– Теперь я вспомнил все, мой повелитель, – проговорил Шен. – Но я подвел тебя. Тот путь, что я проложил, – он широко развел руками, – доступен лишь для этой ничтожной человеческой оболочки, в которой я нахожусь.Где-то внутри гигантского монстра булькнули утробные звуки, отдаленно напоминающие смех.– Ты меня не подвел, – ответил Шао Кан. – С помощью ничтожного человеческого мозга и слабого тела ты смог проложить начало пути. Лучше поздно, чем никогда, – добавил он.– Что мне надлежит делать теперь? – спросил Шен.Шао Кан наклонился над ним.– Ты должен собирать души. В них заключены частицы духа Пан Ку. Они ослаблены и разобщены, но это поправимо. Ты должен найти способ собрать их на своем острове и использовать для расширения пути между мирами. При взгляде на трепещущего колдуна глаза владыки демонов стали подобны двум красно-черным омутам. Круглолицый бес снова отвесил глубокий поклон и тоже задрожал от страха.– Подойди ближе, – приказал Шао Кан.– Слушаюсь, повелитель.Когда бедный демон на коротких толстых ногах приблизился к своему господину, гигантская невидимая рука обхватила его поперек тела и поднесла к небольшому светильнику.– Шен, – сказал Шао Кан, – сквозь открытый тобою проход я еще пошлю Рутая, он покажет тебе, что делать с теми душами, которые удастся собрать. Он останется внутри круга, который ты начертишь у своих ног, и будет помогать тебе во всем. Гигантский монстр отпустил колдуна, который упал прямо в огонь и в агонии, сливаясь с языками пламени, отчаянно завопил. Потом Князь Тьмы раскрыл ладонь и простер ее над морем огня, бушевавшим вокруг Шен Цуна. Пламя взметалось ввысь и умирало, обвившись вокруг демона, заключенного в тело смертного, превращаясь в клубы черного дыма.– Пять столетий назад, – сказал Шао Кан, – я послал тебя в огненном вихре на тот остров, который с тех пор постоянно окутан туманом. Ныне туман стал еще гуще, чем раньше. Пусть он скрывает твои дела от глаз детей Земного Мира.– Уголки рта повелителя демонов немного опустились. – Я все время буду за тобой наблюдать, но ты меня заметить не сможешь. Тебе постоянно кто-то будет стараться помешать. Монахи и святоши из Ордена Света станут строить тебе козни, как поступали они и со мной, когда я возводил храм. Тебя будет пытаться остановить и божественное отродье – мой братец Тьен. Палки в колеса тебе будет ставить и один простой смертный, которому покровительствует бог грома, постоянно при этом болтая о каком-то несуществующем достоинстве смертных… и постарается сделать все, чтобы помешать твоей миссии. – Шао Кан бросил взгляд на своего слугу, глаза его вновь полыхнули красным огнем. – Если ты подведешь меня… если позволишь им тебя остановить, возмездие мое будет ужасным и продлится вечно. Тебе ясно, Шен Цун? – Ясно, повелитель Кан, я все сделаю, чтобы выполнить твою волю. Я буду тебе служить не щадя сил.Пасть гиганта вновь слегка осклабилась в ухмылке.– Я правильно сделал, мой бывший демон, что остановил свой выбор на тебе. Сделай то, что я сказал, и награда твоя будет царской, ибо я дам тебе совершенное знание черной магии, и благодаря ему ты обретешь беспредельную власть над силами зла. – Шао Кан вновь скорчил гримасу. – Помни, что держать проход между мирами постоянно открытым, как я тебе велю, можно лишь все время питая его новыми человеческими душами. Если их будет у тебя недостаточно, ты должен будешь жертвовать на это частицы собственной души. Время для меня не значит почти ничего, и я буду терпелив – но не вечно. Тебе надлежит выполнить твою миссию до того, как истечет срок жизни этой твоей смертной оболочки. С этими словами Князь Тьмы вновь простер гигантскую длань над Шен Цуном, потом откинулся назад, на спинку своего трона, превратившись в недвижную живую тень в мире бушующего адского пламени. Глава 6 «Как странно это все, – подумал Кун Лао, закончив утреннюю молитву. Скрестив ноги, он сидел на утесе, вдыхая прохладный воздух, руки его были сложены под подбородком большими пальцами вверх, глаза закрыты. – Меня привели сюда пытливый разум и мятежный дух, известен же я был все эти пятнадцать лет лишь благодаря своей силе и искусству рукопашного боя». Так всегда бывает: двойственность проявляется во всем. Но хоть она и присуща каждому явлению, такой поворот событий в его жизни, пожалуй, оказался наиболее странным.Трудно было представить себе, что прошло уже полтора десятилетия с тех пор, как он впервые увидел Рэйдена – точнее говоря, то семифутовое человеческое обличье, которое грозный бог грома принимал, когда спускался с заоблачных вершин священной горы Ифукубе в мир смертных. Кун Лао часто задавался вопросом о том, каким должен быть естественный вид Рэйдена – выглядел ли он как та огромная молния, что тогда, пятнадцать лет назад, пронесла его мимо пещер святых людей в обитель богов, или же он одновременно являл собой все молнии мира. Теперь, однако, ответ на этот вопрос не играл особой роли. Гораздо важнее тех обличий, которые принимал Рэйден, был его благородный дух – его несгибаемая целеустремленность и сила, ежегодно проявлявшиеся именно в этот день года, когда он во плоти являлся на битву.Здесь ему не было равных, подумал Кун Лао. Его знаменитые молниеносные броски, воздушные атаки с электрическими разрядами, способность к телепортации – все эти приемы, делавшие его непобедимым в битвах, давали ему возможность в любой момент где угодно появляться и внезапно исчезать. Их же он использовал и для наблюдения за Кун Лао, когда тот жил в Чжужуне.Открыв глаза за несколько мгновений до появления на горизонте красного краешка солнца, монах Ордена Света, пользовавшийся особым уважением и почетом, плавно поднялся с земли, используя лишь силу ног – ни на руки, ни на колени он не опирался. Складки его безукоризненно белого одеяния мягко колыхал ветерок, он простер руки к восходящему светилу и стоял так, пока его показавшийся на горизонте ярко-оранжевый край становился золотым, постепенно превращаясь в ослепительно желтый. Ему вспомнились золотистые лучи, исходившие из глаз Рэйдена, когда он впервые увидел бога грома, сначала удивительно теплые, а потом заблестевшие ледяным огнем: так солнце и луна сочетались в одном существе. Двойственность. В этом случае, однако, она была оставлена ему в наследство самим Пан Ку – богом, тело которого стало землей, солнцем и луной. Единственный среди богов Рэйден никогда не забывал о своем божественном родителе; даже сам Тьен не знал о нем столько, сколько знал бог грома.Знание свое Рэйден передавал Кун Лао в храме Бога Грома, расположенном на одном из восточных отрогов горы Ифукубе, рядом с тем местом, где монахи совершали утреннюю молитву. Почти год под куполами его, сотворенными из замерзших молний, они сидели в креслах литого золота, окруженных колоннами, которые когда-то были вырезаны в толще скалы древними монахами, и бог грома передавал смертному все, что знал о Пан Ку. Рэйден опасался, что с ним может случиться какая-нибудь неприятность, и хотел, чтобы знание о сотворении и начале мира перешли к тому, кто смог бы по достоинству его оценить и передать другим людям. Он хотел возвысить монахов до уровня этого знания и воодушевить их на то, чтобы они несли его своим собратьям.Что такое может произойти с Рэйденом, подумал Кун Лао, и возможно ли это? Видимо, да, и особенно теперь, когда многих из них охватывает безотчетный ужас при мысли о том, что оборотной стороной добра неизбежно должно быть зло.Когда взошло солнце, лучи его согрели бритую голову Кун Лао, которую некогда украшала толстая коса. Тепло ласкало его щеки, еще помнившие прикосновение рук тетушки, несмотря на все прошедшие годы – годы, на протяжении которых он сильно тосковал по ней, но знал, что прежняя жизнь навсегда осталась в прошлом. Кун Лао был уверен в том, что тетушка непременно захочет оставить его при себе, но именно это представлялось ему совершенно невозможным.Особенно сильно солнце согрело амулет, который Кун Лао носил на свисавшем с шеи кожаном шнурке, – обрамленный в блестящую золотую оправу гладкий белый шар, цвет которого все время менял свои оттенки. Много веков назад этот амулет сотворил сам Рэйден и передал его верховным жрецам Ордена Света, а те в свою очередь отдали его Кун Лао. Жрецы объяснили молодому человеку, что этот талисман символизирует солнце и луну, возникшие из разных частей тела Пан Ку. Верховные жрецы подарили Кун Лао амулет после того, как привели его в свои пещеры и взялись за его обучение, когда Рэйден уже посвятил юношу в тайну мироздания. Второй год он жил на горе с монахами, деля с ними в обогревавшихся кострами пещерах хлеб и воду и все более убеждаясь в том, что эти святые люди совсем не похожи на их собратьев в селениях, подобных Чжужуну. Их отличали высокая духовность и неуемная жажда знаний, а вовсе не желание подчинять себе людей, играя на их чувстве страха и используя для этого таинственные культовые церемонии.Второй год Кун Лао посвятил изучению доктрин и теорий, на которых зиждилась философия Ордена Света. Он изучил трактаты ученых и писания святых различных эпох и из разных уголков света и получил общее представление о величии, значении и глубоком мистическом смысле того испытания, что называлось Смертельной Битвой – великого состязания, проводимого в храме Шаолинь, расположенном у подножия горы Такаси на острове Шимура в Восточно-Китайском море.В начале третьего года своей новой жизни Кун Лао вернулся обратно в храм Бога Грома и углубился в трактаты философов и мастеров рукопашного боя, собранные верховными жрецами. Одновременно он много размышлял над сказанием о Пан Ку и записывал свои мысли. Через монахов он передавал свои сочинения паломникам, которые приходили поклониться святым местам, давал им советы по самым разным вопросам – от духовных наставлений до медицины и искусства. Те в свою очередь разносили трактаты Кун Лао по храмам, священники которых погрязли в мелком политиканстве и местных дрязгах настолько, что цели и задачи Ордена Света отошли для них на задний план.Была у Кун Лао и еще одна задача, о которой в беседах с ник не раз упоминал Рэйден, но никогда ее не разъяснял подробно, а юноша не докучал ему лишними вопросами. Он прекрасно понимал, что, когда бог грома будет готов ему рассказать о ней подробнее, он не преминет это сделать…Раз в год Кун Лао покидал свою обитель, чтобы в состязании с бойцами, съехавшимися со всего света, проявить свои замечательные способности к рукопашной схватке. Турнир должен был скоро начаться.Кун Лао глубоко вздохнул. Каждый год перед каждой схваткой, перед каждой битвой он думал о возможности поражения, но никогда ему в голову не приходила мысль о смерти. Амулет, давал ему силу и защищал от гибели – это преимущество было лишь у него и у бессмертного Рэйдена. Но в этом году все было по-другому. В этом году существовала вероятность потерять титул Великого Чемпиона. В предстоящем турнире примет участие новый боец, и все сведения, которые доходили об этом состязании в течение года, сводились к тому, что монах, скорее всего, потерпит поражение.Кун Лао обратил взор к храму. Ему, конечно, не хотелось, чтобы кто-то одержал над ним верх, однако гораздо больше его беспокоила вероятность того, что амулет попадет в руки существа, воплощающего собой силы зла. Ему даже хотелось вернуть талисман Рэйдену, однако он знал, что это невозможно: то, что боги даруют смертным, возвратить уже нельзя, поскольку подарок утрачивает божественные свойства. Если бог коснется его вновь, то лишится божественной сущности и превратится в обычного смертного.Выбора здесь не было даже в том случае, если от решения Кун Лао зависел не только исход поединка, но и нечто гораздо более важное. То, что он собирался сделать, вполне могло стоить ему жизни. А с его смертью едва начавшаяся эпоха просвещения, на которое так уповал Рэйден, тоже могла завершиться.Проходя мимо выступа, образованного скалой у входа в храм, Кун Лао согнул в локтях руки, прижал их к бокам, повернулся лицом к скале, сосредоточился и дважды – сначала левым, а потом правым кулаком – с невероятной силой ударил по серому камню. Крупные осколки скальной глыбы упали к его ногам. При этом выражение лица Кун Лао осталось неизменным, а кожа рук – неповрежденной. Он вновь согнул руки в локтях, сжал кулаки и еще раз с сокрушительной силой так ударил по камню, что проем существенно углубился.Третья серия ударов окончательно решила задачу, которую поставил перед собой монах. В скале образовалась ниша, в которую он аккуратно положил снятый с шеи амулет, потом поднял с земли отколовшиеся каменные осколки и замуровал ими драгоценный талисман. После этого он долго смотрел на скалу, творя про себя молитву, и медленно, очень медленно вошел в храм.Чувствуя себя так, будто умерла частица его самого, но зная, что поступил правильно, Кун Лао начал собирать свои немудреные пожитки для недельного путешествия к горе Такаси. Глава 7 Остров Шимура был странным местом, постоянно покрытым туманом, который не пропускал прямых солнечных лучей. Туда не летали морские птицы, и даже океанские ураганы и бури никогда не достигали его берегов. Мрачная громада острова, выступавшая в туманной дымке над зеркальной поверхностью воды, тускло освещалась рассеянным солнечным светом. Казалось, что там все время царила промозглая сырость. По крайней мере, такое впечатление возникло у Кун Лао. Его совершенно не волновало мнение других участников состязания, поскольку обсуждать с ними что бы то ни было вообще было не принято. С этими людьми надо было драться. Любое сближение с ними могло обернуться душевной симпатией и лишь затруднило бы борьбу, их человеческие качества никак не должны были осложнять отношение к ним как к противникам. Когда Кун Лао нужно было ударить кого-то по руке, которую он без труда мог сломать, ему вовсе ни к чему было знать, что этой рукой человек зарабатывал себе на хлеб насущный ремеслом портного или держал кисть, которой писал восхитительные картины. Люди прибывали сюда, чтобы состязаться в поединках величайшего в мире турнира, показывать свое бойцовское мастерство в борьбе с достойными противниками, и этой информации для Кун Лао было вполне достаточно.Перед состязанием хозяин острова – загадочный Шен Цун обычно посылал за участниками весельные джонки с гребцами. Лодки приплывали к берегу моря дважды в день за два дня до его начала. Для всех участников на скорую руку строились немудреные хижины, куда своевременно доставляли еду и питье, чтобы во время ожидания поединков у них было все необходимое, а также конюшни для коней и мулов, на которых они прибывали на побережье.Кун Лао пришел туда пешком за ночь до начала Смертельной Битвы. Такое путешествие он проделывал уже тринадцать раз и хорошо знал дорогу. Правда, на этот раз священник устал сильнее, чем раньше. И знал почему: дело было не в том, что он стал на год старше, – год для победителя в Смертельной Битве ничего не значил, к тому же Кун Лао был еще далеко не стар. Необычно сильную усталость он испытывал потому, что не взял с собой свой чудесный амулет. Ни к чему было брать его на предстоящий поединок, хотя Кун Лао твердо решил драться в грядущих боях со знакомыми ему по прошлым поединкам соперниками более жестко и решительно, несмотря на то, что все они были старше его по возрасту.В этом году его беспокоили лишь те противники, с которыми раньше ему сражаться не доводилось. По своему обыкновению Рэйден появился за два дня до состязания и, как всегда, самым удивительным и поистине невероятным образом – в чистом небе без единого облачка грянул гром, блеснула молния, ударив в землю рядом с Кун Лао, и в месте том тут же возник бог грома. Он произнес лишь одну фразу: «В поединке у подножия Такаси примет участие боец в образе Тьена, но другом тебе он не будет», – и исчез в огненном вихре.Тьен всегда изображался как существо с несколькими руками и ногами, и Кун Лао задумался о том, будут ли это обычные чары черной магии или кое-что посущественнее, – он не исключал, что странный хозяин острова Шен Цун припас в своем некогда блистательном, а теперь полуразрушенном храме какой-то очередной сюрприз для участников турнира. Ежегодно в течение тринадцати лет Кун Лао каждый раз сходился с Шен Цуном в последней, решающей схватке Смертельной Битвы, и неизменно его побеждал. Проиграв схватку, Шен Цун представлял собравшимся победителя, поздравлял его в храме Шаолинь с победой и удалялся, не произнося больше ни единого слова. Каждый раз, когда Кун Лао возвращался сюда через год, хозяин острова выглядел сильно состарившимся – похудевшим, с большим числом морщин на лице, в глазах его оставалось все меньше блеска, волосы быстро седели и редели.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21