- Это всего лишь антисептическая предосторожность. Надо слизнуть грязь. Вы разве не катались на велосипеде и не имеете опыта падений?
Я не ответила. Может, это ему, а не мне Сол дал указания поухаживать? Во всяком случае, давненько никто не лизал мне поцарапанные коленки в темных кустах парка аттракционов.
Майкл тоже приумолк и посерьезнел. Не глядя друг на друга, мы вышли на запах гамбургеров и с удовольствием съели по одному, запивая пивом. Порция мороженого взбодрила меня окончательно.
- Ну что, вы завершили ужин? Нам пора, - поднялся Майкл.
- Как? А обещанные качели? - огорчилась я.
- Не качели. Я присмотрел для вас нечто подходящее. Чуть хуже, чем Федерико для Экберг.
Вокруг "Ниагары" собралась толпа и даже выстроилась очередь за билетами. Но Майкл протолкнулся вперед и тут же вынырнул с жетонами.
- Вы показали им советский паспорт?
- Нет, я сказал, что сопровождаю голливудскую звезду, а нас снимают скрытой камерой. Вы знаете, что это за штука?
- Понаслышке. Только, чур, я сяду впереди!
Большая надувная лодка вначале раскачивалась на бурной порожистой реке под фонограмму бьющихся волн и завывание ветра, а потом, подкатив к самому краю водопада, обрушивалась вниз с водяным потоком. Зрители восторженно визжали под каскадом брызг. Несколько секунд покачиваний в спокойном озерке - и вы снова на суше, ловко подхваченные из лодки ассистентами аттракциона в мокрых тельняшках.
Я села впереди, сжав руль и сложив на коленях свой платок. Майкл устроился сзади, и наша лодка начала покачивания на "порогах". Со всех сторон путешественников старательно обдавали водяными струями, так что в миг я поняла, что промокла до трусиков. Вдобавок Майклу удалось выхватить гребень из моей прически и теперь мокрая грива металась из стороны в сторону. Момент падения с водяной кручи, куда более мягкий, чем на железках, все же вызвал замирание в животе, и я вдруг подумала, что все эти игрушки - наивные заменители секса. Или дополнители? Что, например, станут делать вон те подростки в передней лодке, визжащие в обнимку от водяного массажа - пойдут прижиматься в машину? Или, может быть, что-то происходит у них уже сейчас?..
- Прошу на берег, фрау! - протянул мне пятерню с причала "матросик".
Но мой кавалер выпрыгнул первым, и не успела я глазом моргнуть, как он нес меня на руках, хохочущую, отбрыкивающуюся и абсолютно мокрую. В публике зааплодировали. Майкл раскланялся во все стороны с причала, я успела заметить вспышки магния, кто-то из туристов даже нацелил на нас объектив видеокамеры, а хозяин аттракциона вручил мне надувного гуся в бескозырке.
Ускользнув от постороннего внимания в тень "Ниагары", мы осмотрели наши потери. Мое платье треснуло сбоку по шву до бедра, с волос капало, костюм Майкла безвозвратно погиб. Он сильно дрожал и без очков казался, как и все близорукие, беззащитным.
- Н-накиньте платок! - заикаясь, Майкл помог мне закутаться в почти сухую шаль.
- Г-где ваши очки?
- Очки и паспорт во внутреннем кармане, там безопасно и сухо. Жаль, что нельзя отправить к ним вас.
- Да, надо скорее найти машину.
- Моя гостиница рядом. Я не насильник и недостаточно опытен, чтобы спровоцировать вас на грехопадение. Смелее, Дикси! - он посмотрел на меня босую (туфли пришлось снять), мокрую, и заметил:
- Не хватает белого котенка на голове - это по Феллини.
- А по Артемьеву - пусть будет этот утенок. - Я приспособила резиновую игрушку на темя. - Как?
- Лучше, гораздо лучше! Просто Маэстро не довелось встретить вас. В отличие от меня. Посему я могу быть признанным более одаренным, чем Феллини. Одаренным вами, Дикси.
В гостинице Майкла портье посмотрел на меня с усталым безразличием ко всему привыкшего человека, имеющего трудную профессию, и обещал вызвать такси в 35-ый номер через час.
Мы прошествовали по пустому, освещенному неоном коридору, и без труда проникли в означенный номер. В маленькой комнате с узкой кроваткой были разбросаны немногочисленные вещи хозяина, которые он тут же кинулся от меня прятать. Особенно кусок недоеденной копченой колбасы в промасленной бумажке на прикроватной тумбочке. Майкл метался, оставляя на ковролине мокрые следы.
- Можно мне пройти в душ? Здесь есть горячая вода?
- Ах, конечно! И возьмите одеяло, Дикси, я ужасно боюсь за вас.
Я эгоистично нежилась под горячей водой, забыв о том, что в комнате мерзнет в своем черном костюме родственник, которого мне надлежало привести в состояние "лирической лихорадки". Платье хорошенько отжала в махровом полотенце и развесила на сушилку, обмоталась одеялом и, почувствовав себя почти как дома, явилась на обозрение хозяина.
Майкл успел спрятать носки, подобрать газеты и выставить на стол бутылку. Он надел джинсы и белую футболку, и, кажется, избегал смотреть на меня.
- Нам надо немного выпить. Это русская водка. Хорошая. А закусывать нечем. Только вот крекеры.
- Подойдут, - сказала я, заняв единственное кресло.
Майкл разлил в стаканы понемногу белой жидкости.
- За знакомство! - и разом выпил.
Я следом лихо опрокинула свой стакан, слегка прикусила крекер и как ни в чем не бывало спросила:
- Костюм пропал?
- Вы его больше не увидите. Вечная память старику.
- А вдруг придется снова жениться?
- Уеду в Африку и пойду под венец в набедренной повязке. Кстати, мне очень идет. Я заметил, что вы специально не прореагировали на водку, там 40o. Вы пьяница или интригуете?
- А я заметила, что у господина Артемьева под ватными плечами прятались крепенькие свои. Таскали вы меня на руках как перышко. Вы спортсмен или шпион?
- Ни то, ни другое. Хотя сильные руки - это профессиональное. С ногами у меня хуже. Поэтому я и бегаю по утрам, конечно, периодически.
Майкл налил ещё водки и повертел в руках стакан:
- Дикси, вы сегодня два раза назвали меня Микки. Я показался вам достаточно молодым или недостаточно умным?
- Просто вы были похожи на Микки. Микки Маус, Микки Рурк...
- Микки Артемьев - хорошая компания. Дикси, вам не кажется, что у нас уже есть основания перейти на "ты". В русском и французском это очень важно. А ведь в нашем поместье мы будем говорить по-французски... Я уже начал учить, вот послушайте: "Еnchante de te rencontrer ici, ma scer!" Сноска: Очень рад встретить тебя здесь, сестра.
- Хорошо, брат. Переходим на родственные местоимения.
- Нет, нет. Руки перекрещиваем, пьем до дна - и поцелуй. Процедура "на брудершафт" - разве вам неизвестно? Мы же в Австрии!
- Никогда не приходилось. Вы будете руководить. Так... Теперь пьем... Уф!
На этот раз я не смогла перевести дух от большого глотка водки и тут же чуть не задохнулась, попав под губы Майкла. Но он лишь прикоснулся ко мне и так замер, ожидая моей реакции. Я же не торопилась, стараясь распробовать вкус его губ. Это очень важно - первое впечатление. Горячие, сухие, ждущие. Я отстранилась и села на место.
- Когда ты уезжаешь?
- Послезавтра.
- Хорошо. Я вряд ли смогу полететь вместе с тобой для посещения могил предков, - мне надо вернуться в Париж, получить российскую визу от коллегии по делам наследств. И тогда я позвоню тебе. У тебя есть в Москве телефон?
Он взял гостиничный блокнот, написал телефон и адрес, вырвал листок:
- Не потеряй, кладу в твою сумочку.
- Мне бы хотелось, Майкл, чтобы завтра ты сводил меня кое-куда. Местечко недорогое. Думаю, тебе не придется влезать в долги. Хотя... знаешь, у меня идея. Через неделю ты чертовски разбогатеешь и сможешь вернуть мне деньги. Честное слово, я же не могу отпустить тебя домой в джинсах!
- Отглажу костюм - и в самолет.
- Только не это! Где он? - я распахнула дверцу стенного шкафа и вытащила оттуда мокрого испуганного, сжавшегося в углу монстра.
Попытка оторвать рукав не удалась. Зато с меня соскользнуло кое-как намотанное одеяло. И тут зазвонил телефон - портье сообщал, что такси ждет. Я быстро натянула почти сухое платье, туфли на босу ногу, обернулась платком и выскочила из ванной.
- Присядь на минуту, - Майкл был необычайно торжественен.
Я опустилась в кресло, он положил мне на колени свой пиджак и раскрыл перочинный нож:
- Приступай. Человечество смеясь расстается со своим прошлым!
Нож с треском вонзился в очень прочный, отчаянно сопротивляющийся материал.
Кромсать костюм кузена не доставило мне никакого удовольствия, видимо, агрессивность вообще не мое амплуа. Старая ткань поддавалась с трудом, обрушив на меня лавину сентиментальных ассоциаций. Стало жалко и этого куска материи, сопровождавшего некогда юного Михаила под венец, и ушедшей молодости, и России, вынуждавшей своих граждан всю жизнь таскать на своих плечах чью-то производственную неудачу. Или, как говорят русские, ? халтуру.
Моя рука, сжимавшая нож, ослабла и я с мольбой посмотрела на родственника:
- Обещай мне, Майкл, что позволишь сестре проявить о тебе заботу. В конце концов, это голос крови, твердящий о помощи ближнему...
Растроганный Майкл не отказался встретиться со мной утром для приобретения отдельных мелочей мужского гардероба.
МЕНЯЕМ ИМИДЖ
Мы направились в универсальный магазин на Мария Хильферштрассе, отличавшийся большим выбором и вполне умеренными ценами.
Заполучив пару светлых туфель, Майкл с радостью расстался со своими тяжелыми черными ботинками. Но оставлять их в урне не захотел, пытаясь забрать с собой. Кто знает, может быть, они дороги ему как память о каком-нибудь важном событии. Русская душа полна загадок.
Не совсем поняла я и реакцию гостя на мое предложение посетить отдел мужского платья: Майкл растерялся, умоляя меня "не делать этого". Было такое впечатление, что муж отговаривает супругу сделать аборт.
- По-моему, ты слишком остро воспринимаешь процедуру приобретений.
- Просто я редко этим занимался и ещё не привык. - Майкл виновато заглянул мне в лицо. - Что, со мной совсем невозможно появляться на людях? Эти джинсы так ужасны?
- Отличная туристическая одежда. Ты же видишь, все приезжие так ходят, даже американские миллионеры. - Успокоила я кузена. - Но ты же не можешь вернуться в Москву без костюма. И вообще, таким же как прилетел. Особенно после того, как стал наследником барона.
Майкл смутился и опустил глаза. Он совершенно не умел скрывать своих чувств, я поняла, что с уст кузена едва не сорвался комплимент. Ему трудно давалась середина между робостью и самоуверенностью, которую невозможно было не различить под маской самоиронии.
- Я, действительно, никогда не буду таким, как был всего два дня назад... - признался он, глядя на носки своих новых туфель. И добавил, покачавшись на мягких подошвах: - Кажется, я начинаю себе нравиться.
- Ну, тогда завершим этот процесс, отсекая всякие сомнения, - взяв Майкла под руку, я мягко ввела его в страну портновских чудес - отдел мужской одежды. - Посмотри на себя в зеркало и запомни. Что скажешь?
- Симпатяга, - скорчив гримасу самому себе, Майкл отшатнулся от зеркала.
- Когда я приодену тебя, как задумала, ты не сможешь оторваться от своего отражения. Хочешь, поспорим на самый большой фонтан в нашем поместье?
- А, знаю! В какой-то комедии Бельмондо, изображающий супермена, в порыве самолюбования чмокает свои бицепсы:? что, мол, за обаяшка такой!
- Помню, помню! Фильм назывался "Великолепный". Я тогда была школьницей и с удовольствием смотрела французские фильмы. Ведь на самом деле герой Бельмондо был каким-то затравленным сочинителем. Но он придумал сам себя - великолепного победителя - и стал им.
- Потому... потому что в него влюбилась очень славная девочка... печально дополнил Майкл и тут же протянул мне пятерню:
- По рукам! Я доверяюсь тебе, мудрейшая! А фонтан останется коллективной собственностью.
Мы стали потрошить стойку с мужскими костюмами. Майкл выбрал роль придирчивого пижона и даже осмеял пару предложенных мной моделей. Но минут через пятнадцать, сообразив, что ему предстоит перемерять весь имеющийся здесь ассортимент, кузен взгрустнул.
- Ладно, начнем все сначала. Хватить дурить, дело серьезное. Расслабься и думай о чем-нибудь возвышенном. Это совсем не больно. Перехватила инициативу я.
Играла тихая музыка, любезные продавщицы, предложив свою помощь и получив отказ, скрылись. Я накинулась на стойки с летними костюмами, рубахами, пуловерами. Конечно, это серийное производство, ширпотреб. Но как похорошел Майкл...
Когда размышляешь об инстинктах женственности, почему-то не сразу вспоминаешь о желании преобразить своего ближнего. Это изначальное, врожденное, материнское. Мы провозились часа два. Все прошло бы значительно быстрее и удачнее, если бы этот ершистый полуеврей не мучил меня своими бесконечными комплексами. Он и брюки при мне менять стеснялся, поджидая, пока я покину кабинку.
- А на пляжах чопорной Вены, не нудистских, обычных, совершенно запросто разгуливают голые женщины и мужики. В то время, как пятиюродный брат прячет свои волосатые бледные ноги от родной сестры, - бубнила я в задернутую занавеску примерочной.
- Почему это бледные, я загорал! - огорчился он и из кабинки высунулась длинная, жилистая, и вправду загорелая нога. - Это потому, что я всю зиму в трусах по улице бегаю. И очень горжусь своими ногами.
- Они волосатые и рыжие.
- Это очень мужественно.
- Тогда покупаем "бермуды", - припугнула я скромника.
- Позвольте ручку, мадемуазель! - ? сказал он на сносном французском и шаркнул по старинке, представляя новый костюм.
- Неплохо. Совсем неплохо... Правда, серый костюм к рыжему... ? засомневалась я.
- Причем тут ноги? Это, кажется, не шорты?
- А голова? Ведь ты не будешь всегда ходить бритым, словно новобранец или каторжник.
- У меня чудесный тициановский цвет волос. Темный каштан. Ну, не очень темный. Прост ещё плохо заметно.
- Нет, примерь лучше бежевый. Может, как-то смягчит твою ирландскую масть.
Я заметила, что наши диалоги привлекли скучающих продавщиц, то и дело появлявшихся поблизости.
- Дорогая, скажите, пожалуйста, какой цвет волос у этого господина? втянула я симпатичную худышку в наше представление.
- Шатен, - пробормотала та, взглянув на затылок Майкла, и опустила глаза.
- А я?
- Фрау имеет цвет "коньяк".
- Если у меня "коньяк", то у господина "оранжад", - категорически завершила я спор.
Мы купили бежевый, слегка мешковатый, костюм и светлые брюки с пуловером, в чем я и вывела Майкла на улицу, придерживая пакет с его джинсами и новыми вещами. Уже по пути, заглядевшись на витрину, вернулась, игнорируя сопротивление кузена, и приобрела спортивную сумку, куда были засунуты джинсы, покупки, а также мой шерстяной жакет, прихваченный для вечера, который я наметила провести на открытом воздухе.
Но до вечера было ещё далеко, а сопровождать Майкла в музей мне совсем не хотелось. Пообещав, что в следующий его приезд мы основательно прочешем все венские художественные достопримечательности, я затянула Майкла в прохладный сквер. С приятной усталостью заезжих туристов мы расположились на удобной скамейке в тени большого платана. Рядом в цветнике разбрасывала водяные веера крутящаяся брызгалка, над которой повисла милая, какая-то игрушечная, радуга. Мимо нас с шумом пронеслись подростки на роликах и вновь обрушилась тишина - с шелестом капель, птичьим пересвистом и отчетливым детским лепетом играющих поблизости малышей. Две шести-семилетние девочки что-то настойчиво объясняли мальчишке с велосипедом на прелестном, легком венском диалекте. Потом одна из них пышноволосая худышка, ринулась по аллее, прижимая к груди четырехцветный мяч. Ноги в белых гольфах и кожаных сандалиях едва касались гравия малышка летела сквозь золотисто-зеленую тень и солнечные зайчики прыгали в её длинных развевающихся прядях. У меня заняло дух от какого-то давнего воспоминания, которое никак не хотело проявляться, а лишь заставляло тревожно колотиться сердце. "Боже! Как хорошо быть девочкой, легконогой, доверчивой, радостной... Как весело бежать в майской свежести, в алмазных брызгах и солнечной пыли, в кудряшках, веснушках, в неведении и предчувствии, неся перед собой, подобно этому пестрому мячику, свою такую бесконечно долгую, так много обещающую жизнь..."
Пальцы Майкла коснулись моего локтя:
- Какая летучая девочка, вон та, промчавшаяся с мячом. У меня такое чувство, что я подсмотрел кусочек твоего детства... Ты точно так же носилась по аллеям какого-то весеннего парка, не замечая восторженно следящих за тобой старческих глаз. Нет, умиленно. Есть такое слово?
- Да, носилась. Но, кажется, я всегда, от самого рождения, ощущала какую-то свою особенность. Мне нравилось, когда мной любовались и поглядывали в мою сторону.
- В тебе уже сидела актриса. Но детям, думаю, вообще свойственно ощущать свою исключительность. До того несчастного момента, пока в полный голос не завопят комплексы... Я тоже очень нравился себе, ощущая смелость, силу, доброту и ещё нечто... нечто отличающее меня от других.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42