Ребят учить надо. Прикажи всем десятникам самим
места для дозорных выбрать. Потом пусть каждый тебе выбранные места
покажет и объяснит, почему выбрал именно так, а не иначе. А ты ему его
ошибки укажешь.
- Точно! Так и сделаю! Будь спокоен, старшина, всё устроим, как
надо!
"Ну что ты будешь делать! Только решил, что будучи "реалистом",
можно крутить ЗДЕШНИМИ людьми, как заблагорассудится, и нате вам!
Успех достигнут при переходе в совсем иную область понятий -
сословную. Средневековье? Разумеется, сэр, но не так-то всё просто.
Единого рецепта для индивидуальной работы в любых обстоятельствах, все
же, не существует. Что ТАМ, что ЗДЕСЬ. Для массового сознания есть, а
для отдельной личности нет. Потому-то она личностью и называется.
Когда же личность растворяется в массе... М-да!"
* * *
Сразу же после ухода Стерва, пожаловал второй посетитель. С
"отчетом о проделанной работе" явился старшина плотницкой артели
Сучок.
Во Христе плотницкий старшина звался Кондратием Епифанычем, что
само по себе было удивительным, поскольку родом он был из какого-то
лесного рязанского захолустья, и поверить, что в краю мещерских
колдовских болот имеются люди, являющиеся христианами уже во втором
поколении было трудно. Прозвище же "Сучок" подходило ему, как нельзя
более.
Во-первых, бригадир плотников. Во-вторых, был Сучок телосложением
мелок и жилист, в движениях быстр, характером же обладал въедливым и
скандальным. Как терпели плотники его крикливость и придирчивость было
совершенно непонятно, но терпели. Может быть, потому, что мастером
Сучок был отменным. В-третьих, нажив к тридцати, с небольшим, годам
роскошную плешь, и имея совершенно заурядную внешность, блудлив был
плотницкий старшина, как мартовский кот, неизменно оправдывая свое
распутство пословицей: "Кривое дерево в сук растет".
Пользуясь несомненным успехом у прекрасной половины рода
человеческого, Сучок снискал себе столь же несомненную нелюбовь
половины мужской. Подчиненные Сучка довольствовались лишь тем, что
произносили прозвище своего старшины с двойным, и то и с тройным "С".
Все же остальные, то и дело, норовили Сучка поколотить, в результате
чего он, не став более благонравным, наработал изрядные навыки драчуна
и приобрел привычку нигде и никогда не расставаться с засапожником и
топором.
* * *
Оценить незаурядность личности Сучка ратнинцам довелось почти
сразу же, после прибытия артели в Ратное - в начале мая. Началось все
с того, что плотницкий старшина воспылал страстью к вдове Алене. То,
что ростом он был Алене, всего лишь, до подмышки, Сучка ни в малейшей
степени не смущало. Чтобы оправдать свои отлучки со стройплощадки он
изобразил необыкновенную набожность, которая, впрочем, мало кого ввела
в заблуждение. Большую часть времени Сучок проводил не в церкви, а
возле дома Алены.
Почти все женское население Ратного (и часть мужского) с
нетерпением ждали столкновения последнего ухажера Алены (того самого
ратника третьего десятка, публично битого поленом) с новым
претендентом на ее благосклонность. И сие эпохальное событие
воспоследовать не замедлило.
Битый поленом ухажер физическими статьями Сучка превосходил, к
тому же был ратником, поэтому серьезного сопротивления от "штатского"
не ожидал, за что и поплатился - сначала оказался лежащим на земле с
расквашенной физиономией, а потом, при попытке подняться, получил еще
сапогом под ребра.
Увиденное очень не понравилось двум его коллегам из третьего
десятка, и тут Сучок на своей шкуре ощутил, что такое военные
профессионалы. Буквально через несколько секунд он оказался лежащим
под забором, предварительно крепко приложившись к шершавым бревнам
лысиной.
С кем-нибудь другим на этом бы все и закончилось, но не таков был
старшина плотницкой артели. Выхватив засапожник, он с отчаянным криком
кинулся на обидчиков, вызвав у тех лишь веселое удивление шустростью и
глупостью мелкого забияки. Нож из руки был выбит мгновенно, а сам
Сучок снова направлен в полет - плешью в забор.
И снова поднялся! Те, кто наблюдал эту схватку, рассказывали
потом, что на Сучка было страшно смотреть. Разодранная лысина,
окровавленное лицо, оскаленные, красные от крови зубы, оторванный по
самое плечо рукав рубахи, сползший на топор, который непонятным для
зрителей образом оказался в руке плотника.
То, что шутки кончились, стало понятно после того, как Сучок
молниеносным движением перебросил топор в левую руку, стряхнул на
землю оторванный рукав и снова перебросив оружие в правую руку,
крутанул его так, как это умеют делать опытные воины с мечом.
Один из ратников, бывший при оружии, обнажил меч и ответно
прошелестев в воздухе лезвием, зловеще произнес:
- Ну, сморчок, сам напросился.
Противники пошли мелкими шажками по сложной траектории,
одновременно сближаясь и стараясь зайти так, чтобы солнце светило в
глаза противнику. Тут-то и стало понятно, что Сучку не впервой
выходить с топором против меча, и поединок, скорее всего закончится
смертью одного из противников. Пусть в безоружном рукоприкладстве
плотник и уступал ратникам, но топором он владел виртуозно и боевой
опыт, по всей видимости имел.
До смертоубийства не допустил Бурей. Большой любитель понаблюдать
за чужой дракой, он поначалу с удовольствием наблюдал шоу поверх
своего забора, но как только дело приняло серьезный оборот, вымахнул
на улицу словно огромная горилла, мгновенно посшибал с ног всех троих
подчиненных десятника Фомы, а Сучком просто хлестнул по забору, словно
тряпкой.
Так в Ратном завелся еще один Бешеный. Не оценить стойкость и
бойцовские качества Сучка в воинском поселении просто не могли, а
потому, никто особенно не удивился тому, что через несколько дней
плотницкий старшина, сверкая намазанной целебной мазью плешью, сидел
на крыше дома Алены и, весело перекликаясь с хозяйкой, менял
попорченную временем и погодой дранку.
Произошло все это в начале мая, а в середине мая, через несколько
дней, после окончания строительства "учебной усадьбы" и переезда
плотницкой артели в Нинеину весь, новый Бешеный схлестнулся с Бешеным
старым - с Бешеным Лисом.
Если приказ и "техническое задание" на строительство усадьбы из
плетней Сучок получили от самого воеводы Корнея, то строительством
Базы Младшей стражи дед приказал заниматься самому Мишке, о чем
сообщил старшине плотников, не пожелав слушать никаких возражений.
Прежнее задание плотники сочли просто боярской блажью, но подчинение
четырнадцатилетнему пацану их не на шутку обидело.
Кипящий возмущением Сучок встретил Мишку, умученного первыми
тренировками в "учебной усадьбе", кривой ухмылкой и, не
поздоровавшись, осведомился издевательским тоном:
- Что прикажешь... боярин?
Мишка был уставшим, злым и заранее готовым к чему-либо подобному.
Показательно игнорируя Сучка, он огляделся с высоты седла, словно не
замечая стоящего перед ним Демку, и гаркнул:
- Дежурный десятник! Не слышу доклада!
- Господин старшина! - Демка попытался отодвинуть плечом Сучка, но
тот уперся. - За время моего дежурства никаких происшествий...
- Сейчас будет тебе происшествие! - Прервал Сучок доклад. - Сейчас
ты у меня со своими игрушками...
Мишка ткнул указательным пальцем в сторону плотницкого старшины и
рявкнул:
- Взять!
Со всех сторон придвинулись "курсанты", и по их лицам было видно,
что замечание насчет "игрушек" они слышат уже не первый раз. У троих
или четверых в руках покачивались кистени, двое скидывали с плеча
свернутые кнуты. Сучок, по-волчьи ощерившись, сначала потянулся к
засапожнику, потом, видимо передумав, потащил из-за пояса топор.
Действительно, пугать ножом ребят в кольчугах было глупо.
Мишка встретился глазами с "курсантом", держащим в руке кнут и,
указав на ноги Сучка, сделал согнутым указательным пальцем такое
движение, как будто цеплял что-то крючком. "Курсант" понимающе кивнул.
- Ну, что, детишки? - Начал было Сучок, но больше ничего ни
сказать, ни сделать не успел.
Кнут заплел ему ноги и резким рывком опрокинул на землю лицом
вниз. Тут же чья-то нога наступила на топорище, придавив, заодно и
пальцы. Ремень кистеня проскочил под подбородок и сдавил горло. Сучок
захрипел.
- Вяжи! - Распорядился Мишка и навел самострел на двоих,
собравшихся прийти на выручку своему старшине, плотников. Самострел не
был взведен, но плотники этого не заметили и, растерянно
переглянувшись, замерли на месте.
Сучок уже был спеленат по рукам и ногам, и Мишка, уловив
вопросительные взгляды "курсантов", указал на бревенчатый щит с
нарисованным силуэтом человеческой фигуры. Щит предназначался для
метания кинжалов. Сучка, с посиневшим лицом и вытаращенными глазами
потащили к мишени, а Мишка, нагнувшись к Демьяну тихо спросил:
- Кто из твоих хорошо кинжал бросает? Понимаешь, о чем спрашиваю?
- Ага! - Демка мрачно ухмыльнулся. - Давно пора этого лысого
поучить, больно много о себе понимает! Значит, так: Серька... то есть,
Серафим, Дементий и... нет, третьим лучше я сам буду.
- Плотников не подпускать, но и не гнать. - Так же негромко
приказал Мишка. - Держать под прицелом, чтобы дури не натворили.
- А если...
- Бить по ногам, но аккуратно, не калечить!
Растянутый веревками на мишени Сучок, отдышался и принялся
дергаться, попеременно, то ругаясь, то призывая на помощь своих
артельщиков. Мишка спешился, сунул кому-то повод, оглянулся на
"курсанта", свалившего плотницкого старшину на землю и громко
окликнул:
- Капрал Степан!
- Здесь, господин старшина!
- Одень ему шапку. - Мишка мотнул головой в сторону Сучка. - А то
глаза слепит.
С разных сторон раздались смешки, Сучок побагровел. Степан
подобрал шапку, с издевательской тщательностью отряхнул ее и напялил
на голову хозяину. Мишка встал на позицию и извлек из ножен кинжал.
Его движение повторили Демьян, Серафим и Дементий.
- Делай, как я!
Четыре лезвия поочередно сверкнули в воздухе, Сучок замер. Вокруг
его головы образовался железный "нимб".
- Еже раз!
Еще четыре клинка вонзились в мишень. Реакция Сучка оказалась
парадоксальной: он издевательски ухмыльнулся и заорал:
- Сопляки! Напугать захотели? Да я сам так умею, и не ножом, а
топором! А вы топором можете? Щенки драные!
Мишка, не торопясь, подошел к мишени, стянул с головы Сучка шапку
и так, чтобы было слышно всем сказал:
- Топором не умеем, но за совет благодарю. Будем и этому учиться,
на то и Воинская школа. А учить будешь ты... если выживешь.
- Вас не учить надо, а драть, как...
- У тебя шапка не просвечивает? - Прервал Сучка Мишка. - Дырок
нет?
- Чего?
- Сейчас узнаешь. - Мишка поднял шапку кверху, посмотрел сквозь
нее на солнце и удовлетворенно констатировал: - Не просвечивает.
- Ты! Недоносок! Да я тебя...
Под вопли Сучка Мишка отошел на нужное расстояние, зарядил
самострел и надвинул шапку старшины плотников почти до самого рта.
Надо было добиться того, чтобы Сучок поверил: Мишка ничего не видит.
Сучок поверил. Как только Мишка поднял самострел, он севшим вдруг
голосом спросил:
- Эй! Ты чего удумал?
На голос Мишка уже однажды стрелял - на зимней дороге в Кунье
городище. Самострел щелкнул, болт с хрустом вошел в бревно мишени.
Вокруг наступила мертвая тишина. Мишка, не снимая шапки, снова зарядил
самострел. Сучок молчал, вместо него подал голос один из артельщиков:
- Эй, парень! Кончай дурить!
Видимо, плотник попытался подойти, потому, что послышался щелчок
выстрела и звук болта, ударившего в землю. За этими звуками последовал
комментарий Демьяна:
- Следующий выстрел - по ногам, потом - в брюхо.
- Да вы что, с ума все посходили? - Не успокаивался плотник. - Это
ж не игрушки! Убьете же...
- Убьем. - Новый голос принадлежал Перваку. - Наш старшина Михаил
Фролыч боярского рода Лисовинов здесь царь и бог. Прикажет убить -
убьем. Даже не задумаемся!
Дальнейших возражений со стороны плотника не последовало холодная
беспощадность в голосе Первака была сверхубедительной. С таким тыловым
прикрытием можно было продолжать экзекуцию спокойно. Мишка поднял
самострел, но Сучок не издавал ни малейшего звука.
- Сучок, ау! - Позвал Мишка. - Голос-то подай!
Плотницкий старшина молчал и, кажется, не шевелился.
- Спой, светик, не стыдись! - Продекламировал Мишка.
"Курсанты" отозвались радостным гоготом - басню про ворону и
лисицу они от своего старшины уже слышали. Сучок молчал, как убитый.
- Степан, шевельни его! - распорядился Мишка.
Свистнул кнут, Сучок молчал.
- Сильнее!
На этот раз Степан хлестнул со щелчком, до мишкиного слуха
донеслось едва слышное мычание сквозь закушенную губу - Сучок боролся
за жизнь из последних сил.
- Да что ж вы творите-то?! - Снова подал голос плотник.
Мишка четко развернулся на звук и пообещал:
- Еще раз шумнешь, бью в тебя!
Ответом был шум, знакомый по Турову - зрители шарахались с линии
выстрела. Мишка вернулся в исходное положение и скомандовал:
- Степан! Еще раз, не жалей!
В ответ донесся звук удара и голос Сучка:
- Уй! Так тебя, растак! Что б тебе...
Ждать окончания тирады Мишка не стал. Ноги Сучка были растянуты
веревками в стороны, поэтому можно было стрелять вниз. Одновременно с
ударом болта в бревна мишени, Сучок замолк на полуслове, и снова
наступила тишина. Мишка немного подождал, ничего не услышал и упер
самострел в землю, собираясь надавить ногой на рычаг.
- Не нужно, Минь. - Остановил его голос Демьяна. - Всё. Спекся
лысый.
Первое, что увидел Мишка, сдернув шапку, бессмысленно уставившиеся
в одну точку глаза Сучка. Плотницкий старшина бессильно обвис на
веревках, борода его мелко тряслась, из рассеченной мочки уха (Степан,
действительно, не пожалел) капала на рубаху кровь. Хвостовик болта
торчал из бревна между ног Сучка, возле самой промежности.
Нет, старшина плотницкой артели не был ранен выстрелом и не
потерял сознания от страха. Просто Сучок, впервые в жизни, столкнулся
с еще большим отморозком, нежели он сам.
Собственно, именно такого результата Мишка и добивался. По дороге
в Нинеину весь, он не слишком долго ломал себе голову, изыскивая
способ разрешения неизбежного конфликта с Сучком. Каким бы опытным
скандалистом человек ни был, он готов противостоять кому угодно,
только не самому себе. Сумей в точности сыграть скандалиста и возьмешь
над ним верх. Оставалось только представить, как повел бы себя Сучок,
окажись он на месте старшины Младшей стражи. Мишка подумал-подумал и
решил, что такой тип обязательно затеял бы какую-нибудь злую,
смертельно опасную игру.
Дальнейшее было делом техники - изобразить старшину-отморозка,
окруженного взводом таких же безбашенных парней. В доспехах, при
оружии и без пригляда со стороны взрослых. Плюс незнание Сучка об
умении Мишки стрелять на слух.
И еще один, но незапланированный Мишкой, плюс. И, это, было очень
серьезно - изящество ядовитой змеи, с которым подыграл Мишке Первак.
Мишке стало понятно, почему десятник пятого десятка Младшей стражи
Первак, во Христе Павел, никогда не кричит на "курсантов" своего
десятка. Голос, которым он говорил с плотниками, был голосом человека
умеющего и привыкшего убивать, причем, как показалось Мишке,
получающего от убийства удовольствие. Такой Первак абсолютно органичн
о
вписывался в устроенное Мишкой шоу, это-то и было самым скверным.
Мишка играл, Первак жил.
* * *
Вечером того же дня Мишка снова встретился с Сучком и двумя его
помощниками. Откровенно говоря, он не ожидал, что Сучок придет, но
плотницкий старшина оказался на редкость крепок, как телом, так и
духом. И вид у него был не злой или пришибленный, как можно было
ожидать, а какой-то меланхолично-томный.
Задача перед Мишкой стояла посложнее, чем утром. Заставить себя
слушать можно и силой, но вот убедить слушателей в том, что слушают
они тебя не зря - дело гораздо более сложное.
Мишка затеплил лампадку под маленькой иконой в углу, сохраняя стол
свободным для макета крепости, заменяющего чертежи, расставил корчагу
с медом и миски с закуской на сундуке.
Это ознакомительный отрывок книги. Данная книга защищена авторским правом. Для получения полной версии книги обратитесь к нашему партнеру - распространителю легального контента "ЛитРес":
Полная версия книги 'Отрок - 4. Ближний круг'
1 2 3 4 5 6 7
места для дозорных выбрать. Потом пусть каждый тебе выбранные места
покажет и объяснит, почему выбрал именно так, а не иначе. А ты ему его
ошибки укажешь.
- Точно! Так и сделаю! Будь спокоен, старшина, всё устроим, как
надо!
"Ну что ты будешь делать! Только решил, что будучи "реалистом",
можно крутить ЗДЕШНИМИ людьми, как заблагорассудится, и нате вам!
Успех достигнут при переходе в совсем иную область понятий -
сословную. Средневековье? Разумеется, сэр, но не так-то всё просто.
Единого рецепта для индивидуальной работы в любых обстоятельствах, все
же, не существует. Что ТАМ, что ЗДЕСЬ. Для массового сознания есть, а
для отдельной личности нет. Потому-то она личностью и называется.
Когда же личность растворяется в массе... М-да!"
* * *
Сразу же после ухода Стерва, пожаловал второй посетитель. С
"отчетом о проделанной работе" явился старшина плотницкой артели
Сучок.
Во Христе плотницкий старшина звался Кондратием Епифанычем, что
само по себе было удивительным, поскольку родом он был из какого-то
лесного рязанского захолустья, и поверить, что в краю мещерских
колдовских болот имеются люди, являющиеся христианами уже во втором
поколении было трудно. Прозвище же "Сучок" подходило ему, как нельзя
более.
Во-первых, бригадир плотников. Во-вторых, был Сучок телосложением
мелок и жилист, в движениях быстр, характером же обладал въедливым и
скандальным. Как терпели плотники его крикливость и придирчивость было
совершенно непонятно, но терпели. Может быть, потому, что мастером
Сучок был отменным. В-третьих, нажив к тридцати, с небольшим, годам
роскошную плешь, и имея совершенно заурядную внешность, блудлив был
плотницкий старшина, как мартовский кот, неизменно оправдывая свое
распутство пословицей: "Кривое дерево в сук растет".
Пользуясь несомненным успехом у прекрасной половины рода
человеческого, Сучок снискал себе столь же несомненную нелюбовь
половины мужской. Подчиненные Сучка довольствовались лишь тем, что
произносили прозвище своего старшины с двойным, и то и с тройным "С".
Все же остальные, то и дело, норовили Сучка поколотить, в результате
чего он, не став более благонравным, наработал изрядные навыки драчуна
и приобрел привычку нигде и никогда не расставаться с засапожником и
топором.
* * *
Оценить незаурядность личности Сучка ратнинцам довелось почти
сразу же, после прибытия артели в Ратное - в начале мая. Началось все
с того, что плотницкий старшина воспылал страстью к вдове Алене. То,
что ростом он был Алене, всего лишь, до подмышки, Сучка ни в малейшей
степени не смущало. Чтобы оправдать свои отлучки со стройплощадки он
изобразил необыкновенную набожность, которая, впрочем, мало кого ввела
в заблуждение. Большую часть времени Сучок проводил не в церкви, а
возле дома Алены.
Почти все женское население Ратного (и часть мужского) с
нетерпением ждали столкновения последнего ухажера Алены (того самого
ратника третьего десятка, публично битого поленом) с новым
претендентом на ее благосклонность. И сие эпохальное событие
воспоследовать не замедлило.
Битый поленом ухажер физическими статьями Сучка превосходил, к
тому же был ратником, поэтому серьезного сопротивления от "штатского"
не ожидал, за что и поплатился - сначала оказался лежащим на земле с
расквашенной физиономией, а потом, при попытке подняться, получил еще
сапогом под ребра.
Увиденное очень не понравилось двум его коллегам из третьего
десятка, и тут Сучок на своей шкуре ощутил, что такое военные
профессионалы. Буквально через несколько секунд он оказался лежащим
под забором, предварительно крепко приложившись к шершавым бревнам
лысиной.
С кем-нибудь другим на этом бы все и закончилось, но не таков был
старшина плотницкой артели. Выхватив засапожник, он с отчаянным криком
кинулся на обидчиков, вызвав у тех лишь веселое удивление шустростью и
глупостью мелкого забияки. Нож из руки был выбит мгновенно, а сам
Сучок снова направлен в полет - плешью в забор.
И снова поднялся! Те, кто наблюдал эту схватку, рассказывали
потом, что на Сучка было страшно смотреть. Разодранная лысина,
окровавленное лицо, оскаленные, красные от крови зубы, оторванный по
самое плечо рукав рубахи, сползший на топор, который непонятным для
зрителей образом оказался в руке плотника.
То, что шутки кончились, стало понятно после того, как Сучок
молниеносным движением перебросил топор в левую руку, стряхнул на
землю оторванный рукав и снова перебросив оружие в правую руку,
крутанул его так, как это умеют делать опытные воины с мечом.
Один из ратников, бывший при оружии, обнажил меч и ответно
прошелестев в воздухе лезвием, зловеще произнес:
- Ну, сморчок, сам напросился.
Противники пошли мелкими шажками по сложной траектории,
одновременно сближаясь и стараясь зайти так, чтобы солнце светило в
глаза противнику. Тут-то и стало понятно, что Сучку не впервой
выходить с топором против меча, и поединок, скорее всего закончится
смертью одного из противников. Пусть в безоружном рукоприкладстве
плотник и уступал ратникам, но топором он владел виртуозно и боевой
опыт, по всей видимости имел.
До смертоубийства не допустил Бурей. Большой любитель понаблюдать
за чужой дракой, он поначалу с удовольствием наблюдал шоу поверх
своего забора, но как только дело приняло серьезный оборот, вымахнул
на улицу словно огромная горилла, мгновенно посшибал с ног всех троих
подчиненных десятника Фомы, а Сучком просто хлестнул по забору, словно
тряпкой.
Так в Ратном завелся еще один Бешеный. Не оценить стойкость и
бойцовские качества Сучка в воинском поселении просто не могли, а
потому, никто особенно не удивился тому, что через несколько дней
плотницкий старшина, сверкая намазанной целебной мазью плешью, сидел
на крыше дома Алены и, весело перекликаясь с хозяйкой, менял
попорченную временем и погодой дранку.
Произошло все это в начале мая, а в середине мая, через несколько
дней, после окончания строительства "учебной усадьбы" и переезда
плотницкой артели в Нинеину весь, новый Бешеный схлестнулся с Бешеным
старым - с Бешеным Лисом.
Если приказ и "техническое задание" на строительство усадьбы из
плетней Сучок получили от самого воеводы Корнея, то строительством
Базы Младшей стражи дед приказал заниматься самому Мишке, о чем
сообщил старшине плотников, не пожелав слушать никаких возражений.
Прежнее задание плотники сочли просто боярской блажью, но подчинение
четырнадцатилетнему пацану их не на шутку обидело.
Кипящий возмущением Сучок встретил Мишку, умученного первыми
тренировками в "учебной усадьбе", кривой ухмылкой и, не
поздоровавшись, осведомился издевательским тоном:
- Что прикажешь... боярин?
Мишка был уставшим, злым и заранее готовым к чему-либо подобному.
Показательно игнорируя Сучка, он огляделся с высоты седла, словно не
замечая стоящего перед ним Демку, и гаркнул:
- Дежурный десятник! Не слышу доклада!
- Господин старшина! - Демка попытался отодвинуть плечом Сучка, но
тот уперся. - За время моего дежурства никаких происшествий...
- Сейчас будет тебе происшествие! - Прервал Сучок доклад. - Сейчас
ты у меня со своими игрушками...
Мишка ткнул указательным пальцем в сторону плотницкого старшины и
рявкнул:
- Взять!
Со всех сторон придвинулись "курсанты", и по их лицам было видно,
что замечание насчет "игрушек" они слышат уже не первый раз. У троих
или четверых в руках покачивались кистени, двое скидывали с плеча
свернутые кнуты. Сучок, по-волчьи ощерившись, сначала потянулся к
засапожнику, потом, видимо передумав, потащил из-за пояса топор.
Действительно, пугать ножом ребят в кольчугах было глупо.
Мишка встретился глазами с "курсантом", держащим в руке кнут и,
указав на ноги Сучка, сделал согнутым указательным пальцем такое
движение, как будто цеплял что-то крючком. "Курсант" понимающе кивнул.
- Ну, что, детишки? - Начал было Сучок, но больше ничего ни
сказать, ни сделать не успел.
Кнут заплел ему ноги и резким рывком опрокинул на землю лицом
вниз. Тут же чья-то нога наступила на топорище, придавив, заодно и
пальцы. Ремень кистеня проскочил под подбородок и сдавил горло. Сучок
захрипел.
- Вяжи! - Распорядился Мишка и навел самострел на двоих,
собравшихся прийти на выручку своему старшине, плотников. Самострел не
был взведен, но плотники этого не заметили и, растерянно
переглянувшись, замерли на месте.
Сучок уже был спеленат по рукам и ногам, и Мишка, уловив
вопросительные взгляды "курсантов", указал на бревенчатый щит с
нарисованным силуэтом человеческой фигуры. Щит предназначался для
метания кинжалов. Сучка, с посиневшим лицом и вытаращенными глазами
потащили к мишени, а Мишка, нагнувшись к Демьяну тихо спросил:
- Кто из твоих хорошо кинжал бросает? Понимаешь, о чем спрашиваю?
- Ага! - Демка мрачно ухмыльнулся. - Давно пора этого лысого
поучить, больно много о себе понимает! Значит, так: Серька... то есть,
Серафим, Дементий и... нет, третьим лучше я сам буду.
- Плотников не подпускать, но и не гнать. - Так же негромко
приказал Мишка. - Держать под прицелом, чтобы дури не натворили.
- А если...
- Бить по ногам, но аккуратно, не калечить!
Растянутый веревками на мишени Сучок, отдышался и принялся
дергаться, попеременно, то ругаясь, то призывая на помощь своих
артельщиков. Мишка спешился, сунул кому-то повод, оглянулся на
"курсанта", свалившего плотницкого старшину на землю и громко
окликнул:
- Капрал Степан!
- Здесь, господин старшина!
- Одень ему шапку. - Мишка мотнул головой в сторону Сучка. - А то
глаза слепит.
С разных сторон раздались смешки, Сучок побагровел. Степан
подобрал шапку, с издевательской тщательностью отряхнул ее и напялил
на голову хозяину. Мишка встал на позицию и извлек из ножен кинжал.
Его движение повторили Демьян, Серафим и Дементий.
- Делай, как я!
Четыре лезвия поочередно сверкнули в воздухе, Сучок замер. Вокруг
его головы образовался железный "нимб".
- Еже раз!
Еще четыре клинка вонзились в мишень. Реакция Сучка оказалась
парадоксальной: он издевательски ухмыльнулся и заорал:
- Сопляки! Напугать захотели? Да я сам так умею, и не ножом, а
топором! А вы топором можете? Щенки драные!
Мишка, не торопясь, подошел к мишени, стянул с головы Сучка шапку
и так, чтобы было слышно всем сказал:
- Топором не умеем, но за совет благодарю. Будем и этому учиться,
на то и Воинская школа. А учить будешь ты... если выживешь.
- Вас не учить надо, а драть, как...
- У тебя шапка не просвечивает? - Прервал Сучка Мишка. - Дырок
нет?
- Чего?
- Сейчас узнаешь. - Мишка поднял шапку кверху, посмотрел сквозь
нее на солнце и удовлетворенно констатировал: - Не просвечивает.
- Ты! Недоносок! Да я тебя...
Под вопли Сучка Мишка отошел на нужное расстояние, зарядил
самострел и надвинул шапку старшины плотников почти до самого рта.
Надо было добиться того, чтобы Сучок поверил: Мишка ничего не видит.
Сучок поверил. Как только Мишка поднял самострел, он севшим вдруг
голосом спросил:
- Эй! Ты чего удумал?
На голос Мишка уже однажды стрелял - на зимней дороге в Кунье
городище. Самострел щелкнул, болт с хрустом вошел в бревно мишени.
Вокруг наступила мертвая тишина. Мишка, не снимая шапки, снова зарядил
самострел. Сучок молчал, вместо него подал голос один из артельщиков:
- Эй, парень! Кончай дурить!
Видимо, плотник попытался подойти, потому, что послышался щелчок
выстрела и звук болта, ударившего в землю. За этими звуками последовал
комментарий Демьяна:
- Следующий выстрел - по ногам, потом - в брюхо.
- Да вы что, с ума все посходили? - Не успокаивался плотник. - Это
ж не игрушки! Убьете же...
- Убьем. - Новый голос принадлежал Перваку. - Наш старшина Михаил
Фролыч боярского рода Лисовинов здесь царь и бог. Прикажет убить -
убьем. Даже не задумаемся!
Дальнейших возражений со стороны плотника не последовало холодная
беспощадность в голосе Первака была сверхубедительной. С таким тыловым
прикрытием можно было продолжать экзекуцию спокойно. Мишка поднял
самострел, но Сучок не издавал ни малейшего звука.
- Сучок, ау! - Позвал Мишка. - Голос-то подай!
Плотницкий старшина молчал и, кажется, не шевелился.
- Спой, светик, не стыдись! - Продекламировал Мишка.
"Курсанты" отозвались радостным гоготом - басню про ворону и
лисицу они от своего старшины уже слышали. Сучок молчал, как убитый.
- Степан, шевельни его! - распорядился Мишка.
Свистнул кнут, Сучок молчал.
- Сильнее!
На этот раз Степан хлестнул со щелчком, до мишкиного слуха
донеслось едва слышное мычание сквозь закушенную губу - Сучок боролся
за жизнь из последних сил.
- Да что ж вы творите-то?! - Снова подал голос плотник.
Мишка четко развернулся на звук и пообещал:
- Еще раз шумнешь, бью в тебя!
Ответом был шум, знакомый по Турову - зрители шарахались с линии
выстрела. Мишка вернулся в исходное положение и скомандовал:
- Степан! Еще раз, не жалей!
В ответ донесся звук удара и голос Сучка:
- Уй! Так тебя, растак! Что б тебе...
Ждать окончания тирады Мишка не стал. Ноги Сучка были растянуты
веревками в стороны, поэтому можно было стрелять вниз. Одновременно с
ударом болта в бревна мишени, Сучок замолк на полуслове, и снова
наступила тишина. Мишка немного подождал, ничего не услышал и упер
самострел в землю, собираясь надавить ногой на рычаг.
- Не нужно, Минь. - Остановил его голос Демьяна. - Всё. Спекся
лысый.
Первое, что увидел Мишка, сдернув шапку, бессмысленно уставившиеся
в одну точку глаза Сучка. Плотницкий старшина бессильно обвис на
веревках, борода его мелко тряслась, из рассеченной мочки уха (Степан,
действительно, не пожалел) капала на рубаху кровь. Хвостовик болта
торчал из бревна между ног Сучка, возле самой промежности.
Нет, старшина плотницкой артели не был ранен выстрелом и не
потерял сознания от страха. Просто Сучок, впервые в жизни, столкнулся
с еще большим отморозком, нежели он сам.
Собственно, именно такого результата Мишка и добивался. По дороге
в Нинеину весь, он не слишком долго ломал себе голову, изыскивая
способ разрешения неизбежного конфликта с Сучком. Каким бы опытным
скандалистом человек ни был, он готов противостоять кому угодно,
только не самому себе. Сумей в точности сыграть скандалиста и возьмешь
над ним верх. Оставалось только представить, как повел бы себя Сучок,
окажись он на месте старшины Младшей стражи. Мишка подумал-подумал и
решил, что такой тип обязательно затеял бы какую-нибудь злую,
смертельно опасную игру.
Дальнейшее было делом техники - изобразить старшину-отморозка,
окруженного взводом таких же безбашенных парней. В доспехах, при
оружии и без пригляда со стороны взрослых. Плюс незнание Сучка об
умении Мишки стрелять на слух.
И еще один, но незапланированный Мишкой, плюс. И, это, было очень
серьезно - изящество ядовитой змеи, с которым подыграл Мишке Первак.
Мишке стало понятно, почему десятник пятого десятка Младшей стражи
Первак, во Христе Павел, никогда не кричит на "курсантов" своего
десятка. Голос, которым он говорил с плотниками, был голосом человека
умеющего и привыкшего убивать, причем, как показалось Мишке,
получающего от убийства удовольствие. Такой Первак абсолютно органичн
о
вписывался в устроенное Мишкой шоу, это-то и было самым скверным.
Мишка играл, Первак жил.
* * *
Вечером того же дня Мишка снова встретился с Сучком и двумя его
помощниками. Откровенно говоря, он не ожидал, что Сучок придет, но
плотницкий старшина оказался на редкость крепок, как телом, так и
духом. И вид у него был не злой или пришибленный, как можно было
ожидать, а какой-то меланхолично-томный.
Задача перед Мишкой стояла посложнее, чем утром. Заставить себя
слушать можно и силой, но вот убедить слушателей в том, что слушают
они тебя не зря - дело гораздо более сложное.
Мишка затеплил лампадку под маленькой иконой в углу, сохраняя стол
свободным для макета крепости, заменяющего чертежи, расставил корчагу
с медом и миски с закуской на сундуке.
Это ознакомительный отрывок книги. Данная книга защищена авторским правом. Для получения полной версии книги обратитесь к нашему партнеру - распространителю легального контента "ЛитРес":
Полная версия книги 'Отрок - 4. Ближний круг'
1 2 3 4 5 6 7