За последние несколько недель у меня выработался своеобразный рефлекс на мотоциклы, возможно, потому, что мне пришлось вызывать столько курьеров. На самом деле кафе вовсе не называлось «Грустным», просто мы с Ненси так называли его, потому что именно сюда мы заглядывали в тех случаях, когда по воскресеньям нам не хотелось готовить завтрак. Когда мы попали туда впервые, вокруг сидели мужчины среднего возраста в куртках на «молнии» и бежевых шапках, группка каких-то ненормальных подростков в разбитых очках и старушки с печатью смерти на лице. Атмосфера была действительно такова, что нас это просто удручило, и с тех пор для нас это местечко стало «Грустным кафе». Мы давненько не ходили туда. Ненси обычно работала по вечерам, даже по выходным, а готовые завтраки нам не были нужны.
Припаркованный мотоцикл заставил меня заглянуть в кафе сквозь стекло – за столом сидела девушка, я узнал Алису. Сначала я хотел пройти мимо, но потом решил зайти. Алиса испуганно взглянула на меня, но сразу успокоилась, а я сел рядом и заказал чашку чая.
Оказалось, что она закончила работу и просто убивала время, перед тем как пойти домой. Я тоже был свободен: Ненси была на каком-то вечере, развлекая клиентов. Было как-то странно видеть Алису за пределами квартиры и удивительно видеть ее в нерабочие часы. Возможно, именно это сблизило нас в тот момент.
Не успели мы понять, как эта идея пришла нам в голову, мы уже неслись на ее мотоцикле по дороге в поисках какого-нибудь приличного ресторана.
Я неуклюже переминался с ноги на ногу, пока она снимала с себя кожаное одеяние и прятала его в багажник мотоцикла. На ней были джинсы и зеленый свитер – под цвет ее глаз. Затем она провела рукой по волосам, бросила фразу «В самый раз для рок-н-ролла» и устремилась к двери. Мысленно я сравнил ее с Ненси, которая по часу готовилась в таких случаях, и вошел за ней в ресторан.
Мы заказали целых четыре блюда и наелись до отвала. Мы говорили обо всем, кроме компьютеров и дизайна, но я даже не помнил о чем. Мы выпили бутылку вина, галлон кофе и выкурили почти пачку сигарет. Когда мы вышли, я снова ждал, пока она облачится в рабочую одежду, но теперь не чувствовал напряжения. Уезжая, она помахала рукой, и я проводил ее взглядом, потом повернулся и пошел домой.
Обед был замечательный. Но это было большой ошибкой. В следующий раз, когда я заказывал курьера, я попросил Алису. Потом это стало обычным делом. Казалось, что Алиса доставляет большинство посылок именно мне, гораздо больше, чем это могло быть по случайному стечению обстоятельств.
Если б мы не пообедали в тот вечер, возможно, ничего бы не произошло. Мы бы ничего не сказали и не бросали бы друг на друга взгляды. Я даже не отметил эту дату в ежедневнике.
Но мы влюбились друг в друга.
На следующий вечер у нас с Ненси произошел скандал, первый настоящий скандал. Мы редко спорили. Она была хорошим управляющим. Этот скандал был коротким, но странным. Было довольно поздно, и я сидел в гостиной, пытаясь собраться с силами, чтобы включить телевизор. Я не надеялся увидеть что-либо интересное, но слишком устал, чтобы читать. Перед этим я послушал музыку и пялился на стереосистему. Ненси работала за столом на темной кухне, и только желтый свет настольной лампы падал на ее бумаги. Неожиданно она резко вышла в гостиную – уже на взводе – и без всякой причины накричала на меня. Я очень удивился и даже привстал, пытаясь понять, что она хочет сказать. К тому же я почти спал, и ее ярость напугала меня.
Она кричала на меня, чтобы я убрал кошку. Мне не было смысла отпираться, потому что, по ее словам, она ее видела. Она видела кошку под столом на кухне и говорила, что она еще там и я должен был войти и выбросить ее. Я, мол, знаю, что она ненавидит кошек, и как я посмел привести животное без ее разрешения, и вообще я классический образец эгоистичного и бессердечного мужчины.
Мне потребовалось время, чтобы понять суть сказанного. Я был слишком ошарашен, чтобы рассердиться. Наконец я пошел вместе с ней на кухню и заглянул под стол. Честно говоря, я уже боялся увидеть привидение. Мы также заглянули в коридор, в спальню, в ванную. Потом снова поискали на кухне и в гостиной. Конечно же, кошки нигде не было, Я усадил Ненси на диван и принес ей горячего чаю. Ее все еще трясло, хотя гнев прошел. Я попытался заговорить с ней, чтобы выяснить, в чем дело. Но ее реакция была непредсказуемой, мне казалось, что она даже не понимает, в чем дело. Кошка могла оказаться всего лишь брошенным тап-ком, который она увидела в темноте, или это была ее собственная нога, которая пошевелилась в полумраке. После того как я уехал от родителей, где всегда были кошки, мне тоже часто казалось, что я вижу кошек. Но мне показалось, что я не убедил ее, хотя она немного успокоилась. Она была такой робкой и тихой, что я почувствовал, что нам надо с ней помириться. Я зажег камин, и мы сели перед огнем и начали разговаривать, даже обсудили обед. Никто не знал ее лучше меня. Возможно, я чего-то не понимал, но ощущал, что ее чувства вырвались из-под контроля, и пытался вернуть ее в свой мир, но у меня это плохо получалось. Я мог только слушать ее, но это было все-таки лучше, чем ничего.
Позже мы отправились в спальню и занялись любовью с особой нежностью. Когда она обмякла в моих объятиях перед сном, я впервые поймал себя на мысли о том, что мне ее немного жаль.
Через неделю мы снова обедали с Алисой. Теперь это было не случайно, и в этот раз мы уехали далеко от дома. Вечером у меня была встреча в городе, и по стечению обстоятельств Алиса находилась в этом же районе. Я сказал Ненси, что буду обедать со своим клиентом, но она, кажется, этого не расслышала. Она была занята очередной работой, заканчивающейся составлением резолюций. Хотя прошло несколько недель с нашей предыдущей встречи, мне было вовсе неудивительно видеть Алису вечером, может, потому, что нам удавалось несколько раз поговорить. Сначала она стала пить по две чашки кофе вместо одной, потом она позвонила мне, чтобы задать вопрос насчет компьютеров. Она подумывала купить себе компьютер, и я не совсем понимал, для чего. Но, несмотря на то, что это уже не казалось странным, меня волновало то что я делаю. Встречаться с другой женщиной и ждать этой встречи, Когда я разговаривал с ней, мои чувства и дела казались мне более значительными. Что-то подсказывало – это гораздо важнее моих расходов на нее. Хотя, честно говоря, я и не думал об этом.
Когда я вернулся домой, Ненси сидела в гостиной и читала.
– Как прошла встреча? – спросила она.
– Отлично, – ответил я. – Отлично.
– Хорошо, – сказала она и снова углубилась в журнал.
Я мог попытаться продолжить разговор, но знал, что он может оказаться искусственным и натянутым. Наконец я лег и завернулся в одеяло со своей стороны и лежал с открытыми глазами. Я уже начал проваливаться в сон, когда услышал в тишине голос, раздавшийся рядом с моим ухом.
– Уходи, – сказал голос. – Уходи.
Я раскрыл глаза, не понимая, в чем дело. Я надеялся увидеть лицо Ненси. Ко в спальне никого не было. Я снова расслабился, думая, что сон продолжается, когда опять услышал ее голос, повторивший те же самые слова. Осторожно я выбрался из постели и прокрался на кухню. Из кухни я увидел, что Ненси стоит в гостиной у окна. Она высматривала что-то в темноте на улице.
– Уходи, – мягко сказала она.
Я повернулся и пошел в спальню.
Прошла пара недель. В ту осень время быстро летело. Я был занят то одним, то другим делом. Каждый день что-то происходило, и все мое внимание было сосредоточено на делах. Не успевал я оглянуться, как пролетала очередная неделя.
Но кое-что стало повторяться регулярно, мы часто стали беседовать с Алисой. Мы говорили о таких вещах, которых никогда не касались с Ненси, о том, что Ненси не понимала и что вряд ли было ей интересно. Например, Алиса читала. Ненси тоже читала, но она в основном просматривала отчеты и документы, которые приходили из Штатов. Она не читала книг или заметок. Просто просматривала предложения и отбирала из них то, что могла использовать на работе. Каждая фраза давалась ей тяжело, и она читала, чтобы отобрать информацию. Алиса читала для себя. Она даже писала, поскольку у нее был интерес к компьютерам. Я сказал ей, что когда-то, давным-давно, издал пару статей, прежде чем стать дизайнером. Она призналась, что написала несколько рассказов, и через пару встреч принесла мне их копии. Я не разбираюсь в литературе с профессиональной точки зрения, поэтому не мог оценить их новизну или ценность. Но они были интересны, и я перечитал их несколько раз – мне понравилось. Я сказал ей об этом, и она обрадовалась.
Пару раз в неделю мы встречались и разговаривали. Она доставляла мне какие-то посылки или забирала что-то у меня, а иногда я заходил в «Грустное кафе», где она часто пила чай. Это были очень теплые дружеские встречи.
Ненси и я продолжали жить каждый в своем пространстве. У нее были свои друзья, у меня свои. Иногда мы навещали их вместе и казались дружной хорошей парой. Мы неплохо смотрелись вместе, как картинка из журнала, посвященного семейным проблемам. Жизнь, если ее можно было так назвать, продолжалась. Хорошие обеды сменялись плохими, а я продолжал примиряться с тем фактом, что я ни в чем ей не мог помочь. И наша жизнь развивалась по намеченному ею плану, исходя из ее понимания, как должны жить молодые люди, а я не мог объяснить, что находится в основе этой жизни и на чем она продолжает держаться. Я не сказал ей о том, что видел ее ночью в гостиной. Не было никакого смысла вспоминать об этом.
Кроме того, что я болтал с Алисой, другой новостью было то, что рядом с нами постоянно появлялась та кошка. Когда я выглядывал из окна гостиной, то часто видел ее грациозно вышагивающей по тротуару, или она просто сидела, наблюдая за происходящим вокруг. У нее была привычка сидеть посреди дороги, игнорируя машины, как будто понимая, для чего они существуют, но каким-то образом умудряясь не попадать под колеса. Может быть, потому что раньше в этом месте было поле, и ей казалось, что оно все еще есть. Однажды утром я возвращался из углового магазина, где купил молоко и сигареты, и столкнулся с кошкой, сидящей на стене. Если вы любите кошек, всегда неприятно, если они убегают от вас, поэтому я подошел к ней осторожно. Я хотел подойти поближе хотя бы на расстояние ярда, прежде чем она исчезнет в гиперпространстве.
К моему восторгу, она даже не шевельнулась. Когда я подошел к ней, она привстала, и мне показалось, что она узнала меня. Ей понравилось, что я прикоснулся к ней и погладил ее по голове, в ответ она потерлась с глубоким урчанием. Теперь, когда я находился рядом с кошкой, я мог рассмотреть рыжеватые пятнышки на темно-коричневой шкурке. Это была очень красивая кошка. Через пару минут я отошел от нее, вспомнив, что мне надо идти, но кошка тут же спрыгнула со стены и стала выделывать восьмерки у меня под ногами, прижимаясь к икрам. Мне всегда было трудно уходить от кошек. Когда же они сверхдружелюбны, это почти невозможно. Поэтому я нагнулся и почесал ее, говоря какую-то чепуху. Наконец я дошел до двери и оглянулся, чтобы посмотреть на нее. Она продолжала сидеть на тротуаре, оглядываясь по сторонам, как бы думая, что дальше делать. Мне пришлось бороться с желанием помахать ей рукой. Я закрыл за собой дверь, чувствуя себя очень одиноко, затем поднялся к себе и принялся за работу.
Как-то раз в пятницу вечером мы повстречались с Алисой, и после этого все изменилось.
Ненси не было дома, она ушла на очередную встречу. В ее конторе, кажется, только и делали, что организовывали всевозможные вечера для сотрудников, направляя и контролируя деятельность всех своих подчиненных. Ненси намекнула, что мое присутствие там необязательно, и я был счастлив, что так получилось. Я всегда стараюсь притвориться довольным на таких вечерах, но вряд ли это выглядит реалистично.
Мне было нечего делать, поэтому я болтался по дому, пытаясь читать или смотреть телевизор. Когда Ненси не было дома, и мы не изображали счастливую семью, было гораздо проще расслабиться. Но, тем не менее, я никак не мог найти себе места. Я продолжал думать, как здорово, если рядом любимая женщина и можно отдохнуть вместе с ней. С Ненси это не получалось, во всяком случае, теперь. Настроить ее на какую-нибудь субботу было довольно трудным делом, да я и не пытался этого делать. Она просыпалась, я тоже. Меня выдрессировали, как одного из подчиненных.
Я уже был не в состоянии читать и наконец схватил пальто и вышел прогуляться на улицу, где было холодно и темно. Несколько пар и одиноких фигур проплывали мимо, фланируя между пабами и китайскими ресторанами. Сама бесформенность жизни, окружающей меня, дала мне некоторое успокоение. Мне пришел в голову зал, в котором в тот момент находилась Ненси и ее коллеги, повторяющие заученные фразы. И я подумал, что мне гораздо лучше здесь, чем там.
В какой-то момент мне показалось, что весь Лондон распростерся передо мной, и мое удовлетворение испарилось. Ненси было куда идти. Передо мной были бесконечные улицы, освещенные холодным светом, черные дома, наклонившиеся друг к другу. Я мог идти, я мог бежать, но в конце концов я пришел бы к границе города. И тогда мне некуда было бы идти, я мог просто повернуться и идти обратно. За пределами города ничего не было и не могло быть. И не было никакого желания куда-либо идти. Я люблю Лондон, но огромные пространства раздражают меня. Скорее это было чувство, что этот город, имеющий неограниченные возможности, был чем-то изменен и обесцвечен из-за отсутствия воображения у меня, из-за скудности моей жизни.
Я направился по Кентиш-роуд в сторону Кемдена так сильно зажатый в тиски героической меланхолии, что чуть было не выбежал на перекресток с улицей Принца Уэльского. Немного дрожа, я споткнулся на обочине, изумленный падающим светом желтых фонарей, висящих над публичным домом. «Черт возьми», – подумал я и шагнул на другую улицу, которая уводила меня по другой дороге и в совершенно другой вечер. Кемден, как всегда, был местом, где собирались хиппи девяностых, и я пошел по обочине, обходя толпы людей, и направился в боковую улочку.
И именно там я заметил Алису. Когда я увидел ее, мне показалось, что мое сердце остановилось, и вместе с ним остановился я. Она переходила улицу, на ней была длинная юбка и темная блузка, руки она держала в карманах. Мне показалось, что она была одна и точно так же, как и я, слонялась по улицам, оглядываясь вокруг и пребывая в своем собственном мире. Этим совпадением нельзя было не воспользоваться, и я осторожно, чтобы не испугать ее, перешел дорогу и встретился с ней на другой стороне улицы.
Следующие три часа мы провели в шумном дымном пабе. Два единственных стула в центре зала были придвинуты вплотную. Мы много пили, но спиртное действовало не так, как обычно. Я не опьянел, а просто почувствовал тепло и расслабление. Громогласные толпы народа вокруг нас давали пищу для разговоров, пока наконец мы не дошли до такого состояния, что больше не нуждались ни в чьей помощи. Мы просто пили и говорили, говорили и пили, и когда прозвенел звонок, извещающий о закрытии паба, мы были очень удивлены.
Выйдя из паба, мы почувствовали, что спиртное наконец-то ударило в голову и нам обоим захотелось спать, и мы шли, спотыкаясь и хохоча. Даже не спрашивая друг друга, мы знали, что никто из нас не собирается идти домой, и вместо этого мы продолжали идти вдоль каналов. Мы медленно шли мимо домов, гадая, что происходит за опушенными шторами, мы глядели на небо и показывали на звезды, слушали, как шлепают лапами утки, выходящие на берег. Через пятнадцать минут мы наконец нашли скамейку, и я потянулся за сигаретой. Когда ее зажигалка вернулась в карман, рука Алисы оказалась рядом с моей. Я чувствовал ее близость и стал курить левой рукой, чтобы не менять положения. Я не терял голову. Я знал, что Ненси существует, понимал, что моя жизнь ломается. Но я не убрал своей руки. Затем, просто как в шахматной игре, наш разговор коснулся этого. Я рассказал ей, что моя работа начинает идти на спад после пары месяцев интенсивной нагрузки. Алиса сказала, что надеется, что все исправится.
– То есть я смогу позволять себе покупать дорогостоящие компьютеры, которые не всегда соответствуют тому, чего от них ожидаешь? – спросил я.
– Нет, – ответила она, – это значит, что я смогу приходить и навещать тебя.
Я повернулся и взглянул на нее. Она выглядела нервной, но вызывающей, и ее рука сдвинулась на дюйм и почти прикоснулась к моей.
– Ты должен знать, – сказала она, – если, конечно, до сих пор этого не знаешь. В настоящее время в моей жизни существуют три важных момента. Мой мотоцикл, мои рассказы и ты. Люди не меняют свою жизнь, этому могут способствовать только вечера. Существуют вечера, имеющие собственные цели и планы.
1 2 3 4