– Ну и жарища тут! – сказал первое, что пришло в голову. Однако чуть позже сообщил как можно небрежнее: – Понимаешь, я из газеты. Хотел материал написать, но… возгордился, мол, обойдусь без провожатых и…– Зря отказался! – посочувствовал паренек, уверенно работая рычагами. – Начальство подводишь. И себя… У нас, знаешь, в месяц пять-шесть человек сгорают.– Как так?– Дело новое. Двадцать лет, считай, мечтали о таком комплексе, а тут… прорехи на каждом шагу. Да и наш брат – хорош. Как ты, на рожон лезут. То думают перепрыгнуть через рулон, то…И снова сомнение нахлынуло на Субботина: «Двадцать лет эти люди, его единокровники, создавали красавец-комплекс, а он… Неужели сэр Генри одобрил план взрыва, приказал рушить то, что в будущем может пригодиться?»Однако тут же Субботин снова стал тем холодным и рассудительным агентом, о котором слыла молва, что он человек без нервов. Поблагодарив водителя чугуновоза, попросил остановиться у эстакады, спрыгнул на землю. Заметив выездные ворота, все же не вышел за ограду, хотя очень хотелось очутиться на солнечной улице. Трижды прошел вдоль всей технологической цепочки, мысленно прослеживая ход предстоящей операции. Технически все обстояло предельно просто: его человек, даже не подозревая о страшных последствиях, незаметно бросает литровый термосок с запаянной крышкой (в термоске – обыкновенная вода) на платформу с металлическим ломом. В этом ломе – черт ногу сломит, термосок никто не заметит. Лом этот будут загружать в конвертер, а затем, согласно технологии, на металлический лом сверху зальют кипящий чугун. И тогда… тогда-то все и свершится… Субботин прикрыл глаза и почти осязаемо почувствовал, как вырывается из плена жидкий металл, течет по цеху, сметая все на своем пути, сжигая людей…В пятом часу вечера, вместе с первой сменой, все на той же «двойке» Павел Субботин возвратился домой… * * * Субботин усмехнулся, прочитав корявую докладную записку Пантюхина, который отныне служил ему верой и правдой. Тот, сам того не подозревая, сообщил любопытную новость. Петр Кирыч Щелочихин вроде бы намылился в Москву, ждет вызова. «Мелочь, конечно, – подумал Субботин, – но в любом большом деле пренебрегать мелочами нельзя». Писатель встал, заходил по комнате, обдумывая детали предстоящей акции, которая заставит вздрогнуть все старососненское начальство, а быть может, и московское. «Добро» им из Москвы получено. Думается, что разрешение на столь серьезную акцию дал не только Ухтомский. Он, Субботин, не столь наивен думать, что именно Ухтомский – главный резидент в СССР.Мельком взглянув на часы, Субботин принялся быстро накрывать на стол. С минуты на минуту должен прибыть человек Пантюхина, один из тех, кто пробовал «учить» Субботина в темном подъезде. Человек этот был без комплексов, за деньги готов выполнить любую самую грязную работу: убить, изувечить, украсть, ограбить. «И такую шваль я вынужден принимать у себя дома», – с отвращением подумал Субботин.Шмель – такова была кликуха бандита – пришел точно в назначенное время, вежливо поздоровался, тщательно вытер ноги у порога, кинул вороватый взгляд по сторонам, ему еще никогда не доводилось бывать здесь.– Наше вам с кисточкой, хозяин! – замысловато поздоровался.– Проходи, Шмель, садись к столу!– Дело есть? – хищно прищурился Шмель. Он сидел на мели, рад был заработать пару «кусков».– Выпей!– А вы?– Болею! – отмахнулся Субботин. Он еще раз провел взглядом по кряжистой фигуре, татуированным рукам, выдающимся вперед скулам, понимая, что видит этого вечного противника закона в последний раз.– Благодарствую! – Шмель налил стакан до краев. Подцепил на вилку огурец. Поднял глаза на Субботина. – За ваше здравие, хозяин! – Стал пить медленно, глотками, не задыхаясь, наоборот, испытывая наслаждение. Осторожно поставил стакан, захрустел огурцом, к ветчине даже не притронулся.Субботин, скрестив руки на груди, молча, с интересом наблюдал за Шмелем – как жадно пьет он водку, как преданно заглядывает в глаза. Такие люди, как он, – самые опасные, им незнакомы чувства раскаяния, совести, стыда. Для каких низменных целей такие люди рождаются на свет?– Я еще малость налью? – заискивающе спросил Шмель.– Валяй! Еще одну и… хорош.Шмель, видимо, знал свою норму. Отставив стакан с сторону, он посмотрел на Субботина совсем трезвыми глазами:– Давай, хозяин, о деле. Поначалу скажи, сколько дашь за работу?– Три!– Три «куска»? – Шмель даже поперхнулся.– Не сотни же.– Выкладывай!– Слушай меня внимательно! – Субботин достал из стола обычный китайский термос. – Знаешь, где второй конвертерный цех комбината?– Возле водокачки?– Точно. С правой стороны – водокачка, с левой – завалы угля.– Бывал там. Ворота еще в цех полукруглые.– Правильно. Сегодня съездишь туда, все еще раз проверишь. На подъездных путях увидишь платформы с металлическим ломом, со всякого рода ржавым железом. А завтра… завтра получишь «шайбы». Но… прежде ты осторожно закинешь в кучу металлического лома, на платформу, этот термос. – Протянул термос Шмелю. Тот покачал посудину в руке.– Тяжелая штука. Что в нем?– Вода, обыкновенная вода. Клянусь тебе. Она запаяна в термосе.– Мне забросить эту штуку на платформу, а потом что делать?– Приходить ко мне за деньгами. Но учти, Шмель, я верю тебе, однако скажу: за тобой будет глаз, который должен убедиться, что ты все сделал правильно. Как видишь, работа не пыльная, но денежная.– И всего делов-то? – обрадовался Шмель. Его абсолютно не волновало, с какой целью хозяин делает это. – А сегодня дай задаток.– Пожалуйста! – Субботин протянул уголовнику несколько бумажек. – Хочу напомнить: о нашем деле никому ни слова, ни полслова.– Заметано! – Шмель поднялся, поблагодарил за выпивку, держа в руке кепку, вышел за дверь.Субботин, проводив уголовника, заволновался: «Старею, что ли? Вроде бы все продумано, но… зачем я его в дом пригласил? Хотя… кто будет искать человека без роду, без племени?»«Итак… – Субботин присел к столу и неожиданно для себя налил в чистую рюмку водки, залпом выпил, закусывать не стал. В голове сразу прояснилось. – Итак, дело сделано. Завтра в полдень новый уникальный комплекс в Старососненске перестанет существовать». * * * Через два дня по городу Старососненску разнесся слух: «На Заречном комбинате – беда! Рвануло в новом комплексе! Сорвало горловину конвертера и швырнуло пятидесятитонную громаду в стену». Вроде бы погибли люди, но… газеты об этом ЧП не сообщали. И еще говорили: будто бы начальства наехало в город – страсть как много, создана комиссия по расследованию. Болтали всякое, но только один Павел Субботин в точности знал, что произошло. Согласно законам физики, вода, попадая внутрь кипящего металла, уподобляется взрывчатому веществу огромной силы. Так что термос с запаянной водой попал в металлический лом, а оттуда был засыпан в конвертер. И когда сверху на этот лом начали сливать кипящий чугун, то…Прошла неделя. Областная газета «Ленинское знамя» наконец-то напечатала краткую заметку, в которой говорилось, что, несмотря на взрыв, кислородно-конвертерный комплекс будет действовать.Цель, поставленная перед Субботиным, была достигнута. Даже если комплекс восстановят, то репутация его у зарубежных конкурентов окажется сильно подмоченной, и покупателей лицензии в обозримом будущем не найдется… * * * Пантюхин боязливо втиснулся в дверь квартиры Субботина, стянул с головы черный берет. Все ясно, Пантюхин выполнил приказ соседа: убрать Шмеля, правда, не зная, за какие грехи.– Жизнь, Пантюха, сложная вещь! – философски изрек Субботин. – Давай помянем раба грешного, жаль: не знаю его настоящего имени.– Витюхой его звали! – буркнул Пантюхин, не решаясь поднять глаза на шефа… * * * Опальный журналист Сергей Спичкин, пробродив бесцельно по городу почти весь день, очень удивился, обнаружив в почтовом ящике какой-то бланк. Сроду ему никто не писал писем. Правда, бумажка походила на повестку в милицию, это было знакомо. Но… Перед ним предстало настоящее чудо – почтовый перевод, адресованный лично ему. Сергей долго вертел извещение в руках, не понимая, какая сердобольная душа вдруг разжалобилась и выслала ему аж триста рублей, целое состояние. Для иного человека триста рублей не столь большие деньги, а для него… Пошел вот уже третий день, как в его четырех карманах не было ни рубля, он истосковался по приличной еде, пробивался хлебом, морковкой да банками с килькой по сорок копеек. Гордость не позволяла ему пойти к знакомым, друзьям детства, чтобы хоть пообедать на халяву.Сергей на себе познал древнюю истину: «Когда ты при богатстве, друзья рядом, а как обеднел, рядом никого нет». Друзья явно тяготились им.Погасив радость, Сергей, зажав в кулаке почтовый перевод, направился на почту. Девчонки хорошо знали его, не стали спрашивать документов, отвалили целую пачку трешек. Спрятав деньги в карман, Сергей прочитал на корешке с пометкой «для письменных сообщений» следующие строчки: «Заходи по указанному на обороте адресу. Жду завтра в шесть вечера». И подпись: «Приятель». Перевод пришел вчера, выходило, что его ждут в гости сегодня. Узнав, который час, весело насвистывая, Сергей направился к незнакомому щедрому другу. Дом ему был отлично знаком, в нем жили два кореша с «Пневматики».На звонок откликнулись сразу же. Будто ждали за дверью. На пороге вырос мужчина средних лет весьма приятной наружности, в майке, рельефно обозначившей мускулистую фигуру. Человек белозубо улыбался:– Вы – Сергей?– Да, так меня назвала мама. А вы… – Сергей не заставил себя упрашивать, сам перешагнул порог. – Выходит, это вы меня спасли от голодной смерти?– Помочь ближнему – долг каждого! – весело ответил хозяин квартиры. – Ну, не стой на пороге, деньги не будут водиться. – Он ловко подхватил Сергея под локоть. – Поясню сразу: ты встречался с уголовным авторитетом, с «хозяином общака». А он… он поручил мне пригреть тебя, помочь обустроиться. Кстати, меня зовут Павел Субботин.– Вы – Субботин? – Сергей не поверил своим ушам. Был наслышан от дружков о странном писателе, который неожиданно появился в их старинном Старососненске. И вот что было любопытно: он, по слухам, даже не нанес визита вежливости ни в местную писательскую организацию, ни в одну из областных газет. И еще толковали знакомые Сергея, что этот самый Субботин – странный человек, похож на Робин Гуда. Настоящий благородный разбойник: с кем ни случись беда, неприятность, он тут как тут. Сергей знал цену людским россказням, однако почему-то хотелось верить, что это правда. Русский человек всю свою жизнь проводит в ожидании чуда. И основания для такого предположения имелись. С истинным удивлением узнал Сергей Спичкин о том, что недавно писатель Субботин безо всякого приглашения вдруг заявился в гости к Алексею Русичу. Неизвестно, откуда он прослышал, что мама Зина отправляется в Ташкент на свидание с внуком Игорем, прибывшим туда для прохождения воинской службы. Субботин вручил маме Зине рекомендательное письмо своему давнему знакомцу, занимающему высокий пост в местном гарнизоне, и тот встретил старую женщину как родную, лично приехав за ней на аэродром.Однако все это было реальностью, но какая связь существует между писателем и уголовным авторитетом – «держателем общака»? Как-то не сходятся концы с концами. Однако Субботин легко понял причину его замешательства. Он приобнял Сергея за плечи и очень доверительно проговорил:– Знаешь, дружище, нашему брату порой приходится все собственными руками прощупать, окунуться в самое пекло. Наверное, очень подходят следующие строки: «То вознесет тебя высоко, то сбросит в бездну без труда». Хочешь, я скажу, о чем ты сейчас думаешь?– Любопытно было бы услышать. – Сергей чувствовал себя неловко, некая странная сила исходила от этого человека, мешала сосредоточиться.– Ты думаешь: какого дьявола нужно от меня писателю Субботину?– Примерно так.– Ты читал записки дяди Гиляя? – Субботину понравился этот смышленый парень, о котором он успел узнать немало любопытного. Фанатик-одиночка бьется за справедливость, плохо представляя, что хочет пробить собственным лбом каменную стену.– Случайно прочел, – откровенно признался Сергей. У него мелькнула мысль о том, что неплохо было бы продолжить беседу за рюмкой водки. Пришла бы раскованность. – Здорово Гиляровский о старой Москве писал, зачитаешься. Такие типы…– А как думаешь, для нашего описания нашлось бы у него время, живи мы в старой Москве?– Обязательно, – позволил себе улыбнуться Сергей. – За себя ручаюсь, а за вас…– Мы – родственные души. – Субботин одарил Сергея своей знаменитой обаятельной улыбкой. Над улыбками и мимикой в свое время здорово поработали лучшие специалисты-физиогномики Франции. – Зря ты улыбаешься, мне временно повезло чуть больше. Пишущая братия – особые люди, если у человека есть искра, он просто не в состоянии со стороны наблюдать за происходящими событиями, он не выдержит: даже с ущербом для себя вмешается в их ход. Честно сказать, разговоры о твоих разоблачениях местных хапуг меня очаровали.– Вас очаровали, а меня… каждый день бьют по морде и умываться не позволяют. Что ни напишешь, все плохо, все – антисоветчина. И ни одна просвещенная начальственная душа понять не желает, что я, наоборот, для родной страны стараюсь. – Сергей внезапно прервал собственные словоизлияния: «Разоткровенничался перед незнакомым, а вдруг и его в верхах купили?» Однако одного взгляда было достаточно, чтобы понять. Субботин не похож на дешевку, а ему, Сергею Спичкину, так хотелось излить душу перед умным человеком. Коле-богодулу сколько ни тверди о зле и всеобщем обмане, только хихикает. Что с него взять – богодул, хотя и парень в душе честнейший, но с изгоями общества у нас не больно-то разбираются – пинок под зад и на сто первый километр…– А ты, Сергей, не задумывался, почему власти именно тебя преследуют? Немало журналистов тоже довольно резко критикуют начальство. – В глазах писателя было столько участия, доброжелательности, готовности посочувствовать, что Сергею стоило немалого труда, чтобы не расплакаться: слишком долго носил в себе обиду – Наверное, я тебя своей болтовней совсем замучил. – Субботин придвинулся поближе. – Есть хочешь?– Откровенно?– У нас с тобой дружеский разговор. – Субботин, как всегда, попал в десятку.– Человек может полностью раскрыться лишь в минуту полного расслабления, а когда он голоден, как волк зимой, то… кишка кишке молотит по башке, – признался Сергей. Его и впрямь слегка мутило. Да и какой серьезный разговор в России без бутылки? И пожрать бы не мешало на дармовщинку. Тонкое обоняние Сергея давным-давно уловило аромат, доносившийся с кухни.– Неполадки будут немедленно устранены! Айн момент! – Субботин придвинул Сергею кипу цветных журналов, а сам выскользнул на кухню. Спустя мгновение распахнулись двери, и на пороге появился улыбающийся хозяин с гусятницей в руках. Поставил ее на стол, открыл крышку, оба невольно вдохнули аппетитно-одуряющий запах. – Я вчера, Сергей, на рынке гуся здоровенного купил, за пять с полтиной. За неделю не съесть. Кстати, ты руки моешь перед едой?– Не всегда, – признался Сергей.– Иди на кухню, там мыло, полотенце, а я тем временем птичку разделаю.Когда Сергей вернулся в комнату, на его тарелке лежал здоровенный кус гусятины. Рядом расположились тарелки с огурцами, консервы «сайра», еще какие-то закуски, но, главное, посредине стола красовалась она, кормилица наша, – «Столичная» со снятой шапочкой, называемой в народе «Бескозыркой». Субботин с довольным видом поглядывал на гостя: вот, мол, теперь все по-людски, по-русски.– Прошу к столу! – Хозяин вывалил на тарелку Сергея чуть ли не четверть гуся.– Зачем это вы? У меня уже есть.– Слыхал старинную побасенку: «Ох, и сладка гусиная лапка!» – «А ты едал?» – «Нет, мой дядя видал, как ихний барин едал».– Выходит, мы тоже – баре! Благодарю за приглашение. Не откажусь! – Сергей впился крепкими зубами в отлично прожаренное птичье мясо, принялся рвать его, как хищник свежую добычу. – Давненько не ел такой вкуснятины.Субботин был доволен и гостем, и ходом событий. Он их редко форсировал. Ведя почти аскетический образ жизни, Павел Эдуардович любил смотреть, как едят голодные люди.Когда гость утолил голод, крепко выпил, но еще прилично держался, Субботин, задал вопрос, на который Сергей, будь он трезв, не ответил бы ни за что:– Над чем, если не секрет, работаешь?– Не знаю почему, но вам я верю. Я, пожалуй, еще одну опрокину. – Сергей налил рюмку водки, выпил. – Под такую закусь как не выпить. Помню, я на практику летал, на Сахалин, взял с собой в сетку свежих огурцов. В аэропорту вдруг ощутил на себе десятки любопытных глаз. Смотрели на сетку с огурцами. И вдруг один мужик шагнул ко мне и откровенно признался:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38