На нас оглядывались венские бело-розовые праздно-внимательные старушки. Пусть думают, что я прогуливаю прибывшего из провинции дядюшку. Майкл вывел меня на Ринг и начал экскурсию.
Наверно, он основательно ознакомился с путеводителем, собираясь в эту поездку - имена архитекторов и даты так и сыпались в его рассказе.
- Здесь полно кафе, Дикси. В Европе кофе стал модным напитком после турецких войн. Когда австрийца отбили осаду великого визиря Кара-Мустафы в 1683 году, они обнаружили среди трофеев мешки с зернами, которые приняли за верблюжий корм... Потом распробовали, а великий композитор Иоганн Себастьян Бах написал даже "Кофейную сюиту", где с юмором отразил это увлечение.
Майкл не замечал ни жары, ни нелепости своего вида. Солнце светило уже во всю мощь, и мне все трудней становилось изображать туристический энтузиазм. Не дойдя и до Бургтеатра, я поняла, что таю в своем официальном костюме и узких туфлях.
- Посидим, я, кажется, утомилась.
- Я болван! Вы же все это знаете с пеленок! Я в эйфории, как провинциал, рассказывающий парижанину про Эйфелеву башню. Простите, Дикси! К тому же очень жарко... - он обмахивал лицо прихваченным где-то рекламным проспектом.
Мы сели на скамейку у фонтана, возле которого фотографировались улыбчивые японочки. Одна из них поманила моего спутника и попросила жестом запечатлеть её с подругой на фоне розовых кустов. Великолепно. Я вспомнила о Соле и подумала, как позабавилась бы его "фирма", наблюдая за нашей прогулкой. Впрочем, достаточно родственной любезности и гостеприимства. Мы распрощались с Майклом до завтра и я старательно объяснила ему маршрут в метро до его отеля, находящегося аж у самого Пратера, старинного парка на окраине Вены.
В номере я с облегчением сбросила туфли и проверила душ. Все в порядке. Десять минут под горячей, а потом прохладной водой - и на диван, накручивать телефонный диск.
- Сол? Удивительно, что я застала тебя. Что? И высокая температура? Боже, гонконгский грипп в такую жару - ты просто феномен! У меня тоже интересная новость: я звоню из Вены, где получаю наследство какой-то неведомой тетушки.
- Врешь!
- Честное слово!
- И много?
- Я не поняла, но в списке фигурировал дом под Веной и банковские счета. Только я не единственная наследница. Нас двое. Майкл русский, он из Москвы.
- Что, что? Майкл из Москвы? Горбачев, что ли?
- Не смешно. Прекрати шутить, ты бредишь. Обыкновенный, вполне нормальный человек. Только весь в черном.
Сол что-то быстро зашептал:
- Это я молюсь по-бельгийски и по-еврейски, на всякий случай. Ведь я, если честно, полукровка.
- Что, помогает от гриппа?
- Да за тебя, дуреха! Благодарю того, кто прислал к нам Майкла. Он женат?
- Фу, балда. Он старик и страшнее Квазимодо!
- Ну, тогда ты скоро станешь единственной наследницей, пляши, детка. Позвони Чаку, - мне почему-то кажется, что его это может порадовать.
Я повесила трубку. Это мысль! Только немного рановато. Вот после завтрашнего визита в поместье, пожалуй, удивлю дружка. А на душе почему-то стало кисленько. От того, что назвала Майкла стариком и Квазимодо. Он, конечно, не красавец, но простодушен и мил. Да так по-детски радуется нашему буржуазному благополучию - салфетку тихонько спрятал в карман...
Засыпая, я думала о Клавдии и умоляла её простить мне возможную непочтительность по поводу её любимого дома. Представляю я эти гнекздышки замшелых провинциальных аристократов! Бисерные подушечки, портреты в лепных рамах, масса дорого сердцу хлама. Клавдия, прости, я просто обожаю бисерные подушки и все-все, что оставила мне ты...
ПУТЬ К НАСЛЕДСТВУ
У места встречи нас ожидал коллега Зипуша. Кристиан Хладек оказался круглолицым улыбчивым молодым человеком с пестрой шелковой "бабочкой" на нежно-розовой рубахе. Весенняя Вена позволяет такие роскошества, особенно, если у тебя новенький "гольф" и в плане - полуофициальная поездка за город. Светлый пиджак господина Хладека, помещенный в целлофановый чехол, аккуратно висел возле его сидения.
Для поездки я одела полотняный брючный костюм цвета топленых сливок, очень идущий к моему загару, и деревянную бижутерию. Деревяшки украшали мою сумку и даже плетеные босоножки. Я заранее решила быть любезной с Майклом и сдерживать иронию по поводу дарованной собственности. Ангельской кротости дама и чертовски хороша! Чего стоят одни лишь волосы, небрежно прихваченные сзади косынкой! Ого! Да этот человек, на которого я не обратила внимания издали, оказался кузеном! Хладек замахал руками кому-то и от газетных стоек отделился поджарый господин в новеньких ладно сидящих джинсах и затемненных очках в металлической оправе. Поздоровавшись, мы разместились на заднем сидении.
- Вот, только что купил. Хамелеоны. Всю жизнь мечтал о хороших очках. У меня минус три, и когда я в самолете раздавил своих уродов, то не только ослеп, но и онемел. Знаете, как-то слабеешь сразу во всех направлениях, если удар нанесен в самую больную точку.
- Поздравляю, удачная оправа, легкая. Вам идет, - покрутила я в руках восхищавшие Майкла очки.
- Теперь-то я вас, наконец, рассмотрю, а то в воображении остался образ, точно совпадающий с одним, хорошо известным... - Он пристально посмотрел на меня сквозь окуляры. - В очках то же самое. Это невероятно...
- Я похожа на вашу жену?
- Нет! - чуть ли не крикнул он. - Что вы, Дикси... Вы настоящая, я бы даже сказал, русская, красавица - выставочный, редкий образец. Типаж и раритет одновременно... У нас есть актриса, на которую вы сильно похожи. Она много снималась, но я почему-то несколько раз видел её по телевизору в одном эпизоде... Вы читали Дюма "Три мушкетера"?
- Не помню... Может, в школе... Но видела разные киноверсии.
- А у наших подростков это любимая книга. Все играют в детстве в мушкетеров. А возлюбленную главного героя Д'Артаньяна зовут Констанция. Уф... Я не слишком быстро тараторю? Так у нас сняли телефильм...
- Ах, я, кажется, помню. Там ещё охотились за какими-то подвесками королевы! И была злодейка-интриганка - любимая героиня хороших девочек. Так её я и напоминаю? Майкл, вы меня огорчаете.
- Нет же, Констанцию! Вернее, актрису, которая играла эту роль. Чрезвычайно красивая женщина, поверьте. Она умирает, а герой в песне без конца повторяет её имя, - это, это очень трогательно снято...
- Ну, что вы застеснялись? От того, что любите детское кино? Или красивых актрис? Вы и сами похожи на одного французского актера.
- Знаю. На Пьера Ришара. Все говорят. Я поэтому так коротко и постригся...
Я пригляделась: - А когда отрастут кудри?
- Месяца через два.
- Жаль. Без них решить вопрос о сходстве трудно. Может, купим парик?
Наш сопровождающий слегка повел ухом:
- Извините, что вмешиваюсь, я знаю хороший магазин. Видите ли, у моего тестя проблемы с волосами. Могу подвезти...
- Спасибо, господин Хладек, пока не надо. Мы подождем, - заверила я и покосилась на родственника.
Точно, похож на Ришара. Но очки идут.
В лицо дул чудесный ветер загородных весенних странствий - пикников, интимных вылазок в альпийские отели, визитов в летние дома. Почему-то от искреннего восхищения Майкла и явного блеска в глазах Хладека меня обожгло сожаление, что качу я куда-то по деловым вопросам с малоинтересными спутниками, прожигая чудесный день, пуская его по ветру, как кольцо дыма от сигареты. День своей все ещё молодости, все ещё женской власти... Где ты, Чак?! Вот бы запереться вдвоем в одном из этих уютных домиков, что мелькают по краям дороги. Распахнуть ставни прямо к солнцу или расположиться на балконе, если он позволяет, - вон как тот - весь в цветах и плюще. Увы...
Смешно все же играть в "сюрприз" - придумывать неожиданную радость, заранее своим опытным животом чуя очередной нелепый розыгрыш. Поместье баронессы наверняка окажется обветшалой фермой, загримированной для роли "заброшенного замка". Я усиленно накачивала холодный скепсис, тайно надеясь, что двойной обман сработает - я задобрю судьбу смирением и буду вознаграждена.
Мы давно ехали по юго-западному шоссе, минуя деревеньки с ещё цветущими кое-где садами. На холмах и пригорках, среди лесных кущ, описывая круги вслед нашему движению, двигались соборы и монастыри в гордом одиночестве, или окруженные толпой домишек под красной черепицей. Майкл изучал трепетавшую на ветру карту, пытаясь справиться с разлетом её крыльев, а Хладек тем временем, чуть поворачивая голову и кривя в нашу сторону рот, вещал какие-то исторические байки. Очевидно, о замковом строении, что осталось позади с левой стороны Я оглянулась, действительно, внушительная архитектура, а над затейливой крышей возвышается круглая светлая башня.
- Простите, я прослушала, оттуда сбрасывали неугодных жен? - тронула я за плечо Кристиана.
Он захохотал:
- Фрау Девизо, вы запуганы романтическими кинофильмами. Еще вспомните Дракулу или Синюю Бороду! Я лишь сказал о том, что дед барона фон Штоффена, в течении пятидесяти лет сочинявший научный труд о земельных реформах Австро-Венгрии, был настигнут революцией в самом финале. Когда он, наконец, сумел сформулировать программу, способную превратить его родину в сплошной Эдем, империя рухнула. Ученый поднялся на башню...
- Привязал труд себе на шею и кинулся вниз... - с трагической миной закончил Майкл.
Я сидела, как громом пораженная. Шутка кузена по поводу реформатора не тронула меня, зато этот дом! Боже, как же недопустимо быть такой невежественной: ведь имя правоведа и реформатора эпохи Габсбургов нам талдычили ещё в школе, а в университете я даже писала критический трактат о его экономических заблуждениях!
- Как известно, революция круто разделалась с имперскими аристократами. А вот поместье Штоффенов сохранилось, благодаря научному авторитету этого самого утописта-ученого, - пояснил слегка обиженный выходкой Майкла Хладек.
- Но почему мы проехали замок? - обеспокоилась я, провожая взглядом рекламную картинку тура по Австрии - внушительный холм с историческим памятником на макушке.
- Здесь довольно сложный въезд в имение. Эти феодальные заморочки, наивное стремление сбить со следа, так же, как стены и рвы, бдительно сохраняются наследниками. Поверьте, иногда доходит до абсурда. - Хладек, казалось, забыл о руле, сидя к нам в пол-оборота. - Представляете, в одном из старинных владений мне пришлось демонстрировать наследнику выгребные ямы XVII века! Хозяева даже не пожелали установить водяной смыв! Видите ли, именно в таком туалете они чувствовали подлинный дух истории!
Мы все же добрались, петляя по серпантину среди холмов, покрытых празднично обновленной, радостной зеленью.
- Обратите внимание, - остатки каменных ворот, а теперь металлические, - вы, господа, въезжаете в собственные владения, - Хладек сказал пару слов крепкому господину в форме охранника, и тот отворил ворота в широкую, затененную старыми кленами аллею. - Должен вас предупредить: хотя само строение и детали обстановки имеют подлинную историческую ценность, хозяйство очень запущено. Чета баронов пользовалась лишь левым крылом, обходясь прислугой из трех человек.
- Еще бы, реставрация такого памятника старины зачастую не под силу целому государству, - Майкл задумался, по-видимому, о своих российских проблемах.
- Нет, семейство Штоффенов отнюдь не считалось бедным. Вам ещё предстоит ознакомиться с состоянием финансов. Весьма, весьма недурно. Все вклады сделаны в надежные швейцарские банки. Да и сама недвижимость! По оценке специалиста, в этом доме находится великолепная коллекция живописи. Но, увы - по воле завещателя вы не имеете права распродавать имущество.
БЕЛАЯ БАШНЯ
Миновав подъездную аллею, мы остановились на вымощенной камнем площадке перед центральным входом в замок. Четырехэтажный дворец миниатюрное подобие Версаля, несмотря на очевидную запущенность, выглядел столь величественно, что я на мгновение зажмурилась. Открыла глаза: чернота рассеялась, а замок стоял.
Конечно же, ненормальность реальности, абсурдность факта должны иметь меру, чтобы поместиться в смятенном, сбитом с толку сознании, не рискуя сдвинуть его с места. Не так-то просто, вытащив счастливый билет в фантастической лотерее, сохранить здравомыслие. У меня даже заняло дух, как при падении в воздушную яму.
- Ущипните меня, пожалуйста, кузен, не стесняйтесь, - шепнула я, пододвигаясь к нему.
Сильные пальцы клешнями впились в мою ляжку. Я громко ойкнула.
- Ну, это слишком!
- Спасибо, у вас приятное сопрано, - сказал Майкл, - подействовало на меня как нашатырный спирт. Что-то голова идет кругом.
Его и вправду шатало.
- И поэтому вы вырвали у меня кусок кожи! - я демонстративно поморщилась, потирая больное место.
- Простите, Дикси, - Майкл взял меня за руку. - Со мной что-то происходит. Наверно, в меня вселился дух воинственного предка, - Он вытянул вперед руки и размял кисти.
Я снова удивилась породистой узости ладоней и длинным гибким пальцам с ухоженными ногтями.
Разбитый по образу версальского или шенбруннского, парк каскадами спускался к реке, являя щемяще-трогательную картину запущенности. Если бы мы созерцали все это осенью, а не под майским, игривым, все обращающим в веселье и радость солнцем, тоска увядания сразила бы нежную душу. Но сегодня здесь витали другие настроения.
Некогда бархатистые газоны превратились в дикие лужки, скрыв под мощной порослью бурьяна затейливые клумбы. И что нам до пропавших роз, если везде, в веселой беспородно-наглой зелени желтеют россыпи золотисто-звонких одуванчиков! А кусты и деревья, выстриженные в былые времена как пудели-призовики, разлохматились в небрежном волюнтаризме, интригующе скрывая части каменных статуй. Отлично, что фонтаны заросли кустами лопуха и цикория: так легче перенести осознание их присвоение, как и белокаменной лестницы, утерявшей фрагменты резных перил. У главного входа в дом, открытого по такому случаю, нас ожидала прислуга численностью в три человека. Старики улыбались и кланялись, напоминая о том, что всеми ими надлежало управлять и, конечно, за это платить.
Я представила, как выглядели мы - их новые хозяева, принятые, очевидно, за супружескую пару, - элегантная дама из современных, и эксцентричный господин, все ещё мнущий растрепанную карту и топчущийся на месте белыми, абсолютно новыми спортивными тапочками.
Хладек представил нам дворецкого - Рудольфа Фокса - высокого сутулого старика с седыми полубаками. Рудольф говорил только по-немецки и Хладеку пришлось переводить для Майкла его комментарии в ходе экскурсии по дому. Зря они старались - Кристиан и старик. Я время от времени сталкивалась с кузеном взглядом и могу поклясться - ничегошеньки он не соображал и сразу бы засыпался, спроси я его, соседствует ли "лаковый кабинет" с "синей гостиной". О стиле и именах мебельных мастеров и думать не приходилось. До того ли! Ведь на стене висел мужской портрет школы Рафаэля, пейзаж Буше, какая-то библейская сцена Вермеля и куча ещё чего-то, что никак не хотело втискиваться в голову.
- О-о-о! - стон раздался из музыкальной комнаты. Мы бросились туда и застали Майкла над распахнутым музыкальным инструментом типа урезанного и растолстевшего фортепиано.
Я, возможно, после специальной подготовки отличу клавесин от клавикордов, но вот слету определить "породу", класс, возраст, а главное, происхождение инструмента, по-моему, дано не всякому. Майкл оказался из них - из тихих шизиков, обмирающих над куском старого дерева, начиненного струнами. Было похоже, что мы стали свидетелями неожиданной встречи с возлюбленной - кузен то подбегал к украшенному инкрустацией ящику, нежно гладил его, очерчивая формы, то отступал, склонив голову к плечу и блаженно улыбаясь. И вдруг, в страстном порыве прильнул к клавиатуре, пробежав по ней своими легкими пальцами. Он наигрывал что-то колокольчато-льющееся, шутливое, стоя, запрокинув лицо и растворяясь в звуках. Майкл блаженствовал, забыв о нас.
Хладек пожал плечами:
- Господин Артемьев, видимо, музыкант?
- Да, и отличный! - гордо выдала я мгновенную импровизацию.
Улыбка блаженства не покидала Майкла всю нашу дальнейшую экскурсию, а губы шептали имя великого мастера, изваявшего сей музыкальный шедевр. Я поняла, что как собеседник он потерян, и взяла под руку Хладека:
- Кристиан, возможно, на сегодня достаточно? Нам бы хотелось взглянуть на жилую часть дома. Масштабы необходимой реставрации и нашего везения, по-моему, ясны.
- Ну что вы, госпожа Девизо! Вы не видели, на мой взгляд, самого забавного. Пропустим, в самом деле, анфиладу гостевых комнат... Ах, это чудесный двусветный большой зал! Обратите внимание на роспись потолочного плафона! Нужен хороший мастер-реставратор, но ведь, в сущности, вы завладели сокровищем!
- Еще нет. Пока не выполнены кое-какие нравственные и формальные обязательства.
- Вот!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42
Наверно, он основательно ознакомился с путеводителем, собираясь в эту поездку - имена архитекторов и даты так и сыпались в его рассказе.
- Здесь полно кафе, Дикси. В Европе кофе стал модным напитком после турецких войн. Когда австрийца отбили осаду великого визиря Кара-Мустафы в 1683 году, они обнаружили среди трофеев мешки с зернами, которые приняли за верблюжий корм... Потом распробовали, а великий композитор Иоганн Себастьян Бах написал даже "Кофейную сюиту", где с юмором отразил это увлечение.
Майкл не замечал ни жары, ни нелепости своего вида. Солнце светило уже во всю мощь, и мне все трудней становилось изображать туристический энтузиазм. Не дойдя и до Бургтеатра, я поняла, что таю в своем официальном костюме и узких туфлях.
- Посидим, я, кажется, утомилась.
- Я болван! Вы же все это знаете с пеленок! Я в эйфории, как провинциал, рассказывающий парижанину про Эйфелеву башню. Простите, Дикси! К тому же очень жарко... - он обмахивал лицо прихваченным где-то рекламным проспектом.
Мы сели на скамейку у фонтана, возле которого фотографировались улыбчивые японочки. Одна из них поманила моего спутника и попросила жестом запечатлеть её с подругой на фоне розовых кустов. Великолепно. Я вспомнила о Соле и подумала, как позабавилась бы его "фирма", наблюдая за нашей прогулкой. Впрочем, достаточно родственной любезности и гостеприимства. Мы распрощались с Майклом до завтра и я старательно объяснила ему маршрут в метро до его отеля, находящегося аж у самого Пратера, старинного парка на окраине Вены.
В номере я с облегчением сбросила туфли и проверила душ. Все в порядке. Десять минут под горячей, а потом прохладной водой - и на диван, накручивать телефонный диск.
- Сол? Удивительно, что я застала тебя. Что? И высокая температура? Боже, гонконгский грипп в такую жару - ты просто феномен! У меня тоже интересная новость: я звоню из Вены, где получаю наследство какой-то неведомой тетушки.
- Врешь!
- Честное слово!
- И много?
- Я не поняла, но в списке фигурировал дом под Веной и банковские счета. Только я не единственная наследница. Нас двое. Майкл русский, он из Москвы.
- Что, что? Майкл из Москвы? Горбачев, что ли?
- Не смешно. Прекрати шутить, ты бредишь. Обыкновенный, вполне нормальный человек. Только весь в черном.
Сол что-то быстро зашептал:
- Это я молюсь по-бельгийски и по-еврейски, на всякий случай. Ведь я, если честно, полукровка.
- Что, помогает от гриппа?
- Да за тебя, дуреха! Благодарю того, кто прислал к нам Майкла. Он женат?
- Фу, балда. Он старик и страшнее Квазимодо!
- Ну, тогда ты скоро станешь единственной наследницей, пляши, детка. Позвони Чаку, - мне почему-то кажется, что его это может порадовать.
Я повесила трубку. Это мысль! Только немного рановато. Вот после завтрашнего визита в поместье, пожалуй, удивлю дружка. А на душе почему-то стало кисленько. От того, что назвала Майкла стариком и Квазимодо. Он, конечно, не красавец, но простодушен и мил. Да так по-детски радуется нашему буржуазному благополучию - салфетку тихонько спрятал в карман...
Засыпая, я думала о Клавдии и умоляла её простить мне возможную непочтительность по поводу её любимого дома. Представляю я эти гнекздышки замшелых провинциальных аристократов! Бисерные подушечки, портреты в лепных рамах, масса дорого сердцу хлама. Клавдия, прости, я просто обожаю бисерные подушки и все-все, что оставила мне ты...
ПУТЬ К НАСЛЕДСТВУ
У места встречи нас ожидал коллега Зипуша. Кристиан Хладек оказался круглолицым улыбчивым молодым человеком с пестрой шелковой "бабочкой" на нежно-розовой рубахе. Весенняя Вена позволяет такие роскошества, особенно, если у тебя новенький "гольф" и в плане - полуофициальная поездка за город. Светлый пиджак господина Хладека, помещенный в целлофановый чехол, аккуратно висел возле его сидения.
Для поездки я одела полотняный брючный костюм цвета топленых сливок, очень идущий к моему загару, и деревянную бижутерию. Деревяшки украшали мою сумку и даже плетеные босоножки. Я заранее решила быть любезной с Майклом и сдерживать иронию по поводу дарованной собственности. Ангельской кротости дама и чертовски хороша! Чего стоят одни лишь волосы, небрежно прихваченные сзади косынкой! Ого! Да этот человек, на которого я не обратила внимания издали, оказался кузеном! Хладек замахал руками кому-то и от газетных стоек отделился поджарый господин в новеньких ладно сидящих джинсах и затемненных очках в металлической оправе. Поздоровавшись, мы разместились на заднем сидении.
- Вот, только что купил. Хамелеоны. Всю жизнь мечтал о хороших очках. У меня минус три, и когда я в самолете раздавил своих уродов, то не только ослеп, но и онемел. Знаете, как-то слабеешь сразу во всех направлениях, если удар нанесен в самую больную точку.
- Поздравляю, удачная оправа, легкая. Вам идет, - покрутила я в руках восхищавшие Майкла очки.
- Теперь-то я вас, наконец, рассмотрю, а то в воображении остался образ, точно совпадающий с одним, хорошо известным... - Он пристально посмотрел на меня сквозь окуляры. - В очках то же самое. Это невероятно...
- Я похожа на вашу жену?
- Нет! - чуть ли не крикнул он. - Что вы, Дикси... Вы настоящая, я бы даже сказал, русская, красавица - выставочный, редкий образец. Типаж и раритет одновременно... У нас есть актриса, на которую вы сильно похожи. Она много снималась, но я почему-то несколько раз видел её по телевизору в одном эпизоде... Вы читали Дюма "Три мушкетера"?
- Не помню... Может, в школе... Но видела разные киноверсии.
- А у наших подростков это любимая книга. Все играют в детстве в мушкетеров. А возлюбленную главного героя Д'Артаньяна зовут Констанция. Уф... Я не слишком быстро тараторю? Так у нас сняли телефильм...
- Ах, я, кажется, помню. Там ещё охотились за какими-то подвесками королевы! И была злодейка-интриганка - любимая героиня хороших девочек. Так её я и напоминаю? Майкл, вы меня огорчаете.
- Нет же, Констанцию! Вернее, актрису, которая играла эту роль. Чрезвычайно красивая женщина, поверьте. Она умирает, а герой в песне без конца повторяет её имя, - это, это очень трогательно снято...
- Ну, что вы застеснялись? От того, что любите детское кино? Или красивых актрис? Вы и сами похожи на одного французского актера.
- Знаю. На Пьера Ришара. Все говорят. Я поэтому так коротко и постригся...
Я пригляделась: - А когда отрастут кудри?
- Месяца через два.
- Жаль. Без них решить вопрос о сходстве трудно. Может, купим парик?
Наш сопровождающий слегка повел ухом:
- Извините, что вмешиваюсь, я знаю хороший магазин. Видите ли, у моего тестя проблемы с волосами. Могу подвезти...
- Спасибо, господин Хладек, пока не надо. Мы подождем, - заверила я и покосилась на родственника.
Точно, похож на Ришара. Но очки идут.
В лицо дул чудесный ветер загородных весенних странствий - пикников, интимных вылазок в альпийские отели, визитов в летние дома. Почему-то от искреннего восхищения Майкла и явного блеска в глазах Хладека меня обожгло сожаление, что качу я куда-то по деловым вопросам с малоинтересными спутниками, прожигая чудесный день, пуская его по ветру, как кольцо дыма от сигареты. День своей все ещё молодости, все ещё женской власти... Где ты, Чак?! Вот бы запереться вдвоем в одном из этих уютных домиков, что мелькают по краям дороги. Распахнуть ставни прямо к солнцу или расположиться на балконе, если он позволяет, - вон как тот - весь в цветах и плюще. Увы...
Смешно все же играть в "сюрприз" - придумывать неожиданную радость, заранее своим опытным животом чуя очередной нелепый розыгрыш. Поместье баронессы наверняка окажется обветшалой фермой, загримированной для роли "заброшенного замка". Я усиленно накачивала холодный скепсис, тайно надеясь, что двойной обман сработает - я задобрю судьбу смирением и буду вознаграждена.
Мы давно ехали по юго-западному шоссе, минуя деревеньки с ещё цветущими кое-где садами. На холмах и пригорках, среди лесных кущ, описывая круги вслед нашему движению, двигались соборы и монастыри в гордом одиночестве, или окруженные толпой домишек под красной черепицей. Майкл изучал трепетавшую на ветру карту, пытаясь справиться с разлетом её крыльев, а Хладек тем временем, чуть поворачивая голову и кривя в нашу сторону рот, вещал какие-то исторические байки. Очевидно, о замковом строении, что осталось позади с левой стороны Я оглянулась, действительно, внушительная архитектура, а над затейливой крышей возвышается круглая светлая башня.
- Простите, я прослушала, оттуда сбрасывали неугодных жен? - тронула я за плечо Кристиана.
Он захохотал:
- Фрау Девизо, вы запуганы романтическими кинофильмами. Еще вспомните Дракулу или Синюю Бороду! Я лишь сказал о том, что дед барона фон Штоффена, в течении пятидесяти лет сочинявший научный труд о земельных реформах Австро-Венгрии, был настигнут революцией в самом финале. Когда он, наконец, сумел сформулировать программу, способную превратить его родину в сплошной Эдем, империя рухнула. Ученый поднялся на башню...
- Привязал труд себе на шею и кинулся вниз... - с трагической миной закончил Майкл.
Я сидела, как громом пораженная. Шутка кузена по поводу реформатора не тронула меня, зато этот дом! Боже, как же недопустимо быть такой невежественной: ведь имя правоведа и реформатора эпохи Габсбургов нам талдычили ещё в школе, а в университете я даже писала критический трактат о его экономических заблуждениях!
- Как известно, революция круто разделалась с имперскими аристократами. А вот поместье Штоффенов сохранилось, благодаря научному авторитету этого самого утописта-ученого, - пояснил слегка обиженный выходкой Майкла Хладек.
- Но почему мы проехали замок? - обеспокоилась я, провожая взглядом рекламную картинку тура по Австрии - внушительный холм с историческим памятником на макушке.
- Здесь довольно сложный въезд в имение. Эти феодальные заморочки, наивное стремление сбить со следа, так же, как стены и рвы, бдительно сохраняются наследниками. Поверьте, иногда доходит до абсурда. - Хладек, казалось, забыл о руле, сидя к нам в пол-оборота. - Представляете, в одном из старинных владений мне пришлось демонстрировать наследнику выгребные ямы XVII века! Хозяева даже не пожелали установить водяной смыв! Видите ли, именно в таком туалете они чувствовали подлинный дух истории!
Мы все же добрались, петляя по серпантину среди холмов, покрытых празднично обновленной, радостной зеленью.
- Обратите внимание, - остатки каменных ворот, а теперь металлические, - вы, господа, въезжаете в собственные владения, - Хладек сказал пару слов крепкому господину в форме охранника, и тот отворил ворота в широкую, затененную старыми кленами аллею. - Должен вас предупредить: хотя само строение и детали обстановки имеют подлинную историческую ценность, хозяйство очень запущено. Чета баронов пользовалась лишь левым крылом, обходясь прислугой из трех человек.
- Еще бы, реставрация такого памятника старины зачастую не под силу целому государству, - Майкл задумался, по-видимому, о своих российских проблемах.
- Нет, семейство Штоффенов отнюдь не считалось бедным. Вам ещё предстоит ознакомиться с состоянием финансов. Весьма, весьма недурно. Все вклады сделаны в надежные швейцарские банки. Да и сама недвижимость! По оценке специалиста, в этом доме находится великолепная коллекция живописи. Но, увы - по воле завещателя вы не имеете права распродавать имущество.
БЕЛАЯ БАШНЯ
Миновав подъездную аллею, мы остановились на вымощенной камнем площадке перед центральным входом в замок. Четырехэтажный дворец миниатюрное подобие Версаля, несмотря на очевидную запущенность, выглядел столь величественно, что я на мгновение зажмурилась. Открыла глаза: чернота рассеялась, а замок стоял.
Конечно же, ненормальность реальности, абсурдность факта должны иметь меру, чтобы поместиться в смятенном, сбитом с толку сознании, не рискуя сдвинуть его с места. Не так-то просто, вытащив счастливый билет в фантастической лотерее, сохранить здравомыслие. У меня даже заняло дух, как при падении в воздушную яму.
- Ущипните меня, пожалуйста, кузен, не стесняйтесь, - шепнула я, пододвигаясь к нему.
Сильные пальцы клешнями впились в мою ляжку. Я громко ойкнула.
- Ну, это слишком!
- Спасибо, у вас приятное сопрано, - сказал Майкл, - подействовало на меня как нашатырный спирт. Что-то голова идет кругом.
Его и вправду шатало.
- И поэтому вы вырвали у меня кусок кожи! - я демонстративно поморщилась, потирая больное место.
- Простите, Дикси, - Майкл взял меня за руку. - Со мной что-то происходит. Наверно, в меня вселился дух воинственного предка, - Он вытянул вперед руки и размял кисти.
Я снова удивилась породистой узости ладоней и длинным гибким пальцам с ухоженными ногтями.
Разбитый по образу версальского или шенбруннского, парк каскадами спускался к реке, являя щемяще-трогательную картину запущенности. Если бы мы созерцали все это осенью, а не под майским, игривым, все обращающим в веселье и радость солнцем, тоска увядания сразила бы нежную душу. Но сегодня здесь витали другие настроения.
Некогда бархатистые газоны превратились в дикие лужки, скрыв под мощной порослью бурьяна затейливые клумбы. И что нам до пропавших роз, если везде, в веселой беспородно-наглой зелени желтеют россыпи золотисто-звонких одуванчиков! А кусты и деревья, выстриженные в былые времена как пудели-призовики, разлохматились в небрежном волюнтаризме, интригующе скрывая части каменных статуй. Отлично, что фонтаны заросли кустами лопуха и цикория: так легче перенести осознание их присвоение, как и белокаменной лестницы, утерявшей фрагменты резных перил. У главного входа в дом, открытого по такому случаю, нас ожидала прислуга численностью в три человека. Старики улыбались и кланялись, напоминая о том, что всеми ими надлежало управлять и, конечно, за это платить.
Я представила, как выглядели мы - их новые хозяева, принятые, очевидно, за супружескую пару, - элегантная дама из современных, и эксцентричный господин, все ещё мнущий растрепанную карту и топчущийся на месте белыми, абсолютно новыми спортивными тапочками.
Хладек представил нам дворецкого - Рудольфа Фокса - высокого сутулого старика с седыми полубаками. Рудольф говорил только по-немецки и Хладеку пришлось переводить для Майкла его комментарии в ходе экскурсии по дому. Зря они старались - Кристиан и старик. Я время от времени сталкивалась с кузеном взглядом и могу поклясться - ничегошеньки он не соображал и сразу бы засыпался, спроси я его, соседствует ли "лаковый кабинет" с "синей гостиной". О стиле и именах мебельных мастеров и думать не приходилось. До того ли! Ведь на стене висел мужской портрет школы Рафаэля, пейзаж Буше, какая-то библейская сцена Вермеля и куча ещё чего-то, что никак не хотело втискиваться в голову.
- О-о-о! - стон раздался из музыкальной комнаты. Мы бросились туда и застали Майкла над распахнутым музыкальным инструментом типа урезанного и растолстевшего фортепиано.
Я, возможно, после специальной подготовки отличу клавесин от клавикордов, но вот слету определить "породу", класс, возраст, а главное, происхождение инструмента, по-моему, дано не всякому. Майкл оказался из них - из тихих шизиков, обмирающих над куском старого дерева, начиненного струнами. Было похоже, что мы стали свидетелями неожиданной встречи с возлюбленной - кузен то подбегал к украшенному инкрустацией ящику, нежно гладил его, очерчивая формы, то отступал, склонив голову к плечу и блаженно улыбаясь. И вдруг, в страстном порыве прильнул к клавиатуре, пробежав по ней своими легкими пальцами. Он наигрывал что-то колокольчато-льющееся, шутливое, стоя, запрокинув лицо и растворяясь в звуках. Майкл блаженствовал, забыв о нас.
Хладек пожал плечами:
- Господин Артемьев, видимо, музыкант?
- Да, и отличный! - гордо выдала я мгновенную импровизацию.
Улыбка блаженства не покидала Майкла всю нашу дальнейшую экскурсию, а губы шептали имя великого мастера, изваявшего сей музыкальный шедевр. Я поняла, что как собеседник он потерян, и взяла под руку Хладека:
- Кристиан, возможно, на сегодня достаточно? Нам бы хотелось взглянуть на жилую часть дома. Масштабы необходимой реставрации и нашего везения, по-моему, ясны.
- Ну что вы, госпожа Девизо! Вы не видели, на мой взгляд, самого забавного. Пропустим, в самом деле, анфиладу гостевых комнат... Ах, это чудесный двусветный большой зал! Обратите внимание на роспись потолочного плафона! Нужен хороший мастер-реставратор, но ведь, в сущности, вы завладели сокровищем!
- Еще нет. Пока не выполнены кое-какие нравственные и формальные обязательства.
- Вот!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42