И что у тебя с Мариной?
Он пожал плечами.
– Марина– замечательная любовница, стильная и красивая девушка, но я не хотел бы, чтобы она была матерью моих детей, не хотел бы стариться рядом с ней. Странно, что именно ты, зная ее очень хорошо, об этом заговорил. Я привык получать все лучшее, и я выбрал Гелю. Ты прав и в этом, я всегда буду добиваться своего. Думаю, если я все время буду рядом, она привыкнет к мысли о том, что она – моя жена, и у нас все наладится.
Даже мысль об этом была мне неприятна. Я поднялся, грубо спросил его:
– Так ты об этом и хотел со мной поговорить? В смысле, чтоб я не пытался встретиться с ней, не мешал твоим замыслам? По-твоему, это так просто?
Он вздохнул:
– В мире вообще все непросто. Я надеюсь на твою дружбу и благоразумие. А в Гелином мире сейчас все так хрупко, давай попробуем помочь ей. И встречайтесь, сколько угодно. Единственное, о чем я тебя прошу, это чтобы после ваших встреч у нее не было такое выражение лица, как сегодня.
Я прервал его:
– Она спала с тобой там, в лесу?
Илья поморщился:
– Давай уважать наши чувства. Подумай о том, что я тебе сказал. Надеюсь, пройдет какое-то время, и ты поймешь, что я был прав.
Я рванул молнию на куртке:
– Ладно, считай, что поговорили.
Мы вышли на площадку, и неожиданно в дверях соседней квартиры появилась Геля. Она встревожено посмотрела на нас.
Илья сердито буркнул:
– Ты чего не спишь?
Она виновато сказала:
– Просто хотела убедиться, что у вас все в порядке.
Илья пихнул меня в бок, и я, пересилив себя, сказал:
– Все в порядке, иди спать.
Геля просияла и сказала:
– Я к вам с Аленой на днях загляну. Можно?
– Конечно, можно. Они только обрадуются, правда, Павел? – насмешливо спросил Илья.
– Господи, да я ей тогда так и сказала, что она – больная на всю голову. А Гелька уперлась: так всем будет лучше. – Алена с тоской посмотрела на меня. – Ты, Павел, скажи, что дальше делать думаешь?
Я пожал плечами.
Она сердито сказала:
– Если человек другому человеку небезразличен, это надо ценить и беречь. А вы чувствами, как яблоками, разбрасываетесь.
– Алена, ничем я не разбрасываюсь, – вздохнул я. – Уехала на дачу, сидит там безвылазно. Роман пишет, а до живых людей ей и дела нет.
Она поднялась, налила кофе и принесла тарелочку с печеньем.
– Хочешь? Я вчера сама испекла.
Я откусил, чтобы не огорчать Алену.
– Вкусно?
Я энергично покивал, хотя печенье довольно сильно подгорело снизу и ощутимо горчило.
– Небось, врешь. Антон сказал, что пою я гораздо лучше, чем готовлю, – засмеялась Алена.
Я покосился на нее:
– Пытаешься меня утешить? Не надо, сам справлюсь.
В дверь поскреблись, и мы хором заорали:
– Входите, кто это там такой вежливый?
В дверь просунулась голова Гели.
– Не помешаю?
Она полезла к Алене с поцелуями. Та вырвалась и возмутилась:
– Так ты, оказывается, уже в городе? А чего не звонишь?
– Илья вчера вечером заехал за мной и привез. Мне в поликлинику надо. Вот и к вам, заодно, зашла.
Геля уселась на стул для посетителей, так замечательно устроив свои ножки, что я на некоторое время потерял дар речи. Заметив, что Алена покрутила пальцем у виска, я пришел в себя, и включился в разговор.
– Вот, видишь, Алена уже на новом рабочем месте. Угощайся, это она сама испекла.
– Весело тут у вас, – с завистью в голосе сказала Геля. – А я уже скоро разговаривать разучусь вовсе. Иногда Ася ко мне зайдет, так хоть с живым человеком словом перемолвлюсь.
– Я не знал, что ты на даче одна скучаешь.
Она пожала плечами:
– Да я и не скучала вовсе. Обдумываю новый роман, уже кое-какие наметки есть.
Алена ноющим голосом попросила:
– Слушай, это даже нечестно, то, что ты мне не хочешь показать свой детектив. Пока он выйдет, я от любопытства помру!
Геля задумчиво сказала:
– Я тут на днях читала в «Комсомолке» интервью с Юрием Поляковым. Он говорил, что, усаживаясь за письменный стол, нельзя думать о том, что скажут друзья и партийная организация. Видимо, я его смелостью не обладаю. Ты, Алена, извини, но мне оказалось гораздо легче показать свои сочинения просто незнакомому человеку. Я написала объявление, что-то вроде Крокодила Гены: «Ищу друга», и она откликнулась. Так получилось, что эта молодая женщина стала мне неожиданно близка. Она обращала мое внимание на неточности в тексте, редактировала его, писала мне замечательные ироничные, но не насмешливые письма, поддерживала меня. Мы вместе с ней выбирали название для моего сочинения. Именно она настояла на том, чтобы я отправила свой роман в редакцию. А сейчас мы с ней развили бурную переписку по поводу сюжета нового детектива: она мне всегда дает дельные советы. Понимаешь, Алена, я ее совсем не стесняюсь, а с тобой все сложнее, я ужасно боюсь не оправдать твоих ожиданий!
Алена фыркнула:
– Да я просто уверена в том, что роман замечательный!
Геля с ужасом сказала:
– Алена, будешь так говорить, я тебе его и после выхода книги не покажу!
– Не иначе у тебя там замысловатые эротические описания, – прищурилась Алена. – А то чтоб тебе скрывать свой детектив от друзей!
Геля покраснела.
Неизвестно, до чего бы они договорились, но в дверь заглянул Илья.
Поздоровавшись с Аленой и пожав мне руку, он повернулся к Геле:
– Я за тобой. Поедем, пообедаем где-нибудь.
Геля поднялась.
– Ну вот, и не поговорили вовсе… – разочарованно протянула Алена.
Илья взглянул на нее без особой приязни, надо сказать, и покосился на Гелю:
– Ты готова?
Она кивнула.
– Завтра опять в поликлинику иду. Чем-то моя персона заинтересовала врачей. Я за всю жизнь не сдавала столько всяческих анализов, – пожаловалась Геля. – Зато на обратном пути зайду к вам. Илья обещал меня отправить завтра на дачу, а сегодня он затеял какие-то визиты, и уверен, что я должна его сопровождать.
– Если хочешь, сам отвезу тебя, – обрадовался я, – мне только завтра надо забрать лыжное снаряжение в Шереметьеве. Я все равно собирался отвезти его в дом. Не в городской же квартире хранить!
На лице Ильи появилось выражение озабоченности, но он не успел придумать повод для отказа.
Геля искренне обрадовалась:
– Ой, в самом деле? Тогда я сразу же после поликлиники приду сюда!
Как-то чувствовалось, что Илья не слишком рад, но эмоции он свои выражать поостерегся. Вежливо простившись с нами, он открыл дверь перед Гелей.
Едва мне удалось сосредоточиться на мыслях о работе, в комнату ввалился Игорь Баталов.
Он маетно посмотрел на Алену, и я поднялся:
– Пойдем, покурим?
Мы вышли на площадку, и он мрачно сказал:
– Не подвела тебя твоя печенка. Подослал я туда своих ребят. У них на воротах объявление висит, о приеме в охрану. Костя сказал, что очень высокие требования к кандидатам. Он поболтался там немного, якобы с целью устроиться на работу. Кстати, любопытная деталь: всех сторожей, дежуривших тогда, уволили. Косте удалось разговориться с уборщицей, она дала ему адрес своего племянника, который работал в ту смену и даже пострадал на пожаре. Он нашел парня, тот до сих пор нигде не работает, зол на руководство завода. Рассказывает некоторые очень любопытные подробности: за неделю до пожара цех был выведен на капитальный ремонт, недавно полученное и установленное оборудование, стоившее весьма прилично, было размонтировано и снято, все мало-мальски ценное оттуда было вывезено. Если посмотреть на сумму компенсации, то ребята просто мелочились. И откуда там взялись емкости с горючими компонентами для производства лаков, тоже непонятно, у лакокрасочной линии свои склады, и для сырья, и для готовой продукции. Конечно, может, просто наш обычный российский бардак, но уж больно все кстати: полыхало так, что пожарные ничего уже сделать не смогли.
– А что там с погибшими? Может, следователь чего нарыл?
Игорь почесал переносицу:
– Тут вообще история непонятная. На заводе никто не пропадал, а в цеху два обугленных трупа. Одни головешки остались, температура там была очень высокая. Следователь предполагает, что это могли быть какие-нибудь молдаване или украинцы, рабочие строительной бригады. Но дело в том, что и директор строительной фирмы, и рабочие в один голос твердят: у них тоже никто не пропадал. На заводе пропускная система, посторонних быть не должно. Зарплаты там по нашим меркам приличные, люди за работу держатся, и присутствие чужих людей ночью на территории завода всем непонятно. Костя на всякий случай взял у парня телефон его приятеля, обещал свести с ним.
Я обдумывал сведения, полученные от Игоря, предостерег его:
– Смотри, чтобы до дирекции не дошло, что мы что-то вынюхиваем: Виктор с нас за самодеятельность шкуру снимет.
– Что я, без понятия, что ли? – обиделся Игорь. – Костя представился журналистом местной газеты. Ну, вроде он хочет написать о пожаре, о том, что погибли люди, а никто ответственность не понес.
– Ты еще что-нибудь узнал?
Игорь кивнул:
– Я посмотрел в налоговой реестр акционеров. Любопытная картина вырисовывается: в прошлом году произошло объединение двух фирм: «Омеги» и «Омеги-плюс». Второй фирмой руководил сын бывшего генерального, Андрей Одинцов. При слиянии фирм было произведено перераспределение пакета акций. В новой компании Одинцову-старшему принадлежал самый большой пакет – сорок процентов, его компаньону Ивченко М.А. – двадцать пять процентов, сыну выделили десять процентов, ну и у остальных по мелочам. Я просмотрел изменения, вносимые в реестр акционеров, и выяснил любопытные вещи: в течение года младший Одинцов методично скупал акции, в результате чего его доля возросла до восемнадцати процентов. Затем сообщается о переходе доли Ивченко М.А к его дочери Ивченко М.М. в соответствии с Уставом общества и законодательством о наследовании, а затем появляется вовсе любопытная запись: внесение изменений в связи с переменой фамилии.
– Неужто Ивченко стала Одинцовой?
– Правильно. Так что в мае прошлого года супруги объединили усилия, папу отправили в отставку, и генеральным стал Одинцов Андрей Викторович.
Я задумался.
– Знаешь, я когда-то был довольно хорошо знаком с Виктором Захаровичем, еще через наших с Ильей родителей. Замечательный был мужик, охотник страстный. А вот Андрей мне никогда не нравился. Я никогда не интересовался его личной жизнью, но знаю, что вторым браком он был женат на секретарше отца. Замечательной красоты была девушка, и помню, что очень любила своего шефа. Даже некоторое время жила в их семье, кажется, дальняя родственница жены, или что-то в этом роде. Поэтому я не удивился, что Женя и с новым мужем живет одной семьей с Виктором Захаровичем. Надо все-таки с ним поговорить.
– Зачем? Ты говоришь, что мужик он хороший, скорее всего, он не захочет обсуждать с нами сыночка и его делишки.
Я выбросил сигарету.
– И все-таки я чувствую, что мне нужно с ним встретиться. У меня нет его телефона, но я помню, где он жил раньше. Вечером и проеду.
Я стоял у кованой ограды. Окна в доме были темными, и на мой звонок никто не откликнулся. К калитке подошел большой светлый с темными пятнами сеттер, печально посмотрел на меня и вздохнул.
Я вспомнил: это была любимый охотничий пес Виктора Захаровича, кажется, Байкал.
Я окликнул его:
– Байкал, где же твой хозяин?
Собака посмотрела на меня, и понуро побрела к дому. По собачьим меркам он был уже немолод, переступал осторожно, и лопатки его при ходьбе выдавались.
Мне стало тревожно.
Неожиданно в переулок свернул большой джип, и из него вышла девушка. Я вспомнил, что ее зовут Женя. В руках она держала какие-то пакеты.
Она вопросительно посмотрела на меня:
– Вы кого-то ищете? – Присмотрелась, и, кажется, узнала меня. – Если не ошибаюсь, Павел? Вот отчество, извините, не помню. Хотя, вы ведь сын Андрея Николаевича? Стало быть, Павел Андреевич.
Я улыбнулся:
– Склоняю голову. Ну и память у вас!
Она пожала плечами:
– Вы забываете, я ведь работала секретарем у Виктора Захаровича, это профессиональное качество. – Она внимательно посмотрела на меня: – И все-таки, что вас привело сюда?
– Я хотел встретиться с Виктором Захаровичем. Это очень важно для меня.
Она вздохнула:
– Виктор Захарович болен, у него проблемы с сердцем. Он уже месяц находится на лечении в госпитале. Волноваться ему совершенно нельзя. О чем вы хотели поговорить?
Я замялся: не слишком прилично расспрашивать женщину о ее бывшем муже.
Женя поняла мою заминку по-своему, она быстро проговорила:
– Ой, извините, ради бога, я даже не пригласила вас в дом. Заходите, я приготовлю ужин. Скоро должен подъехать мой муж.
Она отперла калитку.
– Вы не боитесь собак? Он не тронет.
Я улыбнулся:
– Да что вы! Мы с Байкалом даже побеседовали немного, пока вас не было.
Женя виновато присела перед собакой, погладила ее:
– Он очень скучает по своему хозяину. А у Виктора Захаровича тахикардия, на холодном воздухе ему становится хуже, и врачи ему категорически запрещают сейчас выходить на улицу. Я Байкалу пообещала, что возьму его с собой, и он все ждет.
В доме Женя сняла просторную куртку, и я заметил, что она ждет ребенка.
Я помог ей отнести пакеты в кухню. Она вынула овощи из холодильника, довольно сноровисто начистила картошку, выложила на противень замаринованное мясо.
Я с тоской подумал, что она мне чем-то напоминает Гелю. Видимо, перехватив мой взгляд, она присела напротив меня, участливо спросила:
– Может быть, я чем-то могу помочь?
Решившись, я изложил ей события, в результате которых я попал к воротам дома Виктора Захаровича.
Внимательно выслушав меня, Женя нахмурилась:
– Я не думаю, что Виктор Захарович помог бы вам, Павел. Уже почти год, как он не разговаривает с Андреем. Они ссорились и раньше, у обоих взрывные характеры, но в этот раз все оказалось слишком серьезно. А потом Андрей еще и затеял эту историю с выборами генерального…
– Я нахмурился:
– Подождите, Женя! Я думал, что причиной ссоры и было желание Андрея устранить отца от руководства фирмой.
Она посмотрела мне в глаза:
– Нет, причиной их ссоры была я. Вернее, наш с Андреем развод, и его последующая женитьба на Майе.
– Что, Виктор Захарович так не хотел, чтобы вы разводились?
Женя вздохнула.
– Это долгая история, и не думаю, что она может иметь какое-то отношение к тому, что произошло на заводе. Впрочем, Андрея эта история характеризует как крайне предприимчивого, целеустремленного человека, не брезгующего ничем для достижения цели.
– Скажите, Женя, вы – родственница Ирины Петровны, покойной жены Виктора Захаровича?
– Нет, я – просто дочь ее школьной подруги. Они дружили втроем, моя мама, Ирина Петровна и тетя Люба. Я училась в десятом классе, когда мама умерла, и тетя Люба написала Ирине Петровне, что я окончила школу с золотой медалью, просила помочь с институтом. Так получилось, что я осталась жить в семье Одинцовых, никто и не подумал меня отпускать в общежитие. Я выучилась, потом пришла на работу к Виктору Захаровичу. Потом случилось так, что Андрей расстался со своей женой, вернулся в семью. Он стал ухаживать за мной, и я видела, что Ирина Петровна очень довольна этим. Людей роднее их у меня не было, и, когда Андрей сделал мне предложение, я согласилась. Он вернулся в семью, восстановил отношения с отцом. Виктор Захарович помог ему организовать собственное дело. Единственное, что всегда меня огорчало – у нас не было детей. Я знаю, что Виктор Захарович мечтал о внуке, но он никогда даже словом не упрекнул меня. Андрей к детям был равнодушен.
Женя поднялась, достала скатерть, накрыла стол.
– А потом начались неприятности. Два года назад умерла Ирина Петровна. Она всегда умела вовремя погасить огонь спора между мужчинами. Ее не стало, и они начали ссориться все чаще. Отца не устраивало то, как Андрей ведет бизнес, а Андрей все пытался вовлечь его в какие-то рискованные авантюры. В какой-то момент они примирились, отец даже решился на то, чтобы объединить обе фирмы. Это и было началом конца. Впоследствии мы выяснили, что все это время Андрей уговаривал акционеров продать акции, правда, не напрямую, а через подставных лиц. В последнее время, перед разводом, Андрей сильно изменился. Или я раньше его вовсе не знала? Неожиданно он стал упрекать меня в том, что у нас нет детей. Он стал грубым, часто не ночевал дома. Я скрывала все это от отца, у него тогда уже, особенно после смерти жены, начались проблемы с сердцем. А потом Андрей перешел к решительным действиям.
Лицо Жени раскраснелось, она достала сигареты, но закуривать не стала.
– Вскоре после нового года я заметила, что за мной следят. Вы ведь уже обратили внимание, что у меня хорошая память на лица? Так вот, я засекла этого парня, и рассказала о слежке Алексею Лесихину. Он с приятелем держал охранную фирму, арендующую офис в том же здании, что и наша компания. Мы были знакомы еще с тех времен, когда я работала секретарем Виктора Захаровича. Алексей удивился, но обещал помочь.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23
Он пожал плечами.
– Марина– замечательная любовница, стильная и красивая девушка, но я не хотел бы, чтобы она была матерью моих детей, не хотел бы стариться рядом с ней. Странно, что именно ты, зная ее очень хорошо, об этом заговорил. Я привык получать все лучшее, и я выбрал Гелю. Ты прав и в этом, я всегда буду добиваться своего. Думаю, если я все время буду рядом, она привыкнет к мысли о том, что она – моя жена, и у нас все наладится.
Даже мысль об этом была мне неприятна. Я поднялся, грубо спросил его:
– Так ты об этом и хотел со мной поговорить? В смысле, чтоб я не пытался встретиться с ней, не мешал твоим замыслам? По-твоему, это так просто?
Он вздохнул:
– В мире вообще все непросто. Я надеюсь на твою дружбу и благоразумие. А в Гелином мире сейчас все так хрупко, давай попробуем помочь ей. И встречайтесь, сколько угодно. Единственное, о чем я тебя прошу, это чтобы после ваших встреч у нее не было такое выражение лица, как сегодня.
Я прервал его:
– Она спала с тобой там, в лесу?
Илья поморщился:
– Давай уважать наши чувства. Подумай о том, что я тебе сказал. Надеюсь, пройдет какое-то время, и ты поймешь, что я был прав.
Я рванул молнию на куртке:
– Ладно, считай, что поговорили.
Мы вышли на площадку, и неожиданно в дверях соседней квартиры появилась Геля. Она встревожено посмотрела на нас.
Илья сердито буркнул:
– Ты чего не спишь?
Она виновато сказала:
– Просто хотела убедиться, что у вас все в порядке.
Илья пихнул меня в бок, и я, пересилив себя, сказал:
– Все в порядке, иди спать.
Геля просияла и сказала:
– Я к вам с Аленой на днях загляну. Можно?
– Конечно, можно. Они только обрадуются, правда, Павел? – насмешливо спросил Илья.
– Господи, да я ей тогда так и сказала, что она – больная на всю голову. А Гелька уперлась: так всем будет лучше. – Алена с тоской посмотрела на меня. – Ты, Павел, скажи, что дальше делать думаешь?
Я пожал плечами.
Она сердито сказала:
– Если человек другому человеку небезразличен, это надо ценить и беречь. А вы чувствами, как яблоками, разбрасываетесь.
– Алена, ничем я не разбрасываюсь, – вздохнул я. – Уехала на дачу, сидит там безвылазно. Роман пишет, а до живых людей ей и дела нет.
Она поднялась, налила кофе и принесла тарелочку с печеньем.
– Хочешь? Я вчера сама испекла.
Я откусил, чтобы не огорчать Алену.
– Вкусно?
Я энергично покивал, хотя печенье довольно сильно подгорело снизу и ощутимо горчило.
– Небось, врешь. Антон сказал, что пою я гораздо лучше, чем готовлю, – засмеялась Алена.
Я покосился на нее:
– Пытаешься меня утешить? Не надо, сам справлюсь.
В дверь поскреблись, и мы хором заорали:
– Входите, кто это там такой вежливый?
В дверь просунулась голова Гели.
– Не помешаю?
Она полезла к Алене с поцелуями. Та вырвалась и возмутилась:
– Так ты, оказывается, уже в городе? А чего не звонишь?
– Илья вчера вечером заехал за мной и привез. Мне в поликлинику надо. Вот и к вам, заодно, зашла.
Геля уселась на стул для посетителей, так замечательно устроив свои ножки, что я на некоторое время потерял дар речи. Заметив, что Алена покрутила пальцем у виска, я пришел в себя, и включился в разговор.
– Вот, видишь, Алена уже на новом рабочем месте. Угощайся, это она сама испекла.
– Весело тут у вас, – с завистью в голосе сказала Геля. – А я уже скоро разговаривать разучусь вовсе. Иногда Ася ко мне зайдет, так хоть с живым человеком словом перемолвлюсь.
– Я не знал, что ты на даче одна скучаешь.
Она пожала плечами:
– Да я и не скучала вовсе. Обдумываю новый роман, уже кое-какие наметки есть.
Алена ноющим голосом попросила:
– Слушай, это даже нечестно, то, что ты мне не хочешь показать свой детектив. Пока он выйдет, я от любопытства помру!
Геля задумчиво сказала:
– Я тут на днях читала в «Комсомолке» интервью с Юрием Поляковым. Он говорил, что, усаживаясь за письменный стол, нельзя думать о том, что скажут друзья и партийная организация. Видимо, я его смелостью не обладаю. Ты, Алена, извини, но мне оказалось гораздо легче показать свои сочинения просто незнакомому человеку. Я написала объявление, что-то вроде Крокодила Гены: «Ищу друга», и она откликнулась. Так получилось, что эта молодая женщина стала мне неожиданно близка. Она обращала мое внимание на неточности в тексте, редактировала его, писала мне замечательные ироничные, но не насмешливые письма, поддерживала меня. Мы вместе с ней выбирали название для моего сочинения. Именно она настояла на том, чтобы я отправила свой роман в редакцию. А сейчас мы с ней развили бурную переписку по поводу сюжета нового детектива: она мне всегда дает дельные советы. Понимаешь, Алена, я ее совсем не стесняюсь, а с тобой все сложнее, я ужасно боюсь не оправдать твоих ожиданий!
Алена фыркнула:
– Да я просто уверена в том, что роман замечательный!
Геля с ужасом сказала:
– Алена, будешь так говорить, я тебе его и после выхода книги не покажу!
– Не иначе у тебя там замысловатые эротические описания, – прищурилась Алена. – А то чтоб тебе скрывать свой детектив от друзей!
Геля покраснела.
Неизвестно, до чего бы они договорились, но в дверь заглянул Илья.
Поздоровавшись с Аленой и пожав мне руку, он повернулся к Геле:
– Я за тобой. Поедем, пообедаем где-нибудь.
Геля поднялась.
– Ну вот, и не поговорили вовсе… – разочарованно протянула Алена.
Илья взглянул на нее без особой приязни, надо сказать, и покосился на Гелю:
– Ты готова?
Она кивнула.
– Завтра опять в поликлинику иду. Чем-то моя персона заинтересовала врачей. Я за всю жизнь не сдавала столько всяческих анализов, – пожаловалась Геля. – Зато на обратном пути зайду к вам. Илья обещал меня отправить завтра на дачу, а сегодня он затеял какие-то визиты, и уверен, что я должна его сопровождать.
– Если хочешь, сам отвезу тебя, – обрадовался я, – мне только завтра надо забрать лыжное снаряжение в Шереметьеве. Я все равно собирался отвезти его в дом. Не в городской же квартире хранить!
На лице Ильи появилось выражение озабоченности, но он не успел придумать повод для отказа.
Геля искренне обрадовалась:
– Ой, в самом деле? Тогда я сразу же после поликлиники приду сюда!
Как-то чувствовалось, что Илья не слишком рад, но эмоции он свои выражать поостерегся. Вежливо простившись с нами, он открыл дверь перед Гелей.
Едва мне удалось сосредоточиться на мыслях о работе, в комнату ввалился Игорь Баталов.
Он маетно посмотрел на Алену, и я поднялся:
– Пойдем, покурим?
Мы вышли на площадку, и он мрачно сказал:
– Не подвела тебя твоя печенка. Подослал я туда своих ребят. У них на воротах объявление висит, о приеме в охрану. Костя сказал, что очень высокие требования к кандидатам. Он поболтался там немного, якобы с целью устроиться на работу. Кстати, любопытная деталь: всех сторожей, дежуривших тогда, уволили. Косте удалось разговориться с уборщицей, она дала ему адрес своего племянника, который работал в ту смену и даже пострадал на пожаре. Он нашел парня, тот до сих пор нигде не работает, зол на руководство завода. Рассказывает некоторые очень любопытные подробности: за неделю до пожара цех был выведен на капитальный ремонт, недавно полученное и установленное оборудование, стоившее весьма прилично, было размонтировано и снято, все мало-мальски ценное оттуда было вывезено. Если посмотреть на сумму компенсации, то ребята просто мелочились. И откуда там взялись емкости с горючими компонентами для производства лаков, тоже непонятно, у лакокрасочной линии свои склады, и для сырья, и для готовой продукции. Конечно, может, просто наш обычный российский бардак, но уж больно все кстати: полыхало так, что пожарные ничего уже сделать не смогли.
– А что там с погибшими? Может, следователь чего нарыл?
Игорь почесал переносицу:
– Тут вообще история непонятная. На заводе никто не пропадал, а в цеху два обугленных трупа. Одни головешки остались, температура там была очень высокая. Следователь предполагает, что это могли быть какие-нибудь молдаване или украинцы, рабочие строительной бригады. Но дело в том, что и директор строительной фирмы, и рабочие в один голос твердят: у них тоже никто не пропадал. На заводе пропускная система, посторонних быть не должно. Зарплаты там по нашим меркам приличные, люди за работу держатся, и присутствие чужих людей ночью на территории завода всем непонятно. Костя на всякий случай взял у парня телефон его приятеля, обещал свести с ним.
Я обдумывал сведения, полученные от Игоря, предостерег его:
– Смотри, чтобы до дирекции не дошло, что мы что-то вынюхиваем: Виктор с нас за самодеятельность шкуру снимет.
– Что я, без понятия, что ли? – обиделся Игорь. – Костя представился журналистом местной газеты. Ну, вроде он хочет написать о пожаре, о том, что погибли люди, а никто ответственность не понес.
– Ты еще что-нибудь узнал?
Игорь кивнул:
– Я посмотрел в налоговой реестр акционеров. Любопытная картина вырисовывается: в прошлом году произошло объединение двух фирм: «Омеги» и «Омеги-плюс». Второй фирмой руководил сын бывшего генерального, Андрей Одинцов. При слиянии фирм было произведено перераспределение пакета акций. В новой компании Одинцову-старшему принадлежал самый большой пакет – сорок процентов, его компаньону Ивченко М.А. – двадцать пять процентов, сыну выделили десять процентов, ну и у остальных по мелочам. Я просмотрел изменения, вносимые в реестр акционеров, и выяснил любопытные вещи: в течение года младший Одинцов методично скупал акции, в результате чего его доля возросла до восемнадцати процентов. Затем сообщается о переходе доли Ивченко М.А к его дочери Ивченко М.М. в соответствии с Уставом общества и законодательством о наследовании, а затем появляется вовсе любопытная запись: внесение изменений в связи с переменой фамилии.
– Неужто Ивченко стала Одинцовой?
– Правильно. Так что в мае прошлого года супруги объединили усилия, папу отправили в отставку, и генеральным стал Одинцов Андрей Викторович.
Я задумался.
– Знаешь, я когда-то был довольно хорошо знаком с Виктором Захаровичем, еще через наших с Ильей родителей. Замечательный был мужик, охотник страстный. А вот Андрей мне никогда не нравился. Я никогда не интересовался его личной жизнью, но знаю, что вторым браком он был женат на секретарше отца. Замечательной красоты была девушка, и помню, что очень любила своего шефа. Даже некоторое время жила в их семье, кажется, дальняя родственница жены, или что-то в этом роде. Поэтому я не удивился, что Женя и с новым мужем живет одной семьей с Виктором Захаровичем. Надо все-таки с ним поговорить.
– Зачем? Ты говоришь, что мужик он хороший, скорее всего, он не захочет обсуждать с нами сыночка и его делишки.
Я выбросил сигарету.
– И все-таки я чувствую, что мне нужно с ним встретиться. У меня нет его телефона, но я помню, где он жил раньше. Вечером и проеду.
Я стоял у кованой ограды. Окна в доме были темными, и на мой звонок никто не откликнулся. К калитке подошел большой светлый с темными пятнами сеттер, печально посмотрел на меня и вздохнул.
Я вспомнил: это была любимый охотничий пес Виктора Захаровича, кажется, Байкал.
Я окликнул его:
– Байкал, где же твой хозяин?
Собака посмотрела на меня, и понуро побрела к дому. По собачьим меркам он был уже немолод, переступал осторожно, и лопатки его при ходьбе выдавались.
Мне стало тревожно.
Неожиданно в переулок свернул большой джип, и из него вышла девушка. Я вспомнил, что ее зовут Женя. В руках она держала какие-то пакеты.
Она вопросительно посмотрела на меня:
– Вы кого-то ищете? – Присмотрелась, и, кажется, узнала меня. – Если не ошибаюсь, Павел? Вот отчество, извините, не помню. Хотя, вы ведь сын Андрея Николаевича? Стало быть, Павел Андреевич.
Я улыбнулся:
– Склоняю голову. Ну и память у вас!
Она пожала плечами:
– Вы забываете, я ведь работала секретарем у Виктора Захаровича, это профессиональное качество. – Она внимательно посмотрела на меня: – И все-таки, что вас привело сюда?
– Я хотел встретиться с Виктором Захаровичем. Это очень важно для меня.
Она вздохнула:
– Виктор Захарович болен, у него проблемы с сердцем. Он уже месяц находится на лечении в госпитале. Волноваться ему совершенно нельзя. О чем вы хотели поговорить?
Я замялся: не слишком прилично расспрашивать женщину о ее бывшем муже.
Женя поняла мою заминку по-своему, она быстро проговорила:
– Ой, извините, ради бога, я даже не пригласила вас в дом. Заходите, я приготовлю ужин. Скоро должен подъехать мой муж.
Она отперла калитку.
– Вы не боитесь собак? Он не тронет.
Я улыбнулся:
– Да что вы! Мы с Байкалом даже побеседовали немного, пока вас не было.
Женя виновато присела перед собакой, погладила ее:
– Он очень скучает по своему хозяину. А у Виктора Захаровича тахикардия, на холодном воздухе ему становится хуже, и врачи ему категорически запрещают сейчас выходить на улицу. Я Байкалу пообещала, что возьму его с собой, и он все ждет.
В доме Женя сняла просторную куртку, и я заметил, что она ждет ребенка.
Я помог ей отнести пакеты в кухню. Она вынула овощи из холодильника, довольно сноровисто начистила картошку, выложила на противень замаринованное мясо.
Я с тоской подумал, что она мне чем-то напоминает Гелю. Видимо, перехватив мой взгляд, она присела напротив меня, участливо спросила:
– Может быть, я чем-то могу помочь?
Решившись, я изложил ей события, в результате которых я попал к воротам дома Виктора Захаровича.
Внимательно выслушав меня, Женя нахмурилась:
– Я не думаю, что Виктор Захарович помог бы вам, Павел. Уже почти год, как он не разговаривает с Андреем. Они ссорились и раньше, у обоих взрывные характеры, но в этот раз все оказалось слишком серьезно. А потом Андрей еще и затеял эту историю с выборами генерального…
– Я нахмурился:
– Подождите, Женя! Я думал, что причиной ссоры и было желание Андрея устранить отца от руководства фирмой.
Она посмотрела мне в глаза:
– Нет, причиной их ссоры была я. Вернее, наш с Андреем развод, и его последующая женитьба на Майе.
– Что, Виктор Захарович так не хотел, чтобы вы разводились?
Женя вздохнула.
– Это долгая история, и не думаю, что она может иметь какое-то отношение к тому, что произошло на заводе. Впрочем, Андрея эта история характеризует как крайне предприимчивого, целеустремленного человека, не брезгующего ничем для достижения цели.
– Скажите, Женя, вы – родственница Ирины Петровны, покойной жены Виктора Захаровича?
– Нет, я – просто дочь ее школьной подруги. Они дружили втроем, моя мама, Ирина Петровна и тетя Люба. Я училась в десятом классе, когда мама умерла, и тетя Люба написала Ирине Петровне, что я окончила школу с золотой медалью, просила помочь с институтом. Так получилось, что я осталась жить в семье Одинцовых, никто и не подумал меня отпускать в общежитие. Я выучилась, потом пришла на работу к Виктору Захаровичу. Потом случилось так, что Андрей расстался со своей женой, вернулся в семью. Он стал ухаживать за мной, и я видела, что Ирина Петровна очень довольна этим. Людей роднее их у меня не было, и, когда Андрей сделал мне предложение, я согласилась. Он вернулся в семью, восстановил отношения с отцом. Виктор Захарович помог ему организовать собственное дело. Единственное, что всегда меня огорчало – у нас не было детей. Я знаю, что Виктор Захарович мечтал о внуке, но он никогда даже словом не упрекнул меня. Андрей к детям был равнодушен.
Женя поднялась, достала скатерть, накрыла стол.
– А потом начались неприятности. Два года назад умерла Ирина Петровна. Она всегда умела вовремя погасить огонь спора между мужчинами. Ее не стало, и они начали ссориться все чаще. Отца не устраивало то, как Андрей ведет бизнес, а Андрей все пытался вовлечь его в какие-то рискованные авантюры. В какой-то момент они примирились, отец даже решился на то, чтобы объединить обе фирмы. Это и было началом конца. Впоследствии мы выяснили, что все это время Андрей уговаривал акционеров продать акции, правда, не напрямую, а через подставных лиц. В последнее время, перед разводом, Андрей сильно изменился. Или я раньше его вовсе не знала? Неожиданно он стал упрекать меня в том, что у нас нет детей. Он стал грубым, часто не ночевал дома. Я скрывала все это от отца, у него тогда уже, особенно после смерти жены, начались проблемы с сердцем. А потом Андрей перешел к решительным действиям.
Лицо Жени раскраснелось, она достала сигареты, но закуривать не стала.
– Вскоре после нового года я заметила, что за мной следят. Вы ведь уже обратили внимание, что у меня хорошая память на лица? Так вот, я засекла этого парня, и рассказала о слежке Алексею Лесихину. Он с приятелем держал охранную фирму, арендующую офис в том же здании, что и наша компания. Мы были знакомы еще с тех времен, когда я работала секретарем Виктора Захаровича. Алексей удивился, но обещал помочь.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23