мы попали в беду. Наша машина не может перенести нас обратно, и мы должны отыскать эпоху, в которой известно, как обойти этот эффект. Вы можете это сделать?
Один из инопланетян покачал звероподобной головой.
— Нет, — сказал он. — Физике неизвестен способ возвращения дальше, чем на семьдесят лет. За этой границей потребление энергии бесконечно возрастает, и…
Саундерс простонал.
— Это мы и так знаем, — грубовато добавил Белготай.
— По крайней мере, отдых вам не помешает, — сказал один из людей уже более приветливо. — Будет интересно послушать ваш рассказ.
— За последние несколько тысяч лет я его уже рассказывал черт знает сколько раз, — резко бросил Саундерс. — Не послушать ли ради разнообразия ваш?
Двое незнакомцев обменялись несколькими негромко произнесенными словами. Саундерс был почти уверен, что может перевести их и без психофона: «Варвары… детская эмоциональность… лодно, развлечем их ненадолго».
— Это археологическая экспедиция, раскапывающая пирамиду, — терпеливо произнес один из них. — Мы из Галактического Института, из отделения Сирианского сектора. Мое имя лорд Арсфел Астракирский, а это мои подчиненные. Негуманоиды, если вам это интересно, с планеты Куулхан, чье солнце не видно с Терры.
Взгляд Саундерса с невольным изумлением переместился на возвышающееся над ними колоссальное сооружение.
— Кто ее построил? — выдохнул он.
— Никто не знает, почему иксчулхи возводили такие сооружения на всех завоеванных ими планетами. Пока что никому не известно, кем они были или откуда явились и куда, в конце концов, направились. Мы надеемся, что в их пирамидах отыщутся некоторые ответы на эти вопросы.
Собеседники понемногу расслабились. Люди из экспедиции искусно выведали у Саундерса и Белготая их истории и ту информацию об их теперь уже почти доисторических эпохах, которая их интересовала, Взамен им сообщили кое-что из недавней истории.
После сокрушительных войн, развязанных иксчулхами, Галактика на удивление быстро возродилась. Новейшие методы математической психологии сделали возможным объединение людей, живших на миллиардах миров, и эффективное управление ими.
Галактическая Империя была эгалитаристской, да и не могла быть другой, поскольку одним их ее основателей стала фантастически древняя и развитая раса с планеты, которую люди называли Вро-Хи.
Империя стала мирной, процветающей и яркой из-за великого многообразия рас и культур, начала развивать науки и искусства.
Она уже перешагнула десятитысячный год своего существования, и для невозмутимого ума Арсфела, как казалось, не было и тени сомнения, что она будет жить вечно. А как же варвары на периферии Галактики и в Магеллановых облаках? Чушь! Со временем Империя цивилизует и их, а пока что они всего лишь досадная помеха.
Сол можно было почти что назвать одной из варварских звезд, хотя она и располагалась в пределах границ Империи.
Цивилизация сконцентрировалась вблизи центра Галактики, а Сол находится в отдаленном и бедном звездами регионе космоса.
Немногие примитивные крестьяне продолжают пока жить на совей планете и имеют редкие контакты с ближайшими звездами, но они не в счет. Человечество почти что забыло свой древний дом.
Эта картина по какой-то причине опечалила американца. Он подумал о старушке Земле, одиноко летящей по своему пути в пустоте космоса, о великой заносчивой Империи и обо всех могучих доминионах, успевших рассыпаться в пыль за прошедшие тысячелетия. Но когда он рискнул предположить, что и эта цивилизация тоже не бессмертна, его немедленно завалили цифрами, фактами, логикой и странным параматематическим символизмом современной массовой психологии. Ему уверенно доказали, что современная общественная структура заведомо непоколебимо стабильна — и десять тысяч лет истории не предоставили ни единого доказательства, опровергающего эту науку.
— Сдаюсь, — сказал Саундерс. — С вами я спорить не могу.
Их провели по огромным помещениями звездолета, по роскошным апартаментам экспедиции, показали сложнейшие мыслящие машины. Арсфел пытался продемонстрировать им свои произведения искусства, записи музыки, психокниги — но все оказалось бесполезно, это было выше их понимания.
Дикари! Смог бы австралийский абориген восхищаться Рембрандтом, Бетховеном, Кантом, Эйнштейном? Смог бы счастливо прожить в сложном обществе Нью-Йорка?
— Поехали лучше дальше, — пробормотал Белготай. — Здесь нам нечего делать.
Саундерс кивнул. Для них это оказалась чересчур развитая цивилизация, и в ее непостижимой огромности они могли стать лишь испуганными пенсионерами. Лучше снова отправиться в путь.
— Я посоветовал бы вам двигаться вперед длинными прыжками, — сказал Арсфел. — Галактическая цивилизация не доберется сюда еще многие тысячи лет, и, конечно же, какая бы туземная культура со временем не разовьется на Соле, она не сможет вам помочь. — Он улыбнулся. — И неважно, если вы перескочите то время, в котором будет изобретен нужный вам процесс. Уверяю вас, записи о нем не будут утеряны. С этого момента впереди вас ждет только мир и просветление… если, конечно, варвары на Терре не станут агрессивны, но и в таком случае вы легко сможете оставить их позади себя. Рано или поздно, но здесь появится истинная цивилизация, которая вам поможет.
Одно из существ с Куулхана затрясло своей странной головой.
— Сомневаюсь, — серьезно произнесло оно. — Тогда бы у нас были гости из будущего.
— Но, возможно, им просто неинтересно посещать ваше время, — с отчаянием возразил Саундерс. — У них о нем будут иметься полные записи. В таком случае они отправятся исследовать более примитивные века, в которых их присутствие легко может остаться незамеченным.
— Возможно, вы правы, — сказал Арсфел. Интонации его голоса были такими же смущенными, как у взрослого, что успокаивает ребенка безобидным враньем.
— Поехали! — прорычал Белготай.

* * *

В 26 000 году лес все еще стоял, а пирамида превратилась в холм, на котором качались и шелестели на ветру деревья.
В 27 000 году среди пшеничных полей появилась деревушка с домами из дерева и камня.
В 28 000 люди начали разбирать пирамиду, добывая из нее строительный камень. Но ее огромное тело продержалось до 30 000 года, пока из ее материала не был построен небольшой город.
Несколько минут назад, печально подумал Саундерс, мы разговаривали с лордом Арсфелом Астракирским, а сейчас он уже пять тысяч лет, как в могиле.
В 31 000 году они материализовались на одной из широких лужаек между башнями высокого и гордого города. Над головами промелькнул летательный аппарат, а неподалеку стоял звездолет, небольшой по сравнению с кораблем Арсфела, но тем не менее внушительный.
— Похоже, Империя добралась и сюда, — сказал Белготай.
— Не знаю, — отозвался Саундерс. — Вид, во всяком случае, мирный. Давай-ка выйдем и поговорим с людьми.
Их приняла высокая статная женщина в белых одеждах классических линий. Солом сейчас правит Матриархия, сказала она, и поэтому не соизволят ли они вести себя так, как полагается существам низшего пола? Нет, Империя никогда сюда не добиралась. Сол платит налог, а в системе Сириуса живет имперский легат, но реальные границы галактической культуры за последние три тысячелетия не изменились. Цивилизация Сола исключительно местная, и, несомненно, превосходит чужеземное влияние Вро-Хи.
Нет, о теории времени им ничего не известно. Конечно, они рады их видеть, и тому подобное, но не могли бы они продолжить свое путешествие? К сожалению, они совершенно не вписываются в тщательно отрегулированную культуру Терры.
— Мне это не нравится, — сказал Саундерс, когда они шагали обратно к машине. — Арсфел клялся, что Империя будет расширять как действительную, так и номинальную сферу своего влияния. Но теперь она статична. Почему?
— Мне к'жется, — сказал Белготай, — что н'смотря на всю заумную математику того лорда, ты ок'зался прав. Ничто не вечно.
— Но… боже мой!

* * *

34 000 год. Матриархия кончилась. Город превратился в груду искореженных обломком и закопченных огнем камней. В руинах валялись скелеты.
— Варвары снова двинулись вперед, — дрогнувшим голосом произнес Саундерс. — Они побывали здесь совсем недавно видишь, кости совсем свежие, и до самого центра Империи им еще очень далеко. Империи вроде этой могут умирать многие тысячи лет. Но она уже обречена.
— Что б'дем делать?
— Поедем дальше, — безразлично ответил Саундерс. — Что нам еще остается?
35 000 год. Под огромными старыми деревьями стоит крестьянская хижина. Местами из земли торчат обломки колонн остатки города. Бородатый мужчина в грубой домотканной одежде при виде появившейся машины со всех ног удирает в лес вместе со своей женой и стайкой ребятишек.
36 000 год. Снова деревня, в отдалении стоит потрепанный старый звездолет. Существа полудюжины различных рас, включая людей, работают над сооружением какой-то загадочной машины.
Они одеты в простую заношенную одежду, на боку у каждого висит оружие, в глазах у них — упрямство воинов. Но вновь прибывших они встречают неплохо.
Их начальник — молодой человек в накидке и шлеме офицера Империи. Но снаряжение у них по меньшей мере столетней давности, и он всего лишь глава небольшого отряды, нанятого среди орд варваров для защиты этой части Терры. Как ни странно, он настаивает на том, чтобы его считали лояльным вассалом Императора.
Империя! Среди звезд еще сияла ее былая слава. Она медленно тускнела, пока варвары постепенно проникали все глубже, в то время как коррупция и гражданская война разрывали ее изнутри, но она еще продолжала оставаться трогательной и отчаянной надеждой разумных существ всей Галактики.
Когда-нибудь в темноту внешних миров вернется цивилизация, еще более великая и восхитительная, чем любая из прежних. Человек не может жить, не веря в такое.
— Но у нас здесь дело, — пожимает плечами командир. — Тауфо Сирианский скоро обрушится на Сол. Вряд ли мы сможем долго его сдерживать.
— А что вы б'дете делать потом? — с вызовом произнес Белготай.
Молодое и одновременно старое лицо скривилось в горькой усмешке:
— Умирать, конечно. Что нам еще остается делать… в такое время?
Они провели с солдатами ночь. Белготай весело провел время, обмениваясь с ними байками о воинских похождениях, но к утру все же решил отправиться с Саундерсом дальше. Это эпоха была достаточно жестока, но ее безнадежность тронула даже его грубую душу.
Осунувшийся Саундерс уставился на контрольную панель.
— Нам придется отправиться далеко вперед, — сказал он. — Чертовски далеко.
50 000 год. Они выскользнули из потока времени и распахнули дверь. В лицо им ударил резкий ветер, треплющий тонкую завесу снежинок. Серое небо нависло над высокими каменными холмами, на которых среди голых утесов стояли угрюмые сосны. По реке, с бормотанием вытекавшей из леса, плыли льдины.
Геология не работает так быстро, даже четырнадцать тысяч лет не были очень большим сроком для медленно изменяющейся планеты. Наверняка это было работой разумных существ, терзавших планету и покрывавших ее шрамами после бессмысленных войн невообразимой мощи.
Над всем ландшафтом доминировала серая каменная масса.
Огромным монолитом она стояла в нескольких милях от них, черные стены охватывали невообразимую площадь, массивные зубчатые башни мрачно тянулись к небу. Она наполовину лежала в руинах. Исковерканные и искрошенные камни, потерявшие форму под ударами энергии, что когда-то заставляла камень плавиться. Теперь сгладились, несчитанные тысячелетия подвергаясь действию погоды. Они были очень стары.
— Мертво. — Голос Саундерса был с трудом различим среди завываний ветра. — Все мертво.
— Нет! — Раскосые глаза Белготая прищурились, спасаясь от летящего снега. — Нет, Мартин, к'жется, я вижу флаг.
Ветер налетал резкими порывами, от которых их бросало в дрожь. — Поедем дальше? — мрачно осведомился Саундерс.
— Д'вай лучше выясним, что же сл'чилось, — сказал Белготай. — В самом худшем сл'чае нас убьют, а я н'чинаю думать, что это не так уж и плохо.
Саундерс натянул на себя всю одежду, какую смог отыскать, и взял окоченевшей рукой психофон. Белготай поплотнее закутался в плащ. Они направились к серому сооружению.
Ветер все дул и дул. Вокруг них шуршал снег, заметая упрямые серо-зеленые растения, пробивавшиеся сквозь каменистую почву. Лето на Земле, год 50 000.
Чем ближе они подходили, тем больше убеждались в чудовищных размерах сооружения. Некоторые из уцелевших башен были, должно быть, высотой в полмили. Но вид у них был грубый, варварский, никакая цивилизованная раса не стала бы строить подобный форт.
Две небольших быстрых тени взметнулись в воздух с утесоподобной стены.
— Летательные аппараты, — лаконично произнес Белготай. Ветер тут же унес его слова.
Аппараты были яйцевидной формы, без внешних органов управления и окон, и перемещались, очевидно, за счет сил гравитации, которые уже давно были приручены. Один из них завис прямо над ними, другой опустился на землю. Когда он приземлился, Саундерс заметил, что аппарат очень старый, потрепанный и помятый. Но на боку его еще виднелось выцветшее изображение лучистого солнца. Должно быть, какие-то воспоминания об Империи еще сохранились.
Из маленького аппарата вышли два существа и направились к путешественникам, держа в руках оружие. Один из них был человек, высокий хорошо сложенный юноша с длинными, до плеч, волосами, которые выбивались из-под потускневшего шлема и развевались на ветру. На покрытых кирасой плечах бился под ветром заплатанный красный плащ. На нем был потертый кожаный пояс и сапоги на толстой подошве. Другой же…
Другой был чуть ниже человека, но с необыкновенно широкой грудью. Из массивных плеч росли четыре мускулистые руки, вокруг когтистых ног обвивался увенчанный кисточкой хвост. У него была крупная, с широким черепом голова, круглое полуживотное лицо с кошачьими усиками над клыкастым ртом и желтые глаза с узкими зрачками. Кроме кожаных ремней, на нем не было одежды, но все его сильное тело покрывал мягкий серо-голубой мех.
— Кто идет? — прозвучал из психофона возглас человека.
— Друзья, — отозвался Саундерс. — Нам нужно лишь прибежище и немного информации.
— Откуда вы? — В голосе человека прозвучала резкая, повелительная интонация. Его лицо — прямое, худощавое, с самообладанием потомственного аристократа — теперь было искажено напряжением. — Что вам нужно? Что это за звездолет, на котором вы сели?
— Успокойся, Варгор, — пророкотал бас инопланетянина. — Ты же видишь, это не звездолет.
— Нет, — подтвердил Саундерс. — Это проектор времени.
— Путешественники во времени! — Ярко-голубые глаза Варгора расширились. — Однажды я слышал о подобном, но… путешественник во времени! Вы из какой эпохи? — внезапно спросил он. — Можете нам помочь?
— Мы из очень далекого прошлого, — с сожалением ответил Саундерс. — Боюсь, мы одиноки и беспомощны.
Напряженная поза Варгора немного смягчилась. Он взглянул в сторону, но другое существо нетерпеливо шагнуло к ним.
— Насколько далеко ваше время? — спросил он. — Куда вы направляетесь?
— Скорее всего, прямо к дьяволу в пасть. Но не впустите ли вы нас? Мы замерзаем.
— Конечно. Идите с нами. Надеюсь, вы не поймете нас превратно, если мы направим дозорных осмотреть вашу машину?
Видите ли, нам приходится быть очень осторожными.
Все четверо забрались в летательный аппарат, и тот поднял их в воздух, натужно гудя древними двигателями. Варгор указал на форт впереди, и в его голосе прозвучала легкая насмешка. Добро пожаловать в крепость Бронтофор. Приветствую вас в Галактической Империи!
— Империи?
— Да, это Империя, или то, что от нее осталось. Форт-убежище на диком призрачном мире, последний обломок старого Империума, все еще пытающийся делать вид, что Галактика не умирает — что она не умерла тысячелетия назад и от нее осталось нечто большее, чем завывающие среди руин дикие звери. — Голос Варгора прервался в непроизвольном всхлипе. Добро пожаловать!
Инопланетянин положил огромную руку на плечо человека.
— Не впадай в истерику, Варгор, — мягко произнес он. — Пока в смелых существах живет надежда, Империя продолжает жить — что бы про нее ни говорили.
Он обернулся и посмотрел на остальных.
1 2 3 4 5 6 7 8