Почему же у него не работает голова? Что с ним происходит?
- Ну ладно, делайте, что хотите! - воскликнул Тони и, подхватив Алана под руку, потащил его к двери. - Док-гор Балмер не обязан был приходить сюда, и, уж будьте уверены, он не останется здесь!
Алан позволил себя увести. Уже в дверях он услышал, как Риардон кричит у него за спиной:
- Для него было бы лучше остаться. Из всего того, что произошло здесь, я могу сделать вывод, что доктор Балмер умственно неполноценен, и Совет вынужден будет предпринять соответствующие меры.
- Мы в дерьме, Алан! Мы в жутком дерьме! - Вот и все, что сумел сказать Тони, когда они сели в машину. - И самое скверное во всем этом то, что ты вовсе не обязан был сюда приходить. Боже! Что же это такое стряслось с тобой?
Алан только покачал головой. Он чувствовал себя совершенно уничтоженным, и Тони с его увещеваниями ничем не мог ему помочь.
- Я сам ничего не понимаю... Никак не мог найти ответ. А ведь я диагностировал и лечил подагру сотни раз. И вот сегодня не смог найти ответа на вопрос Риардона. Впечатление такое, будто какая-то часть моей памяти начисто отключилась, спряталась, или кто-то ее спрятал. И я до сих пор все еще нахожусь в этом состоянии.
- Если решат, что ты неполноценен, может быть приостановлено твое право на врачебную практику - есть такая статья в законе. Они могут отстранить тебя от работы впредь до освидетельствования психиатром или наркологом...
- Наркологом! Ты думаешь, я употребляю наркотики?
- Нет, я знаю, что ты не наркоман. Но, Алан, в последнее время ты ходишь сам не свой. Сегодня, когда тебя начали допрашивать, мне показалось, что ты невменяем. Я уверен - Совет считает, что ты либо наркоман, либо сумасшедший.
Алану нечем было крыть. Он помнил, какое выражение лица было у членов Совета. Одно из лиц отчетливо запечатлелось у Алана в памяти. Когда Тони тащил его за руку из комнаты, Алан оглянулся и увидел Лу Альберта, глядящего ему вслед. Казалось, годы их взаимных раздоров и соперничества улетучились в одно мгновение. Его лицо отображало ужас, растерянность и, что хуже всего, жалость.
- ...И должен тебе сказать, что самое худшее еще впереди. По закону администрация больницы обязана извещать совет медицинских экспертов штата о каждом таком случае отстранения врача от практики по причине профессиональной непригодности и каких-либо иных форм некомпетентности.
Непригодность ...некомпетентность... - эти слова буквально разъедали мозг Алана. Это его, его, человека, неуклонно стремившегося не отставать от уровня современной клинической медицины, его признают некомпетентным, в то время как многие врачи с устаревшими знаниями и методами работы неплохо живут, не прилагая особенных усилий.
Он притормозил на перекрестке и почувствовал, как страх распространяется по его телу.
- А может быть, они и правы, - вдруг сказал он. - Может, мне действительно следует подлечиться.
- Что ты такое говоришь?
- Я потерял ориентацию. Тони. Я не знаю, куда мне направляться дальше.
- Не беспокойся, Ал. Я все время буду с тобой. Мы с тобой сядем вместе...
- Да нет же! - воскликнул Алан, и в его голосе зазвенели истерические нотки, страх усиливался с каждым мгновением. - Я говорю - сейчас, здесь! Я не знаю дороги! Я проезжал здесь тысячу раз, но сейчас я не знаю, куда мне дальше ехать! - Он обернулся и посмотрел в испуганные глаза Тони. - Как мне попасть домой?
Глава 24
Сильвия
- Вы не должны были приезжать сюда, - сказал Алан, садясь в машину рядом с Сильвией.
- Мне страшно хотелось приехать, - ответила Сильвия, натянуто улыбнувшись.
Алан выглядел измученным и загнанным, в глазах у него затаился страх.
- И все же я рад, что вы приехали. Именно поэтому не взял такси и спросил, не сможет ли Ба подвезти меня. Мне необходимо присутствие друга, а вы и есть такой друг, - сказал Алан, когда Ба включил сцепление и машина тронулась с места.
От этих слов Сильвии стало теплее на душе. Она была рада, что Алан считает ее своим другом, к которому он может обратиться в трудную минуту.
- А как же... - Она не успела продолжить.
- Джинни? - Алан вздохнул. - Мы редко разговариваем с ней. Она настаивает, чтобы я обратился к психиатру, Даже Тони считает, что я должен обратиться к врачу.
- Это не к нему ли вы едете в Даунстейт? К психиатру? - Сильвии захотелось сказать, что он-то как раз и есть наиболее здравомыслящий человек из всех знакомых ей людей, но она сдержалась. Ее мнение было сугубо личным.
- Нет. Никаких психиатров. По крайней мере пока. Я должен прежде выяснить кое-что другое.
- Может быть, скажете, что именно? - спросила она после непродолжительной паузы.
- Нет ли у меня признаков развития рака мозга.
У Сильвии застыла в жилах кровь.
- О Господи! Не можете же вы...
- Поймите, Сильвия, я больше не могу прятать голову в песок. Моя память распадается к чертям. Вы думаете, почему я сам не вожу машину? Потому что запросто могу заблудиться! Или забыть, куда направляюсь! Третьего дня я вот так же заблудился по пути из больницы!
- Может быть, это следствие стресса? - спросила она, надеясь получить упрощенный ответ, который бы смог успокоить ее.
- Все может быть, но это еще ни о чем не говорит. Насколько я понимаю, расстройство памяти может быть непосредственно связано с Дат-тай-вао. Но и опасность заболевания мозга я также не имею права сбрасывать со счетов. Несколько лет тому назад у меня был пациент с точно такими же симптомами, но по возрасту он был намного старше меня. Я поставил ему диагноз органического мозгового синдрома - болезни Альцгеймера. В его случае болезнь прогрессировала слишком быстро. Это-то и беспокоит меня - она прогрессировала с такой же скоростью, с какой развивается у меня сейчас. Тогда я назначил больному комплексное обследование мозга. И можете себе представить - у него обнаружилась фронтальная менингиома, к счастью доброкачественная. Врачи удалили ее, и в течение нескольких месяцев его память восстановилась в прежних параметрах. Поэтому, прежде чем предпринять какие-либо иные меры, - Алан постучал пальцами по лбу, - я должен убедиться, что у меня в голове не растет какая-нибудь дрянь.
Мысль о том, что у Алана рак мозга, причиняла Сильвии почти физическую боль.
- Теперь я понимаю, почему вы не хотите обследоваться в округе Монро.
- Совершенно верно. Уж очень много любопытствующих попечителей проживает в этом округе.
- Хороши попечители! - воскликнула она. - Я просто не могу поверить, что они так гнусно поступили с вами! Подумать только - приостановить ваши права на практику и тотчас же отправить эту информацию в "Экспресс"!
- Да, - тихо ответил Алан. Сильвия почувствовала, насколько глубоко этот человек уязвлен и унижен. - Уж чего я никак не ожидал, так это публичной экзекуции на заседании Совета. Но как бы там ни было, я обратился за помощью к одному из рентгенологов Даунстейта, и он назначил мне рентген мозга.
- А вы не пробовали обращаться к другим врачам?
Алан улыбнулся:
- Врач, лечащий сам себя, выглядит дураком в глазах своих пациентов. Вы это имели в виду? Я не лечу сам себя, а просто провожу небольшое диагностическое обследование.
- Но, может быть, вам просто следовало бы посоветоваться с кем-нибудь из специалистов, по своему выбору?
- Не спорю, есть множество людей, которым я доверяю. Существует целая группа в этой округе - врачи, составляющие неофициальную сеть взаимопомощи и взаимной проверки. Занимаясь практикой, вы очень скоро начинаете чувствовать, кто из врачей-консультантов видит в своих пациентах людей, а кто и в грош их не ставит. Учитывая тот факт, что степень компетентности врачей более или менее одинакова. Именно к этим, первым, я и направляю иногда своих пациентов. Кого я выбрал бы для консультации в первую очередь, это, вероятно, Вика О'Лири. Я всегда перепоручаю ему своих клиентов, когда отлучаюсь из города. Ему я готов доверить также и собственное здоровье. Но в настоящий момент я не хочу ставить его в затруднительное положение.
Сильвия сидела молча. Она опасалась, что у Алана и в самом деле может обнаружиться что-нибудь серьезное. "Если уж я так напугана, то что испытывает он сам?" - думала она.
Взяв Алана за руку и крепко пожав ее, она заглянула ему в глаза.
- Вам страшно?
- Немного, - ответил он, передернув плечами. Затем улыбнулся. - По правде сказать - очень страшно.
- Тогда я рада, что нахожусь сейчас рядом с вами. Нельзя в одиночестве переживать подобное.
Всю оставшуюся дорогу ее рука лежала в его руке.
Сильвия ждала его на верхнем уровне многоэтажного гаража, расположенного возле университетской больницы, пытаясь читать газету, хотя ей было совсем не до чтения. Она никак не могла заставить себя отвлечься от мыслей об Алане. Единственное, о чем она еще могла думать помимо этого, ухудшения состояния Джеффи.
"Господи, пожалуйста, не допусти, чтобы что-нибудь плохое случилось с Аланом. Он же хороший. Пусть у кого-нибудь плохого будет рак мозга, но только не у Алана", - думала она, откинувшись на спинку кресла и закрыв глаза, не столько для того, чтобы дать им отдохнуть, но чтобы отгородиться от всего мира. Почему так происходит? Почему смерть и болезни обрушиваются на всех, кто дорог ей? Сначала бессмысленная смерть Грега, затем ухудшение у Джеффи, а теперь еще и Алан. Может быть, над ней нависло черное облако бедствий? Может быть, всем станет лучше, если она наглухо закроет железные ворота своего дома и никогда больше не будет выезжать из Тоад-Холла?
Полтора часа истекло. У Сильвии от напряжения разболелась голова. Тело зудело от долгого сидения в кресле автомобиля. Она уже хотела предложить Ба выйти из машины и пройтись, чтобы размять ноги, но внезапно начался дождь. И в то же мгновение она увидела Алана, который направлялся к ним, огибая стоящие поблизости машины. Подойдя вплотную к автомобилю Сильвии, он открыл дверцу и забрался в салон.
- Ну, что? - спросила она, затаив дыхание.
- Все в порядке. Никаких опухолей в мозгу не обнаружено.
Сильвия, не раздумывая, бросилась Алану на шею.
- Боже, как я рада!
На объятия Алан ответил не менее горячими объятиями.
- Давайте отпразднуем это радостное событие.
Он достал из кармана кассету и передал ее Ба. Салон автомобиля заполнили звуки красивой мелодии.
- Боже мой! - засмеялась Сильвия. - Что это такое?
- Это песня "Я хохочу" в исполнении группы "Джестерс". Здорово, правда?
- Это ужасно! Не могу поверить, что вы любите такую музыку.
- Вы не любите старой музыки? Но ведь не все эти мелодии похожи друг на друга. Мне сказать Ба, чтобы он выключил магнитофон?
- Нет, - сказала Сильвия, положив руку ему на плечо. Ей очень хотелось прикоснуться к Алану. - Я люблю кое-какие старые песни, но слушать их все время...
- Но ведь то же самое можно сказать и об опере, и о Вивальди.
- Ваша правда!
- Давайте послушаем следующую песню, - сказал Алан. Он загорелся, как мальчишка.
- А это песня "Мэйбеллин" в исполнении группы "Как вас зовут?"! попыталась угадать Сильвия.
- Да нет же! Чак Берри!
- Чак Берри! Боже! Я и не подозревала, что в наше время кто-то еще слушает его записи.
- Он лучше всех. "Битлз", "Роллинг Стоунз", "Бич Бойз" - всё они только подражали ему. Именно благодаря Чаку я понял, что такое рок-н-ролл.
Алан устроился в кресле поудобнее и откинул голову.
- Помню... дело было летом 55-го. Тогда за мной наблюдалось два увлечения: космические корабли и бруклинская группа "Доджерс". Летними ночами я любил слушать группу "Бамс", лежа в постели, но звуки радио не давали уснуть моему младшему брату. Однажды отец купил мне портативный японский приемник, разумеется, выполненный в виде ракеты. Вместо динамиков в него были встроены маленькие наушники. Громкость можно было регулировать, передвигая вверх-вниз кнопку, расположенную в носовой части "ракеты". И вот в одну из таких августовских ночей, пытаясь разыскать в эфире музыку группы "Бруклинские шалопаи", я наткнулся на эту странную музыку с гнусавыми басами и мужским голосом, который пел о том, как он гонял на "кадиллаке" и ухаживал за девушкой по имени Мэйбеллин. К этому времени я уже кое-что знал об Элвисе, но никогда еще не слышал его музыки. В те годы ребята моего возраста слушали ту же музыку, что и их родители. А мои родители любили музыку типа "Мистер Сэндмен", "Что это за пес в окне?", "Теннесси-вальс", "Плывет лодка с креветками" и тому подобное. Подобные вещи нисколько меня не трогали! Но эта! Эта музыка проникала мне прямо в душу. Это сумасшедшее соло на гитаре! Вот оно, слушайте!
Сильвия вслушалась. Да, действительно, это было нечто сумасшедшее. И сам Алан был таким же сумасшедшим. Она прямо-таки кожей ощущала исходящее от него напряжение.
- Да, так вот, я сидел в темноте, возбужденный звуками, доносящимися из крохотного наушника. Это было мое первое приобщение к ритмам рок-н-ролла. И в довершение всего диск-жокей - я потом узнал, что его зовут Алан Фрид, - выдал что-то вроде: "Это было так прекрасно, что я рискну запустить еще раз" - и он действительно так и сделал. Он, черт побери, дважды подряд проиграл одну и ту же мелодию.
Вот так я и стал поклонником этой музыки. Мне все еще нравились "Доджеры", но я уже держал приемник на волнах станции УИНС всю ночь напролет, делая перерыв только на коммерческие объявления, во время которых я проверял результаты спортивных игр. В то время как мои родители наивно полагали, что я слушаю в постели спортивные новости, я на самом деле слушал то, что некоторые называют "черной" музыкой.
"А я еще беспокоилась за его память!" - подумала Сильвия и покачала головой.
- Вы и вправду так любите эту музыку? - спросила она.
Алан кивнул.
- Она возвращает мне хорошее настроение. А в эти дни я особенно нуждаюсь в положительных эмоциях. Чего же мне искать еще? Ничего больше. Это именно то, что нужно. А вот песня "Флоренс" в исполнении Парагонов, сказал Алан, лукаво усмехнувшись, и поглядел на Сильвию, подпевая в такт мелодии.
Вдруг Сильвия почувствовала невероятную близость к этому человеку и в тот же момент с какой-то причудливо-сладостной болью поняла, что очень сильно любит его, но он никогда ей не будет принадлежать.
Глава 25
Алан
- Что ты делаешь? - спросил Алан, входя в спальню. Он собирался сообщить Джинни о результатах обследования.
Та даже не подняла на него глаза.
- Я полагаю, что все и так ясно.
Все, действительно, и так было ясно. Она вынимала из ящика комода свои платья и укладывала их в выстроенные на кровати чемоданы.
- Куда мы собираемся? - спросил Алан, почувствовав неприятное жжение в желудке, уже догадываясь, что "мы" здесь совершенно ни при чем; и тем не менее он употребил именно это местоимение. В комнату доносился шум дождевых капель, стучавших по карнизам. Алан ждал ответа.
- Во Флориду. И еду я одна. Мне... нужно побыть некоторое время одной. Я должна о многом подумать, Алан.
- Подумать о нас?
Джинни вздохнула и кивнула:
- Да. О нас. О том, что от нас осталось.
Алан сделал шаг в ее сторону, но она остановила его движением руки.
- Не надо! Пожалуйста, не надо. Я просто хочу побыть одна. Я больше не в состоянии выносить всю эту кутерьму.
- Все образуется, Джинни. Я уверен в этом.
- Ты думаешь? - криво улыбнулась она, швырнув пару брюк в большой чемодан. - А кто же сделает так, что все образуется? Уж не ты ли? Ты, который валял дурака перед Советом попечителей? Ты, потерявший все свои привилегии в больнице! Ты, не способный даже появиться в своем собственном кабинете из-за всех этих сумасшедших! Единственное, что ты делаешь, совещаешься с Тони насчет того, что еще предпринять, чтобы потерять окончательно свои права на врачебную практику!
- Джинни...
- С нами никто не желает больше иметь дела! - Ее голос становился все громче и визгливее. - Мы живем в абсолютной пустоте. Все наши друзья, когда я приглашаю их в гости, либо ссылаются на чрезмерную занятость, либо вообще не считают нужным сделать ответный звонок. Они думают, что я замужем за психом! И я не в силах с ними спорить!
- Благодарю тебя за доверие.
- И не только я! Возможно, Тони и на твоей стороне, но я уверена, что и он считает в глубине души тебя чокнутым.
- Это действительно так? - Алан вдруг рассердился: на Джинни и Тони за то, что те не верят ему, и на себя - за то, что ждет того, чтобы люди поверили в такую фантастическую вещь, как его целительная сила, не наблюдая собственными глазами формы ее проявления.
Он подошел к телефону, стоящему на ночном столике.
- Хорошо. Если я сумею доказать, что я не сумасшедший, - ты останешься?
- Давай без этих игр, Алан, и без всяких там сделок.
- Но ты можешь дать мне последний шанс?
- У меня билет на шестичасовой рейс. Если ты сможешь переубедить меня до этого времени, все будет о'кей. Но пока я все-таки продолжу упаковывать чемоданы.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38
- Ну ладно, делайте, что хотите! - воскликнул Тони и, подхватив Алана под руку, потащил его к двери. - Док-гор Балмер не обязан был приходить сюда, и, уж будьте уверены, он не останется здесь!
Алан позволил себя увести. Уже в дверях он услышал, как Риардон кричит у него за спиной:
- Для него было бы лучше остаться. Из всего того, что произошло здесь, я могу сделать вывод, что доктор Балмер умственно неполноценен, и Совет вынужден будет предпринять соответствующие меры.
- Мы в дерьме, Алан! Мы в жутком дерьме! - Вот и все, что сумел сказать Тони, когда они сели в машину. - И самое скверное во всем этом то, что ты вовсе не обязан был сюда приходить. Боже! Что же это такое стряслось с тобой?
Алан только покачал головой. Он чувствовал себя совершенно уничтоженным, и Тони с его увещеваниями ничем не мог ему помочь.
- Я сам ничего не понимаю... Никак не мог найти ответ. А ведь я диагностировал и лечил подагру сотни раз. И вот сегодня не смог найти ответа на вопрос Риардона. Впечатление такое, будто какая-то часть моей памяти начисто отключилась, спряталась, или кто-то ее спрятал. И я до сих пор все еще нахожусь в этом состоянии.
- Если решат, что ты неполноценен, может быть приостановлено твое право на врачебную практику - есть такая статья в законе. Они могут отстранить тебя от работы впредь до освидетельствования психиатром или наркологом...
- Наркологом! Ты думаешь, я употребляю наркотики?
- Нет, я знаю, что ты не наркоман. Но, Алан, в последнее время ты ходишь сам не свой. Сегодня, когда тебя начали допрашивать, мне показалось, что ты невменяем. Я уверен - Совет считает, что ты либо наркоман, либо сумасшедший.
Алану нечем было крыть. Он помнил, какое выражение лица было у членов Совета. Одно из лиц отчетливо запечатлелось у Алана в памяти. Когда Тони тащил его за руку из комнаты, Алан оглянулся и увидел Лу Альберта, глядящего ему вслед. Казалось, годы их взаимных раздоров и соперничества улетучились в одно мгновение. Его лицо отображало ужас, растерянность и, что хуже всего, жалость.
- ...И должен тебе сказать, что самое худшее еще впереди. По закону администрация больницы обязана извещать совет медицинских экспертов штата о каждом таком случае отстранения врача от практики по причине профессиональной непригодности и каких-либо иных форм некомпетентности.
Непригодность ...некомпетентность... - эти слова буквально разъедали мозг Алана. Это его, его, человека, неуклонно стремившегося не отставать от уровня современной клинической медицины, его признают некомпетентным, в то время как многие врачи с устаревшими знаниями и методами работы неплохо живут, не прилагая особенных усилий.
Он притормозил на перекрестке и почувствовал, как страх распространяется по его телу.
- А может быть, они и правы, - вдруг сказал он. - Может, мне действительно следует подлечиться.
- Что ты такое говоришь?
- Я потерял ориентацию. Тони. Я не знаю, куда мне направляться дальше.
- Не беспокойся, Ал. Я все время буду с тобой. Мы с тобой сядем вместе...
- Да нет же! - воскликнул Алан, и в его голосе зазвенели истерические нотки, страх усиливался с каждым мгновением. - Я говорю - сейчас, здесь! Я не знаю дороги! Я проезжал здесь тысячу раз, но сейчас я не знаю, куда мне дальше ехать! - Он обернулся и посмотрел в испуганные глаза Тони. - Как мне попасть домой?
Глава 24
Сильвия
- Вы не должны были приезжать сюда, - сказал Алан, садясь в машину рядом с Сильвией.
- Мне страшно хотелось приехать, - ответила Сильвия, натянуто улыбнувшись.
Алан выглядел измученным и загнанным, в глазах у него затаился страх.
- И все же я рад, что вы приехали. Именно поэтому не взял такси и спросил, не сможет ли Ба подвезти меня. Мне необходимо присутствие друга, а вы и есть такой друг, - сказал Алан, когда Ба включил сцепление и машина тронулась с места.
От этих слов Сильвии стало теплее на душе. Она была рада, что Алан считает ее своим другом, к которому он может обратиться в трудную минуту.
- А как же... - Она не успела продолжить.
- Джинни? - Алан вздохнул. - Мы редко разговариваем с ней. Она настаивает, чтобы я обратился к психиатру, Даже Тони считает, что я должен обратиться к врачу.
- Это не к нему ли вы едете в Даунстейт? К психиатру? - Сильвии захотелось сказать, что он-то как раз и есть наиболее здравомыслящий человек из всех знакомых ей людей, но она сдержалась. Ее мнение было сугубо личным.
- Нет. Никаких психиатров. По крайней мере пока. Я должен прежде выяснить кое-что другое.
- Может быть, скажете, что именно? - спросила она после непродолжительной паузы.
- Нет ли у меня признаков развития рака мозга.
У Сильвии застыла в жилах кровь.
- О Господи! Не можете же вы...
- Поймите, Сильвия, я больше не могу прятать голову в песок. Моя память распадается к чертям. Вы думаете, почему я сам не вожу машину? Потому что запросто могу заблудиться! Или забыть, куда направляюсь! Третьего дня я вот так же заблудился по пути из больницы!
- Может быть, это следствие стресса? - спросила она, надеясь получить упрощенный ответ, который бы смог успокоить ее.
- Все может быть, но это еще ни о чем не говорит. Насколько я понимаю, расстройство памяти может быть непосредственно связано с Дат-тай-вао. Но и опасность заболевания мозга я также не имею права сбрасывать со счетов. Несколько лет тому назад у меня был пациент с точно такими же симптомами, но по возрасту он был намного старше меня. Я поставил ему диагноз органического мозгового синдрома - болезни Альцгеймера. В его случае болезнь прогрессировала слишком быстро. Это-то и беспокоит меня - она прогрессировала с такой же скоростью, с какой развивается у меня сейчас. Тогда я назначил больному комплексное обследование мозга. И можете себе представить - у него обнаружилась фронтальная менингиома, к счастью доброкачественная. Врачи удалили ее, и в течение нескольких месяцев его память восстановилась в прежних параметрах. Поэтому, прежде чем предпринять какие-либо иные меры, - Алан постучал пальцами по лбу, - я должен убедиться, что у меня в голове не растет какая-нибудь дрянь.
Мысль о том, что у Алана рак мозга, причиняла Сильвии почти физическую боль.
- Теперь я понимаю, почему вы не хотите обследоваться в округе Монро.
- Совершенно верно. Уж очень много любопытствующих попечителей проживает в этом округе.
- Хороши попечители! - воскликнула она. - Я просто не могу поверить, что они так гнусно поступили с вами! Подумать только - приостановить ваши права на практику и тотчас же отправить эту информацию в "Экспресс"!
- Да, - тихо ответил Алан. Сильвия почувствовала, насколько глубоко этот человек уязвлен и унижен. - Уж чего я никак не ожидал, так это публичной экзекуции на заседании Совета. Но как бы там ни было, я обратился за помощью к одному из рентгенологов Даунстейта, и он назначил мне рентген мозга.
- А вы не пробовали обращаться к другим врачам?
Алан улыбнулся:
- Врач, лечащий сам себя, выглядит дураком в глазах своих пациентов. Вы это имели в виду? Я не лечу сам себя, а просто провожу небольшое диагностическое обследование.
- Но, может быть, вам просто следовало бы посоветоваться с кем-нибудь из специалистов, по своему выбору?
- Не спорю, есть множество людей, которым я доверяю. Существует целая группа в этой округе - врачи, составляющие неофициальную сеть взаимопомощи и взаимной проверки. Занимаясь практикой, вы очень скоро начинаете чувствовать, кто из врачей-консультантов видит в своих пациентах людей, а кто и в грош их не ставит. Учитывая тот факт, что степень компетентности врачей более или менее одинакова. Именно к этим, первым, я и направляю иногда своих пациентов. Кого я выбрал бы для консультации в первую очередь, это, вероятно, Вика О'Лири. Я всегда перепоручаю ему своих клиентов, когда отлучаюсь из города. Ему я готов доверить также и собственное здоровье. Но в настоящий момент я не хочу ставить его в затруднительное положение.
Сильвия сидела молча. Она опасалась, что у Алана и в самом деле может обнаружиться что-нибудь серьезное. "Если уж я так напугана, то что испытывает он сам?" - думала она.
Взяв Алана за руку и крепко пожав ее, она заглянула ему в глаза.
- Вам страшно?
- Немного, - ответил он, передернув плечами. Затем улыбнулся. - По правде сказать - очень страшно.
- Тогда я рада, что нахожусь сейчас рядом с вами. Нельзя в одиночестве переживать подобное.
Всю оставшуюся дорогу ее рука лежала в его руке.
Сильвия ждала его на верхнем уровне многоэтажного гаража, расположенного возле университетской больницы, пытаясь читать газету, хотя ей было совсем не до чтения. Она никак не могла заставить себя отвлечься от мыслей об Алане. Единственное, о чем она еще могла думать помимо этого, ухудшения состояния Джеффи.
"Господи, пожалуйста, не допусти, чтобы что-нибудь плохое случилось с Аланом. Он же хороший. Пусть у кого-нибудь плохого будет рак мозга, но только не у Алана", - думала она, откинувшись на спинку кресла и закрыв глаза, не столько для того, чтобы дать им отдохнуть, но чтобы отгородиться от всего мира. Почему так происходит? Почему смерть и болезни обрушиваются на всех, кто дорог ей? Сначала бессмысленная смерть Грега, затем ухудшение у Джеффи, а теперь еще и Алан. Может быть, над ней нависло черное облако бедствий? Может быть, всем станет лучше, если она наглухо закроет железные ворота своего дома и никогда больше не будет выезжать из Тоад-Холла?
Полтора часа истекло. У Сильвии от напряжения разболелась голова. Тело зудело от долгого сидения в кресле автомобиля. Она уже хотела предложить Ба выйти из машины и пройтись, чтобы размять ноги, но внезапно начался дождь. И в то же мгновение она увидела Алана, который направлялся к ним, огибая стоящие поблизости машины. Подойдя вплотную к автомобилю Сильвии, он открыл дверцу и забрался в салон.
- Ну, что? - спросила она, затаив дыхание.
- Все в порядке. Никаких опухолей в мозгу не обнаружено.
Сильвия, не раздумывая, бросилась Алану на шею.
- Боже, как я рада!
На объятия Алан ответил не менее горячими объятиями.
- Давайте отпразднуем это радостное событие.
Он достал из кармана кассету и передал ее Ба. Салон автомобиля заполнили звуки красивой мелодии.
- Боже мой! - засмеялась Сильвия. - Что это такое?
- Это песня "Я хохочу" в исполнении группы "Джестерс". Здорово, правда?
- Это ужасно! Не могу поверить, что вы любите такую музыку.
- Вы не любите старой музыки? Но ведь не все эти мелодии похожи друг на друга. Мне сказать Ба, чтобы он выключил магнитофон?
- Нет, - сказала Сильвия, положив руку ему на плечо. Ей очень хотелось прикоснуться к Алану. - Я люблю кое-какие старые песни, но слушать их все время...
- Но ведь то же самое можно сказать и об опере, и о Вивальди.
- Ваша правда!
- Давайте послушаем следующую песню, - сказал Алан. Он загорелся, как мальчишка.
- А это песня "Мэйбеллин" в исполнении группы "Как вас зовут?"! попыталась угадать Сильвия.
- Да нет же! Чак Берри!
- Чак Берри! Боже! Я и не подозревала, что в наше время кто-то еще слушает его записи.
- Он лучше всех. "Битлз", "Роллинг Стоунз", "Бич Бойз" - всё они только подражали ему. Именно благодаря Чаку я понял, что такое рок-н-ролл.
Алан устроился в кресле поудобнее и откинул голову.
- Помню... дело было летом 55-го. Тогда за мной наблюдалось два увлечения: космические корабли и бруклинская группа "Доджерс". Летними ночами я любил слушать группу "Бамс", лежа в постели, но звуки радио не давали уснуть моему младшему брату. Однажды отец купил мне портативный японский приемник, разумеется, выполненный в виде ракеты. Вместо динамиков в него были встроены маленькие наушники. Громкость можно было регулировать, передвигая вверх-вниз кнопку, расположенную в носовой части "ракеты". И вот в одну из таких августовских ночей, пытаясь разыскать в эфире музыку группы "Бруклинские шалопаи", я наткнулся на эту странную музыку с гнусавыми басами и мужским голосом, который пел о том, как он гонял на "кадиллаке" и ухаживал за девушкой по имени Мэйбеллин. К этому времени я уже кое-что знал об Элвисе, но никогда еще не слышал его музыки. В те годы ребята моего возраста слушали ту же музыку, что и их родители. А мои родители любили музыку типа "Мистер Сэндмен", "Что это за пес в окне?", "Теннесси-вальс", "Плывет лодка с креветками" и тому подобное. Подобные вещи нисколько меня не трогали! Но эта! Эта музыка проникала мне прямо в душу. Это сумасшедшее соло на гитаре! Вот оно, слушайте!
Сильвия вслушалась. Да, действительно, это было нечто сумасшедшее. И сам Алан был таким же сумасшедшим. Она прямо-таки кожей ощущала исходящее от него напряжение.
- Да, так вот, я сидел в темноте, возбужденный звуками, доносящимися из крохотного наушника. Это было мое первое приобщение к ритмам рок-н-ролла. И в довершение всего диск-жокей - я потом узнал, что его зовут Алан Фрид, - выдал что-то вроде: "Это было так прекрасно, что я рискну запустить еще раз" - и он действительно так и сделал. Он, черт побери, дважды подряд проиграл одну и ту же мелодию.
Вот так я и стал поклонником этой музыки. Мне все еще нравились "Доджеры", но я уже держал приемник на волнах станции УИНС всю ночь напролет, делая перерыв только на коммерческие объявления, во время которых я проверял результаты спортивных игр. В то время как мои родители наивно полагали, что я слушаю в постели спортивные новости, я на самом деле слушал то, что некоторые называют "черной" музыкой.
"А я еще беспокоилась за его память!" - подумала Сильвия и покачала головой.
- Вы и вправду так любите эту музыку? - спросила она.
Алан кивнул.
- Она возвращает мне хорошее настроение. А в эти дни я особенно нуждаюсь в положительных эмоциях. Чего же мне искать еще? Ничего больше. Это именно то, что нужно. А вот песня "Флоренс" в исполнении Парагонов, сказал Алан, лукаво усмехнувшись, и поглядел на Сильвию, подпевая в такт мелодии.
Вдруг Сильвия почувствовала невероятную близость к этому человеку и в тот же момент с какой-то причудливо-сладостной болью поняла, что очень сильно любит его, но он никогда ей не будет принадлежать.
Глава 25
Алан
- Что ты делаешь? - спросил Алан, входя в спальню. Он собирался сообщить Джинни о результатах обследования.
Та даже не подняла на него глаза.
- Я полагаю, что все и так ясно.
Все, действительно, и так было ясно. Она вынимала из ящика комода свои платья и укладывала их в выстроенные на кровати чемоданы.
- Куда мы собираемся? - спросил Алан, почувствовав неприятное жжение в желудке, уже догадываясь, что "мы" здесь совершенно ни при чем; и тем не менее он употребил именно это местоимение. В комнату доносился шум дождевых капель, стучавших по карнизам. Алан ждал ответа.
- Во Флориду. И еду я одна. Мне... нужно побыть некоторое время одной. Я должна о многом подумать, Алан.
- Подумать о нас?
Джинни вздохнула и кивнула:
- Да. О нас. О том, что от нас осталось.
Алан сделал шаг в ее сторону, но она остановила его движением руки.
- Не надо! Пожалуйста, не надо. Я просто хочу побыть одна. Я больше не в состоянии выносить всю эту кутерьму.
- Все образуется, Джинни. Я уверен в этом.
- Ты думаешь? - криво улыбнулась она, швырнув пару брюк в большой чемодан. - А кто же сделает так, что все образуется? Уж не ты ли? Ты, который валял дурака перед Советом попечителей? Ты, потерявший все свои привилегии в больнице! Ты, не способный даже появиться в своем собственном кабинете из-за всех этих сумасшедших! Единственное, что ты делаешь, совещаешься с Тони насчет того, что еще предпринять, чтобы потерять окончательно свои права на врачебную практику!
- Джинни...
- С нами никто не желает больше иметь дела! - Ее голос становился все громче и визгливее. - Мы живем в абсолютной пустоте. Все наши друзья, когда я приглашаю их в гости, либо ссылаются на чрезмерную занятость, либо вообще не считают нужным сделать ответный звонок. Они думают, что я замужем за психом! И я не в силах с ними спорить!
- Благодарю тебя за доверие.
- И не только я! Возможно, Тони и на твоей стороне, но я уверена, что и он считает в глубине души тебя чокнутым.
- Это действительно так? - Алан вдруг рассердился: на Джинни и Тони за то, что те не верят ему, и на себя - за то, что ждет того, чтобы люди поверили в такую фантастическую вещь, как его целительная сила, не наблюдая собственными глазами формы ее проявления.
Он подошел к телефону, стоящему на ночном столике.
- Хорошо. Если я сумею доказать, что я не сумасшедший, - ты останешься?
- Давай без этих игр, Алан, и без всяких там сделок.
- Но ты можешь дать мне последний шанс?
- У меня билет на шестичасовой рейс. Если ты сможешь переубедить меня до этого времени, все будет о'кей. Но пока я все-таки продолжу упаковывать чемоданы.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38