признаками многих поколений и видов. - Рубецкой сделал паузу. Горько усмехнувшись, обвел взглядом присутствующих: - Согласитесь, коллеги, было бы наивно думать, что все эти, так называемые "исследования", останутся без ответа. Вполне возможно, мы вторглись на запретную для нас территорию, перешагнули некую черту и последовал "ответный удар". Если в ближайшее время нам не удастся установить природу этого штамма... Поверьте, даже AIDS по сравнению с "G-33", нам покажется не более, чем простой насморк. Это, если хотите, "дистанционный" атипичный штамм, и он способен стать "Аттилой двадцатого века" - "бичом Божьим".
- Но вам каким-то образом удалось остаться в живых, - не унимался Стоун.
- Простите, что не умер, - иронично заметил Серж. - Хотя вы должны знать: в годы даже самых страшных пандемий нередко случалось, когда люди, работавшие в эпицентре очага, не подвергались заражению и оставались в живых.
- Д-р Рубецкой, - обратился к нему молчавший до сих пор Мишель Жермен, - у вас есть какое-либо объяснение в случае с военнослужащими спецназа?
- Еще одна загадка "G-33", - оживился Серж. - Лабораторная диагностика во всех предыдущих случаях показала, кроме клинических и диагностических данных, и наличие граммотрицательных овоидных биполярно окрашенных палочек. Были сделаны посевы на агаровые среды и в бульон. В случае с бойцами спецподразделения использовался метод ускоренной диагностики люминесцентно-серологический. С одной стороны, у меня нет сомнений: мы имеем дело с хорошо изученным возбудителем первично-легочной формы чумы. С другой... - Он недоуменно пожал плечами: - Эта форма, как известно, предполагает три основных периода: начальный - лихорадочного возбуждения, период разгара и последний - терминальный. У всех четверых первые два периода проходили с молниеносно нарастающей симптоматикой. И вдруг, совершенно неожиданно, все прекратилось. Этот факт невозможно объяснить интенсивностью медикоментозного лечения. Кроме того, все четверо вакцинированы. Следовательно, инкубационный период у них должен был длиться от восьми до десяти суток. Они же, менее, чем за четыре часа, прошли инкубационный период и две первых стадии заболевания! По идее, их ждал летальный исход уже к вечеру, но они, к счастью, до сих пор живы, хоть и в тяжелом состоянии. - Рубецкой развел руками: - Я не могу этого объяснить. Создается впечатление, что "G-33" затаился. Если использовать военную терминологию, то, пожалуй, подойдет слово "засада". Болезнь не прогрессирует, но и не отступает. "G-33"... как-будто ждет...
- Чего?! - изумленно воскликнули почти одновременно Поллард и Стоун.
- На мой взгляд, нашей реакции, - неуверенно проговорил Серж.
- Вам не терпится убрать отсюда спецназ? - хмуро поинтересовался Стоун.
- Вы когда-нибудь не простите себе сегодняшний день... Чарльз, впервые назвал его по имени Рубецкой, глядя осуждающе и грустно. Представьте на минуту: "G-33" способен передавать свое отношение к людям другим микроорганизмам. Вы отдаете отчет, с кем нам придется воевать? Это целая планета, которая за считанные часы "поставит под ружье" и двинет на человечество армию, состоящую из миллиардов безжалостных, и, что самое страшное, невидимых убийц.
- Вам не кажется, Серж, - холодно заметил Стоун, - что вы несколько увлеклись в своих фантазиях? Подобными мыслями можете развлекаться на досуге или в отставке, - закончил он жестко.
Поллард вскинул на Чарльза Стоуна испуганный взгляд, а Мишель Жермен с интересом посмотрел на Рубецкого, ожидая его реакции.
- Я - не смолянка, сударь, - усмехнулся в ответ Серж. - Впрочем, это выражение русских офицеров и вы вряд ли поймете его смысл. Иногда мне кажется, с "G-33" договориться легче, чем...
- Вы, прежде всего, офицер Вооруженных Сил Канады! - побагровев от ярости, рявкнул Стоун.
- Представьте себе, сударь, я в равной степени горжусь принадлежностью и к русским офицерам, и к армии страны, в которой имел счастье родиться! с достоинством отчеканил Рубецкой. - У меня - корни березы, а крона клена, и я еще ни разу в жизни об этом не пожалел.
- Господа, - поспешил прервать их перепалку Поллард, - мы все взволнованы, излишне эмоциональны...
- Прошу извинить, мне пора в лабораторию, - Серж встал и, обращаясь непосредственно к Стоуну, с едва заметной иронией произнес: - Надеюсь увидеть вас там же, доктор, в скором времени. Бросив взгляд на Мишеля Жермена, он прочел в его глазах понимание и одобрение и осознал, что приобрел в нем союзника...
Рубецкой сидел за компьютером, обрабатывая данные последних лабораторных исследований. Шел второй час ночи. К этому моменту состояние четырех больных, каждого из которых поместили в отдельном боксе, оставалось без изменений: не ухудшалось, но и не улучшилось.
Всю вторую половину дня Рубецкой и Поллард потратили на то, чтобы ознакомить Чарльза и Мишеля с необходимой документацией и результатами анализов. При этом оба оказались приятно удивлены отношением к своим обязанностям со стороны Стоуна и Жермена. Они скурпулезно и дотошно вникали в суть дела, не стесняясь задавать вопросы и не боясь показаться при этом некомпетентными. К тому же, Стивена и Сержа поразили их глубокие познания, несомненный опыт и профессионализм. Вдобавок, оба были не лишены чувства юмора и, несмотря на весь трагизм случившегося, именно это обстоятельство помогло им всем разрядить возникшую в первые часы общения напряженность и настороженность. Когда дело коснулось конкретной работы, здравый смысл возобладал и все их чувства и стремления были теперь подчинены главной цели - выяснить природу нового штамма.
Серж заканчивал обработку данных, когда в кабинет, постучавшись, вошел Чарльз Стоун. В его облике совершенно не чувствовалось усталости и утомления.
- Присаживайтесь, Чарльз. Я закончу минуты через три-четыре, проговорил Рубецкой.
Как-то незаметно и совершенно естественно они перешли в обращении друг к другу по именам, что, в общем-то, было для Центра явлением не характерным. Но общая опасность и тревога за будущее сблизили их, заставляя, по крайней мере, на данном этапе отношений действовать мудро и конструктивно.
- Можете выпить пока чай. Он еще горячий, - предложил Серж, продолжая лихо стучать пальцами по клавиатуре компьютера.
1 2 3 4 5 6 7 8