Вместе они променяли четыре северные «зоны» – переводили его по службе, а потом по этапу туда же направляли Пантюхина, хотя, казалось бы, какая могла быть между ними связь – полковник и… рецидивист? Наверное, никто из милицейского начальства даже не представлял, каким башковитым, оригинальным и изворотливым был этот современный Ванька Каин. Тот, правда, в давние времена служил сразу двум богам – полицейскому сыскному отделению и «Иванову братству» – жулью, обманывая при случае тех и других. И, к слову сказать, пользовался в обеих сферах непререкаемым авторитетом. Пантюхин тоже был не лыком шит. Со временем Петр Кирыч незаметно для себя попал в сильную зависимость к нему. За пантюхинские «придумки», позволявшие держать «кодлу» в узде, он, бывало, шел на страшный, но выгодный риск: позволял Пантюхе совершать мгновенные «скоки» – лично вывозил его на своей машине из «зоны», отпускал на несколько часов. Пантюхин, совершив «скок», спокойно возвращался на нары…Петр Кирыч подивился перемене бывшего уголовника. Перед ним стоял улыбающийся вполне приличного вида мужчина в модной бархатной куртке, белоснежной рубашке. Если бы не настороженно-злые глаза да знакомые блатные ужимки, Пантюхина можно было бы принять за обычного совслужащего.– Садись, бродяга! – дружески приказал Петр Кирыч, приглашая Пантюхина сесть рядом с ним на заднее сиденье. Бросил шоферу. – Ваня, доставь-ка нас к речке, в затишок.На берегу реки в будний день было пустынно, лишь мальчишки кидали камешки в серовато-бурую воду. Шофер живо нашел полянку с побуревшей зеленью, раскинул толстую тряпицу, выставил бутылку коньяка, нехитрую закусь, два пластмассовых стаканчика, сам деликатно отошел к машине. Ваня был парень битый, пользовался большим доверием шефа, за что получал не только льготы, но в любой нужный момент и «волгу».– Ну-с, как бывало в старину, нальем для храбрости одну! – весело проговорил Пантюхин. Сбросил куртку, разлил коньяк в стаканчики. – Со свиданьицем, шеф!– С приездом! – Петр Кирыч делал над собой усилие, стараясь догадаться, с какой просьбой прикатил неизвестно откуда Двойник, о котором он уже начал забывать. Они выпили, захрустели яблоками. Терпение, видимо, у обоих было крепким. Пили, закусывали, обменивались ничего не значащими фразами. Первым не выдержал Пантюхин. Обтерев губы платком, он прилег на бок.– Петр Кирыч, помните, как разделались с Колей Попрыгунчиком? Вот был жох, а?Оба помолчали, вспомнив, какие номера выкидывал этот «авторитет» международного класса, сидевший даже в турецкой «Терновке». Начальство не могло с ним сладить. «Зона» слушала только его, бойкотировала лесоповал. Не помогли ни карцер, ни посулы. Петр Кирыч был в растерянности: еще с месяц Попрыгунчикова правления, и его разжалуют в рядовые и отправят в отставку. Однажды пошел на такую уступку – отпустил Колю Попрыгунчика на рынок за свежим мясом. Тот взял «шестерку», и они оба ходили по рынку. «Авторитет» выбирал мясо, а парень-«шестерка» клал его в корзину. За ними якобы тайком шли два местных громилы и, если кто-то начинал возмущаться, требовать деньги, его тут же утихомиривали. И тогда Пантюха придумал хитрый трюк: предложить «авторитету» пересуд через полгода, наполовину скостить срок. Но для этого Попрыгунчику следовало поработать для начальства – не баламутить народ в «зоне». «Авторитет», не чуя подвоха, согласился, подписал тайную «малявку». И попался. Дружок Пантюхина живо подделал подпись Попрыгунчика, и они начали штамповать «докладные» начальнику лагеря на самых видных паханов в «зоне». И однажды на крупном толковище всех лагерных главарей Петр Кирыч выложил, как говорили, «семь записок». Попрыгунчик взбесился, начал куражиться, но… «малявки» были столь искусно подделаны, что смертный приговор Коле Попрыгунчику вынесли дружно. Петр Кирыч к тому времени удалился, оставив для догляда Пантюхина.– Как живешь, Двойник? – оторвался от воспоминаний Петр Кирыч. – Где обитаешь? Завязал или…– Открываю колоду! – Пантюхин долил остатки коньяка. – Я в городе Грозном причалил года два назад, потом в Ереван переехал. Красавец город! Устроился тепло.– Кем? Не темни, нам с тобой скрывать нечего.– Артелишка там имеется, теневая, миллионами ворочает. Маечки шьет, джинсы. Представляете, шеф, вверху станки сооружают, сшибая по полторы сотни в месяц, а внизу… После смены спускаются и… за пару часов по сотне заколачивают. Ну, я у них за снабженца. Вот и к вам прикатил за подмогой.– Чем смогу – помогу, ты меня знаешь.– Наладить контакты надо. Не волнуйтесь, абсолютно безопасно. Вы же меняете шило на мыло? Меняете. Все сейчас так живут. Нам нужно поменять у вас свое «шило». – Пантюхин стал деловым и серьезным. – Пневмонасосы нужны в обмен на ткани для работяг – самые моднющие. У нас там целая цепочка, по кругу все идет. Недовольных нет: милиция кормится, прокурор, исполком. Я и списочек приготовил.– Погоди-погоди, куда поскакал! – Петр Кирыч уже заглотнул наживку, представил, как обрадуется коллектив, особенно женщины, получив «презенты» – наборы галантереи из Армении. – Обозначь сначала, как сам-то живешь на чужбине?– Не глаз у вас, Петр Кирыч, настоящий алмаз! – Веселость с Пантюхина как рукой сняло. – В нашем «третьем мире», сами знаете, нации не признают, но… тяжко, больно тяжко русскому человеку ихний хаш хлебать. Бывало, поверите, ночью сон вижу: Россию в снегу, «зону», проснусь, на сердце приятность, а там… Армения для армян.– Женат?– К старой бабе возвратился. Ничего, кантуемся. Она шибко любит деньгу, на том и стоим.– Повязан со многими теневиками, с «авторитетами»? – продолжал допытываться Петр Кирыч. Он уже мысленно разработал целый план в отношении старого дружка.– О, этого добра хватает! – осклабился Пантюхин, обнажив две золотые фиксы. – И теневики, и «авторитеты», «воры в законе», даже, – Пантюхин наклонился к самому уху Петра Кирыча, будто тот мог его и не расслышать, – даже с одним «диспетчером» знаком накоротке.– С «диспетчером»? – Петр Кирыч непроизвольно отодвинулся от Двойника, покачал головой, то ли удивляясь, то ли пугаясь. «Диспетчер» – самая загадочная и самая зловещая фигура в преступном мире. Этот человек связан с киллерами – бандитами, совершающими заказные убийства. Ни один киллер под самой страшной пыткой не назовет имени «диспетчера», как и «диспетчер» – имени исполнителя. Да в большинстве случаев они вообще не знают друг друга, связываются по телефону, используя специальные коды. И киллер и «диспетчер» ходят под двойным страхом: уголовное преследование и… смерть в «зоне», если об этом узнают тамошние обитатели. – Ну, «диспетчер» нам покуда не надобен. – Живешь где? Под лодкой?– Артель хату мне купила. Две комнаты, ванная. Как у порядочных. А чего это вы, шеф, меня так выспрашиваете? – хищно прищурился Пантюхин. – Не заложить ли вздумали? Зря. Я ведь Ереван назвал так, для понту.– Я, Пантюха, не изменился, высоко взлетел для одних, а для прежних… такой, каким был. Прошлое нам не зачеркнуть, не вытравить. А спрашиваю вот почему: не желаешь ли ты перекочевать на родину, в Россию-матушку, ко мне, в Старососненск?– К вам? – Пантюхин даже привстал. Замотал кудлатой башкой. Подумал, что почудилось. В душе давно мечтал переехать. – Не шутите?– С чего ты взял? Будем вместе работать. Квартиру загони. А я тебе новую выделю, днями дом сдаю со всеми удобствами. И при деньгах будешь, и при деле, и на родине.– С деньгами разберемся. – Пантюхин то краснел, то бледнел. – Я со всей душой. Могу и без пневмонасосов машину трикотажа прикатить, в подарок России.– Ты меня, кажись, плохо понял, Пантюхин. – Петр Кирыч чувствовал, что поступил мудро: всегда будет под рукой верный человек. – Уедешь по-корешански, в полном согласии, чтобы сохранить связи с твоими Ереванами-Ташкентами. Понял?– Век мне воли не видать, если не понял! – обрадовался Пантюхин. – Жить будем душа в душу со всем Закавказьем!– Дошло! – Петр Кирыч откинулся на бок. – По рукам? Итак, я готовлю хату, затем выделяю автомашину с пневмонасосами, ты везешь их на свои базы, а возвращаешься с товаром и шмутьем.– Заметано! – Пантюхин вскочил на ноги. – Разрешите, шеф, я вас поцелую? – На него накатило незнакомое прежде чувство восторга, но, заметив, как посуровело лицо директора, Пантюхин виновато опустил голову… * * * Начальник горотдела милиции подполковник Ачкасов после оперативки попросил остаться своего любимца капитана Андрейченко. Походив по кабинету, Ачкасов остановился прямо перед капитаном, заглянул в его удивительно синие глаза:– Гадаешь, зачем оставил?– Наверное, хотите втык сделать? – простодушно улыбнулся Андрейченко. – Вроде бы я нигде еще не прокололся. Хотя… С вашей колокольни, товарищ подполковник, дальше видно. Валяйте, ругайте, я готов.– Эх ты, комиссар Мегрэ! – Ачкасов положил тяжеленную ручищу на погон капитана. – Салага ты еще, нескоро в кита вырастешь. Не обладаешь еще даром предвидения, видимо, не учили вас в академии физиогномике.– Слышал что-то такое, но…– Это наука о лице человека. По одному виду человека, по его глазам, носу, ушам, губам можно почти безошибочно определить, о чем думает собеседник. По моему лицу ты должен был сразу определить, что оставил я тебя не для разноса. Дельце одно щекотливое хочу поручить. Союзного масштаба.– Союзного? – насторожился капитан. – Тогда это не для меня, в управлении есть почище сыскари.– Не прибедняйся. Ты у нас – хват. Вот возьми, почитай телефонограмму из Еревана. – Ачкасов бросил на стол узкую полоску желтой бумаги. – Валяй, читай вслух.– Слушаюсь! «Прошу взять под наружный контроль автомашину типа „КамАЗ“, направляющуюся из Еревана в Старососненск с грузом трикотажа. Номер автомашины АЭ-3697, возможно, в пути следования он будет заменен. Особые приметы машины: на боку топливного бака зацарапанные цифры. Фамилия водителя нам неизвестна. Возможно, в роли экспедитора Ленинаканской трикотажной фабрики будет уголовник, трижды судимый. Фамилии в документах могут быть следующие: Бабушкин, он же – Пантюхин, он же – Мкртчян, он же – Завальнюк. Экспедитора не трогать, проследить пути движения „левого“ товара. О результатах прошу сообщить: Ереван, МВД, генерал-майору Саакяну». – Капитан Андрейченко повертел листок в руке, зачем-то понюхал. – Любите вы, товарищ начальник, меня под монастырь подводить. – Улыбнулся доверчиво. – Толкаете в лабиринты, из которых трудно выбраться.– Чего перетрусил? – грубовато спросил Ачкасов. – Не вижу повода для паники.– Десятки вопросов нужно выяснить, а у меня на шее семь нераскрытых дел. Почему армяне его выпустили из Еревана? Да и в какой именно адрес направляется «левый» товар? Старососненск побольше ихнего Ленинакана. Почему армяне не прицепили к рецидивисту «хвоста»?– Почему-почему? – весело передразнил Ачкасов. – По кочану. Ежели коллеги из союзной республики просят содействия, нужно оказать помощь. Да и в наши сводки оно войдет для отчета. А что касается лабиринта, то… Потому тебе и доверяю. Ты же у нас комиссар Мегрэ, любитель детективных историй крупного масштаба. Действуй!– Есть действовать, товарищ начальник! – Капитан легко вскочил, шагнул было к двери, но остановился. – А вы не подскажете, с чего лучше начать, товарищ подполковник?– Исправляешься. Наконец-то догадался спросить совета у старого сыскаря. – Ачкасов всегда в душе потешался над этим фанатичным офицером, готовым идти на любое рискованное задание, не задумываясь о последствиях. Всегда верил ему, знал, если капитан в кого вцепится, то поистине мертвой хваткой, не выпустит. – Поначалу предупреди службы ГАИ горотдела, дай им ориентировку на посты, особенно на въездные, кажется, их у нас четыре. Да, предупреди, чтобы не ввязывались сами, разом все испортят. Как только интересующая нас машина появится, пусть сообщат, а уж потом осторожненько запишут, в чей адрес идет груз. Остальное дело техники, как говорят футболисты. Вопросы?– Вопросов нет! Разрешите выполнять? – Капитан не мог скрыть счастливой улыбки.Впервые ему поручено дело, можно сказать, всесоюзного масштаба, и он разобьется в лепешку, чтобы выявить этих воров, сотрудничающих с теневой экономикой.Придя к себе в отдел, Андрейченко первым делом позвонил в Воронежское управление МВД своему старому другу капитану Гусельникову, попросил на подходе к Старососненску засечь указанную автомашину. План у него созрел в то время, пока он спускался с третьего этажа, от начальника, к себе, в оперативную часть. Конечно, он не будет ждать у моря погоды. Армянские жулики не такие простаки, чтобы ехать мимо постов ГАИ, а вот на выезде из Воронежа по московской трассе вряд ли они будут кого-то пугаться. Если удастся взять их под контроль там, то… Гусельников с радостью согласился помочь.Капитан Андрейченко со спокойной совестью взялся за незавершенные дела. Особенно его беспокоила «незавершенка» с убийством директора универмага, после чего последовал пожар в складских помещениях, где якобы загорелась электропроводка. Версия была одна – поджог с целью сокрытия следов крупной растраты. Недаром в кармане убитого нашли записку, очень похожую на настоящую: мол, прошу никого в моей смерти не винить, сам совершил преступление, сам и ухожу… Вызвав служебную автомашину, капитан направился в универмаг, где все еще работала комиссия госпожарнадзора. Вернулся домой поздно вечером. Жена накрыла на стол, пошутила по поводу раннего возвращения с работы. Лена была однокурсницей по высшему милицейскому ленинградскому училищу, работала в комиссии по делам несовершеннолетних. Пока он с аппетитом ел жареную картошку с колбасой, она сидела напротив и наблюдала за мужем. Ей нравилось, как он ел, как запивал еду чаем, как посматривал на нее, как брал хлеб мускулистыми руками. Недаром Виталик одно время был чемпионом высшей лиги по борьбе самбо, но «перекачался», и тренер отчислил его, посоветовав заниматься культуризмом. Они жили вместе уже семь лет, но детей все еще не было, и Лена дважды ездила на курорт, где врачи обещали подлечить ее.И только когда со стола было убрано, когда муж уселся перед телевизором, Лена положила перед ним листок бумаги: «Интересующая тебя автомашина отмечена постом ГАИ на выезде из города. Время 6 часов 20 минут вечера. Приблизительное время прибытия в Старососненск 8 часов 40 минут. Встречайте. Гусельников».– Ты куда? – встревожилась Лена, видя, как засобирался муж. – Позвони кому-нибудь из отдела, пусть без тебя разберутся.– Нельзя, Ленок, напортачат еще! – Капитан привычно натянул китель, чмокнул жену в губы, в дверях помахал ей рукой…Патрульная автомашина, в которой находились капитан Андрейченко, инспектор ГАИ и сержант Грибков, заняла исходную позицию возле поста, удобно расположенного на трассе. Дорога проходила по высокой насыпной трассе, ведущей на мост через Дон. Объехать пост было невозможно. Капитан присел на скамейку, нагретую солнцем, а инспектор ГАИ с сержантом стали зорко высматривать номера проходящих машин. У капитана была договоренность с шестым постом ГАИ, что у входа в город: в случае нужды он сообщал коллегам, и те останавливали нужную автомашину под любым благовидным предлогом.Солнце уже стремительно уходило за вершины сосен, поток автомашин редел, а той, ереванской, все еще не было видно. Капитан забеспокоился: уж не рванули ли армяне окружными путями, через проселочные деревни, уходящие резко в сторону Волгограда? Он еще раз связался по рации с соседним постом. Там тоже ждали. Но и там, по выражению гаишника, они «тянули пустышку». Капитан Андрейченко ругал себя самыми последними словами. Видимо, подполковник был прав, советуя ему не высовываться из города. Вдруг кто-то из горотдела «стучит» ворам? Чего в этой жизни не бывает. Вот и подал сигнал тревоги… Капитан с досады плюнул…Около часу ночи, когда капитан Андрейченко, слыша за спиной откровенное ворчание сержанта Грибкова и сотрудника ГАИ, засобирался домой, на трассе послышался шум автомашины. Появление крытой машины с воронежскими номерами не произвело на сотрудников абсолютно никакого впечатления. Пропустив ее, капитан Андрейченко напоследок ругнул неведомого ему армянского генерала, сел в машину и приказал водителю возвращаться в Старососненск.На подъезде к посту ГАИ, расположенному в двадцати километрах от города, велел приостановиться, поздоровался с лейтенантом, для успокоения совести спросил про армянскую автомашину, посетовал, что не удалось встретить ее на трассе. И тут лейтенант, позевывая, проговорил:– Слышь, капитан, ежели к нам катят рецидивисты, то им ничего не стоило сменить армянские номера на воронежские, а в городе – на старососненские. Вот и последняя, крытая, мне показалась подозрительной.– Почему? – насторожился капитан Андрейченко.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38