Подхватив меч поверженного воина, Хорруг молниеносно добил ногаров.
– А мне что делать? – спросил Демилий, оторопело глядя на трупы ногарских воинов.
– Разыщи своих, – приказал Хорруг. – В схватки не ввязывайся. Оставь оружие, так будешь похож на простого слугу. Иди, а я отвлеку ногаров.
Оба разбежались в разные стороны.
В крепости поднялся переполох. Повсюду сновали группы воинов Икестоса и солдат правителя Хорума с факелами в руках, обыскивая каждый закоулок.
Впрочем, Хорруг недолго пытался оставаться незамеченным и вновь напал первым на ногарских воинов. Боевой опыт Хорруга был уже достаточно велик, да и уроки дуба-отца не прошли даром. Беглец получил лишь несколько легких ранений, сам же вывел из строя не менее двух десятков ногарских солдат. Ожесточенные схватки вспыхивали одна за другой. Хорруг увлекал преследователей за собой, перемещаясь из одной крепостной постройки в другую и вступая в бой снова и снова, словно забавляясь какой-то своей жестокой кровавой игрой. Но как ни ловок он был и сколько сил ни прибавляла ему собственная злоба, преимущество все же было на стороне противников – хватало одного только численного перевеса. У конюшни во дворе крепости ногары загнали Хорруга в угол.
С мечом в одной руке и с кинжалом в другой Хорруг угрюмо смотрел на три десятка ногаров, готовых изрубить его. За спиной была лишь глухая стена, путей к отступлению больше не оставалось.
– Ну? Кто хочет подохнуть первым? – с угрозой спросил Хорруг.
Он не впервые задавал этот вопрос своим противникам и всегда видел в их глазах одно и то же – нерешительность. Воинов не страшила смерть как таковая, но первым умирать не хотел никто.
В воздухе просвистела стрела и пробила бедро Хорруга. Беглец сжал зубы и медленно осел на одно колено. Из башенной бойницы выглянул Икестос с гастрафетом[5] в руках.
– Взять живым! – прозвучал приказ.
Хорруг сделал попытку подняться и взмахнул мечом, однако ногары, навалившись все сразу, выбили клинок из его руки. Удар обухом секиры по затылку погасил сознание беглеца.
Когда Икестос спустился вниз и вышел к конюшне, Хорруг уже был связан.
– Где второй? – спросил Икестос.
– Вот он. Схватили у самой решетки подземелья.
К его ногам бросили связанного Демилия. В окружении своей свиты и воинов появился правитель Хорума.
– От твоих рабов слишком много беспокойства, – недовольно произнес Ксеностос. – Они гуляют по моей крепости, словно у себя дома.
– Прошу прощения, – извинился Икестос. – Они будут наказаны.
– Их следовало бы обезглавить прямо здесь, – заметил царь Хорума.
– Поверь, для них есть гораздо худшее наказание, чем смерть, – заверил Икестос хозяина крепости. – По крайней мере, для этого гордеца. – Он тронул носком сапога бесчувственное тело Хорруга. – Твоим подданным это тоже наверняка понравится, горожанам не помешает взбодриться.
Удар, который Хорруг получил по голове, был довольно силен. В чувство его привело лишь ведро студеной колодезной воды, которой его окатили на рассвете.
Хорруг покрутил головой. Большего ему сделать не удалось – шея и запястья оказались зажаты деревянной колодкой, сам же он стоял на коленях в повозке посреди городской площади, стянутый веревками так, что невозможно было ни повернуться, ни подняться. Скосив взгляд, Хорруг увидел рядом с собой Демилия – юноша находился точно в таком же положении.
– Нашел? – прохрипел Хорруг.
– Ч-что? – не понял Демилий.
– Своих нашел?
Юноша ответил не сразу, он ожидал от товарища чего угодно, но явно не этого вопроса.
– Их сегодня уведут на продажу хишимерам, – все же сообщил он.
– А ты крепкий, – услышал Хорруг знакомый голос. – Тебе чуть башку не проломили, а ты уже языком молотишь.
Хорруг поднял взгляд. Перед повозкой стоял Икестос с несколькими воинами из своего отряда. Дальше Хорруг увидел толпу горожан. Люди громко переговаривались, указывая на пленников пальцами, иные посмеивались.
– Что скажешь, раб? – с усмешкой спросил Икестос.
Хорруг лишь сжал зубы.
– Посмотрим, не убавится ли в тебе гордости уже сегодня к вечеру.
Икестос повернулся к горожанам и объявил:
– Жители Хорума, вот вам мой подарок! На сегодня они ваши!
Хорруг снова скрипнул зубами. Он отлично понял, что означают слова ногара. Их с Демилием подвергли наказанию, которое широко применялось в Ногаре для разбойников. Скованного беспомощного человека на целый день выставляли в оживленном месте, где любой мог вдоволь поизгаляться над арестантом. Толпа бездумно, без устали и без жалости подвергала наказанных пыткам, издевательствам, унижениям. Зачастую жертвы толпы умирали в мучениях на потеху публике.
Едва Икестос со своими воинами покинул площадь, оставив лишь двух стражей, молодой паренек в толпе поднял камень, подкинул его в руке, прицелился, затем метнул в повозку. Камень ударил в колодку рядом с ухом Хорруга. Раздался смех толпы.
– Где твоя меткость?! – крикнул кто-то пареньку. – Вот как надо!
Следующий камень разбил Хорругу бровь. Из раны засочилась кровь, скатываясь в уголок глаза, прочерчивая дорожку по щеке и окрашивая бородку в красный цвет. Хорруг склонил голову, словно не желая видеть лица людей, потешавшихся над ним и его товарищем по несчастью.
Между тем в арестантов полетели камни, комья грязи, ошметки навоза.
– За что? – чуть слышно прошептал юноша, съежившись. – Ублюдки, скоты.
Толпа весело улюлюкала. Никто не испытывал жалости к бесправным рабам, даже женщины. Мальчишка лет десяти запрыгнул в повозку и со всей дури пнул Хорруга под ребра, чем вызвал новый взрыв восторга у горожан. С другой стороны к Демилию подошел крепкий мужик и огрел юношу палкой по спине, затем ткнул его в бок.
– Засунь ему этот дрын… – посоветовал кто-то из толпы под общий хохот.
Демилий съежился еще больше. Сейчас он чувствовал себя маленьким мальчиком, готовым расплакаться от обиды и унижения.
Один из горожан приблизился к повозке, держа в руке ком навоза, и крикнул Хорругу:
– Эй, ты! Подними башку, я хочу запихать это в твою поганую пасть!
Хорруг резко вскинул голову. Человек отшатнулся прочь, толпа вдруг притихла. Бесцветные глаза Хорруга горели лютой злобой. Никогда прежде горожанам не доводилось видеть такой взгляд.
– Я уничтожу этот город! – прозвучало мрачное обещание. – Клянусь памятью отца, здесь будут руины!
Руки Хорруга были зажаты колодкой, он не имел возможности даже подняться на ноги, однако обещание расправы прозвучало из его уст с такой злобной страстью, что просто невозможно было усомниться в его словах. Непроизвольно горожане отступили от повозки.
– Мама, мне страшно, – послышался плач ребенка. – Уйдем отсюда!
Одна из женщин, поймав на себе взгляд Хорруга, полный ненависти и жестокой злобы, побледнела и едва не упала без чувств. Даже стражи, охранявшие пленников, испытали невольный трепет. Люди не расходились, однако уже никто не горел желанием позабавиться над невольниками.
Хорруг и Демилий до самого заката простояли на коленях в повозке. Чувство голода, ставшее уже привычным, притупилось. Гораздо более пленников мучила жажда, а от неудобной позы болели все кости. С наступлением сумерек стража правителя Хорума закатила повозку на двор крепости.
Подняв голову, Хорруг огляделся. Мимо проехали несколько всадников. Остановившись, всадники спешились. В одном из них Хорруг узнал правителя Хорума.
– Эй! – окликнул Хорруг царя. – Подойди!
Ксеностос на мгновение опешил от такой дерзости. Сопровождавший царя капитан Аксес произнес:
– Одно только слово, повелитель, и ему тут же разобьют голову.
Оправившись от растерянности, Ксеностос жестом остановил капитана. Он приблизился к Хорругу и зловеще поинтересовался:
– Ты хоть знаешь, раб, кто перед тобой?
– Человек, который освободит меня, – спокойно ответил Хорруг.
– Ты чересчур самоуверен, – заметил царь.
– Для того есть причины.
Ксеностос усмехнулся.
– Попробуй убедить меня.
– Ты знаешь, зачем прибыло посольство к царю Хишимера? – спросил Хорруг.
– Это меня не интересует, – с деланым безразличием отозвался Ксеностос.
– А я все-таки скажу. Император Ногары отдает правителю Хишимера золото Бельфеддора. Ты слышал о затерянном городе?
Взгляд царя Хорума стал более пристальным, в глазах появился интерес.
– Золото Бельфеддора существует? – спросил он, понизив голос.
– Конечно, – уверенно ответил Хорруг, хотя сам знал о затерянном городе лишь по слухам, схожим с древними легендами. – В посольстве есть человек, который знает путь к золоту Бельфеддора.
– Кто он? – быстро спросил царь.
– У меня руки затекли, – многозначительно произнес Хорруг. – Да и у этого парня наверняка уже все тело онемело. – Он кивнул в сторону Демилия. – Это мешает мне разговаривать.
– Сейчас у вас и головы затекут, – пригрозил Ксеностос.
Хорруг отвел взгляд, изобразив на лице крайнюю степень безразличия.
– Нам все равно, как умирать. Золотые россыпи подземелий затерянного города наверняка стоят свободы двух бродяг. Или ты предпочитаешь отдать такую цену за нашу смерть?
Царь размышлял недолго. Усмехнувшись, он произнес:
– Ты очень хитрый человек.
Кивнув капитану, Ксеностос приказал:
– Освободи их.
– Они принадлежат людям императора, – напомнил Аксес.
– Выполняй! – жестко потребовал царь Хорума.
Аксес сам перерезал веревки, стягивавшие колодки. Хорруг с трудом разогнул спину, покрутил головой, разминая шею, растер запястья. Демилий кое-как сполз с повозки на землю.
– Имя! – потребовал царь.
Хорруг не торопился с ответом. Взглянув на своего юного спутника, он спросил его:
– Ты в порядке? Руки-ноги шевелятся?
Демилий кивнул.
– Имя! – снова потребовал царь. – Не испытывай мое терпение, раб!
Хорруг повел плечами, снова покрутил головой. Лишь почувствовав, что кровообращение полностью восстановилось и сил достаточно, чтобы противостоять внезапному нападению, он ответил:
– Икестос. Он знает дорогу к затерянному городу. Поторопись, пока он не поделился своими знаниями с хишимерами.
По глазам царя было нетрудно угадать, что он предпочел бы увидеть изрубленные тела освобожденных пленников у своих ног прямо сейчас. Однако он уже знал, сколь опасен Хорруг в схватке и как сложно будет с ним разделаться. Ксеностос не собирался тратить время и привлекать внимание своих гостей из Отоммосо.
– Вам обоим лучше убраться подальше, – сквозь зубы посоветовал царь.
– Мы так и сделаем, – с усмешкой заверил его Хорруг.
* * *
Степь всколыхнулась сотнями огней. Гулко ударил первый барабан, его поддержал другой, затем еще и еще. Огни факелов заплясали в бешеном ритме.
Племена кочевников гипитов съехались на ежегодный Праздник Огня. Племенные шаманы просили у солнца света, у неба воды, у земли тепла, чтобы степь обильно покрылась сочной травой, на которой могли бы откормиться стада кочевников. А чтобы зов был услышан, избранные соплеменники служителей культа били в барабаны и исполняли танец Огня.
Движение огней в ночи на первый взгляд казалось хаотичным, на деле же было подчинено строгому порядку. Степные кочевники веками исполняли свой танец – за столетия не изменился ни один прыжок, ни один взмах руки.
В эту ночь к Хоруму привели своих людей все вожди гипитов, но сегодня не они исполняли главную роль. Вожди кочевников были лишь одними из многих, поклонявшихся Огню.
На небольшой возвышенности стоял огромный полуголый человек с двумя факелами в руках. Он неистово бил факелами в гигантский медный гонг, задавая общий ритм всему действу. Диск гонга не был подвешен, а полулежал перед барабанщиком на деревянных козлах, отчего звук получался глуше. Искры и капли горящей смолы разлетались в стороны, попадая на обнаженный торс великана, тот же не замечал ничего вокруг и продолжал иступленно бить факелами в медь.
Чуть ниже по склонам расположились барабанщики с инструментами поменьше. Они также били в медь – никакая кожа не смогла бы долго выдержать многочисленные удары факельщиков. Такие же полуголые, барабанщики не замечали ничего вокруг, полностью пребывая во власти огненной музыки.
Далее пританцовывали в бешеном ритме еще полторы сотни барабанщиков, ударяя в полые древесные стволы, бубны и барабаны. Бронзовые ожерелья и браслеты позвякивали в едином ритме танца, сверкая в свете костров и факелов.
Сотни факельщиков танцевали на огромном пространстве, одновременно вскидывая руки к небу и издавая гортанный клич.
Среди общего празднества выделялись несколько человек, исполняющих особые танцы, которые, тем не менее, гармонично вписывались в общее действо. Эти люди танцевали босиком на углях, жонглируя факелами и выдыхая пламя. То были племенные шаманы, владеющие силой Огня.
Чуть в стороне от празднества гипитов, на холме, расположился стан хишимерского царя Азгадера, пришедшего к Хоруму с десятитысячным войском. На встречу с Азгадером в его шатер прибыли послы ногарского императора во главе с Аскенносом. Отряд Икестоса пришлось оставить в Хоруме – таково было требование хишимерского царя. Сам же Икестос с несколькими воинами ожидал, пока его позовут, в шатре, предоставленном посольству царем Азгадером в своем стане.
Когда все условия соглашения были обговорены, Аскеннос подытожил:
– Теперь дело за тобой, царь.
Азгадер кивнул одному из приближенных:
– Сегодня правитель Хорума продал нашим торговцам несколько рабов арамеев. Тащи сюда одного из них, я принесу клятву.
Вскоре к ногам царя бросили раба. Жрец Идигер протянул своему повелителю кривой ритуальный нож. Азгадер схватил раба за волосы и поднял на ноги. За спиной арамея Идигер, скрестив руки, принялся читать заклинание, призывая своего бога. Коротко, без замаха, царь всадил нож в сердце раба и повернул рукоять. Арамей даже не успел испугаться.
Послы императора отступили в сторону. Ногары испытали невольный трепет, наблюдая за происходящим.
Жизнь угасла в глазах заколотого арамея, однако тело его по-прежнему стояло на ногах. Держась одной рукой за рукоять клинка, пронзившего сердце раба, царь вскинул другую руку и, глядя в пустые глаза убитого им человека, произнес:
– Тота призываю в свидетели и клянусь его именем! Я выдвину войска против арамеев, когда получу золото Бельфеддора.
Бросив грозный взгляд в сторону ногаров, хишимерский царь добавил:
– Но так же клянусь покарать любой обман. Да пребудет надо мной воля Тота!
Тело жертвы встряхнулось судорогой, на лице и обнаженных руках синей паутиной проступила сетка вен. Глаза убитого побелели, из глотки вырвался хрип:
– Клятва принята!
Провозгласив волю бога Смерти, труп арамея рухнул к ногам царя.
– Твое слово, советник, – произнес Азгадер, перешагнув через убитого и повернувшись к послам. – Отправляй гонца к своему императору.
Аскеннос кивнул одному из ногаров и приказал:
– Пригласи сюда Икестоса.
Ногар покинул шатер. Советник пояснил царю Азгадеру:
– Гонец не понадобится. В нашем караване есть человек, который укажет твоим людям путь к затерянному городу.
Азгадер бросил взгляд на жреца. Лицо Идигера было непроницаемо.
* * *
Поднявшись на пригорок, Хорруг окинул взглядом степь, объятую пламенем. Следовавший за ним Демилий восхищенно воскликнул:
– Ты только взгляни, как красиво!
– Да уж, эти кочевники умеют развлекаться, – согласился Хорруг без всякого восторга. – У нас сейчас нет времени любоваться их плясками. Надо отыскать Аррелия и остальных.
– Где же их тут искать? – озадаченно пробормотал Демилий.
– Посмотри туда, – указал Хорруг. – Видишь те шатры? Там хишимеры. Пленники должны быть у них. Идем.
Хорруг и Демилий направились к шатрам хишимерского стана. Земля дрожала у них под ногами, сотрясаемая огненным танцем гипитов, а клич, вырывавшийся одновременно из сотен глоток, на мгновения заглушал грохот барабанов.
В степи было людно, словно на базарной площади в полдень. Огненный танец гипитов привлекал множество зевак, здесь были и хорумцы, и жители окрестных селений, другие кочевые племена. Посмотреть на танец Огня специально съезжались жители многих городов побережья, так что в публике недостатка не было.
В хишимерский лагерь Хорруг и Демилий вошли беспрепятственно. Воины плотным кольцом окружали ту часть стана, где высились шатры царя и его свиты, остальной же лагерь был открыт для всех. Туда-сюда сновали хишимеры и ногары, в основном мелкие торговцы.
Обогнув очередной шатер, Хорруг и Демилий увидели дерущихся людей.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13
– А мне что делать? – спросил Демилий, оторопело глядя на трупы ногарских воинов.
– Разыщи своих, – приказал Хорруг. – В схватки не ввязывайся. Оставь оружие, так будешь похож на простого слугу. Иди, а я отвлеку ногаров.
Оба разбежались в разные стороны.
В крепости поднялся переполох. Повсюду сновали группы воинов Икестоса и солдат правителя Хорума с факелами в руках, обыскивая каждый закоулок.
Впрочем, Хорруг недолго пытался оставаться незамеченным и вновь напал первым на ногарских воинов. Боевой опыт Хорруга был уже достаточно велик, да и уроки дуба-отца не прошли даром. Беглец получил лишь несколько легких ранений, сам же вывел из строя не менее двух десятков ногарских солдат. Ожесточенные схватки вспыхивали одна за другой. Хорруг увлекал преследователей за собой, перемещаясь из одной крепостной постройки в другую и вступая в бой снова и снова, словно забавляясь какой-то своей жестокой кровавой игрой. Но как ни ловок он был и сколько сил ни прибавляла ему собственная злоба, преимущество все же было на стороне противников – хватало одного только численного перевеса. У конюшни во дворе крепости ногары загнали Хорруга в угол.
С мечом в одной руке и с кинжалом в другой Хорруг угрюмо смотрел на три десятка ногаров, готовых изрубить его. За спиной была лишь глухая стена, путей к отступлению больше не оставалось.
– Ну? Кто хочет подохнуть первым? – с угрозой спросил Хорруг.
Он не впервые задавал этот вопрос своим противникам и всегда видел в их глазах одно и то же – нерешительность. Воинов не страшила смерть как таковая, но первым умирать не хотел никто.
В воздухе просвистела стрела и пробила бедро Хорруга. Беглец сжал зубы и медленно осел на одно колено. Из башенной бойницы выглянул Икестос с гастрафетом[5] в руках.
– Взять живым! – прозвучал приказ.
Хорруг сделал попытку подняться и взмахнул мечом, однако ногары, навалившись все сразу, выбили клинок из его руки. Удар обухом секиры по затылку погасил сознание беглеца.
Когда Икестос спустился вниз и вышел к конюшне, Хорруг уже был связан.
– Где второй? – спросил Икестос.
– Вот он. Схватили у самой решетки подземелья.
К его ногам бросили связанного Демилия. В окружении своей свиты и воинов появился правитель Хорума.
– От твоих рабов слишком много беспокойства, – недовольно произнес Ксеностос. – Они гуляют по моей крепости, словно у себя дома.
– Прошу прощения, – извинился Икестос. – Они будут наказаны.
– Их следовало бы обезглавить прямо здесь, – заметил царь Хорума.
– Поверь, для них есть гораздо худшее наказание, чем смерть, – заверил Икестос хозяина крепости. – По крайней мере, для этого гордеца. – Он тронул носком сапога бесчувственное тело Хорруга. – Твоим подданным это тоже наверняка понравится, горожанам не помешает взбодриться.
Удар, который Хорруг получил по голове, был довольно силен. В чувство его привело лишь ведро студеной колодезной воды, которой его окатили на рассвете.
Хорруг покрутил головой. Большего ему сделать не удалось – шея и запястья оказались зажаты деревянной колодкой, сам же он стоял на коленях в повозке посреди городской площади, стянутый веревками так, что невозможно было ни повернуться, ни подняться. Скосив взгляд, Хорруг увидел рядом с собой Демилия – юноша находился точно в таком же положении.
– Нашел? – прохрипел Хорруг.
– Ч-что? – не понял Демилий.
– Своих нашел?
Юноша ответил не сразу, он ожидал от товарища чего угодно, но явно не этого вопроса.
– Их сегодня уведут на продажу хишимерам, – все же сообщил он.
– А ты крепкий, – услышал Хорруг знакомый голос. – Тебе чуть башку не проломили, а ты уже языком молотишь.
Хорруг поднял взгляд. Перед повозкой стоял Икестос с несколькими воинами из своего отряда. Дальше Хорруг увидел толпу горожан. Люди громко переговаривались, указывая на пленников пальцами, иные посмеивались.
– Что скажешь, раб? – с усмешкой спросил Икестос.
Хорруг лишь сжал зубы.
– Посмотрим, не убавится ли в тебе гордости уже сегодня к вечеру.
Икестос повернулся к горожанам и объявил:
– Жители Хорума, вот вам мой подарок! На сегодня они ваши!
Хорруг снова скрипнул зубами. Он отлично понял, что означают слова ногара. Их с Демилием подвергли наказанию, которое широко применялось в Ногаре для разбойников. Скованного беспомощного человека на целый день выставляли в оживленном месте, где любой мог вдоволь поизгаляться над арестантом. Толпа бездумно, без устали и без жалости подвергала наказанных пыткам, издевательствам, унижениям. Зачастую жертвы толпы умирали в мучениях на потеху публике.
Едва Икестос со своими воинами покинул площадь, оставив лишь двух стражей, молодой паренек в толпе поднял камень, подкинул его в руке, прицелился, затем метнул в повозку. Камень ударил в колодку рядом с ухом Хорруга. Раздался смех толпы.
– Где твоя меткость?! – крикнул кто-то пареньку. – Вот как надо!
Следующий камень разбил Хорругу бровь. Из раны засочилась кровь, скатываясь в уголок глаза, прочерчивая дорожку по щеке и окрашивая бородку в красный цвет. Хорруг склонил голову, словно не желая видеть лица людей, потешавшихся над ним и его товарищем по несчастью.
Между тем в арестантов полетели камни, комья грязи, ошметки навоза.
– За что? – чуть слышно прошептал юноша, съежившись. – Ублюдки, скоты.
Толпа весело улюлюкала. Никто не испытывал жалости к бесправным рабам, даже женщины. Мальчишка лет десяти запрыгнул в повозку и со всей дури пнул Хорруга под ребра, чем вызвал новый взрыв восторга у горожан. С другой стороны к Демилию подошел крепкий мужик и огрел юношу палкой по спине, затем ткнул его в бок.
– Засунь ему этот дрын… – посоветовал кто-то из толпы под общий хохот.
Демилий съежился еще больше. Сейчас он чувствовал себя маленьким мальчиком, готовым расплакаться от обиды и унижения.
Один из горожан приблизился к повозке, держа в руке ком навоза, и крикнул Хорругу:
– Эй, ты! Подними башку, я хочу запихать это в твою поганую пасть!
Хорруг резко вскинул голову. Человек отшатнулся прочь, толпа вдруг притихла. Бесцветные глаза Хорруга горели лютой злобой. Никогда прежде горожанам не доводилось видеть такой взгляд.
– Я уничтожу этот город! – прозвучало мрачное обещание. – Клянусь памятью отца, здесь будут руины!
Руки Хорруга были зажаты колодкой, он не имел возможности даже подняться на ноги, однако обещание расправы прозвучало из его уст с такой злобной страстью, что просто невозможно было усомниться в его словах. Непроизвольно горожане отступили от повозки.
– Мама, мне страшно, – послышался плач ребенка. – Уйдем отсюда!
Одна из женщин, поймав на себе взгляд Хорруга, полный ненависти и жестокой злобы, побледнела и едва не упала без чувств. Даже стражи, охранявшие пленников, испытали невольный трепет. Люди не расходились, однако уже никто не горел желанием позабавиться над невольниками.
Хорруг и Демилий до самого заката простояли на коленях в повозке. Чувство голода, ставшее уже привычным, притупилось. Гораздо более пленников мучила жажда, а от неудобной позы болели все кости. С наступлением сумерек стража правителя Хорума закатила повозку на двор крепости.
Подняв голову, Хорруг огляделся. Мимо проехали несколько всадников. Остановившись, всадники спешились. В одном из них Хорруг узнал правителя Хорума.
– Эй! – окликнул Хорруг царя. – Подойди!
Ксеностос на мгновение опешил от такой дерзости. Сопровождавший царя капитан Аксес произнес:
– Одно только слово, повелитель, и ему тут же разобьют голову.
Оправившись от растерянности, Ксеностос жестом остановил капитана. Он приблизился к Хорругу и зловеще поинтересовался:
– Ты хоть знаешь, раб, кто перед тобой?
– Человек, который освободит меня, – спокойно ответил Хорруг.
– Ты чересчур самоуверен, – заметил царь.
– Для того есть причины.
Ксеностос усмехнулся.
– Попробуй убедить меня.
– Ты знаешь, зачем прибыло посольство к царю Хишимера? – спросил Хорруг.
– Это меня не интересует, – с деланым безразличием отозвался Ксеностос.
– А я все-таки скажу. Император Ногары отдает правителю Хишимера золото Бельфеддора. Ты слышал о затерянном городе?
Взгляд царя Хорума стал более пристальным, в глазах появился интерес.
– Золото Бельфеддора существует? – спросил он, понизив голос.
– Конечно, – уверенно ответил Хорруг, хотя сам знал о затерянном городе лишь по слухам, схожим с древними легендами. – В посольстве есть человек, который знает путь к золоту Бельфеддора.
– Кто он? – быстро спросил царь.
– У меня руки затекли, – многозначительно произнес Хорруг. – Да и у этого парня наверняка уже все тело онемело. – Он кивнул в сторону Демилия. – Это мешает мне разговаривать.
– Сейчас у вас и головы затекут, – пригрозил Ксеностос.
Хорруг отвел взгляд, изобразив на лице крайнюю степень безразличия.
– Нам все равно, как умирать. Золотые россыпи подземелий затерянного города наверняка стоят свободы двух бродяг. Или ты предпочитаешь отдать такую цену за нашу смерть?
Царь размышлял недолго. Усмехнувшись, он произнес:
– Ты очень хитрый человек.
Кивнув капитану, Ксеностос приказал:
– Освободи их.
– Они принадлежат людям императора, – напомнил Аксес.
– Выполняй! – жестко потребовал царь Хорума.
Аксес сам перерезал веревки, стягивавшие колодки. Хорруг с трудом разогнул спину, покрутил головой, разминая шею, растер запястья. Демилий кое-как сполз с повозки на землю.
– Имя! – потребовал царь.
Хорруг не торопился с ответом. Взглянув на своего юного спутника, он спросил его:
– Ты в порядке? Руки-ноги шевелятся?
Демилий кивнул.
– Имя! – снова потребовал царь. – Не испытывай мое терпение, раб!
Хорруг повел плечами, снова покрутил головой. Лишь почувствовав, что кровообращение полностью восстановилось и сил достаточно, чтобы противостоять внезапному нападению, он ответил:
– Икестос. Он знает дорогу к затерянному городу. Поторопись, пока он не поделился своими знаниями с хишимерами.
По глазам царя было нетрудно угадать, что он предпочел бы увидеть изрубленные тела освобожденных пленников у своих ног прямо сейчас. Однако он уже знал, сколь опасен Хорруг в схватке и как сложно будет с ним разделаться. Ксеностос не собирался тратить время и привлекать внимание своих гостей из Отоммосо.
– Вам обоим лучше убраться подальше, – сквозь зубы посоветовал царь.
– Мы так и сделаем, – с усмешкой заверил его Хорруг.
* * *
Степь всколыхнулась сотнями огней. Гулко ударил первый барабан, его поддержал другой, затем еще и еще. Огни факелов заплясали в бешеном ритме.
Племена кочевников гипитов съехались на ежегодный Праздник Огня. Племенные шаманы просили у солнца света, у неба воды, у земли тепла, чтобы степь обильно покрылась сочной травой, на которой могли бы откормиться стада кочевников. А чтобы зов был услышан, избранные соплеменники служителей культа били в барабаны и исполняли танец Огня.
Движение огней в ночи на первый взгляд казалось хаотичным, на деле же было подчинено строгому порядку. Степные кочевники веками исполняли свой танец – за столетия не изменился ни один прыжок, ни один взмах руки.
В эту ночь к Хоруму привели своих людей все вожди гипитов, но сегодня не они исполняли главную роль. Вожди кочевников были лишь одними из многих, поклонявшихся Огню.
На небольшой возвышенности стоял огромный полуголый человек с двумя факелами в руках. Он неистово бил факелами в гигантский медный гонг, задавая общий ритм всему действу. Диск гонга не был подвешен, а полулежал перед барабанщиком на деревянных козлах, отчего звук получался глуше. Искры и капли горящей смолы разлетались в стороны, попадая на обнаженный торс великана, тот же не замечал ничего вокруг и продолжал иступленно бить факелами в медь.
Чуть ниже по склонам расположились барабанщики с инструментами поменьше. Они также били в медь – никакая кожа не смогла бы долго выдержать многочисленные удары факельщиков. Такие же полуголые, барабанщики не замечали ничего вокруг, полностью пребывая во власти огненной музыки.
Далее пританцовывали в бешеном ритме еще полторы сотни барабанщиков, ударяя в полые древесные стволы, бубны и барабаны. Бронзовые ожерелья и браслеты позвякивали в едином ритме танца, сверкая в свете костров и факелов.
Сотни факельщиков танцевали на огромном пространстве, одновременно вскидывая руки к небу и издавая гортанный клич.
Среди общего празднества выделялись несколько человек, исполняющих особые танцы, которые, тем не менее, гармонично вписывались в общее действо. Эти люди танцевали босиком на углях, жонглируя факелами и выдыхая пламя. То были племенные шаманы, владеющие силой Огня.
Чуть в стороне от празднества гипитов, на холме, расположился стан хишимерского царя Азгадера, пришедшего к Хоруму с десятитысячным войском. На встречу с Азгадером в его шатер прибыли послы ногарского императора во главе с Аскенносом. Отряд Икестоса пришлось оставить в Хоруме – таково было требование хишимерского царя. Сам же Икестос с несколькими воинами ожидал, пока его позовут, в шатре, предоставленном посольству царем Азгадером в своем стане.
Когда все условия соглашения были обговорены, Аскеннос подытожил:
– Теперь дело за тобой, царь.
Азгадер кивнул одному из приближенных:
– Сегодня правитель Хорума продал нашим торговцам несколько рабов арамеев. Тащи сюда одного из них, я принесу клятву.
Вскоре к ногам царя бросили раба. Жрец Идигер протянул своему повелителю кривой ритуальный нож. Азгадер схватил раба за волосы и поднял на ноги. За спиной арамея Идигер, скрестив руки, принялся читать заклинание, призывая своего бога. Коротко, без замаха, царь всадил нож в сердце раба и повернул рукоять. Арамей даже не успел испугаться.
Послы императора отступили в сторону. Ногары испытали невольный трепет, наблюдая за происходящим.
Жизнь угасла в глазах заколотого арамея, однако тело его по-прежнему стояло на ногах. Держась одной рукой за рукоять клинка, пронзившего сердце раба, царь вскинул другую руку и, глядя в пустые глаза убитого им человека, произнес:
– Тота призываю в свидетели и клянусь его именем! Я выдвину войска против арамеев, когда получу золото Бельфеддора.
Бросив грозный взгляд в сторону ногаров, хишимерский царь добавил:
– Но так же клянусь покарать любой обман. Да пребудет надо мной воля Тота!
Тело жертвы встряхнулось судорогой, на лице и обнаженных руках синей паутиной проступила сетка вен. Глаза убитого побелели, из глотки вырвался хрип:
– Клятва принята!
Провозгласив волю бога Смерти, труп арамея рухнул к ногам царя.
– Твое слово, советник, – произнес Азгадер, перешагнув через убитого и повернувшись к послам. – Отправляй гонца к своему императору.
Аскеннос кивнул одному из ногаров и приказал:
– Пригласи сюда Икестоса.
Ногар покинул шатер. Советник пояснил царю Азгадеру:
– Гонец не понадобится. В нашем караване есть человек, который укажет твоим людям путь к затерянному городу.
Азгадер бросил взгляд на жреца. Лицо Идигера было непроницаемо.
* * *
Поднявшись на пригорок, Хорруг окинул взглядом степь, объятую пламенем. Следовавший за ним Демилий восхищенно воскликнул:
– Ты только взгляни, как красиво!
– Да уж, эти кочевники умеют развлекаться, – согласился Хорруг без всякого восторга. – У нас сейчас нет времени любоваться их плясками. Надо отыскать Аррелия и остальных.
– Где же их тут искать? – озадаченно пробормотал Демилий.
– Посмотри туда, – указал Хорруг. – Видишь те шатры? Там хишимеры. Пленники должны быть у них. Идем.
Хорруг и Демилий направились к шатрам хишимерского стана. Земля дрожала у них под ногами, сотрясаемая огненным танцем гипитов, а клич, вырывавшийся одновременно из сотен глоток, на мгновения заглушал грохот барабанов.
В степи было людно, словно на базарной площади в полдень. Огненный танец гипитов привлекал множество зевак, здесь были и хорумцы, и жители окрестных селений, другие кочевые племена. Посмотреть на танец Огня специально съезжались жители многих городов побережья, так что в публике недостатка не было.
В хишимерский лагерь Хорруг и Демилий вошли беспрепятственно. Воины плотным кольцом окружали ту часть стана, где высились шатры царя и его свиты, остальной же лагерь был открыт для всех. Туда-сюда сновали хишимеры и ногары, в основном мелкие торговцы.
Обогнув очередной шатер, Хорруг и Демилий увидели дерущихся людей.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13