- Это уже мои проблемы. Итак, если вы не возражаете, давайте встретимся завтра утром и вы мне подробно расскажете обо всей этой истории с убийством. А главное, покажете ответы из прокуратуры.
- Хорошо. Подъезжайте завтра к десяти, - сказала Климентьева и положила трубку.
Берестов схватился за сердце. Что это с ним происходит? С самого начала разговора в груди как-то тоскливо защемило. Может, что-то случилось с женой и сыном? Он принялся набирать лондонский телефон жены.
- В Англию звоним? - произнесла ехидно секретарша, не отрываясь от компьютера.
- Как ты видишь спиной?
- Все, что связано с заграницей, я чувствую сердцем.
- Какое непатриотичное у тебя сердце.
- Зато горячее...
На том конце провода оборвались позывные гудки и послышался знакомый до боли голос.
- Привет, это я! - выдохнул Берестов. - Говори по-русски. Твой классический нижегородский я прощу!
- Наконец-то! - воскликнула жена. - А я думаю, куда ты пропал?
- В России ничего не пропадает. Как у тебя дела, в твоем Лондоне? Хотя какие у тебя дела? Как Алешка? Учится, или дурака валяет?
- Так ведь каникулы! Совсем стал плохой. Мы живы-здоровы, у нас все хорошо, только с квартиры выгоняют...
- Намек понят! Через неделю зарплата. Перечислю в тот же день! Еще что скажешь неприятного? Ничего не случилось?
- Ну что здесь может случиться с их вековыми традициями? Не Россия же, в конце концов!
- Россию попрошу не трогать. Это святое. Возвращаться собираешься?
- Пока не выдворят из Лондона, добровольно не вернусь. По английскому закону, я имею право ещё на два года.
- Закон законом, а ностальгия не мучает?
- Мучает только безденежье! - рассмеялась жена. - Кстати, ты в отпуск к нам собираешься? Мы соскучились. Хотя не надо, не приезжай. Это дорого. Лучше эти деньги пришли нам.
- Так и сделаю. Послушай, у меня к тебе вот какая просьба. Сходи в Египетский зал Британского музея и сфотографируй все барельефы на саркофагах. Фотографии кинь в мой электронный ящик.
- Все барельефы? Да ты с ума сошел! Это сколько же нужно пленки.
- На пленку я тебе вышлю.
- Не в этом дело. Ты хочешь, чтобы я свалилась посреди Египетского зала? Это же адская работа!
- Не свалишься! Джентльмены поддержат. Все! Пока! Целую! Алешке огромный привет!
Берестов положил трубку, и секретарша не замедлила вставить:
- Разговор я вычту у вас из зарплаты!
- Я тебе вычту! - рявкнул Берестов и отправился взглянуть на Лилечку.
6
На следующий день Леонид с утра поехал на Большую Дорогомиловскую. На этот раз, переступив порог квартиры Зинаиды Петровны, он с удивлением отметил, что в ней чистота и порядок. Полы в прихожей блестят, и ноги не спотыкаются о сапоги, коробки и целлофановые пакеты. Туфли и тапочки аккуратно сложены в ящик из-под обуви. И сама Климентьева сияет как начищенный самовар.
- Проходите в комнату и, ради бога, не снимайте обувь, - произнесла она и отправилась на кухню, из которой доносился аромат печеной курицы.
Берестов не нашел тапочек, в носках прошел к комнату и присел на краешек дивана. На журнальном столике стояли хрустальная ваза с фруктами и два высоких бокала. Он осмотрелся и не нашел ни малейших признаков вчерашнего бардака. Все было вычищено, выскоблено и протерто благоухающей полиролью. "Просто метаморфоза", - мелькнуло в голове у Берестова, и он, покосившись на портрет парня в черной рамке, начал рассматривать развешенные на стене фотографии.
Самая большая бросалась в глаза: праздничный банкетный стол, а вокруг него известные актеры: Тихонов, Броневой, Куравлев, Плятт, Доронина. Среди актерской братии Берестов узнал и космонавтов: Коваленко и Берегового.
"Странная, однако, компания", - мелькнуло в голове журналиста. Он даже поднялся с дивана чтобы лучше рассмотреть явно любительское фото. Но в ту же секунду услышал за спиной голос Зинаиды Петровны:
- Это презентация фильма "Семнадцать мгновений весны". Проходила она у нас в Звездном городке. Видите, там все, кто снимался в этом фильме: Рина Зеленая, Тихонов, Визбор.
Климентьева в одной руке держала огромную миску с салатом, в другой плетеную корзиночку с хлебом.
"Это ещё зачем?" - неприятно чиркнуло в мозгах у Берестова, однако вслух он произнес:
- А какое отношение к этому фильму имеет Татьяна Доронина?
Хозяйка мило улыбнулась.
- Это не Доронина. Это я!
Берестов не нашелся, что ответить. Он присел на диван и полез в сумку за диктофоном.
- А как вы попали в Звездный городок?
- Я же вам говорила, что работала в летной больнице.
- Вы имеете в виду больницу космонавтов?
- Верно!
Берестов присвистнул и наконец извлек из сумки свой обшарпанный, но всегда безотказный диктофон.
- Приступим?
- Подождите, буквально через пять минут будет готова курица. Сейчас мы с вами закусим. А пока вот, открывайте!
Зинаида Петровна достала из шкафа бутылку армянского коньяка и, поставив перед Леонидом, мгновенно исчезла.
- Вообще-то я сыт! - крикнул он вслед, но она не ответила.
Нельзя сказать, что Берестов не любил халявы. Но в данном случае она показалась ему несколько неуместной. Он поднялся с дивана и направился в кухню. Она была ослепительно чиста и просторна, не то что вчера - ни пройти, ни проехать. У плиты хлопотала хозяйка, а посередине не было никакого стола с перевернутым телевизором. Он посмотрел на потолок и вместо медной, громоздкой с пятью рогами люстры узрел круглый легкий плафон под матовым стеклом.
"Чудеса", - подумал он и спросил:
- Скажите, у вас есть ещё дети?
Улыбка моментально сошла с лица Зинаиды Петровны. Она выключила духовку и, кашлянув, произнесла:
- Он был у меня единственным.
Берестов немного помолчал, после чего спросил, неловко переступив с ноги на ногу:
- Убийство произошло в этой квартире?
- У сына была своя квартира, - ответила Зинаида Петровна. - Она находится на этой же улице через три дома.
- И тоже на двенадцатом этаже?
Зинаида Петровна метнула в журналиста удивленный взгляд и снова склонилась над духовкой.
- Да, на двенадцатом. Откуда вы знаете?
- Я не знаю. Просто так ляпнул...
Она открыла духовку, и оттуда повалили ароматные клубы пара. Лик хозяйки просветлел.
- Ну вот и курица готова. Мойте руки и садитесь за стол.
Берестов не стал перечить, догадываясь, что это только отнимет время. Все равно эта баба заставит сесть за стол и съесть половину курицы.
Он покорно вошел в ванную, после чего не в очень хорошем настроении сел на диван у журнального столика и сразу же, по настоянию хозяйки, принялся откупоривать бутылку коньяка. Ее радушное гостеприимство журналисту не нравилось.
Тем не менее, когда коньяк был разлит по бокалам, салат разложен по тарелкам, а курица после некоторой суеты разорвана на две части, Берестов, проглотив слюну и незаметно включив диктофон, сказал:
- Ну давайте начнем по порядку. Как же все это случилось с вашим сыном?
- Сначала давайте выпьем. Выпьем и закусим. А потом... Потом все остальное.
Зинаида Петровна маленькими глоточками брезгливо опустошила содержимое своего бокала, перевела дух и, ничем не закусив, начала рассказывать, да так быстро и гладко, будто заранее заучила наизусть:
- Почти весь день шестого марта девяносто четвертого года я провела с сыном. А седьмого марта вечером он был убит. Накануне я ушла от него в первом часу ночи. Я последняя, кто видел его живым. Он был весел, здоров, спокоен. Словом, все, как всегда. Я могла у него заночевать, но седьмого числа должна была прилететь его сожительница из Польши...
- То есть официально он женат не был?
- Со своей женой он был в разводе. А в это время жил с одной восемнадцатилетней челночницей из Нижнего Тагила. Ну из тех: молодых, да хватких.
- А сколько лет было вашему сыну?
- Ему было тридцать два года. Так вот, его сожительница должна была на следующий день прилететь из Польши. Она туда ездила за товаром. Но почему-то в назначенный день не прилетела! Такое случилось в первый раз. В первый и последний. До этого она всегда в половине шестого уже подъезжала к дому. Судите сами: самолет из Варшавы прилетает в шестнадцать. В аэропорту её всегда встречал друг, кавказец. Он помогал ей разгружать товар, а потом вез домой. В половине седьмого она садилась в лифт, а в этот раз... Она не приехала.
- Почему?
- Ну якобы в Польше бастовали авиалинии и она из-за этого вместо седьмого марта прилетела четырнадцатого. Ну, бастовали - не бастовали, не знаю...
- Извините, а что это за друг, кавказец?
- Этого сказать я тоже не могу. Знаю только одно, что он её всегда забирал из аэропорта и что они обтяпывали какие-то делишки. Еще до знакомства с моим сыном. Так вот, на следующий день я звоню сыну в три часа - телефон занят. Звоню в четыре - телефон занят. Звоню в половине шестого длинные гудки, трубку никто не берет. Ну, думаю, может, он вышел к подъезду её встретить. Звоню в шесть - опять длинные гудки. Часов до девяти больше не звонила. И вдруг меня охватывает тревога. Я опять звоню и снова слышу длинные гудки. Тут сердце мое почему-то обрывается, я - к нему, хотя у меня нет никакого желания встречаться с его сожительницей. Подхожу к дому и вижу, что в спальне горит свет. Поднимаюсь на лифте, звоню в квартиру никто не открывает. Отпираю дверь (ключи у меня были), толкаю вторую дверь, и она падает на пол. Оказывается, дверь была снята с петель, перевернута и прислонена к косяку. Включаю свет и вижу на полу кровь, которая тянется из кухни в спальню. Вбегаю в спальню и вижу сына, бледного, неподвижно лежащего на разобранной кровати. На лбу две резаные раны. Как потом выяснилось, он уже был мертвым около двух часов. Самое потрясающее то, что он был переодет в новое белоснежное белье, а старое - брошено в ванной. Кровать была также застелена комплектом нового постельного белья. Как будто он предчувствовал свою смерть и приготовился её встретить во всем чистом. На кухонном столе стояла недопитая бутылка коньяка и рядом - три рюмки. Под столом - пустая бутылка водки. Очевидно, что они пили втро ем. Я тут же вызвала "скорую помощь" и милицию. Милиция подъехала раньше. Они пригласили понятых и составили протокол. Что это убийство - ни у кого сомнения не было. Когда эксперты закончили работу, они ушли на кухню и долго о чем-то шептались. Я не придала этому значения. Мне было не до того. После чего они ушли. Но минут через пятнадцать возвращается один из них и говорит: "Во что бы то ни стало добейтесь возбуждения уголовного дела".
- Разве уголовное дело об убийстве не возбуждается автоматически? спросил Берестов, думая о своем.
- И я так думала. Поэтому не совсем поняла, что он имеет в виду. Я была в состоянии шока. Смысл его слов дошел до меня через несколько дней, когда медицинская экспертиза вынесла заключение: "Умер от сердечной недостаточности".
- Как это может быть, если составлен протокол с понятыми, в котором зафиксировано, что у погибшего резаные раны? - нахмурился журналист.
- Сама поражаюсь! По поводу же резаных ран мне в милиции сказали: "Мало ли кто чем по пьянке режется. Не раны причина его смерти". Ну а смерть от сердечной недостаточности - это полный бред! Я читала заключение. Там нелепица на нелепице.
- Я не понял: вы писали заявление в милицию с требованием возбудить уголовное дело по факту убийства?
- Первые полгода не писала. Наивно думала, что дело возбудят автоматически. Как вы сказали.... Потом написала на имя начальника нашего отделения милиции и хотела вручить ему это письмо лично в руки. Мы с ним созвонились и договорились встретиться. Но каждый раз, когда я собиралась к нему приехать, у него либо находились какие-то срочные дела, либо он улетал в командировку. Словом, встретились мы с ним только через восемь месяцев. Пришла я к нему в кабинет, изложила все факты: и то, что на столе было три рюмки, и что дверь с петель была снята, и что, как врач, я вижу противоречия в заключении экспертизы. Потратила на это часа полтора, а он мне вдруг говорит, что не может принять моего заявления. Убийство не в их компетенции. И тут неожиданно поворачивается кресло, которое стояло ко мне спиной, и в нем я вижу мужчину. Мужчина представляется мне районным прокурором. Он, оказывается, все полтора часа внимательно слушал наш разговор. И он мне говорит: "Ну если вы так настаиваете, Зинаида Петровна, напишите заявление о возбуждении уголовного дела по факту убийства в районную прокуратуру и принесите его мне. И поскольку все уже в прошлом сделайте это через месяц. Мне так удобнее". То ли он уезжал на какое-то совещание в Петербург, то ли ещё куда-то. Словом, в тот момент ему было не до меня.
- Но через месяц вы с ним встретились?
- Нет, - вздохнула Зинаида Петровна. - Говорила же я вам, что на меня сыплются несчастье за несчастьем. Через три дня я попала в аварию и загремела в больницу с трещиной в позвоночнике. Провалялась десять месяцев. Потом, когда выписали, полгода была на больничном. Из дома почти не выходила. Словом, мне было не до заявления. Когда я, наконец, поправилась и написала в районную прокуратуру, мне ответили, что возбудить уголовное дело не представляется возможным, поскольку материалы по этому делу утеряны.
- Как это утеряны? - поднял брови Берестов.
- А вот так: утеряны, и все! Я, конечно, после этого писала в городскую прокуратуру, затем в Генеральную, наконец, депутату Мосгордумы Владимиру Гонееву - всегда получала один и тот же ответ: все утеряно, люди - наказаны, а возбудить уголовное дело не представляется возможным.
- Просто детектив какой-то! Ответы из прокуратуры у вас есть?
Зинаида Петровна достала из шкафчика четыре казенных конверта без марок и подала журналисту.
- С них можно снять ксерокопию?
- Ради бога!
Берестов торопливо спрятал конверты в сумку, виновато улыбнулся и выключил диктофон.
- Заключение экспертизы тоже утрачено? - спросил он деловито, но Зинаида Петровна ответить не успела. У журналиста зазвонил сотовый.
- Леня, ты где? - услышал Берестов голос Топорова, поднеся телефон к уху.
- Раскручиваю криминал. Мы вчера с тобой говорили.
- Срочно в редакцию! Ты нужен.
Берестов сунул телефон в карман и стал вылезать из-за столика.
- Вы уже уходите? - забеспокоилась Зинаида Петровна.
- Мне пора! Я вам ещё позвоню.
- Ну вы же ничего не съели. Выпейте хотя бы рюмку коньяку!
7
- Ну что ещё стряслось? - недовольно проворчал Берестов, вваливаясь в кабинет к заместителю редактора.
Топоров в это время ошалело смотрел в монитор, и глаза у него были в куче.
- Есть бомба для первой полосы. Дворняга, защищая хозяйку, загрызла бультерьера. Причем насмерть! Бери фотографа и поезжай на Беговую. Точный адрес возьмешь у секретарши.
- Ты считаешь это сенсацией?
Топоров поднял стеклянные глаза на Берестова.
- А по-твоему, нет? Собака, которую специально выводили для собачьих боев, не смогла справиться с простой дворнягой. Причем этот бультерьер, которого загрызла дворняга, неоднократный чемпион. Я точно не знаю, но ты это выясни! У неё одних медалей штук восемь. Медали сфотографируй все, на подушке. Это получит широкий общественный резонанс и среди русских вызовет национальный подъем.
Берестов расхохотался.
- Ну ты, Топоров, юморист! Ради этой ерунды оторвать меня от такого серьезного дела?
Топоров нервно завозился на стуле.
- Если ты не берешься, я поручу другому. Я тебе хотел сделать как лучше! Это бомба. Это точно пойдет! А то, что менты где-то на кого-то не завели уголовного дела, в Москве это сплошь и рядом. Читателю уже надоело! А вот с собаками - это супер!
- Но я журналист по экономике, а не по собаководству...
- То есть ты отказываешься?
- Безусловно.
- Смотри! Тебе публиковаться, не мне. Позови тогда Иванову. А насчет убийства посоветуйся с нашим юристом. Покажи ему ответ из прокуратуры, и он точно скажет, стоит ли копать дальше. На мой взгляд, это дело гиблое. Я на твоем месте раскрутил бы из всей этой истории только про то, как вырубилось электричество. А что? Пусть расскажет, как она жила девять месяцев с одной лампочкой на всю квартиру. Если пользовалась свечами - это сенсация! Представляешь, на первой странице крупными буквами: "В Москве живут при свечах!" А ниже мелкими: "Свет отключили инопланетяне!"
Берестов махнул рукой и вышел вон. Ничтожная желтая газетенка! С этим надо либо мириться, либо искать другую работу. Словом, бежать! Только куда? Да хотя бы в ту же "Комсомолку". Нельзя сказать, что она серьезней "Московских вестей", но там, по крайней мере, редактор не армянин. Здесь же единственный луч света - только Лилечка Иванова.
Ее он нашел на лестнице восседающей на перевернутом сейфе с сигаретой в руках. Она была в коротеньком желтом платьице, в легких босоножках, с двумя кокетливыми косичками, струящимися фонтанчиками. Сегодня глаза её были темно-синими, что говорило о том, что в данный момент она не в духе и к ней без надобности лучше не подходить.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21