В груди появилось жжение, огненным ручейком ползущее куда-то под левую лопатку. Тело начало мелко подрагивать, будто в ожидании возможного нападения. Привычно прислушавшись к ощущениям, он доверился интуиции, подсказывающей, что беда близко, может быть, в двух шагах. Паук наскоро оделся и выскочил из квартиры, еще не зная, что делать дальше.
На крыльце он остановился. Весь снег у подъезда был истоптан. Присев на корточки, пахан принюхался, одновременно обшаривая взглядом весь двор. Среди рифленых следов ботинок, от сорок пятого до пятидесятого размера, бурыми брызгами выделялась замерзшая кровь.
Немного в стороне от подъезда что-то слабо блеснуло в неверном свете далекого фонаря. Моментально состарившись лет на двадцать, Владимир Сергеевич медленно двинулся к продолговатому металлическому предмету, торчащему из грязной снежной каши. Он присмотрелся и тихо охнул. Это была заточка. На пластиковой рукоятке красовались кривовато вырезанные буквы; «М. Д.».
* * *
Профессор Файнберг сидел на диване, безвольно уронив руки на колени. На душе было пасмурно. Бессмысленная дневная беготня по городу, бесплодные поиски пропавшего нигерийца, суета, не приносящая результата... Последние дни вымотали его окончательно. Сидящая напротив Виктория Борисовна задумчиво перебирала в руках цепочку. Висящий на ней кожаный мешочек с камнем увесисто стукался о край туалетного столика. Оба молчали.
В безмолвии квартиры телефонный звонок прозвучал неуместно залихватской трелью.
— Профессор Файнберг. Слушаю.
— Привет, лепила, — раздался в трубке приглушенно-хрипловатый голос. -Ты меня на бойне штопал. Ну, жиган я, с виноградом в очке! Сечешь?
— Простите?
Старый хирург машинально снял очки и принялся протирать стекла, придерживая трубку недоуменно поднятым вверх плечом. Линзы стали чище. Но смысл фразы не прояснился.
— Вари котлом. Ты ж не фраер! — Собеседник явно нервничал, но старался говорить спокойно.
— Безусловно. Моя фамилия не Фраер, а Файнберг. Вы, очевидно, не туда попали.
Виктор Робертович поднял брови, показывая, что ничего не понимает. Виктория Борисовна легко поднялась и отобрала трубку:
— В чем дело? — бесстрастным голосом спросила она,
— Дела у прокурора. — Хмыкнули на другом конце провода. — А у нас — чернила помыли.
Хана тут же потеряла способность говорить по-русски:
— Очко тип-топ? — задала она непонятный вопрос и застыла в ожидании, до боли сжав побелевшими пальцами кисет с камнем.
Ответ, прозвучавший после недолгого молчания, походил на отзыв к паролю:
— А то. Лепила у тебя грубый. Бегаю. До сегодня с чернилами, теперь в одну харю.
— Двое сбоку, — предупредила Хана. — Бьем харал под каляк.
— Ботаешь. — Уважительно сказали в трубке. — Накалывай.
Виктория Борисовна на секунду задумалась, потом стала говорить медленно, словно диктуя:
— Пятая коробка, вправо от родного дома по канаве.
— Тики-так, — отозвался собеседник, — через круг, — и отключился.
Хана положила трубку на рычаг и промокнула лоб платком.
— Что это было? — изумленно спросил Виктор Робертович.
Кроме того, что произошел важный разговор, он не понял ни одного слова, как ни старался. Вместо ответа Виктория Борисовна крепко взяла его под руку, потянув за собой в коридор:
— Пойдем погуляем, Витя. В наши годы вечерние моционы вокруг дома полезней, чем регулярные клизмы. Не ленись...
Они вышли из соседнего подъезда, пробравшись через чердак, и сразу юркнули за угол. Смысл телефонного разговора Хана пояснила на ходу:
— Звонил твой пациент с геморроем. Кстати, со здоровьем у него все в порядке. Они с Тампуком вместе скрывались, пока того не украли. Мы идем на встречу узнать подробности.
— А почему ни слова не понятно? — профессор посмотрел ей в лицо.
— Феня. — Виктория Борисовна улыбнулась. — Я его предупредила, что за нами следят, и назначила встречу.
— Ух ты! — Виктор Робертович изумленно присвистнул. — А где?
— Пятый дом от Крестов, со стороны Невы, направо.
— Так там справа — Финляндский вокзал. Столько и домов-то нет.
— Не в ту сторону меряешь. К родному дому спиной не поворачиваются. А Кресты уголовнику, сам понимаешь...
Встреча состоялась ровно через час после выхода Паука на связь. Хана «проверилась» заранее, поэтому беседовала спокойно, не дергаясь по пустякам. В наиболее понятных местах профессор многозначительно кивал, но вмешиваться не пытался.
— Хана, — сквозь зубы сказала Виктория Борисовна. — Ты?
— Паук, — отозвался пациент Виктора Робертовича.
Его небольшие колючие глаза пробежали по собеседнице, обшаривая с ног до головы. Закончив осмотр, он спросил жестко, почти враждебно:
— Из каких хозяев?
— Из конкурентов. Не мандражи, это было давно и не правда.
Паук согласно кивнул:
— Похоже. Лады, за Мишку не в падлу.
— Кто помыл? — Хана спросила безразлично, вскользь, как о чем-то малозначительном.
— Меркую — Мозг.
— Масть, размеры.
— Из новых. С башкой.
— Оторвем. — Глаза Ханы недобро блеснули. — Ты с нами?
— Без базара. Мишка мне кровник.
Вернулись они тоже через чердак. Но уже втроем. Через два часа беседы с Пауком Хана знала все. Особенно о Мозге. К авторитету она обращалась исключительно на «Вы», называя его Владимиром Сергеевичем. После такого вежливого допроса тот чувствовал себя как выжатый лимон.
— В натуре — пресс-хата, — сказал он. — Меня так даже в Сером доме не кололи, век воли не видать! Больше ничего не знаю.
Еще через час он все рассказал обо всех своих последних делах и даже об общаке и пароле, который знал только Мишка-Донор.
— Теперь все. Пусти на шконку, — Паук устало протер глаза рукой, без сил откидываясь на спинку кресла.
К этому времени Виктор Робертович уже видел третий сон у себя в квартире. Только Виктория Борисовна сохраняла бодрый вид и деловой настрой.
— Ладно, можете идти, — милостиво разрешила она измотанному авторитету.
Отпустив гражданина Тенькова, Хана еще немного посидела, рисуя одной ей понятные схемы на большом листе бумаги и безмолвно советуясь сама с собой. В завершение хлопотного дня она обронила последнюю фразу, принимая какое-то решение:
— Ну что ж, сыграем с новобранцами...
И отправилась спать, мельком заглянув в гостиную, откуда раздавался храп Паука.
Глава 39
ЧАЙНИКИ НЕ ЛЕТАЮТ
Раннее утро порадовало жителей города легким морозцем и свежевыпавшим снежком, укутавшим черные пятна, грязных дворов и тротуаров. Будто женщина под макияжем, Питер скрыл под ним свой возраст и все мелкие недостатки, похорошев и посвежев.
Виктория Борисовна проснулась от неясного шороха и быстро поднялась с кровати. Любой посторонний звук в своей квартире она различала безошибочно. Из кухни донеслось звяканье посуды. Вспомнив, что в доме гость, Хана немного успокоилась. Протирая глаза, она подошла к окну, распахнув его настежь. С улицы ворвался сырой и холодный ветер с ароматом городского смога. Викторию Борисовну передернуло от омерзения. Она сгребла с подоконника горсть снега. Слепленный холодный белый мячик, пущенный верной рукой, с приглушенным стуком угодил в крышу «Жигулей», припаркованных у подъезда.
— Подъем! — скомандовала Хана, бесшумно закрывая створку стеклопакета.
На кухне сидел Паук, попивая подозрительно черный чай.
— Доброе утро, как ваше здоровье? — обычное утреннее приветствие почему-то заставило гражданина Тенькова вздрогнуть.
— Полный кирдык! Надо Мишку вытаскивать, — ответил он мрачно.
— Сейчас займемся, только позавтракаем. — Хана улыбнулась ему как старому знакомому. — Вам, Владимир Сергеевич, предстоит посещение профессора Файнберга. Заодно и поговорите. А то у вас пока несколько одностороннее знакомство.
* * *
Перед тем как выйти из дома, Виктория Борисовна посмотрела на пол гостиной. В суматохе последних дней руки до уборки как-то не доходили. Паркет был явно грязноват, особенно у дверей. Укоризненно покачав головой, она набрала воды в большую напольную вазу и поставила ее вплотную к двери, подсунув под дно ложку. Сооружение получилось крайне неустойчивым. Выскользнув в едва заметную щель, Хана просунула руку в комнату и чуть потянула ложку на себя. Дистанция между вазой и дверью сократилась до минимума. Из квартиры они с Пауком вышли вместе. Запирать замок Виктория Борисовна не стала.
Машина наблюдения стояла недалеко от подъезда. Следов вокруг не было. Оценив профессионализм «наружки», Хана хмыкнула и подошла к залепленным снегом «Жигулям» и постучала по дверце водителя. Окно приоткрылось. Крупный мужчина, сидевший за рулем, вопросительно уставился на нее в легком замешательстве.
— Молодой человек, — вежливо сказала Хана, — у меня дома замок заело, дверь теперь не закрыть. До мастерской не подбросите?
Водитель, немного подумав, спросил:
— А куда?
— Всего два квартала в сторону Невского, — в надтреснутом голосе пожилой женщины слышались просительные нотки.
— Нет. Не по пути. Занят я, — грубовато сказал мужчина. Окошко начало закрываться.
— Ну и ладно, пойду пешком, — немного обиженно и огорченно пробормотала Виктория Борисовна.
Дождавшись, пока она отойдет метров на десять, Герман Семенович Пименов сказал не оборачиваясь:
— Бондаренко, за ней! Со связи не пропадать ни на минуту. Стрижак, берем аппаратуру — и на квартиру.
— Ожучим хату, — радостно улыбнулся подчиненный, извлекая из-под сиденья чемоданчик с «клопами».
Не успела женщина дойти до угла дома, как все трое выскочили из машины.
Через час Хана вернулась. В сотне метров за ней маячила неразличимая фигура наблюдателя. Критически оглядев следы у все тех же «Жигулей», Виктория Борисовна сморщилась, как от неприятного запаха. За время, прошедшее с момента расставания с родной Конторой, летать там не научились, а вот профессионализма явно поубавилось.
— Новобранцы, — вздохнула она. — Все спешат, спешат...
Первое, что бросилось ей в глаза дома, был чисто вымытый пол в гостиной. Насухо вытертый паркет блестел, как новый. Ваза стояла на месте, но воды в ней, как ни странно, стало больше. Аккуратно убрав ее на место, Виктория Борисовна прошла на кухню, приговаривая ворчливо:
— Хоть пол помыли, и то польза... Чайники!
Просмотр видеозаписи доставил ей искреннее наслаждение. Внимательно отметив точку закладки подслушивающего устройства, она с удовольствием понаблюдала за Стрижаком, энергично ползающим на карачках с половой тряпкой. После киносеанса Хана вернулась в гостиную. Отодвинув висящую на стене картину, она убедилась, что «жучок» на месте.
Глава 40
КОМБИНАЦИЯ ИЗ ОДНОГО ПАЛЬЦА
Мозг сидел в своем кабинете и нервничал. Ситуация складывалась непростая. Он не попадал в такт событий, чего не случалось очень давно. Мобильный телефон отвлек его от размышлений негромким звонком. Артур Александрович немного подождал, настраиваясь, потом нажал светящуюся кнопку:
— Кнабаух.
— Профессор Файнберг. — Сухо и жестко представился звонивший. — Слушай внимательно, Мозг.
Имя, под которым Артура Александровича знали в криминальном мире города, было произнесено с явной издевкой.
— Ты влез не в свою игру, малыш. Из-за твоей придурковатой самодеятельности под угрозой планы людей, которых я представляю. Вернешь негра — прощу. Нет — либо пожизненное заключение, либо посмертное. От патологоанатома из морга. Ясно, дешевка уголовная?
Кнабаух, медленно поднимавшийся из своего кресла в течение всей речи, пришел в полное смятение. Сам факт, что кто-то безнаказанно диктует ему свою волю, был вопиющ. Однако существование людей, стоящих за старым профессионалом, кардинально меняло расклад. Слабых кукловодов у того быть не могло. Сдерживая страх и ярость, Артур Александрович прошелся от стены к стене:
— Простите...
— Я же сказал тебе — прощу. — Бесцеремонно перебили его. — Везешь негра — живешь дальше.
Кнабауху стало страшно, но так просто он сдаваться не собирался. Все равно без Паука его дальнейшая жизнь была обречена на постоянное бегство и нищету.
— Вы меня не поняли. Мне бы хотелось получить у чернокожего юноши кое-какую информацию. К тому же я не понимаю, в чем ваш интерес в этом деле?
— Знаю я, чего тебе нужно. Паука хочешь. У меня твой урка. Мне падаль не нужна, могу подарить.
После этих слов, произнесенных Файнбергом у себя дома, Владимир Сергеевич Теньков, сидевший в углу комнаты, не удержался и тихонько сказал:
— Слышь, лепила, за базар... — и осекся, вспомнив, что сам принимал участие в создании текста, лежащего теперь на коленях у профессора.
Хана бросила на него испепеляющий взгляд, а Виктор Робертович продолжил, потея. Он изо всех сил старался выдержать заданный тон. Поводив пальцем по строчкам, он отыскал подходящий ответ:
— А насчет информации — ты и так узнал лишнее. Еще немного, и лопнешь....
Из динамика громкой связи донеслось учащенное дыхание Кнабауха.
— Очканул, дристамет, — удовлетворенно прошептал Паук.
Мозг лихорадочно размышлял, стоя на краю пропасти. Одно неверное слово и... Наконец он сказал осторожно:
— Откуда мне знать, что вы не лжете?
Профессор нашел ответ в конце первой страницы конспекта. Пока он, поднеся листок к самому носу, разбирал мелкий почерк Виктории Борисовны, стояла гробовая тишина. Кнабаух понял, что оступился. В попытке исправить положение Артур Александрович промычал в трубку, покрываясь холодным потом:
— Я имею в виду... может, его у вас и нет?..
Отчаявшись прочесть окончание, Файнберг сказал мрачно, выпятив для убедительности вперед нижнюю челюсть:
— Шелуп... ня борзая! Можешь сам послушать. Выньте кляп!
Паук тихо охнул:
— Шелупонь! Эх, лепила... — потом заорал во весь голос, как и было условлено на репетиции. — Амбец тебе, чушок драный! Собственным гарниром захлебнешься! — И по знаку Ханы смолк мгновенно, будто рот залепили пластырем.
Кнабаух помотал головой, представив себе, как где-то бьется связанный по рукам и ногам грозный пахан с кляпом во рту.
— Сейчас будет соглашаться, — шепаула Хана на ухо Виктору Робертовичу, — бери вторую страницу.
— Когда вам нужен негр? — спросил Мозг, еще не веря в такую удачу.
— Есть! — беззвучно, одними губами, сказала Виктория Борисовна.
— Вчера, — значительно прочитал Файнберг. — Меня уже торопят. Придешь один. Заберешь Паука. Отдашь негра — и свободен.
— А какие гарантии?
— Слушай, придурок, — устало сказал Файнберг, — мне твои убогие заморочки ни к чему. Кто ты такой, чтобы я вообще на тебя время тратил? Мне что, самому за негром к тебе приехать?
— Лох он чилийский, — восторженно пробурчал из своего угла Паук, — никаких понятий в разводке.
Мозг перестал расхаживать по кабинету. Он замер, пристально глядя на стол, будто там могли лежать ответы на все вставшие вопросы.
— Хорошо. Перезвоните мне через три часа. Я скажу. — Кнабаух нажал отбой, обессиленно валясь в кресло.
Из динамика понеслись оглушающие короткие гудки. Виктория Борисовна поморщилась, убирая звук.
— Витя, ты вне конкуренции!
— Законно обул мозгокрута, академик! — присоединился Паук.
Через двадцать минут после телефонного разговора компания переместилась к Виктории Борисовне. Файнберг, снимая напряжение, мелкими глотками пил кофе с коньяком. Паук сидел рядом на диване, сцепив перед собой в замок руки с наколками. Хозяйка квартиры ходила по гостиной, временами останавливаясь у окна. Пейзаж там не менялся. По-прежнему торчали у подъезда заметенные снегом «Жигули», из выхлопной трубы которых курился дым.
В машине отчетливо было слышно каждое слово, произнесенное в квартире. Хана говорила, поворачивая голову в сторону от собеседников, к противоположной стене. На уровне ее лица в рамке из потемневшего красного дерева висела картина с изображением огромного оскалившегося пса. Казалось, Виктория Борисовна, как кинолог, втолковывает что-то своему питомцу.
— Все идет по плану. Клиент сейчас думает о возможной ловушке. Ему необходимо посоветоваться, и у него наверняка есть с кем.
Сделав паузу, она ободряюще взглянула на Виктора Робертовича.
— Да, — сказал он, отрываясь от кофе, — наверняка кто-то есть.
Хана развернулась на каблуках, снова направляясь к окну:
— Думаю, этот кто-то, — она подошла и встала, глядя прямо в зубастую пасть волкодава, — должен ему объяснить, что негра надо отдать.
Виктория Борисовна продолжила маятникообразное движение. Файнберг беззвучно зааплодировал. Паук, получивший строгий наказ — молчать при любых раскладах, поднял вверх большой палец, другой рукой показав «козу» с четырьмя рогами.
Прильнув ухом к приемнику, транслирующему разговоры из квартиры объекта, Герман Семенович Пименов услышал напоследок:
— Жаль, если этот кто-то меня не понял. Тогда информация о связи Мозга со спецслужбами может, например, попасть в прессу...
Потом в квартире включили телевизор, и вместо оперативной информации Пименов услышал громогласное:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37