К счастью, Йонаш как раз
незадолго до этого сам исследовал именно эту группу ядов, и знал от него
противоядие. Поэтому его появление было как нельзя кстати, и больной очень
быстро миновав кризис пошел на поправку. И когда Йонаша позвали к Его
Святейшеству, он даже не догадался, что это связано с его недавним
противником. Собственно, он решил, что его зовут как раз затем, зачем он и
был вызван из удаленной области гор, где проводил время в тихом уединении,
заодно отыскивая целебные травы, которые не росли возле обители.
Но когда он вошел в покои петрарха, начались неожиданности. Прежде
всего не было обычной церемониальности, посторонних, его просто провели в
кабинет, если можно было так назвать эту келью, немного расширенную и
дополненную необходимой для ведения дел монастыря мебелью. Его
Святейшество один сидел за столом и о чем-то глубоко задумавшись смотрел
на пламя светильника. Увидев Йонаша он указал на узкую жесткую койку,
служившую для сна первого человека монастыря и всего ордена, и стал
рассматривать младшего монаха, как будто видел его впервые. Йонаш
поклонился, послушно присел на край койки и стал ожидать, когда с ним
заговорят. Белый плащ, признак верховного духовенства, висел на стене, и
только по спокойным и уверенным глазам можно было догадаться о положении
этого человека в братстве, способном при желании за пару лет сколотить все
земли Вильдара в могучую империю, но из высших соображений
воздерживающегося от подобного вмешательства в политику и ограничивающего
себя проповедью и помощью нуждающимся.
- Ты преуспел, брат Эорон, - нарушил, наконец, молчание петрарх,
использовав тайное имя Йонаша. - Когда тебя вызвали, то дело было лишь в
том, что в монастыре срочно потребовался специалист по той группе ядов,
которую ты изучал самостоятельно в прошлом году. Один из крестьян каким-то
образом получил отравление ими - собственно ты об этом знаешь, сам его
лечил. Однако по дороге тебе довелось столкнуться с другой своей миссией,
которая похоже свыше.
Йонаш молчал, ожидая, когда глава монастыря прольет свет на свои
слова. И тот не заставил себя ждать, после небольшой паузы, он продолжил:
- Знаешь ли ты, кого привел в монастырь?
- Не знаю, Ваше Святейшество. Я понял, что он владеет приемами и
языком нашей тайной борьбы. Кроме того, он немного умеет использовать
живую энергию, но сам ее не видит. Он очевидно, был одержимым. Это была
одна из причин, по которым я привел его сюда - моих сил было явно
недостаточно, чтобы изгнать из него тьму.
- И правильно сделал. Мы с этим справились, и когда он снова стал
самим собой... Он рассказал ужасные вещи, и придется принять их такими,
как они есть. Оказывается уже много лет существует и действует некий
Черный Орден. Он организован по образу и подобию нашего, но его цели
полностью противоположны. Они служат тому, кто перечил Господу на горе
Ярокшаки.
Йонаш вздрогнул, в развращенных королевствах Запада то тут, то там
действительно возникали небольшие черные секты, но они были невелики, и
усилиями Ордена недолговечны. А если они действительно сумели
объединиться, да еще организоваться в столь же эффективную структуру, как
и Орден... Неизвестно, как они это сумели сделать, но новость была явно не
из лучших. Петрарх тем временем сделал паузу, будто ожидая реакции Йонаша.
- Я весь внимание, Ваше Святейшество!
- Они по-своему узнают о том, что происходит в мире, и сейчас они
весьма озабочены. Они ждут возвращения Песни. Ждут и боятся ее. Ты не
удивлен?
- Но ведь и мы ждем того же! Только не боимся. Уже сколько времени
ждем. Что же в этом удивительного?
- Они ждут ее возвращения сейчас! Теперь понял?
- Прямо сейчас??? - Если бы не уважение к старшему, Йонаш бы
улыбнулся. Уже сколько веков все бабки в окрестных горах пугали
непослушных внуков легендарным Певцом, который придет с огромной лютней и
накажет всех плохих людей. Бабки естественно грозили, что он накажет и
непослушных детей, после чего на время малыши притихали. Детвора же
постарше уже не поддавалась на такие угрозы и с удовольствием играла "в
Певца", когда водящий, размахивая за неимением лютни огромной палкой
должен был передать эстафету кому-нибудь другому, "исправив" его на свой
лад. Разумеется, все в горах знали это пророчество, но как-то уж так
сложилось, что никто теперь не верил в приход легендарного спасителя мира
при своей жизни. - Но насколько следует принимать во внимание их мнение?
- Чем серьезнее, тем лучше. Это правда, Эорон. Мы и раньше видели
некоторые знамения, а также указания в священных текстах, но после того,
что мы узнали от этого человека, смутное стало ясным, а непонятное
очевидным. Что ты скажешь о таких словах: "Плоть восстанет на дух, но дух
излечит плоть ради спасения души"?
- Нас учили, что этот эпизод говорит о победе духа человека на
земным, мирским, что это путь спасения.
- Правильно. А теперь сопоставь это вот с чем. Ты знаешь, что мы
умеем находить в наших священных книгах фрагменты, касающиеся любого
живущего на свете человека, если только мы знаем о нем достаточно много.
Так вот, мы проделали этот поиск для тебя, для твоего нового знакомого и
еще для одного человека, о котором он нам рассказал, и которого он должен
был убить вслед за тобой. И всем Вам троим выпал этот и некоторые другие
фрагменты. Причем для тебя ударение было на слове "дух", для твоего
бывшего противника на "плоть", а для этого третьего - на "душу". "Плоть
восстанет на дух" - вы ведь встретились далеко не дружелюбно, причем напал
он, "но дух излечит плоть" - ты его привел сюда и избавил от одержимости,
"ради спасения души" - уже одним этим, ты избавил этого третьего от
встречи с убийцей, по крайней мере с одним. Что ты на это скажешь?
- Если там так сказано, значит так и должно быть, хотя мне странно
такое объединение с этими двумя, совершенно незнакомыми мне людьми. Кроме
того, из Ваших слов я понял, что пророчество уже сбылось, поэтому мне не
очень понятна важность этого факта. Разве что еще одно подтверждение
Книги?
- Ты спешишь в суждениях, Эорон. Я ведь сказал не весь стих, ты,
верно и сам помнишь, но все-таки прочти, что там говорится дальше, хотя бы
до точки.
Йонаш взял протянутую ему книгу, сконцентрировался и начал читать:
- "Во дни затмения плоть восстанет на дух, но дух излечит плоть ради
спасения души, хранящей Песню, которую они вместе вернут в Мир." - Йонаш
удивленно взглянул на петрарха и спросил: - Вы считаете, что этот третий и
есть Певец?
- А кто же еще? - ответил тот. - Более того, пока что он лишь
Хранитель ее, а принести ее в Мир можете только Вы втроем. Не случайно
против тебя послали именно Йолана - так его зовут. Они рассчитывали на
смертную схватку, при этом чем бы ни кончился бой, кто бы ни остался в
живых, другого не хватило бы, чтобы Песня вошла в Мир. Они неглупы, эти
адепты нечистого, с которыми вам предстоит сразиться. Спрашивай еще.
- Мне бы хотелось услышать все, что Вы сочтете нужным мне сказать.
Прежде всего что от меня ожидается.
- Ты с Йоланом должен найти этого третьего, уберечь его от Черного
Ордена и уберечься сами, а затем объединиться с ним. Что произойдет после
и для меня скрыто тайной, но очевидно, это должно выпустить в Мир ту самую
Песню, которая надолго изгонит зло из нашего мира.
- Могу ли я доверять Йолану?
- Сейчас он раскаивается и совершенно искренне. Полагаю, большего
ожидать пока нельзя. Дальше все в твоих руках. Кстати, он отправится в
своем бордовом одеянии, на случай встречи с людьми оттуда. Это у них
означает мастера - примерно то же самое, что у нас серый плащ. А вот твой
черный для похода не годится - он у них соответствует нашему белому, а их
магистра ты изобразить всяко не сможешь. Так что готовься к серому
одеянию, которое заслужил. Заодно, это у них младший ранг, так что
подозрений меньше вызовешь.

Дастина грубо втолкнули в затхлую темницу, и тяжелая железная дверь с
лязгом затворилась. Донесся скрежет закрываемых шагов и шум удаляющихся
шагов.
"Это безумие! Я никого не убивал... Спасти принцессу... Черные
бестии... Этот меч и кинжалы... Что, во имя Праматери, происходит?" -
мысли Дастина снова начали дикую круговерть.
- Повесят. Непременно тебя повесят, узник.
Дастин вздрогнул, будто его укололи острой иглой. В темнице был еще
кто-то. Голос, доносившийся из совершенно темного угла был полон того
сарказма, которым отличаются безумцы или провидцы. Скорее первое.
Что-то пошевелилось во тьме, и голос вновь продолжил:
- Можешь до утра устроиться на ночлег. Только учти - не приближайся к
моим апартаментам - я ужасно брезгливый и боюсь подцепить заразу. И потом
- ты же ведь не станешь теснить своего благодетеля?
- Я? Благодетеля? Не стану... - рассеянно произнес Дастин, все еще не
пришедший в себя.
- Ну и славненько. Стульев у меня нет, учти. Садись на пол и
рассказывай мне свою историю. Мы с Генриэттой послушаем...
- Генриэтта?
- Ну да, Генриэтта, - удивленно фыркнул незнакомец в углу. - Эти
маленькие серые бестии, что вечно голодными рыщут по моим покоям... Я
подружился с одной из них. Моя несравненная Генриэтта. Я как-нибудь тебя с
ней познакомлю. Если конечно тебя завтра не повесят.
"Бестии!" - снова перед глазами Дастина возникли три жутких фигуры в
темных балахонах и в ушах стоял хрип Генриана.
- Эй! Так ты будешь рассказывать историю или нет? Или может ты
станцуешь или споешь? - требовательно произнес назойливый голос.
Внезапно мысли Дастина вновь прояснились, Отчего-то этот странный
узник позабавил менестреля и весь произошедший кошмар как-то разом
отступил куда-то далеко.
- Я, пожалуй, спою. Правда у меня отобрали лютню, когда вели сюда...
- Ничего. Спой без лютни. Какая разница. Лишь бы только это была не
скучная и занудная баллада, коими трубадуры завлекают шлюх благородных
кровей.
Дастин рассмеялся. Этот чудак ему отчего-то пришелся по душе. И
неважно, что обвиняют в убийстве и собираются судить. Это завтра. А
сегодня - общество веселого безумца и песня...
- Будь по твоему, незнакомец. Я спою тебе веселую песенку про упрямую
тучку...
Дастин запел. Ту самую песню, которую ему всегда пела его мать. Юноша
вспомнил свой дом в Бренсалле, свое детство... Большой каменный дом на
Рыбачьей Улице, где жила огромная семья рыбака Кальхо - приемного отца
Дастина. Когда мальчик подрос, ему рассказали, что он - подкидыш и
настоящие родители неизвестны. Но Дастин любил своих приемных родителей -
они были единственные в его жизни люди, которые дарили ему семейное
тепло... А потом их забрал ужасный мор, а Дастин после скитаний по
Леогонии с труппой бродячих артистов попал во дворец Короля, став
придворным менестрелем...
Он пел о маленькой капризной тучке, которая отказывалась поливать
дождем огороды крестьян, а те вызвали Дядюшку Ветра, чтобы проучить
строптивое дитя Природы. И удивительно живые картины детства предстали
перед менестрелем. Под звуки собственного голоса он отрешился, дав волю
своим мыслям. И они понеслись куда-то вдаль. Одна за другой сменялись
картины прошлого, и вскоре Дастин увидел странные неведомые места. Он уже
не слышал своего голоса, не видел маленького, залитого звездным светом
оконца под потолком сырой темницы.
Широкой лентой протянулась вдаль могучая река. Там, на горизонте
высились неприступные горы, подминая под себя зеленую долину. По берегу
реки шли двое. Дастин разглядел одеяния путников - один в бордовом, другой
- в сером. Идущие приблизились, и менестрель увидел их лица. Они казались
ему до боли знакомыми. Словно он где-то их видел. Дастин силился, пытаясь
вспомнить где и когда это могло быть? И почему-то это было очень важным -
вспомнить тех двоих. От бессилия у юноши заломило в висках, и он
вздрогнул.
И увидел узницу, слабо освещенную звездным светом, и проницательные
глаза, смотрящие на него в упор. Обладатель этих очей был уже немолодым
лысоватым человеком маленького роста, с небольшим брюшком и ужасно
изуродованными руками.
Незнакомец долго всматривался в лицо Дастина, пока наконец не
произнес серьезным тоном:
- Ты необычный узник. И те двое тоже не просто так...
- А ты... тоже видел тех? - сглотнул Дастин.
- А то как же! - удивился коротышка, снова заговорив с той самой
иронией, что так понравилась Дастину. - Еще как видел. И они почему-то
кажутся знакомыми. Да и ты тоже мне знаком. Только не пойму, откуда.
- Я тоже не пойму, почему у меня возникло ощущение, будто я знаю тех
двоих, - произнес Дастин. - Хотя тебя, почтенный, я не знаю.
- Хо! В этих краях меня кличут Онтеро, сюда меня запихали эти
выродки, что мнят себя всемогущими магами...
- Как, вы знаете Волшебников с Архипелага? - удивился Дастин. С
раннего детства он любил истории о знаменитых Магах с Островов в Великом
Море, но ни разу не встречался с ними, хотя тайком мечтал об этом всю свою
жизнь.
- Фи! - фыркнул Онтеро. - Да я сам маг и чародей. О, Эст-Арви! Это
прекрасный остров. Но там живут уму непостижимые тупицы. Знаешь, парень, а
ведь они меня изгнали много лет назад. За ересь. Я ушел и долго жил в
Корранском лесу. Так нет - выследили ищейки этого Акрата и упрятали сюда.
И видишь - коротышка показал свои руки. Они были ужасно искалечены,
казалось, что по самый локоть не осталось живого места. - Они били меня
железными прутьями. И теперь я не могу творить заклятие, ибо помимо Слова
и Силы мне нужны мои руки. И они боятся меня. Боятся даже убивать. Мертвый
колдун страшнее живого - так говорят в народе... Только каждый месяц они
присылают палача, чтобы он снова уродовал мои начинающие заживать руки...
А кто ты, мой юный друг? И за что ты тут? - внезапно спросил Онтеро.
- Меня обвиняют в убийстве принцессы...
- Ого! - колдун цокнул языком.
- Я - придворный менестрель, зовут же меня Дастин...
Внезапно Онтеро подскочил к юноше и крепко схватил его за плечи,
впившись своими пронизывающими до костей глазами:
- Повтори, как ты себя назвал.
- Я сказал, меня зовут Дастин.
- Хм. Тот-с-Именами тогда мне говорил... - Онтеро отпустил менестреля
и словно уже разговаривал сам с собой, не замечая присутствия юного барда.
- Меретарк давно разрушен, Он исчез, а вот же... Дастин. Я понял, на кого
он похож - неужто Корджер снова вернулся? Сколько раз я был с ним, помогал
ему. Он не упомнит. А я помню. Меняется мир, меняются имена, все
забывается, а кое-что я все же помню... А скажи-ка, Дастин, - Онтеро вновь
повернулся к менестрелю, и в глазах его горел странный огонь, - кто твои
родители?
- Мне рассказывали, будто я - подкидыш и...
- Довольно! Если я прав в своих суждениях, то мы не только выберемся
отсюда, но и натворим еще много чего интересного.
- Но как? Как же мы выберемся отсюда? Отсюда невозможно вырваться, и
потом, даже если мы бежим, нас непременно схватят. А с твоими руками и
моей больной ногой...
- Пустяки, мне бы восстановить Силу Рук, хромоту мы твою вмиг
поправим. Слушай меня внимательно. Ты сейчас начнешь петь. Пой что угодно,
только постарайся ни о чем не думать, как будто поешь не ты, а слушаешь со
стороны. Ну как совсем недавно ты пел. А дальше я помогу тебе сделать то,
что нам нужно.
- Но как же я смогу петь и ни о чем не думать?
- Сможешь, поверь мне. И не только это сможешь. Только если я не
ошибаюсь. А теперь начинай.
Дастин пожал плечами и начал петь. На этот раз это была "Соната
Весенней Любви" - длинная романтическая баллада древности. Сначала у
менестреля не получалось то, чего хотел от него Онтеро. Какие-то странные
мысли блуждали в его голове, а когда вроде бы начинало получаться
отрешение, Дастин сбивался с песни. Приходилось начинать заново. Онтеро
терпеливо ждал.
И, наконец, юноша понял, что странное ощущение пришло. Он вновь не
видел темницы и уже не слышал своего голоса. Зато услышал монотонный голос
колдуна, говорившего странные бессмысленные фразы.
- ...Луна плещется в Заводи Времени, и Дождь Излигера ниспадает на
Покров. Падай, Звезда. Жги Нетопыря, ибо Узревший Пламя твое не падет в
Пучину Эала... Песня слетает с Нетленных Уст, дарована Песня, и первая
нота ее ныне ведет свой Луч во Царствие Сна, где дремлет Безрукий Фахак.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13