– Помирились? А что я тебе говорила? – Она обняла меня за талию и погрозила ей пальцем: – Разве можно такого парня оставлять одного? Уведут, моргнуть не успеешь!
Мы получили багаж, я помог женщинам загрузить его в машину.
Сестра Нины с интересом поглядывала в нашу сторону, и Нина оттащила меня в сторону, быстро сказала, сияя глазами:
– Петер мне сделал предложение. Можешь не верить, но я согласилась! Он обещал договориться с отпуском и приехать за нами.
Я поцеловал ее руку:
– Что ж, кому счастье, как не вам.
Она скосила глаза в сторону Гели:
– Что-то не вижу в твоих глазах особой радости. Опять что-то не так?
Я прижал ее руки, поднес к своему лицу:
– Нина, я тебе потом все-все расскажу, хорошо? Ты мне завтра позвони, я подъеду и заберу документы на оплату лечения, как договаривались.
Уже на ходу я оглянулся и подмигнул ей:
– Не грусти, сестренка! Приедет Петер, еще попразднуем!
Геля помахала им рукой, повернулась ко мне:
– Красивая.
Я согласился:
– Очень. И человек замечательный. Этот мальчишка – ее сын, у него болезнь какая-то сложная. Нужна дорогостоящая операция, пересадка костного мозга. Я обещал помочь.
Геля вздохнула:
– Она тебе нравится?
– Нравится.
– Что-то мне подсказывает, что ты ей тоже очень нравишься. Не стоило тебе уезжать. Может быть, у вас все сошлось бы.
Я упрямо наклонил голову:
– А вот это ты оставь. Нина – замечательная девушка, и может составить счастье мужика, который ее будет любить по-настоящему. А использовать ее в качестве болеутоляющего – извини, просто непорядочно. И, кроме того, она собирается замуж за моего друга. Они там, в горах, познакомились. Я ведь до последнего надеялся, что ты согласишься поехать со мной, и Петеру обещал, что познакомлю вас. Он сначала так и решил, что Нина – та девушка, с которой я собирался приехать. А потом я уж увидел, что Нина ему нравится. Должен же хоть кто-то в мире быть счастлив?
Она неожиданно накрыла мою руку на руле своей.
– Павел, ты прости меня, пожалуйста, прости, если можешь…
Я кое-как съехал на обочину, повернулся к ней.
– Геля, я чего-то не знаю? Что еще случилось?
Она помотала головой, отвернулась, вытерла глаза.
Я подумал, что она рядом со мной, что стоит только протянуть руку…
Полез в карман за сигаретами, вышел на обочину и оперся на багажник.
Через некоторое время ко мне присоединилась Геля.
– Весна… Надо же, она все-таки наступила…
Несмотря на солнечную погоду, ветер был резким, обжигающим.
– Пойдем, а то простудишься, – вздохнул я. – Только этого и не хватало.
Выгрузив снаряжение из машины, я занес его в дом, убрал в кладовую.
Спустившись со ступеней, заметил Равиля, он занимался газоном.
– Здорово. Что-то тебя давно не видно? – спросил он.
– Дела, – пожал я плечами. – Может быть, на эти выходные приеду, не раньше.
Я кивнул на соседний дом:
– Привез Гелю. Ты уж присматривай.
Равиль сощурился, но вопросов задавать не стал.
Я уже собирался уехать, но он остановил меня.
– Слушай, вы, когда с Игорем приезжали, расспрашивали, не ходят ли на озеро посторонние. А я вот вспомнил, что в январе, уже после старого нового года, был тут один парень, расспрашивал, хорошая ли рыбалка, то, да се. Тогда я забыл про это…
– А сейчас почему вспомнил?
– Машина у него приметная. Я в субботу вечером мимо озера шел, там, где летние кафе стоят и пристань, опять видел его машину. Подошел, а в ней никого нет. Машина та же самая, не сомневайся, здоровущий лендкрузер.
Я озадачился:
– Может, хозяева кафе приехали осмотреться перед сезоном?
– Нет, я их всех хорошо знаю. Это чужой кто-то. Номер я на всякий случай записал, отдай Игорю, пусть пробьет.
Он пошарил по карманам, вспомнил:
– В охотничьей куртке оставил. Пойдем, отдам.
Ася вынесла нам куртку, и Равиль передал мне листок из записной книжки с карандашными каракулями.
Я сунул его в карман, пообещав передать Баталову завтра же.
С утра я закрутился. Приехали клиенты, и пришлось битых полдня потратить на них. Не знаю, что бы я делал без Алены!
Потом позвонила Нина. Мы пообедали вместе, она рассказала, что Петер звонит каждый час, уверяет, что скучает.
Я засмеялся:
– Совсем парень от радости с ума сошел! Ты бы уж побыстрее тут разбиралась с делами-то.
Я забрал у Нины договора и реквизиты счета, поцеловал ее и отбыл.
Серьезная, хмурая Алена готовила документы к завтрашней процедуре. Она сердито спросила:
– Где ты пропадаешь? Тебя все уже обыскались. Игорь Баталов – тот даже два раза заходил. – Она оторвалась от клавиатуры и спросила: – Отвез Гельку?
Я кивнул.
Набрал Игоря, но на месте его не оказалось, а перезванивать по сотовому я не стал. Решил, что он зайдет позже.
Листок, который мне отдал Равиль, так и остался лежать в кармане моей куртки.
Уже поздно вечером Игорь позвонил мне:
– Где ты пропадаешь?
– Да так, дела. А что, есть что новенькое?
– Костя встретился со вторым охранником. Помнишь, из той смены, что дежурили в ночь пожара? И тот рассказал любопытную историю. По регламенту, они дважды производят обход территории. Погода в ту ночь была отвратная, мерзнуть никому не хотелось, и все старались шустро обойти маршруты. Так вот, этот парень как раз проверял склады и обратил внимание на то, что одна из дверей была не заперта. Вернее, заперта, но только на обыкновенный английский замок, а перекладина висела свободно, и навесной замок отсутствовал. Существует определенный порядок, но парень замерз, возвращаться ему не хотелось. Он пошарил в карманах и нашел проволочку. Накинул планку, скрутил ее и решил, что утром доложит старшему по смене. А примерно через полчаса после обхода все и началось. Парень догадливый, понял, что в цеху кто-то был, но, сам понимаешь, рассказывать он никому не стал. Во-первых, он сам нарушил инструкцию, а во-вторых, похоже, что это он и запер там тех парней. Правда, обугленные останки нашли не у самой двери, но они могли заметить, что отхода нет, и пытались найти другой выход.
– Он никому об этом не рассказывал?
– Нет. Говорит, и не рассказал бы. Но уж больно подло их всех уволили. У него квартира съемная, и жена недавно родила, деньги нужны. Его сестра работает в бухгалтерии, она и рассказала ему о суммах страховых выплат. Он хотел сначала идти напрямую к директору, но потом раздумал. Работу он себе нашел, даже получше прежней: охраняет универсам. Говорит, там пересортица всякая, хозяин разрешает выписывать товар под зарплату, и получается даже больше, чем на заводе.
– Правильно сделал, что не пошел: там такие серьезные деньги, что лишние свидетели никому не нужны. Как думаешь, если мы его привлечем к делу, он даст показания?
Игорь задумался, а потом сказал:
– Знаешь, он на меня произвел хорошее впечатление. На рожон не лезет, но и не трус. Думаю, если мы пообещаем ему определенную помощь и прикроем семью, он согласится. Если надо, я сам с ним поговорю.
– Подожди. Думаю, нам надо идти к Виктору.
– А если он и сейчас откажется поднимать дело?
– Мы с ним поспорим, – резко подвел черту я.
Около одиннадцати часов утра, когда день только набирал обороты, я шел по коридору. Зазвонил сотовый. На дисплее высветилось имя Равиля.
– Павел, – тревожно выдохнул он. – Тут у нас непонятные дела творятся. Ты поезжай в поселковую больницу, я туда везу Гелю. А мне надо будет вернуться к озеру, сейчас милиция наедет, нужно будет дать показания.
– Что с Гелей? – заорал я, напугав немолодую тетечку с буклями, сидевшую в кресле, так, что она поджала ноги и прижала к себе сумку.
– Павел, ты особо не дергайся и не гони. Геля цела. Она попала в воду, сильно замерзла. Мы были на пристани, какая-то машина на наших глазах упала в воду, мы пытались вытащить водителя. Я сейчас везу ее в больницу. Все, до связи.
Круто развернувшись, я слетел вниз, к машине.
Уже на выезде из города опомнился, позвонил Илье:
– Там на даче что-то случилось. Какая-то машина свалилась в озеро, почему-то на пристани оказались Равиль и Геля. Они пытались вытащить водителя. Равиль говорит, она цела, но сильно замерзла. Он везет ее в больницу.
Илья тяжело молчал, потом с трудом выговорил:
– Ты где?
– Выезжаю из города.
– Давай, я подъеду в больницу.
Отключившись, я подумал и набрал Игоря. Коротко изложив ему то, что знал, отправил его к пристани. Пусть пообщается с бывшими соратниками по борьбе, а то у них потом хрен чего добьешься.
Конечно, к больнице я добрался первым, значительно опередив Илью.
В приемном покое я навис над столом дежурного врача.
– Громова? Такой больной у нас нет.
Я мысленно выругался:
– Она недавно сменила фамилию. Стрельникова Ангелина Сергеевна.
Женщина укоризненно посмотрела на меня:
– Так бы сразу и говорили. Есть такая больная, полчаса назад определили ее в отделение патологии беременных. Это вон в том флигеле, – выглянув в окно, она показала в сторону окруженного старыми липами одноэтажного здания.
Около входа во флигель на скамеечках сидели молодые женщины, подставляя солнцу улыбчивые лица. На одной из скамеек пристроилась стайка девушек в белых халатах.
Я подошел к двери, и одна из них окликнула меня:
– Молодой человек! Вы к кому?
– Я ищу Стрельникову, она только что поступила.
– Муж, что ли? – игриво осведомилась одна из девиц.
Я вздохнул, и, приготовившись к насмешкам, ответил честно:
– Нет, просто друг.
Они переглянулись и засмеялись:
– А просто друзей вообще не пускаем. У нас тут строго. Тем более, ей пока вставать нельзя, для ребеночка опасно.
Я смирился:
– Хорошо. А с врачом я могу поговорить?
– Можете, но он как раз вашу подругу смотрит.
Я решил подождать, достал сигареты и закурил.
Девчонки полюбопытничали:
– А чего это вашу подругу всю мокрую привезли? Разве так можно с беременными обращаться?
Я виновато сказал:
– Я и сам ничего пока не знаю. Мне позвонили, что она здесь, вот я и приехал.
Одна из девчонок спросила:
– Может, вы вещи ее заберете? А то у нас хранить негде, да и вода с них так и течет.
Я кивнул, и она вынесла мне пакет с вещами Гели. Я узнал ее куртку.
Девушка с сомнением посмотрела на мою машину и сказала:
– Ой, извините, у вас такая машина! Я сейчас еще один пакет принесу, чтобы не запачкать.
Несмотря на мои возражения, она умчалась в корпус, через несколько минут вернулась с пакетом.
– Как там врач, не освободился еще?
Она покачала головой, сказала:
– Вы не волнуйтесь, у нас врач очень хороший. Он уже тридцать лет работает в этой больнице, половину поселка на руки принял. У нашего Александра Ивановича рожают даже те, на ком в Москве крест поставили.
Мы вернулись к скамейке.
Девчонки, видевшие нашу возню у машины, кокетливо засмеялись:
– А вы женаты?
Я отрицательно помотал головой, и фигуристая девица с пышными волосами, сидевшая с края, мечтательно спросила:
– А муж у вашей подруги тоже симпатичный?
Они прыснули.
По дорожке ко мне торопливо шел Илья.
Пожав протянутую руку, он спросил:
– Как она?
Я пожал плечами:
– Ее только определили, доктор еще не выходил.
Фигуристая скосила глаза на Илью, спросила:
– Муж, что ли?!
Я утвердительно кивнул.
Она поднялась и громко сказала:
– Вот нет в жизни справедливости: у кого-то и приятель вон какой, и муж. Пойду посмотрю на ваше сокровище, заодно и Александра Ивановича спрошу, может, освободился уже.
Через минуту она выглянула на крыльцо и пригласила нас в ординаторскую.
– …Так что, молодые люди, никуда я нашу беременную не отпущу. Вы поймите, это не болезнь, это особенность ее организма. И не волнуйтесь, с отрицательным резусом сейчас рожают, это не старые времена. Просто так получилось, что у отца ребенка положительный резус-фактор, он является доминантным по отношению к отрицательному, и, чаще всего, наследуется именно он. Возникает конфликт между материнским организмом и плодом. Знаете, это достаточно редкий случай, чтобы антитела накапливались при первой беременности, вероятность не превышает 10 %. Возможно, сенсибилизация вызвана переливанием крови, медицинской карты у меня нет, поэтому сказать точно никто не сможет. Сейчас есть много препаратов, думаю, что мы справимся с этой проблемой. Конечно, вы можете забрать ее и перевести в какую-нибудь другую больницу, но я бы не советовал затевать переезд именно сейчас. – Он пожевал бесцветными губами. – Нет, не советовал бы. Знаете, и тонус имеется, и стресс вызвал дополнительную психологическую нагрузку. Возможно, что и купание в ледяной воде усилило все неблагоприятные моменты, но только я бы вам посоветовал оставить девушку пока здесь.
Илья, молчавший в продолжение всей речи, поднял на него глаза:
– Доктор, вы даже не знаете, как важно сохранить именно этого ребенка. Я готов подключить любых специалистов, достать и оплатить все нужные препараты, только бы все получилось, как надо. Я хотел бы, чтобы вы уделили моей жене особое, понимаете, особое внимание. И готов его достойно оплатить.
Александр Иванович спокойно улыбнулся:
– Вы уж меня не обижайте: никаких денег мне лично не нужно. А вот если захотите оказать больнице спонсорскую помощь, я познакомлю вас с главным врачом. Но, поверьте, мы и так сделаем все возможное, чтобы ваш маленький появился на свет.
Я вмешался:
– Доктор, мой друг не хотел вас обидеть.
Он улыбнулся:
– Я и не обиделся. Если бы вы знали, как часто я выслушиваю эту фразу: «Как важно сохранить именно этого ребенка!» И я вам даю слово: для меня памятен каждый не то что сложный, те и захочешь забыть, так память не даст, а даже и самые простые случаи. Я помню всех беременных, которые за тридцать лет перебывали в нашей больнице. Вот вы не узнали меня, а я помню и вас, и вашу первую жену. Алла, кажется? Она наблюдалась у нас по поводу бесплодия. Знаете, мы тогда все очень сочувствовали…
Илья резко поднялся.
– Не будем вас больше задерживать, доктор.
Я спросил:
– Когда можно будет увидеть Гелю?
Доктор благожелательно покивал:
– Давайте чуть отложим с визитами. Завтра подъезжайте, думаю, это можно будет устроить. У нас сейчас много пустых палат, что поделаешь, нестабильность жизни не способствует увеличению рождаемости. Устроим вашу Ангелину со всеми удобствами. А сейчас мы ей укольчик сделали, она будет спать. Для нее сейчас это самое важное.
Мы вышли на крыльцо. У Ильи было такое выражение лица, что медсестры смолкли.
Мы переглянулись, я полуутвердительно спросил:
– На пристань?
Пока мы шли к машине, Илья мрачно сказал:
– Знаешь, пусть бы любая другая больница, только не эта.
Он потер рукой левую сторону груди.
Из этой больницы мы забирали сестру. Все произошло неподалеку, и свидетелям аварии удалось довезти Аллу и Илью до больницы живыми, но спасти ее не смогли. Она умерла, не приходя в сознание. Илья полгода ходил просто черный.
Уже подъезжая к озеру, я увидел милицейскую «Ниву», УАЗ-469 и темно-синий джип Игоря Баталова. Около выхода к причалу стояли сам Игорь, Равиль и еще два парня. Одного я узнал: это был Саша Новиков, местный участковый, мы иногда вместе рыбачили. «Нива» принадлежала ему.
Еще двое ребят курили около самого берега.
Мы поздоровались.
Саша спросил, ежась от весеннего ветра:
– Как там, в больнице?
Я нахмурился:
– Ангелине сделали укол, нам с ней поговорить не удалось.
Мы переглянулись с Равилем, он еле заметно двинул бровью, поковырял землю носком ботинка и безразличным тоном заявил:
– Да она и не скажет ничего. Мы гуляли по тропинке, уже почти вышли к озеру, когда увидели мелькающую сквозь деревья машину. Она даже не притормозила перед мостками, да и шлагбаум почему-то, как на грех, был поднят. В общем, мы даже не успели крикнуть, как машина свалилась с мостков, проломив ограждение. – Он виновато посмотрел на меня: – Пока я подбежал со своей ногой, Геля уже прыгнула в воду. Я полез за ней, но ты же сам знаешь, какая тут глубина. Там вода пузырями кипела, вещи какие-то всплыли, я попробовал несколько раз нырнуть, только бесполезно все. Я понял, что сделать мы ничего не можем, вытащил Гелю, позвонил Сашке, хорошо, что он тут недалеко был. Он отдал мне свою «Ниву», и я отвез Гелю в больницу, потому что она вся скорчилась и дрожала сильно, а до дома и до больницы отсюда почти одинаково. Сашка остался здесь, вызвал ребят. Вот, ждем водолазов и кран.
Я кивнул.
– Я попросил Асю собрать и отвезти Геле все, что ей может понадобиться. Не волнуйся, она все сделает, как надо. У нас гостит ее сестра, она побудет с детьми.
Илья промолчал, а я огляделся по сторонам: полное безмолвие и запустение. По крайней мере, еще с месяц сюда никто не приехал бы. Хозяину машины здорово повезло, что Равиль и Геля оказались тут. Конечно, проломленные мостки вызвали бы вопросы, и машину, в конце концов, обнаружили бы, но гораздо позже. Меня очень интересовал вопрос, какого черта тут делали Геля и Равиль. Идти отсюда пешком до нашей дачи – минут двадцать пять – тридцать, не меньше.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23