– О да, – вырвалось у нее. – Я… Она поспешно замолчала.– Я подумала, что вы не очень мной интересуетесь, поэтому я…Ее слова слились в неясное бормотание. Она же не могла сказать ему, что она о нем думала.Он, казалось, не обратил на это внимания. Он смотрел на нее, будто она была одета в бальное платье, а на шее у нее сверкала диадема.– У вашего отца… большой магазин? – Она запиналась, стараясь правильно произносить слова. – Это районный универмаг?– Нет, обычный магазин, – ответил он, все еще не отрывая от нее глаз. – Дела идут хорошо, и мы будем расширяться. Сейчас мы нашли помещение побольше, и теперь нужно много времени, чтобы привести все в порядок. Вот почему я не мог к вам приехать.«О Боже! – мелькнуло у нее в голове. – Мы люди одного круга. Просто у моего отца магазин поменьше».– Я не знала этого, – робко сказала она. – Я думала…Неважно, что она думала. Просто Дэвид Бейрон, как вежливый и культурный человек, заехал извиниться за какую-то оплошность, вот и все. Ее охватило разочарование, и, опустив глаза, она сказала:– Спасибо, что приехали к нам.– Летиция.Он подошел ближе. Она подняла глаза и увидела, что он смотрит на нее.– Я заехал попросить вас…Раздался звонок в дверь, и он замолчал. Вошли покупатели: неплохо одетая пара среднего возраста. Торопливо извинившись, Летти поспешила к ним. Не дожидаясь разрешения, женщина взяла в руки маленькую инкрустированную цветами вазу и, повернувшись к Летти, строго спросила:– Сколько это стоит?Не обращая внимания на ее тон, Летти вежливо наклонила голову:– На этикетке написано – четыре шиллинга и шесть пенсов.– Нельзя требовать так много за вещь с дефектом. Здесь на краю щербинка.– Некоторые вещи приходят с небольшими повреждениями, – ответила Летти так вежливо, как только могла. Когда она разговаривала с покупателями такого сорта, ее речь улучшалась сама собой. Но в присутствии мистера Дэвида Бейрона она почувствовала, как ее щеки запылали.– У нас магазин подержанных вещей, вы же знаете. Посмотрите, может быть, вам понравится у нас что-нибудь другое, без дефектов.– Нет. Альфред, я хочу это.Женщина обернулась к мужчине, который, очевидно, был ее мужем.– Она очень похожа на ту, что разбила Алиса, и мы возьмем с нее деньги.Она повернулась к Летти и строго посмотрела на нее.– Но четыре шиллинга и шесть пенсов – это слишком высокая цена за вещь в таком состоянии. Я могу дать вам три шиллинга и шесть пенсов.– Я должна посоветоваться с хозяином, – начала Летти, но женщина с шумом поставила вазу на место, всем видом показывая, что собирается уйти, и Летти решилась. – Я отдам ее за четыре шиллинга, – сказала она осторожно.Она подождала, потому что женщина снова взяла вазу в руки и, нахмурившись, разглядывала, поворачивая ее в руках. Летти уже знала, что это означает, и терпеливо ждала, не подталкивая и не убеждая. Женщина сама дозреет. Малейшее неправильное слово, и покупательница повернется и уйдет. Летти забыла о Дэвиде Бейроне. Все ее внимание сосредоточилось на покупательнице, ей нравилось, что в ее власти убедить женщину купить эту вещь. Женщина глубоко вздохнула, ее шея напряглась, голова склонилась. Решение было принято.– Хорошо, четыре шиллинга! Хотя это слишком дорого.Летти удержалась от искушения сказать ей: «По рукам!». Она часто слышала, что продавцы так говорят. Да, она продала вазу и не продешевила.– Благодарю вас, мадам, – сказала она спокойно, по возможности аккуратно заворачивая покупку в кусок газеты. И лишь когда деньги были в кассе, а посетители ушли, она вспомнила о Дэвиде Бейроне.Он смотрел на нее, словно оценивая по достоинству, и, хотя он был здесь посторонний человек, а не инспектор, она загордилась.– Вы очень хорошо управляетесь с покупателями, – искренне сказал он, и она еще выше задрала подбородок.– Это… магазин моего отца. И я знаю, как здесь нужно вести себя. Я полагаю, что и вы знаете, как нужно работать в магазине вашего отца.– Конечно, – серьезно согласился он, но в его глазах заплясали веселые огоньки.«Нет, – решила она, – он совсем не красив. Нос определенно слишком длинный, а лицо слишком узкое. Но у него карие глаза и густые ресницы. А его рот… ах, какой у него рот! Добродушный и широкий, а губы в уголках загибаются кверху».– Что ж! – решительно сказала она, стараясь заглушить дрожь в груди.Она вздрогнула от его веселого смеха, мгновенно сообразив, что это не над ней.– Интересно, кто такая Алиса? – хохотал он. – Наверное, несчастная служанка этой мадам. Не сомневаюсь, что она вычтет из ее скудного жалованья за эту бесценную вещь. По виду этой мадам не скажешь, чтобы она смогла позволить себе что-нибудь более дорогое, но не сомневайтесь, она возьмет с этой бедной девушки больше, чем вы с нее запросили!Она еще никогда не слышала, чтобы он говорил так много. В его голосе звучали симпатия и понимание, и Летти вдруг сама рассмеялась.Дэвид улыбнулся ей.– Я заехал к вам, – сказал он, – чтобы спросить, не хотите ли вы днем отправиться со мной на прогулку? Сегодня очень хороший день.Летти не колебалась.– О, очень хочу! – вырвалось у нее. ГЛАВА ТРЕТЬЯ Воскресный обед удался на славу. Маленькие кусочки говядины, немного овощей, йоркширский пудинг, пропитанный подливкой и нарезанный тонкими ломтиками, – все было великолепно. И отец, самым дружелюбным тоном беседующий с Дэвидом о делах магазина.Люси на этот раз великодушно согласилась, чтобы днем они все вчетвером поехали в парк Виктория, но сразу уточнила, что там они с Джеком оставят их.Эта поездка была совсем не похожа на те, когда Летти ездила с подругами, стараясь перекричать грохот трамвая, говоря то громче, то тише. Сейчас Дэвид сидел рядом с ней на деревянном сиденье и защищал от резких толчков. Казалось, в разговоре не было никакой нужды.Летти и ее подруги часто проводили день в парке, бросая на парней лукавые взгляды и притворяясь, что не замечают их реакции, качая головами на каждую нахальную реплику и тут же язвительно отвечая на нее. Но быть в парке со своим парнем – это совсем другое.Однажды она позволила Биллу Бинзу пригласить ее в парк, но с ним было совсем не интересно. А сегодня, рядом с Дэвидом, с мужчиной, она чувствовала себя странно хорошо. Он заботился о ней и защищал, вежливо поддерживая за локоть. Она пока стеснялась взять его под руку. Может, в следующий раз, если он снова пригласит ее. Она страстно молилась, чтобы это случилось.Она также молила Бога, чтобы Люси и Джек остались с ними. Мысль, что она может оказаться с Дэвидом наедине, приводила ее в ужасное волнение. Господи, о чем она будет с ним говорить? К счастью, Люси, казалось, не собиралась покидать их, они все вместе подошли к огороженной площадке с оленями.– Ах, они божественны! – вздохнула Летти. Несколько оленей подошли так близко, что можно было коснуться их черных ноздрей. Она почувствовала, что рука Дэвида крепче сжала ее локоть, готовая помочь ей в случае опасности.Но эти элегантные существа были безобидны, и как интересно наблюдать за ними!– Жаль, что мы ничего не купили, чтобы угостить их, – сказала она, тщательно следя за своими словами.Самка оленя коснулась губами ее пальца в перчатке, слегка дернула за нее и разочарованно пошла прочь.– Ой, она уходит!Сняв перчатку, Летти просунула ее через ячейку сетки, помахивая ею и пытаясь заманить животное обратно. Оно понюхало перчатку, аккуратно коснулось ткани языком, мягко взяло зубами и слегка потянуло.– Ой, как смешно! – засмеялась Летти и услышала, что Дэвид тоже смеется. Она подергала за перчатку, но почувствовала, что животное крепко ее держит. Она постаралась выдернуть ее, и ее смех сменился тревожным возгласом:– Дэвид! Она забрала у меня перчатку. Она не отдает! О, помоги!Люси тоже тихо вскрикнула.Рука Дэвида, теплая и сильная, легла на ее руку, но оказалось, что изящное животное необычайно сильно. Перчатка порвалась, в руках у Летти осталась ее верхняя часть, и она в замешательстве смотрела на остальную, свисавшую изо рта животного и медленно исчезающую за его зубами. Самка оленя с удовольствием сжевала свой приз, и он навсегда исчез в ее горле.В испуге, что животное вот-вот свалится замертво, Летти полностью потеряла контроль над своим произношением:– О Боже! Что нам делать? Нам придется платить, если она умрет!Люси начала смеяться. Летти повернулась к ней.– Ну давай, смейся. Это были мои лучшие перчатки. Папа купил их мне на день рождения. Он будет ужасно рассержен.Люси подавила смех, решив, что в такой ситуации это действительно неуместно.– Он никогда не сердится на тебя, потому что ты его любимица.Забыв про перчатки, Летти удивленно посмотрела на нее.– Я не его любимица! Он думает обо мне не больше, чем о тебе или Винни.Лицо Люси напряглось.– Он всегда думает о тебе больше, чем обо мне и Винни. С тех пор, как он потерял сыновей, ты была его любимицей.Летти вздрогнула. Ее младшие братья умерли пять лет назад один за другим. Восьмилетний Артур от менингита, а через два месяца Джимми, которому только исполнилось одиннадцать, от аппендицита. Отец так никогда и не оправился от этого горя.– И я знаю, почему, – продолжала Люси, не очень понимая, зачем это говорит. – Ты трясешься над тем же старым хламом, что и он.– Я не трясусь. Просто мне и папе нравятся одни и те же вещи.– Старая рухлядь, которую он называет «искусством»? – Люси неестественно засмеялась. – Она не стоит и ломаного гроша.– Ты не понимаешь, – оборвала ее Летти. – Однажды он найдет что-нибудь действительно стоящее, получит много денег, купит магазин получше и займется настоящим искусством – этого ему всегда и хотелось…Люси цинично рассмеялась. – Этого тебе всегда хотелось. Кровь бросилась Летти в голову.– Что ты, собственно, имеешь в виду?Джек схватил Люси за руку, округлые черты его лица напряглись.Дэвид, в свою очередь, взял за руку Летти.– Я куплю тебе новые перчатки, – сказал он твердо, и она мгновенно успокоилась. И пока она, стараясь удержать готовые политься слезы и не показать этого, отряхивала дрожащей рукой край бежевой юбки, его тон стал мягче. – Мы поедем и купим их, Летиция.– Не нужно, – сказала она, обиженно глядя на Люси, которая с гордо поднятой головой пошла вперед. Джек плелся за ней и пытался ее урезонить.– Но мне хочется, – сказал Дэвид. Он взял ее руку так осторожно, что она не успела и опомниться, как уже держала его под руку. – Вот так, если не возражаешь.– Не возражаю, – выдавила она из себя. Оттого, что ее рука лежала на его руке, по всему ее телу разлилось приятное тепло, и ее гнев стал понемногу проходить.– У него свой собственный дом, вот так, – сказала Летти вечером сестре, стараясь говорить правильно, как настоящая леди, иногда, правда, перебарщивая, но довольная достигнутыми успехами. – И мы там будем жить.– Ему сначала надо сделать тебе предложение, – ответила Люси, все еще немного дуясь на нее. – А что, если не сделает?Но Летти была уверена. Он никогда бы не предложил купить ей перчатки, если бы его намерения не были серьезны. Ее глаза широко раскрылись. Она вдруг представила то, что раньше не приходило ей в голову, и испугалась. А если она ему надоест, или он встретит какую-нибудь другую девушку? Или какой-нибудь страшный непредвиденный случай положит конец счастью, которое ей выпало?Летти виделась с Дэвидом каждое воскресенье, он приезжал вместе с Джеком. Но сегодня она сама отказалась от компании Люси и Джека.Выходные стали для нее праздником. Ей было немного жаль Билли Бинза, когда тот заходил, а она говорила ему, что занята. Но ведь девушка и должна выбрать лучшего! Дэвид водил ее в музеи и на выставки. Ей очень понравилось в художественной галерее.Прекрасные картины, изящные скульптуры – это как раз то, чем хотел заниматься отец.Иногда они ходили в Гайд-Парк, иногда в Серпентайн. Когда он снимал пиджак и закатывал рукава рубашки, то выглядел очень мужественно, его движения были уверенны. Он был скорее жилист, чем мускулист. Она вспомнила крепкую фигуру Билли Бинза и решила, что ей больше нравятся жилистые мужчины.Потом они ходили в театр. Дэвид с позволения отца иногда брал ее в Вест-Энд в субботу вечером. Отец запрещал ей оставаться в Весте после захода солнца, но в таком сопровождении – совсем другое дело. Раньше она всегда стояла в очереди, чтобы попасть на галерку, и богатые зрители поглядывали на них из окон карет. Теперь же она под руку с Дэвидом шла на заказанные им места.Не так давно она приезжала в Вест с Этель Бок смотреть на гонки карет вокруг площади Пиккадили. Но с Дэвидом все по-другому. В перешитом из свадебного платье, в шляпе и перчатках, которые ей купил Дэвид, она с гордостью смотрела, как он делает указания извозчику. Иногда ей хотелось ущипнуть себя, чтобы удостовериться, что это не сон.– Представь, – говорила она матери, – я ездила в такси. Я никогда об этом и не мечтала.– Ну и хорошо, – отвечала мать, а отец задумчиво улыбался.– Похоже, ты выйдешь замуж вслед за Люциллой. И тогда все мои дочери разъедутся.– Он еще не делал мне предложения, – смеялась счастливая Летти, ничего не замечая вокруг.– Сделает. И когда сделает, ты уедешь, как и твои сестры.Что-то в его тоне тронуло ее, она ласково засмеялась.– Если сделает, я буду настаивать, чтобы мы остались здесь. В Бетнал Грин тоже есть симпатичные места.Она увидела, как его губы под усами плотно сжались. Она понимала, как одиноко станет ему, когда у каждой из них будет своя жизнь. Она почти ощущала пустоту, которая подступала к нему. Оглушенная внезапным порывом любви, она вскочила и обняла его. Он сидел у залитого солнцем окна, окутанный своей маленькой зимой.– Я обещаю, папа, – сказала она проникновенно, – я никогда отсюда не уеду.Она так и думала. Но жизнь молодой девушки слишком прекрасна, чтобы держать в голове грустные мысли. Дэвид был неподражаем. И все, что он делал, было замечательно: водил ли он ее в лучшую чайную Вест-Энда или после спектакля в ресторан, куда ходили только богатые. Она чувствовала себя превосходно и вместе с тем ощущала все свои недостатки, с которыми отчаянно старалась бороться.Погода была изумительная, и они с Дэвидом поехали поездом на Юг. Она никогда раньше не видела моря. Был прилив, чистая вода сверкала в солнечных лучах. Воздух пах свежестью, солью и еще чем-то непонятным.– Это морские водоросли, – пояснил Дэвид. Все, что она могла сказать, это что для ее носа, привыкшего к едкому запаху копоти и дыма, этот запах был великолепен. И она себя прекрасно чувствовала, медленно прогуливаясь под руку с Дэвидом по бульвару вдоль моря. Он – в соломенном канотье и спортивном пиджаке, она – в легкой юбке и светло-коричневой кофте, которую сама себе купила. Летти разглядывала хорошо одетую публику, купальщиков, купальни. Они ели итальянское мороженое, завтракали, потом пили чай со сливками в ресторане на берегу.Люси ревновала и изводила Джека просьбами свозить ее к морю. Винни завидовала еще больше, но, так как была беременна, и по утрам ее тошнило, притворялась, что ей это совершенно не интересно.– Не вижу ничего хорошего в том, чтобы сидеть и смотреть на воду, – говорила она.Удивляясь, как быстро наступила осень, Летти осознала, что они с Дэвидом уже пять месяцев ездят на прогулки, но больше ничего не происходит. То, о чем раньше ей казалось неудобно спрашивать, теперь стало очень уместно.– Когда ты познакомишь меня со своими родителями, Дэвид?Они возвращались из Национальной галереи искусств на Трафальгар Сквер. Была середина ноября, и Летти жалась к нему в холодном такси, которое они взяли на стоянке: Дэвид предпочитал такси извозчикам.Вероятно, она спросила это не вовремя. Он весь день был не в своей тарелке, и она вспомнила, что именно в ноябре несколько лет назад он потерял жену и ребенка. Он никогда не упоминал о них, словно ему было слишком больно об этом говорить. Она была рада, что он этого не делал. Ей было неприятно думать, что она заполняет пустоту, возникшую от этой утраты. Любит ли он ее так же сильно, как когда-то жену? Этот вопрос нелегко было задать. Она сомневалась, что вообще когда-нибудь спросит его об этом.– Когда ты повезешь меня познакомиться с ними, Дэвид? – упорствовала она.Он глубоко вздохнул, выходя из задумчивости.Она заговорила об этом неделю назад, и он, ответив «да», сказал, что ему надо кое-что приготовить. Ей показалось, что ему надо подготовить родителей к знакомству с такой девушкой, как она.– Ты стыдишься меня, Дэвид?Она сама удивилась, с какой прямотой задала этот вопрос. Дэвид выглядел ужасно смущенным.– Как ты могла такое подумать, Летиция? – Он всегда называл ее полным именем, что очень нравилось отцу. – Ты же знаешь – я люблю тебя.«Ты знаешь – я люблю тебя». И никогда отчаянного: «Я люблю тебя! Я люблю тебя! Ты нужна мне!» Вежливый поцелуй на прощанье, легкое пожатие руки – вот и все. Но не дрожь пылкой страсти, не жаркие объятия.Она бы, конечно, оттолкнула его ради приличия, но ведь он не давал ей повода.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36