— Как уаше доровье?
— Глянь, Мишка, сам шкандыбаю! — от избытка чувств Паук почти кричал.
— У кайф, — кивнул негр, вспомнив урок неформальной лексики.
— Пойдем, прошвырнемся, — предложил пахан.
— Тики-так, — Мананга потянул к себе костыли.
Променад по коридору отделения они совершили бок о бок. Паука немного покачивало от слабости. Нигериец прыгал на костылях, кривясь от боли в области шва на животе. Несмотря на это, прогулка удалась. Рабочих еще не было, и отделение радовало глаз чистотой и покоем. Обстановка располагала... От нечего делать пахан попытался втолковать соседу смысл многоцелевого слова «каюк». Словесно получалось не убедительно. Поэтому речь состояла преимущественно из проведения ладонью по горлу, легкого постукивания кулаком по голове и скрещивания рук на груди.
День выдался солнечный и теплый. Легкий сквозняк носился по отделению, как буйный пациент психбольницы. Дверь в одну из палат оказалась приоткрыта. Проходя мимо, Паук случайно заглянул в щель и тихо шепнул:
— Секи, еще кто-то парится. Дрыхнет, как цирик.
Мананга подошел поближе, чтобы посмотреть, что нужно «сечь». Но тут очередной порыв сквозняка пронесся по коридору. Застекленная дверь стремительно распахнулась и, продолжая движение, с грохотом врезалась в стену Паук вздрогнул, Мананга от испуга выронил костыль... Ничего не произошло. Спящий не проснулся и даже не пошевелился.
— Может, косит? — прошептал пахан не очень уверенно и, цокнув укоризненно языком, шагнул в палату.
— Может — каюк? — в тон ему произнес Мананга, одновременно проведя ладонью по горлу, стукнув себя по голове и скрестив на груди руки.
И в этот момент в поле зрения Паука попало лицо лежащего без движения человека. Он замер, стараясь не шевелиться. Посапывая, и даже во сне не распуская грозных морщин на лбу, на кровати спал Спец — цепной пес Мозга! Ступор длился недолго. Пахан отступил в коридор, стараясь не шуметь. Он приложил к губам палец и мотнул головой в сторону люкса. Мананга кивнул. Тихо шаркая ногами и постукивая костылями, они вернулись к себе.
Не успела закрыться за ними дверь, как в коридор крадущейся походкой проник профессор Файнберг. Врачебный долг гнал его на работу. Хотя Виктория Борисовна настоятельно не рекомендовала ему показываться в клинике, в целях конспирации. Понимал в ней профессор мало. Если не сказать — вообще ничего. А потому, прежде чем оказаться в отделении целиком, он осторожно просунул голову в приоткрытую дверь. Ничего подозрительного за ней не было. Не прятались по углам люди в темных очках. Не дежурили у каждой двери автоматчики в черных масках. Не сверкали объективами камеры слежения... Лишь посередине стояла совсем не страшная заляпанная цементом стремянка. Нигде ни души. Даже дежурная сестра отлучилась с поста. Воспользовавшись безлюдьем, Виктор Робертович юркнул в свой кабинет.
В родных стенах он слегка расслабился. Любимое кресло приняло профессора в свои объятья. На столе аккуратной стопкой лежали анализы пациентов. В том числе и прооперированного по поводу геморроя Тенькова Владимира Сергеевича. Файнберг внимательно их просмотрел, покачал головой и подошел к шкафу, собираясь переодеться.
* * *
В это время в люксе номер тринадцать, забыв про боль и слабость, от окна к двери метался Паук. Он отчетливо понимал: «Вычислили!» Появление Спеца могло означать только одно — будут брать! Пахан не сомневался, что попади он в руки Мозга, тот как из тюбика выдавит из него власть и общак, а потом убьет. Терять чудом обретенную жизнь совсем не хотелось. Оставалось бежать. То, что Спец беззаботно дрыхнет, давало пусть маленький, но шанс. Паук лихорадочно искал выход. Нужно было спасать общак. Деньги лежали в банке. Кроме него, номер счета и пароль знал только он один. В способности Мозга развязать язык кому угодно Теньков не сомневался.
— Суки! — сказал пахан с ненавистью.
Мананга непонимающе поднял брови;
— Не кипешись, Мишка, нас на фуфло не схаваешь! — Он подошел к окну. Внизу лежал пустынный больничный двор. Пока ничего подозрительного там не было. Пошатываясь от слабости, авторитет присел на стул.
— Надо сваливать, — он сурово посмотрел на своего «кровника». Уходить надо было одному, но кидать кента — западло по-любому. Осознав, что с загипсованным негром много не набегаешь, он издал приглушенный стон.
— Как уаше доровье? — тут же отозвался Мананга.
— Ништяк, а толку? Приколют нас скоро, Мишка, как бабочек.
После недолгого раздумья Паук поднялся.
— Соскакиваем оба. Я тебя подставил, с меня и ответка.
Негромкое гудение моторов заставило его выглянуть сквозь щель между шторами.
— Каюк! — прошептал он.
Из двух машин выгружались суровые плечистые ребята. Некоторые держали руки за отворотами курток. По масти — настоящие «торпеды», ошибиться было невозможно. Авторитет схватил телефонный аппарат и в спешке набрал номер:
— Банк «Строй-инвест», — ответил приятный женский голос.
— Смена пароля, — резко сказал Паук.
— Соединяю с дежурным оператором.
Через несколько секунд уже мужской голос приветствовал подрагивающего от возбуждения пахана.
— Здравствуйте, дежурный оператор...
— Смена пароля! — перебил Паук.
— Назовите номер вашего счета, — бесстрастно-вежливо сказал клерк.
Код авторитет подбирал сам. Запомнить шестнадцатизначное число просто так было невозможно, поэтому он закодировал даты своих первых четырех ходок.
— Один девять шесть ноль, один девять...
— Ждите. Запрашиваю.
В трубке было слышно, как звонкой капелью щелкали клавиши компьютера.
— Мишка, — звенящим шепотом сказал Паук, — скажешь сюда, — он ткнул пальцем в микрофон, — одно слово.
— Какое? — приоткрыв рот от непонятной сложности задачи, спросил Мананга.
— Секретное, блин! — раздраженно рявкнул пахан. — Короче, которое не забудешь. Усек?
«Теперь пусть подергается! — Злорадно подумал он, представив себе холеное лицо Мозга. — От лома уши ему, а не общак!»
— Назовите старый пароль, — попросил оператор.
— Марвихер, — ответил Паук. Вряд ли кто-то, кроме него, помнил старое блатное название карманника.
— Повторите еще раз, — после небольшой паузы сказали на другом конце провода.
Он повторил, сдержавшись, чтобы не заорать.
Время ускользало песком сквозь пальцы, унося драгоценные секунды.
— Назовите новый пароль.
— Слушай, кореш. Скажу не я. Записывай куда надо. Я отвечаю.
— Вам придется подтвердить передачу...
— Не баклань, давай работай.
Оператор растерянно промолчал. Такого в его практике еще не было. Но что-то подсказывало — на этом счету не жалкие трудовые копейки, а деньги. В таких случаях слово клиента — закон, а возражения — верное увольнение.
Трубка перешла в руки Мананге. Паук влетел в туалет, нажал на смыв и крикнул из-за закрытой двери, зажав уши ладонями:
— Давай!
Из всего причудливого словарного запаса африканца не было другого, более секретного и одновременно незабываемого слова. Он сказал, по примеру соседа четко выговаривая буквы:
— Тампук.
Оператор про себя чертыхнулся и елейно попросил:
— Повторите, пожалуйста, еще раз.
— Тампук.
— Прошу подтверждения, — твердо сказал дежурный.
— Все? — заорал Паук из туалета.
— Тики-так, — прошептал негр.
Под шум воды из санузла выбежал авторитет и рявкнул в трубку, перешедшую из рук в руки:
— Ну! Ты все понял?
Из «Строй-инвеста» ответили:
— Пароль принят.
— Бывай, кореш, — пахан нажал «отбой» и без сил опустился на койку. — Все, Мишка. Главное, про слово молчи! Я тебя отмажу. Если спрыгнем — ты в доле. Мы ж с тобой — кровники.
В коридоре раздались негромкие голоса и осторожные шаги.
— Не соскочили, — с тоской сказал Паук.
Разом обессилев, он затравленно оглянулся, но люкс превратился в мышеловку. В том, что пришли за ним, он был уверен.
* * *
Москвичи работали профессионально. Четко следуя плану операции, они импровизировали с учетом обстановки, оставаясь спокойными и хладнокровными бойцами. Старший подошел к вахтеру, которого уже держали на мушке двое боевиков, и спросил:
— Где строители?
Дедок хоть и не сразу, но сообразил, о чем речь:
— Сегодня, сказали, к обеду подойдут.
— Где они переодеваются?
Вахтер кивнул в сторону подсобки:
— Там.
Через пять минут бандиты уже поднимались по лестнице. На первый взгляд, людей в синих спецовках с кистями и ведрами отличить от рабочих-отделочников было невозможно. Самый молодой остался внизу контролировать лифт, парадный вход и вахтера.
* * *
Спец очнулся в тишине. Он лежал на чем-то мягком. Сознание вернулось внезапно, так же, как и ушло. Игнат открыл глаза. Прямо у изголовья, из стены торчал вентиль с надписью: «Кислород». Он с трудом оторвался от подушки и сел. Рядом с его кроватью стояла еще одна, аккуратно застеленная. «Больница...» — подытожил Спец. Голова трещала, во рту ощущалась противная сухость. Перед глазами все плыло. «Я болен», — решил он. Пока все было ясно и логично. Дело оставалось за малым — вспомнить, что же случилось.
Спец спустил ноги с кровати. Движение отозвалось ломотой в затылке. Он осторожно ощупал огромную шишку под волосами. Картина прояснялась. Нужно было уходить, не дожидаясь появления гостеприимных хозяев, заманивающих в гости ударами по голове.
Игнат встал. Шаги давались с трудом. Спец подошел к шкафу и подергал дверцу. Как и ожидалось, та была заперта на ключ. Хлипкий мебельный замок жалобно хрустнул, дверцы распахнулись. Весь гардероб оказался на месте, за исключением подмышечной кобуры с пистолетом. Ножа тоже не было. Как, впрочем, и бумажника.
Он уже застегивал пиджак, когда в коридоре послышался шум. Звуки были негромкими. Скорее наоборот, будто специально приглушенными. Он приник к замочной скважине, стараясь рассмотреть, что происходит. Увидеть удалось немного. Но и того, что попало в поле зрения, оказалось достаточно. Несколько человек с пистолетами, одетые в рабочие спецовки, осторожно передвигались от палаты к палате. Сомнений не оставалось — пришли за ним!
Негромкий голос прозвучал совсем близко:
— Это суперпрофи. Если что, сразу стреляем на поражение.
Характеристика Спецу польстила, и он хищно оскалился. От появления врагов его отделяли доли секунды. Игнат беззвучно метнулся к санузлу, включил воду в душевой и бросился обратно. Он еле успел юркнуть в промежуток между дверью палаты и кроватью...
Вошедший первым держал пистолет перед собой. При виде измятой постели он тихо свистнул, подзывая напарника. Тот молча встал у порога. Переступая легким, почти кошачьим шагом, первый двинулся на шум льющейся воды. Его напарник тоже проник в палату, поводя в разные стороны стволом пистолета. Побелевший палец на спусковом крючке был готов согнуться в любое мгновение. От резкого рывка дверь туалета распахнулась. Плеск падающей воды на секунду заглушил все звуки.
В этот момент Спец выскочил из-за двери. Взгляд страхующего был направлен куда-то в сторону умывальника. Одной рукой Игнат обхватил его запястье, а другой сдавил кисть с пистолетом. Точным движением палец Спеца лег на спусковой крючок и нажал, не встретив сопротивления. За шумом воды тихий хлопок был неразличим. Кровь веером разлетелась по голубоватому кафелю. Продолжая движение, локоть Игната врезался в гортань незадачливого страховщика. Потянув оседающее тело на себя, он перехватил голову падающего и резким поворотом сломал ему шею.
В коридоре оставалось пятеро. С двумя трофейными пистолетами Спец выскочил на открытое пространство, смещаясь вдоль стены. Неожиданность и одинаковое владение обеими руками почти уровняли шансы. Почти. Если бы не готовность бригады к встрече с профессионалом, у него могло бы получиться. Дважды выстрелив навскидку в ближайших боевиков, он попал, куда целил. Двое упали на пол с дырками в голове.
Москвичи тоже всю жизнь не компьютер изучали... Следующий выстрел Спеца, прозвучал одновременно с ответным. Перемещался он быстро, поэтому пуля лишь опалила плечо. А Игнат попал. Схватившись за шею, стрелявший рухнул на пол. Дальше игра пошла на равных. Два пистолета — на два. Оставшиеся в живых дружно открыли огонь... Спец получил две пули в грудь, одну в живот и одну в бедро. Но и боевики оказались нафаршированы свинцом, как подбитая на охоте утка — дробью. Двухминутная перестрелка закончилась вничью. Коридор превратился в этюд очень багровых тонов, написанный жестоким реалистом новорусского периода. Отзвучали чьи-то хриплые булькающие стоны, затем все стихло.
* * *
Виктор Робертович облачился в накрахмаленный халат и белоснежную шапочку. Затем, вспомнив о конспирации, натянул хирургическую маску. Для его широкого лица она оказалась чуть маловата, и уши несколько оттопырились. Профессор закатал рукава халата и деловито направился к люксу номер тринадцать. Выходя из кабинета, он неожиданно споткнулся обо что-то большое и мягкое. От столкновения очки спрыгнули на самый кончик носа. Виктор Робертович элегантным движением вернул их на место и посмотрел вниз. Под ногами неподвижно лежал человек в рабочей одежде. Оторопев от неожиданности, профессор поднял голову и огляделся. Вокруг в причудливых позах валялось еще несколько тел. Кроме синей униформы их объединяло то, что все они не дышали и вокруг каждого была лужа крови.
Разглядев новые детали интерьера, несколько необычные для лечебного учреждения, Файнберг тихо охнул. Он опустился на корточки и попытался нащупать пульс на сонной артерии человека, лежавшего под ногами. Из черной дыры в области подбородка кровь толчком выплеснулась ему на руки. На осмотр всех участников драмы много времени не потребовалось. Из всех медработников здесь нужен был только судмедэксперт. Виктор Робертович остановился в задумчивости.
В совпадения он не верил последние лет сорок. Появление людей с оружием наверняка было связано с необычными пациентами. В состоянии прострации он дошел до люкса и заглянул внутрь, заранее настроившись на худшее. Палата была пуста. Растерянно остановившись на пороге, Файнберг замер. Вдруг сзади кто-то сдавленно ахнул, хлопнула дверь. Профессор успел заметить движение в районе процедурного кабинета и направился туда.
Сестричка в ужасе дергала оконный шпингалет, вероятно, собираясь десантироваться с третьего этажа. Зрелище человека в белом халате со следами крови на руках повергло ее в шок. Виктор Робертович стянул на подбородок зеленоватый прямоугольник маски, оставляя на нем красные отпечатки:
— Что здесь происходит? — голос профессора звучал строго и удивленно.
— Не зна-аю, — со всхлипом прошептала сестра.
— Где пациенты из люкса? — он заглянул девушке в глаза.
— Были на месте...
Файнберг решительно снял со столика банку с надписью «спирт». Плеснув в стакан щедрую порцию, он разбавил ее водой и сунул сестре в руку:
— Пейте!
Та покорно опрокинула стакан в рот и закашлялась.
— Сидите здесь! Я — за милицией. И запомните — вы меня не видели.
Виктор Робертович решительно вышел, совершенно не представляя, что делать дальше.
* * *
Самому молодому члену московской бригады выпал счастливый билет. Он остался жив. Не подозревая, что остальные в этот момент делают последние в жизни шаги и выстрелы, он спокойно сидел за стойкой возле вахтера, держа в руках пистолет. Дед, поначалу робевший от вида направленного в грудь ствола, понемногу пришел в себя.
— Ты стрелять-то в меня не будешь, голубь?
Парень в расстегнутой спецовке ответил, равнодушно цедя слова сквозь зубы:
— Сам ты голубь. Не будешь чудить — будешь жить... дятел.
Вдруг человек с пистолетом прижал рукой наушник оперативной связи, пытаясь разобраться в происхождении доносящихся оттуда звуков.
— Шеф, что у вас там? — громко спросил он в микрофон.
Ему никто не ответил. Старший группы в этот момент уже видел перед собой длинный белый туннель, уходящий в вечность. Молчание в микрофоне не могло означать ничего хорошего, и парень несколько растерялся. От неприятных мыслей его отвлекла открывшаяся входная дверь «Панацеи». Вскочив с места, он начал поднимать пистолет но, увидев пожилую женщину, остановился. Та осмотрелась и, не обращая внимания на вооруженного человека, направилась прямиком к вахтеру.
— На ремонте мы, женщина, — громко сказал тот.
— Не ори, милок, — прошамкала она. По мере приближения ее шажки делались все более неуверенными и медлительными, а спина сгорбленной. Как будто прожитые годы наваливались на плечи с каждым пройденным метром.
— Мне к прохвессору вашему...
— Нету никого, бабуля! — крикнул вахтер. — И профессора нет. Ремонт у нас.
В это время налетчик услышал в наушнике чей-то сдавленный хрип. От самоуверенного спокойствия не осталось и следа. Направив пистолет вахтеру в грудь, он жестко сказал, указывая кивком на дверь туалета:
— Иди туда, живо!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37