– Он поглядел на старика. – Мы хотим осмотреть этот номер. Один из моих людей, Капроски, ночью опечатал дверь.– Да-да, я его помню. Мы с ним виделись. – Голубые глаза улыбались. – Он показался мне очень приятным человеком.– Он прелесть! – сказал Стэнтон. – Пошли, лейтенант.– Погоди-ка! – Клэнси снова обернулся к старику. – А не было ли звонков в номер, или из номера четыреста пятьдесят шесть?– Когда вы вошли, я как раз проверял ночные звонки, – с готовностью сказал старик. Он потянулся к небольшому столику у кресла-качалки и, подхватив записную книжку, начал ее листать. – Четыреста пятьдесят шестой… Так, да. Было два звонка…– Два? – Клэнси протянул руку и выхватил книжку из трясущихся пальцев. – Мюррей-Хилл – семь. Черт, это я звонил… Так, а этот из «Аптаун прайвит хоспитэл»… – Он бросил книжку на стойку. – Вчера в четыреста пятьдесят шестой было только два звонка?Старик взял книжку и стал разглядывать листы. Он важно кивнул.– Да, вчера вечером было только два этих звонка. Паренек, который дежурит тут ночью, очень аккуратный работник. Вчера был и еще один, утром, я как раз уже сидел здесь. Мистер Рэнделл, или мистер Росси, звонил сразу же после того, как к нам въехал.У Клэнси загорелись глаза.– У вас зафиксирован номер, куда он звонил?– Должен быть зафиксирован. – Старик в раздумье наморщил лоб, повернулся к столику и, выдвинув ящичек, вытащил несколько одинаковых записных книжек. Он внимательно их осмотрел и бросил обратно в ящик за исключением одной, с которой обернулся к стойке и стал ее листать. Наконец он остановился и кивнул.– Вот. Университет – 6-7887.Клэнси взял книжку у него из рук и уставился на записанный номер. Мрачная улыбка тронула его губы. С него мигом слетела усталость.– Если не возражаете, я запишу себе этот номер. И будьте добры, соедините меня с телефонной компанией.– Пожалуйста.Старик проковылял к коммутатору в углу. Он улыбнулся про себя, неуклюже садясь на единственный стул перед панелью. Узловатым пальцем он стал крутить телефонный диск и потом подключил провод в одно из гнезд. Он приложил трубку к уху и вежливо кивнул двум посетителям.– Можете снять там трубку…Клэнси в знак благодарности склонил голову и схватил трубку.– Алло? Пожалуйста, соедините меня с мистером Джонсоном – приемная инспектора. Спасибо. – Он сунул руку в нагрудный карман, нащупал там шариковую ручку, нажал на кнопочку. Ожидая ответа, он придвинул к себе записную книжку.– Алло, Джонсон? Это лейтенант Клэнси из 52-го участка. Все отлично, а у вас? Ну и славно. Вы не могли бы дать мне кое-какую информацию? Мне нужно узнать адрес по номеру телефона. Да. – Он взглянул на нацарапанные на листке цифры. – Университет – 6-7887. Да, правильно. Ну, конечно, подожду.Он не сводил глаз с телефона. Стэнтон молча стоял рядом и ждал. Старик так и остался сидеть за коммутатором, сложив руки на коленях и глядя на полицейских.– Алло? Еще раз… Да, записал. Западная Восемьдесят шестая улица, дом 1210. Квартира какая? – Он быстро писал. – Двенадцать? Один – два, да записал. Огромное спасибо! Да, как-нибудь надо обязательно собраться. Непременно. Спасибо! – Клэнси положил трубку, не сводя глаз с клочка бумаги, потом сложил его и сунул к себе в карман. Он повернулся к Стэнтону. Глаза его сияли.– Стэн, тебе придется осмотреть номер одному. Я хочу проверить сейчас эту квартиру. Обследуй там все по полной программе: метки, вещи, одежда, чемоданы! Пошарь под подкладками. Выверни карманы и все, что найдешь, принеси с собой в участок.Стэнтон кивнул. Возможный след, на который их вывел телефонный номер, и ему улучшил настроение.– Конечно, лейтенант. Я ничего не упущу. Где потом встречаемся?– Я буду либо в участке, либо позвоню тебе туда и оставлю записку. А ты жди меня там.– О'кей. – Стэнтон задумался. – Если ты вернешься в участок, лейтенант, Чалмерс тебя там тотчас перехватит.Клэнси похлопал себя по карману, где лежал листок с адресом.– Может, у меня к тому времени что-нибудь для него будет. – Он обернулся к сгорбившемуся за коммутатором старику. – Огромное вам спасибо за помощь. И если вдруг сюда нагрянут репортеры или еще кто и начнут задавать вам вопросы… – Он заметил, как голубые глаза помрачнели.– Я вовсе не прошу вас лгать, – успокоил его Клэнси. – Просто говорите, что полиция просила вас никому ничего не рассказывать.Старик кивнул, и его голубые глаза просветлели. Клэнси двинулся к двери, отсалютовал менеджеру на прощанье и выбежал на улицу. Старик посмотрел на Стэнтона.– По-моему, он тоже очень приятный человек.– Да, – сказал Стэнтон, идя к лифту. – Он довольно приятный. Надеюсь, что он также и не менее везучий… Глава четвертая Суббота. 10.10 Дом 1210 по Западной Восемьдесят шестой улице оказался одной из тех недавно отремонтированных жилых многоэтажек, на реконструкцию которых, во всяком случае, по мнению Клэнси, муниципалитет вечно тратит кучу денег в попытке улучшить и без того шикарное жилье. Клэнси сам вырос в такой же многоэтажке на Сорок третьей улице недалеко от Десятой авеню, и даже невзирая на убогую нищету этого района, он до сих пор с теплым чувством вспоминает приветливые широкие лестницы, прохладу подъезда с высоким потолком и удивительный простор бесконечных холлов на этажах. Та гранитная многоэтажка, вдруг подумалось ему, осталась, кажется, единственным добрым воспоминанием о тех далеких уже днях – там он неизменно находил прибежище от жестокости внешнего мира. Он даже содрогнулся при мысли о том, какими варварскими разрушениями сопровождалась так называемая «реконструкция» жилого дома 1210.Он медленно миновал здание, припарковался, вылез из машины и вернулся. Пронзительный крик заставил его поднять глаза – как раз вовремя, чтобы увернуться от резинового мяча, летящего прямо ему в лицо. Мимо него пробежали ребятишки, что-то громко крича и размахивая клюшками. Ну, подумал он с удовлетворением, по крайней мере в хоккей с мячом играют все теми же палками ОТ швабр. Значит, для Нью-Йорка еще не все потеряно.Он прошел под полосатым навесом над подъездом, служившим неизменной приметой всех старых многоэтажек после капитального ремонта, с омерзением оглядел крошечный, в стиле рококо, вестибюль и нажал на звонок у таблички «Кв. 12». После короткой паузы загудел зуммер и тяжелая дверь чуть приоткрылась. Он с удивлением уставился в домофон. Даже не спросили, кто здесь. Пожав плечами, он толкнул дверь и вошел в подъезд.Как только дверь распахнулась, мимо него прошмыгнул коренастый парень, воспользовавшись, как оно и принято в Нью-Йорке тем, что кто-то из жильцов принимает гостя. Клэнси мельком заметил темный костюм, белую рубашку – «эскот», жидкую бороденку, темные очки под мягкими велюровыми полями шляпы. Вторгшийся в подъезд незнакомец грубо оттеснил его в сторону и скрылся во мраке коридора, ведущего в глубь здания. Весьма в духе времени, злобно подумал Клэнси. Если уж кому-то взбрело в голову превращать эти старинные гранитные чудища в современные жилища, то уж могли бы заранее подумать, какой сброд сюда сразу же полезет!Он поднялся наверх, прекрасно зная систему нумерации квартир во всех этих перестройках. Двери на этажах, ведущие в коридор к квартирам, были выкрашены в белый цвет, а двери квартир украшали небольшие декоративные картинки – каждая в своем стиле. На двери квартиры номер 12 на втором этаже красовалась уродливая пара игральных костей – на обеих выпало по шесть очков, – точно зеленые кляксы на розовом фоне. Клэнси поджал губы и постучал. Из-за двери ему сразу ответил приветливый голос, почти совсем не заглушенный тонкой фанеркой, – женский.– Входи! Не заперто!Он озадаченно поднял брови, повернул дверную ручку и, слегка толкнув дверь, обнаружил, что она и впрямь не заперта. Дверь распахнулась настежь, и его взору открылась светлая комната, со вкусом обставленная, но не слишком загроможденная мебелью. Комната купалась в солнечных лучах, проникавших сюда через большое окно. Эти окна своего детства Клэнси часто вспоминал с тоской. На низкой кушетке в середине комнаты сидела молодая женщина. Перед ней стоял кофейный столик с выстроившейся батареей причудливой формы флакончиков. Руки ее были заняты, халатик рискованно распахнут, обнажая полную грудь, едва умещавшуюся в светленький бюстгальтер. Войдя, Клэнси уставился на нее, а она дернула головой, откинув за плечи светлые волосы.– Приветик! Найди себе стул. Я уже заканчиваю. Клэнси медленно стянул с головы шляпу и почесал затылок.Если это она таким образом изображала полное признание вины и чистосердечное раскаяние, то тогда он не кто иной, как сам Дж. Эдгар Гувер. Она подняла на него глаза, поймала взгляд, устремленный на ее полуобнаженный бюст, и без особого успеха попыталась запахнуть халат.– Слышь, не обращай внимания, папик! Это не продается. Просто у меня еще лак на ногтях не просох… – Она улыбнулась: веселая, беззаботная, доброжелательно-шаловливая улыбка, ослепительно белые зубы. – Чтобы открыть тебе дверь парадного, мне пришлось нажать на кнопку зуммера локтем.Клэнси сглотнул слюну и с опаской сел в зачехленное кресло, в котором чуть было не утонул. Он стал наблюдать за ее филигранной работой. У нее привычка, отметил он про себя, кусать кончик языка, когда она сосредоточенно что-то делает. Она опять встряхнула головой, откинув волосы назад, и взглянула на него.– Слышь, какая я негостеприимная хозяйка! Может, хочешь выпить? – Она мотнула головой в сторону шкафчика у стены, и от этого движения волосы снова упали ей на лицо. – Там есть все, чего только душа не пожелает. За исключением, пожалуй, аквавита.– Нет, спасибо, – сказал Клэнси.– Я тебя не осуждаю. Слишком рано. Я сама не пью до обеда, – улыбнулась она. – Закончу через секундочку – последний палец.Она совершила крошечной кисточкой очень сложный маневр, сунула ее в одну из бутылочек, закрутила и откинулась назад.– Ну вот и порядок. Как тебе?Она отвела ладонь в сторону и стала рассматривать плоды своего труда, а потом протянула руку на суд Клэнси.– Представляешь, этот лак называется «Морской закат над заливом». Ну и название! Я бы назвала это «Розовый восход»! – Теперь, когда ее руки были не заняты, она запахнула халат на своей изрядной груди и нахмурилась. – Ты опоздал, папик!Пи одни мускул не дрогнул на лице Клэнси.– Я обычно говорю: лучше поздно, чем никогда. Она расхохоталась.– Ты так любишь говорить? Я люблю говорить: сбереженный цент все равно что заработанный. И еще: когда под рукой не окажется гвоздя – потеряешь королевство! – Она откинулась на спинку кушетки, с довольным видом изучая свои ногти. – Но вот чего я никогда не говорю, так это: «Деньги – корень всех бед».Она подняла глаза. Клэнси заметил, что они фиалкового цвета. Очень красивая женщина, решил он, и далеко не глупышка.– Ну ладно, папик, моя бы воля, я бы все утро просидела тут с тобой да травила поговорки, но мне время некогда терять. Ты принес билеты?Клэнси сидел с каменным лицом. Он лишь похлопал себя по нагрудному карману пиджака. Женщина довольно кивнула.– Хорошо. Теперь скажи мне, папик, ты сам-то бывал в Европе?– Два раза, – ответил Клэнси. Он совершенно успокоился. – Ну, первый раз, как сама понимаешь, с армией генерала Эйзенхауэра, но, пожалуй, это не в счет. – Он не упомянул, что второй раз побывал в другом полушарии, чтобы привезти домой особо опасного преступника-убийцу, да добрался только до лондонского аэропорта, где британская полиция удерживала того парня под стражей.Взгляд ее фиалковых глаз смягчился. Она подалась вперед и заговорила почти заговорщическим голосом.– И что, там правда так красиво, как все говорят? Ну, знаешь, Копенгаген, Рим, Париж…– Очень красиво, – подтвердил Клэнси.– Ой, умираю, хочу посмотреть! А ты туда плавал теплоходом?Клэнси медленно кивнул, не сводя глаз с ее счастливого лица.– Один раз – теплоходом. Один раз – самолетом.– И что, это правда здорово, как говорят? То есть я имею в виду теплоходом. Ну, там романтично – и все такое? – Она взглянула на него и расхохоталась немного смущенно. – Наверное, я выгляжу дурой, да только я еще ни разу на теплоходе не плавала…– Бывает и романтично… – сказал Клэнси.– Надеюсь, они там говорят по-английски? Ну, на теплоходе…– В общем – да.Она улыбнулась – широкой довольной улыбкой, – вздохнула и встала.– Ну ладно, хорошего понемножку, а то я уж тащусь от самой мысли об этом путешествии. Но мне и правда пора бежать. Надо еще в последний момент сделать массу покупок, собрать вещи, так что, если ты дашь мне билеты, папик…Клэнси решил, что по этому вопросу уже узнал все, что можно. Он положил шляпу на пол рядом с креслом и откинулся на мягкую спинку, сложив руки на коленях.– Билеты, а куда? И для кого? – спросил он мягко. Она вытаращила глаза, опешив на мгновение. Потом ее глаза сузились, губы сжались.– Так ты не из турагентства?– А я и не говорил, что оттуда, – сказал Клэнси спокойно. – Ты не ответила на мой вопрос.– Тогда кто ты и что тебе надо?– Фамилия моя Клэнси. – Казалось, он чувствовал себя очень уютно в глубоком кресле, но его глаза пристально наблюдали за девушкой. – Я лейтенант полиции…– Поли-иции… – Она обомлела. Но в ее глазах не было ни растерянности, ни страха. Она, похоже, была удивлена, но ничуть не встревожена.Клэнси нахмурился. Либо она талантливейшая в мире актриса, либо его единственная ниточка лопнула. Он пожал плечами. Еще одна поговорка к сегодняшней коллекции: взялся за гуж – не говори, что не дюж. Он кивнул.– Да-да. И я хочу задать несколько вопросов. Она резко села, лицо ее побледнело.– А покажите мне свое удостоверение!Клэнси протянул ей бумажник. Она долго изучала его фотографию, потом вернула бумажник.– Хорошо, лейтенант. Я понятия не имею, что все это значит, но все равно можете задавать ваши вопросы.– Вот и славно. – Клэнси сунул бумажник обратно в карман. – Давайте вернемся к первому моему вопросу: куда билеты? И для кого?– Я не могу ответить, лейтенант. – Она смотрела прямо в удивленное лицо Клэнси. – Извините. Тут нет ничего противозаконного. Просто я сейчас не могу отвечать На этот вопрос. – Она заколебалась и потом, словно борясь сама с собой, выдавила слабую улыбку. – По правде говоря, я и сама не знаю, почему меня просили держать это в тайне, но – просьба есть просьба. – Ее улыбка увяла. – В любом случае, я убеждена, что полиции это не касается.Клэнси вздохнул.– Мы в полиции предпочитаем сами решать, что нас касается, а что нет.– Извините, – проговорила она тихо, но непреклонно. – Я не отвечу на этот вопрос. Дальше?Клэнси поглядел на нее и пожал плечами.– Ну ладно. Пропустим этот вопрос, но только пока. Давайте начнем сначала. Кто вы?Фиалковые глаза гневно сузились. Она задохнулась.– Вы что хотите сказать, что даже не знаете, кто я, и допрашиваете меня как обыкновенного преступника?– Я допрашиваю вас не как преступника, – сказал Клэнси терпеливо. – Я допрашиваю вас как гражданку Соединенных Штатов. Пожалуйста, отвечайте на мои вопросы.Она закусила губу, потянулась к лежащей на кушетке сумочке, раскрыла ее, достала и свирепо швырнула ему портмоне. Лейтенант взял портмоне и стал изучать его содержимое. Там были водительские права, выданные в Калифорнии на имя Энн Реник. Маленькая карточка, закатанная в пластик, сообщала, что Энн Реник, двадцать девять лет, пол – женский, рост пять футов шесть дюймов, волосы светлые, глаза фиолетовые. Он повернул карточку тыльной стороной и отметил про себя отсутствие отметок о нарушении правил дорожного движения. Затем достал из кармана записную книжку и сделал там какие-то пометки, после чего вежливо протянул ей портмоне. Она сидела, сжав губы, с гневно пылающими глазами. Вырвала у него из руки портмоне и бросила в сумочку. Клэнси кивнул и стал осматривать комнату.– Это ваша квартира?– Нет. Она принадлежит моей подружке… – Внезапно ее осенила какая-то мысль. Лицо разгладилось, и она немного успокоилась. – Это как-то связано с квартирой? – Вы давно здесь живете?– Два дня. Моя подружка уехала на пару недель и разрешила пожить у нее. Она оставила ключ у дворника. Это имеет какое-то отношение к квартире?Клэнси вздохнул. Ему, похоже, было ужасно уютно сидеть в этом кресле, но когда он задал следующий вопрос, его взгляд буквально впился в лицо молодой женщины.– Вчера утром вам звонили из отеля «Фарнсуорт»? Он мог поклясться, что удивленное выражение на ее лице было абсолютно естественным.– «Фарнсуорт»? Первый раз слышу.Клэнси нахмурился. Он легко встал с кресла, подошел к телефону и посмотрел на номер. «Университет – 6-7887». Так, либо старик менеджер неправильно записал номер, с которым его просил соединить новый постоялец, либо тут что-то нечисто. И все же девушка из Калифорнии, как и Джонни Росси. Связь, конечно, хрупкая, это надо признать, потому что то же самое связывает еще несколько миллионов человек в этой стране, но ведь она еще не захотела рассказывать ему о предстоящем путешествии в Европу.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17