На самом деле он, разумеется, хотел пробраться к своему заветному тайнику… Прочтите этот документ, Грин!
Следователь протянул Джину лист бумаги.
Из показаний гражданина США Теодора Костецкого:
…Отдел контрразведки «Паутины» особенно интересовался полтавским периодом жизни мистера Лота. Из бандеровских источников мы узнали о связи Лота с бывшим управляющим имением Гриневых, о существовании тайника и о списках бандеровской агентуры гестапо и оуновской службы «безпеки». Лот сумел оставить на территории Полтавщины глубоко законспирированную разведывательную сеть, но ключ от нее остался на освобожденной русскими территории. Мы надеялись, что сможем вырвать у Лота этот ключ и найти дорогу к тем людям, которые к этому времени, возможно, проникли в разные сферы советского общества. Мы хотели, чтобы Лот сам выдал нам тайник, но он решил иначе. Он хотел, чтобы «Паутина» служила ему. За ним всегда стояло ЦРУ.
Нашим людям удалось установить по находящимся в Пентагоне трофейным архивам СД, что Лот получил из рук Гитлера Рыцарский крест за смелую диверсионную операцию по наведению немецкой авиации на американский аэродром «челночных» полетов под Полтавой, а также по совокупности за расстрел экипажа американского бомбардировщика, совершившего в степи вынужденную посадку. Сам факт расстрела Лотом американцев нас в «Паутине» не смущал: Лот выполнял свой долг, но мы понимали, что сможем держать его в строгом ошейнике на коротком поводке, если получим документальное подтверждение его полтавского подвига. Кое-кому в Сенате США такие «подвиги» могли бы не понравиться…
Джин отлож ил бумагу и схватился за стакан с водой. Следователь тем временем продолжал:
— Итак, во главе «химмельсфарскоманды» Лот был заброшен в советский тыл, в район Полтавы. Через несколько дней здесь произошел драматический эпизод. Подбитая над линией фронта «крепость», не дотянув до аэродрома, упала в лес. Одиннадцать членов экипажа были схвачены «волками» Лота. Лишь один бортмеханик Бенджамен Хайли спасся чудом. Кажется, он до сих пор служит в вашей авиации.
Лотецки вместе со своим другом Францем Рунке лично расстреляли летчиков. Расстрел был очень детально документирован и даже, как вы видели, сфотографирован. Отмечены в протоколе были даже серийные номера летчиков. Посмотрите, Грин. Видите, вот серийные номера ваших ребят. Лот хотел и этот расстел присоединить к своему активу.
Затея с взрывом аэродрома ему, разумеется, не удалась, но он составил для начальства доклад, в котором писал, что «крепость» села на посадочные огни ложного аэродрома, устроенные его командой.
В ночь перед эвакуацией в тыл команда Лота пробралась в Разумовский парк. Лот успел вложить документы расстрела в сейф, когда послышались выстрелы. «Химмельсфарскоманда» была окружена советской воинской частью и почти полностью уничтожена. Боясь попасться на месте с такими документами, Лот вновь спрятал ящик в тайник, и вновь ему удалось ускользнуть, на ваше, Грин, несчастье.
Теперь вы понимаете, почему у «старины Лота» появился такой жгучий интерес к вашей семье, дружеские чувства к вам и любовь к вашей сестре?
К началу вашей эпопеи Лот стал един в трех лицах. С одной стороны, он был прикрыт официальным статусом офицера ЦРУ, «неприкасаемого»; с другой — он был главарем могущественной бандитской шайки, которая содержала сеть тайных притонов и вела широкую торговлю наркотиками; с третьей стороны, он искал пути в «Паутину». Он искусно вел тройную игру, служил и обманывал, покупал и продавал. У него были очень далеко идущие планы, может быть, даже фантастически дальнобойные планы.
Однако все эти годы ящик под Полтавой не давал ему покоя. Он узнал, что каким-то таинственным образом сведения об этом ящике просочились в «Паутину», что «Паутину» чрезвычайно интересует его содержимое. Какие-то смутные данные о тайнике были и в ЦРУ. В руках разведки Гелена после войны оказались пятьдесят ящиков с секретной агентурной документацией. Это был таинственный пятьдесят первый ящик…
Лоту необходимо было заполучить ящик в свои руки. Во-первых, там были компрометирующие его документы. Вряд ли официальные лица в Вашингтоне смогли бы одобрить карьеру убийцы американских летчиков. А что случилось бы, если бы об этом хотя бы краешком уха узнала пресса? Во-вторых, там были агентурные списки. Это хороший товар. Что касается дорогих вашему сердцу камешков, к которым вы проявили такой сентиментальный интерес, то и они, Грин, вряд ли оказались бы в ваших руках. Тео Костецкий на следствии показал, что Лот уже в Москве намекнул ему на возможность вашей ликвидации в Лондоне. Вы после этого дела были абсолютно не нужны Лоту, как в свое время Лефти Лешаков. В ЦРУ было известно о встрече Павла Гринева с академиком Николаевым, вашим братом, летом шестьдесят первого года. Летом шестьдесят второго года Лот имел решительный разговор с вашим отцом, добиваясь его помощи в похищении Николая Николаевича. Гринев отверг все домогательства Лота и пригрозил отказать от дома, обнародовать его преступные замыслы через прогрессивную печать. Это стоило ему жизни.
Далее Лоту потребовалось сплести стальные сети вокруг вас, чтобы с вашей помощью похитить Николая Николаевича и выкрасть полтавский сейф. Тут, кстати, вы сами очень помогли своими безрассудными действиями. Так или иначе вокруг вас создалась атмосфера преследования и безысходности. Помните, как вы отрывались от слежки по пути в Филадельфию. Тогда за вами шли люди Лота. Лот не брезговал ничем. Он инспирировал ваш проигрыш на ипподроме. Хотел углубить ваш финансовый кризис, а деньги положил в свой карман. И все это время он оставался для вас «стариной Лотом», гурманом, немного циничным остряком, искателем приключений. Он подвел вас к краю пропасти и сказал: «Вот единственный путь! Вперед, Джин! Наши флаги развеваются на мачтах!»
И вы пошли по этому пути. Вас учили убивать, обманывать, отравлять, умирать. Лот хотел сделать из вас универсальное оружие. Он даже испытывал к вам некоторую симпатию. Любовался вами как делом рук своих. Форт-Брагг, Вьетнам, теперь Москва… финиш, мистер Джин Грин, агент ЦРУ.
Следователь замолчал. Джин некоторое время сидел молча, опустив голову. Потрясение было слишком сильным, чтобы сразу прийти в себя. Наконец он поднял голову и тихо сказал:
— Я проклинаю тот день и час, когда встретил этого человека. Конечно, как сказал Овидий: «Все же в несчастье своем частью и я виноват…»
— А если бы вам удалось осуществить операцию «Эн-Эн-Эн», что бы вы сказали тогда? — спросил следователь.
— Во мне давно уже созревал душевный перелом, — искренне сказал Джин. — Можете мне не верить, но я хотел вырваться из разведки, хотел уйти в нормальную жизнь, но не знал, как это сделать. Во всяком случае, отношения с Лотом были бы порваны навсегда. В последние годы он стал внушать мне отвращение даже и без этих ужасающих разоблачений.
— Да-а, — задумчиво протянул следователь, — скорей всего ваши отношения прекратились бы, но не по вашей воле. Это сделали бы люди «Паутины».
Джин вздрогнул, сжал челюсти, и наконец все в нем прояснилось, кончилось состояние «грога», и ясная, как радуга, ненависть прошла сквозь мозг.
…Статья 6. Я никогда не забуду, что я американский воин, что я отвечаю за свои поступки и верю в те принципы, которые делают мою страну свободной. И я уповаю на бога и на Соединенные Штаты Америки…
— Что вы будете делать со мной? — спросил он. Следователь закурил, посмотрел в потолок.
— Вы были пешкой в страшной игре, Джин Грин. Нам кажется, что вы поняли дьявольский смысл этой игры, что вы хотите выйти из нее, и мы сочли возможным ограничить наказание сроком предварительного заключения и выслать вас из Советского Союза за недозволенные действия и злоупотребление статусом сотрудника выставки. Учтите, Грин, если вы еще раз будете задержаны с поличным на нашей территории, вам несдобровать. — Он встал. — Займемся окончательным оформлением вашего дела.
Они смотрели друг на друга и оба молчали. Собрав все силы, Джин тихо спросил:
— Она ничего не знает обо мне?
— Нет, — сказал Сергей Николаевич.
Джин облегченно вздохнул.
— Вы… вы видели ее в эти дни?
— Об этом вам следует забыть навсегда.
Сергей Николаевич встал, отдернул шторы. Поток солнечного света ворвался в комнату, закружились пылинки. Джин зажмурил глаза.
Шестой раунд.
«Соединенные Штаты против Джина Грина»
Non progredi est regredi
Глава тридцатая.
«Братья по закону»
День обещал быть необычайно жарким для начала сентября: с утра — 55 градусов по Фаренгейту. Монмартрский собор Сакр-Кер прятался за лиловатой дымкой, над недвижными розовыми каштанами вдоль Сены дрожало желеобразное марево, раскаленный асфальт прожигал подошвы. По всем бульварам и улицам несся, нескончаемый поток «рено», «ситроенов» и «симок»; парижане не хотели проводить дни бабьего лета в столичной жаре и бензиновой духоте.
Выбравшись из этого потока, юркий обшарпанный таксомотор остановился у подъезда посольства Федеративной Республики Германии на тихой Рю-де-Лилль.
Джин вышел из машины и, путаясь в старых и новых франках, расплатился.
Мосье Такси, прикарманивая щедрые чаевые, смягчившимся взором посмотрел вслед элегантному молодому джентльмену в белом костюме яхтсмена и шляпе канотье а-ля Морис Шевалье. Этот американец, сразу видать, немало пожил в цивилизованных краях Старого Света: он прекрасно говорит по-французски и не ограничивает чаевые десятью процентами от суммы, показанной счетчиком. Щедрые чаевые!.. Если бы шофер знал, что этот «богатый» американец утром разменял свой последний стодолларовый банкнот!
Джин окинул взглядом импозантное белое здание посольства, приметив и бронзовый щит с черным орлом ФРГ, и флагшток над подъездом.
Сколько флагов сменилось на этом флагштоке! Много десятилетий назад на нем развевался флаг Гогенцоллернов с прусским Железным крестом, и по этим каменным ступеням поднимался к шпиону Шварцкоппену граф Эстергази, тот самый шпион Эстергази, что оклеветал Дрейфуса. Потом здесь висел забытый всеми флаг Веймарской республики. Его сменило красное полотнище с черной свастикой в белом круге, и уже через несколько лет этот зловещий флаг реял и на Эйфелевой башне, и всюду во Франции, и почти над всей Европой. В сорок четвертом нацистский флаг был сорван и сожжен восставшим Парижем. Прошло много лет, и вот вновь точит когти черный прусский орел…
Джину повезло. Он застал в посольстве помощника консула, с которым когда-то в каком-то ресторане его познакомил Лот.
Веселый толстый баварец с пивным носом и брылами в красных прожилках встретил Джина как старого друга. Вопреки этикету, несмотря на слишком ранний час, он даже предложил Джину выпить какой-нибудь коктейль, пиво «Кроненбург» или аперитив «Кампари», а когда тот отказался, угостил его бразильской сигарой.
— Очень рад! Очень рад! — щебетал он неожиданно тонким голосом евнуха, поглаживая брюшко размером с двенадцативедерный самовар. — Друг Лотара — мой друг! Ведь я служил одно время с Лотаром. Он всегда подавал большие надежды. Еще в Мариенбурге, когда мы были юнкерами. Чем могу служить? Кстати, должен выразить вам мое восхищение: я читал в газетах о вашей высылке из России, читал протест Министерства иностранных дел СССР… Я, разумеется, не стану задавать вам никаких вопросов. Однако я узнал, что Лотар тоже этим летом ездил в Москву, и сразу понял, что ваши люди не сидят без дела. И у нас признают, что разведывательная работа за «железным занавесом» вдесятеро труднее, чем в тылу врага в годы второй мировой войны. А сейчас вы откуда к нам пожаловали?
Джин был осторожен: всем известно, что в западногерманских посольствах, как и в американских, разведчиков куда больше, чем дипломатов.
— О наших делах в России, — сказал Джин по-немецки, оглядывая обставленный ультрасовременной мебелью кабинет, — мне и в самом деле не хотелось бы сейчас вспоминать. Черчилль был прав: Россия — это загадка, окутанная тайной, покрытая неизвестностью. После того как меня выдворили, я полетел прямо в Нью-Йорк, в страну франкфуртских сосисок и гамбургских котлет. Должен признаться, что был дьявольски рад увидеть наконец в Айдлуайлде, в аэропорте Кеннеди, темно-красный автомат для продажи кока-колы бутылками!..
— О, как я понимаю вас! — закивал пивным носом баварец. — Помню первый день возвращения из плена… Продолжайте, продолжайте, прошу вас!
— Дома меня ждали горькие вести: умерла моя мать. Не перенесла смерти отца… К тому же прочла о скандале со мной в России…
— О, какое несчастье! Как я вам сочувствую! И я, вернувшись из плена, не застал в живых своих стариков. Продолжайте, продолжайте!
Джин не стал, разумеется, рассказывать этому другу Лота о своем визите в «Манки-бар», где он снова встретился с глазу на глаз с Красавчиком Пирелли Применив два-три фортбрагговских приема, Джин упросил Красавчика рассказать ему последние новости. Оказалось, что еще два года тому назад Красная Маска полностью подчинила себе банду Пирелли. Выяснив адрес Чарли Чинка, Джин посетил и этого джентльмена. Чарли Чинк после соответствующих уговоров рассказал все без утайки, а главное, историю убийства старика Гринева, и открыл ему имя организатора убийства — Лота.
— Собственно, мне нечего рассказывать. Встретился с сестрой, Натали окончила театральное училище и репетирует роль Офелии в молодежном театре в Линкольн-центре.
— О, какая талантливая сестра!
— Да, из нее выйдет толк.
— Я слышал, ваша сестра вышла замуж за Лотара?
— Верно, хотя Натали чуть было не вернула ему кольцо, поссорившись с ним из-за войны во Вьетнаме. Сестра, видите ли, связалась в Нью-Йорке с этими «мирниками»…
— О бедная, несчастная девушка! И вам не удалось наставить ее на путь истинный?
— Боюсь, что нет. И вообще боюсь, что «голуби» у нас скоро заклюют «ястребов»!
— Пора вмешаться американскому орлу! — пошутил помощник консула. — Пора ему навести порядок на американской птицеферме, где царит слишком много беспорядка, именуемого Демократией.
— Я пробыл дома несколько дней, поклонился отцу и матери на кладбище, а потом прилетел сюда, в Европу, чтобы развеяться. Посетил Мадрид, где видел «Чудо Кордовы» — тореадора Мануэля Бенитеза Тереза. Потом — Лиссабон, Алжир, Рим, Тель-Авив, Афины. Вот уже целый месяц как скитаюсь один, соскучился по друзьям, вспомнил о Лоте. Я спрашивал о нем в посольствах, гостиницах, аэропортах. Два или три раза нападал на его след… Решил заглянуть в Париж. Искал его в «Ритце», «Георге Пятом», «Бристоле»… А вы случайно не знаете, где он сейчас?
— Да вам просто не везло! — воскликнул баварец. — Ваш шурин тоже ездил по Европе. Два дня назад он звонил консулу по каким-то делам из Лондона.
— Из Лондона?! — Похолодев от волнения, в свою очередь, воскликнул Джин. — Вот неудача! Да я третьего дня был в Лондоне, нанес там визит вашему послу на Бэлгрейз-сквере. Оказывается, посол Хассо фон Этцдорф хорошо помнит Лота как блестящего молодого офицера.
— О да! — с радостью предался воспоминаниям молодости помощник консула. — Ведь его превосходительство фон Этцдорф являлся личным представителем бывшего министра иностранных дел Риббентропа при ставке фюрера. А Лотар приезжал туда, чтобы получить из рук самого верховного главнокомандующего и рейхсканцлера Рыцарский крест за какое-то важное и секретное дело под Полтавой.
— Это интересно! — оживился Джин.
— Однако вашему невезенью пришел конец, — расплылся в улыбке баварец. — Со вчерашнего вечера Лотар здесь — в Париже!
— Превосходно! — обрадовался Джин, сдерживая поток нахлынувших на него чувств. — Может быть, вы знаете, где он остановился?
— Не знаю, но могу, пожалуй, узнать.
Помощник консула достал из ящика стола толстый справочник.
— Наш подполковник Лот, — продолжал он, перелистывая справочник, — получил новое важное назначение. Вам, капитан Грин, я могу это сказать. Он назначен на важный пост в отдел специальных методов ведения войны разведуправления ШЕЙП Верховного штаба держав НАТО в Европе. Он будет координировать деятельность разведок и специальных войск всех стран, входящих в НАТО. Называется это ИНИН, межнатовская разведсеть.
Интересно, где остановился Лот: в старинном отеле «Кридон», что напротив здания посольства США, или в отеле «Мажестик» на авеню Клебер? Последний ему больше подходит — там в годы оккупации размещался штаб гестапо.
Через две-три минуты услужливый баварец повесил трубку и с улыбкой сообщил Джину:
— Отель «Лютеция» на бульваре Распайль. Это на левом берегу Сены. Пока Лотар живет там, но скоро переберется в роскошную квартирку в Версале, где располагается штаб НАТО. Прелесть что за квартирка! Обшита панелями эпохи «короля-солнца», мебель времен империи Наполеона, кровать маршала Нея!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71
Следователь протянул Джину лист бумаги.
Из показаний гражданина США Теодора Костецкого:
…Отдел контрразведки «Паутины» особенно интересовался полтавским периодом жизни мистера Лота. Из бандеровских источников мы узнали о связи Лота с бывшим управляющим имением Гриневых, о существовании тайника и о списках бандеровской агентуры гестапо и оуновской службы «безпеки». Лот сумел оставить на территории Полтавщины глубоко законспирированную разведывательную сеть, но ключ от нее остался на освобожденной русскими территории. Мы надеялись, что сможем вырвать у Лота этот ключ и найти дорогу к тем людям, которые к этому времени, возможно, проникли в разные сферы советского общества. Мы хотели, чтобы Лот сам выдал нам тайник, но он решил иначе. Он хотел, чтобы «Паутина» служила ему. За ним всегда стояло ЦРУ.
Нашим людям удалось установить по находящимся в Пентагоне трофейным архивам СД, что Лот получил из рук Гитлера Рыцарский крест за смелую диверсионную операцию по наведению немецкой авиации на американский аэродром «челночных» полетов под Полтавой, а также по совокупности за расстрел экипажа американского бомбардировщика, совершившего в степи вынужденную посадку. Сам факт расстрела Лотом американцев нас в «Паутине» не смущал: Лот выполнял свой долг, но мы понимали, что сможем держать его в строгом ошейнике на коротком поводке, если получим документальное подтверждение его полтавского подвига. Кое-кому в Сенате США такие «подвиги» могли бы не понравиться…
Джин отлож ил бумагу и схватился за стакан с водой. Следователь тем временем продолжал:
— Итак, во главе «химмельсфарскоманды» Лот был заброшен в советский тыл, в район Полтавы. Через несколько дней здесь произошел драматический эпизод. Подбитая над линией фронта «крепость», не дотянув до аэродрома, упала в лес. Одиннадцать членов экипажа были схвачены «волками» Лота. Лишь один бортмеханик Бенджамен Хайли спасся чудом. Кажется, он до сих пор служит в вашей авиации.
Лотецки вместе со своим другом Францем Рунке лично расстреляли летчиков. Расстрел был очень детально документирован и даже, как вы видели, сфотографирован. Отмечены в протоколе были даже серийные номера летчиков. Посмотрите, Грин. Видите, вот серийные номера ваших ребят. Лот хотел и этот расстел присоединить к своему активу.
Затея с взрывом аэродрома ему, разумеется, не удалась, но он составил для начальства доклад, в котором писал, что «крепость» села на посадочные огни ложного аэродрома, устроенные его командой.
В ночь перед эвакуацией в тыл команда Лота пробралась в Разумовский парк. Лот успел вложить документы расстрела в сейф, когда послышались выстрелы. «Химмельсфарскоманда» была окружена советской воинской частью и почти полностью уничтожена. Боясь попасться на месте с такими документами, Лот вновь спрятал ящик в тайник, и вновь ему удалось ускользнуть, на ваше, Грин, несчастье.
Теперь вы понимаете, почему у «старины Лота» появился такой жгучий интерес к вашей семье, дружеские чувства к вам и любовь к вашей сестре?
К началу вашей эпопеи Лот стал един в трех лицах. С одной стороны, он был прикрыт официальным статусом офицера ЦРУ, «неприкасаемого»; с другой — он был главарем могущественной бандитской шайки, которая содержала сеть тайных притонов и вела широкую торговлю наркотиками; с третьей стороны, он искал пути в «Паутину». Он искусно вел тройную игру, служил и обманывал, покупал и продавал. У него были очень далеко идущие планы, может быть, даже фантастически дальнобойные планы.
Однако все эти годы ящик под Полтавой не давал ему покоя. Он узнал, что каким-то таинственным образом сведения об этом ящике просочились в «Паутину», что «Паутину» чрезвычайно интересует его содержимое. Какие-то смутные данные о тайнике были и в ЦРУ. В руках разведки Гелена после войны оказались пятьдесят ящиков с секретной агентурной документацией. Это был таинственный пятьдесят первый ящик…
Лоту необходимо было заполучить ящик в свои руки. Во-первых, там были компрометирующие его документы. Вряд ли официальные лица в Вашингтоне смогли бы одобрить карьеру убийцы американских летчиков. А что случилось бы, если бы об этом хотя бы краешком уха узнала пресса? Во-вторых, там были агентурные списки. Это хороший товар. Что касается дорогих вашему сердцу камешков, к которым вы проявили такой сентиментальный интерес, то и они, Грин, вряд ли оказались бы в ваших руках. Тео Костецкий на следствии показал, что Лот уже в Москве намекнул ему на возможность вашей ликвидации в Лондоне. Вы после этого дела были абсолютно не нужны Лоту, как в свое время Лефти Лешаков. В ЦРУ было известно о встрече Павла Гринева с академиком Николаевым, вашим братом, летом шестьдесят первого года. Летом шестьдесят второго года Лот имел решительный разговор с вашим отцом, добиваясь его помощи в похищении Николая Николаевича. Гринев отверг все домогательства Лота и пригрозил отказать от дома, обнародовать его преступные замыслы через прогрессивную печать. Это стоило ему жизни.
Далее Лоту потребовалось сплести стальные сети вокруг вас, чтобы с вашей помощью похитить Николая Николаевича и выкрасть полтавский сейф. Тут, кстати, вы сами очень помогли своими безрассудными действиями. Так или иначе вокруг вас создалась атмосфера преследования и безысходности. Помните, как вы отрывались от слежки по пути в Филадельфию. Тогда за вами шли люди Лота. Лот не брезговал ничем. Он инспирировал ваш проигрыш на ипподроме. Хотел углубить ваш финансовый кризис, а деньги положил в свой карман. И все это время он оставался для вас «стариной Лотом», гурманом, немного циничным остряком, искателем приключений. Он подвел вас к краю пропасти и сказал: «Вот единственный путь! Вперед, Джин! Наши флаги развеваются на мачтах!»
И вы пошли по этому пути. Вас учили убивать, обманывать, отравлять, умирать. Лот хотел сделать из вас универсальное оружие. Он даже испытывал к вам некоторую симпатию. Любовался вами как делом рук своих. Форт-Брагг, Вьетнам, теперь Москва… финиш, мистер Джин Грин, агент ЦРУ.
Следователь замолчал. Джин некоторое время сидел молча, опустив голову. Потрясение было слишком сильным, чтобы сразу прийти в себя. Наконец он поднял голову и тихо сказал:
— Я проклинаю тот день и час, когда встретил этого человека. Конечно, как сказал Овидий: «Все же в несчастье своем частью и я виноват…»
— А если бы вам удалось осуществить операцию «Эн-Эн-Эн», что бы вы сказали тогда? — спросил следователь.
— Во мне давно уже созревал душевный перелом, — искренне сказал Джин. — Можете мне не верить, но я хотел вырваться из разведки, хотел уйти в нормальную жизнь, но не знал, как это сделать. Во всяком случае, отношения с Лотом были бы порваны навсегда. В последние годы он стал внушать мне отвращение даже и без этих ужасающих разоблачений.
— Да-а, — задумчиво протянул следователь, — скорей всего ваши отношения прекратились бы, но не по вашей воле. Это сделали бы люди «Паутины».
Джин вздрогнул, сжал челюсти, и наконец все в нем прояснилось, кончилось состояние «грога», и ясная, как радуга, ненависть прошла сквозь мозг.
…Статья 6. Я никогда не забуду, что я американский воин, что я отвечаю за свои поступки и верю в те принципы, которые делают мою страну свободной. И я уповаю на бога и на Соединенные Штаты Америки…
— Что вы будете делать со мной? — спросил он. Следователь закурил, посмотрел в потолок.
— Вы были пешкой в страшной игре, Джин Грин. Нам кажется, что вы поняли дьявольский смысл этой игры, что вы хотите выйти из нее, и мы сочли возможным ограничить наказание сроком предварительного заключения и выслать вас из Советского Союза за недозволенные действия и злоупотребление статусом сотрудника выставки. Учтите, Грин, если вы еще раз будете задержаны с поличным на нашей территории, вам несдобровать. — Он встал. — Займемся окончательным оформлением вашего дела.
Они смотрели друг на друга и оба молчали. Собрав все силы, Джин тихо спросил:
— Она ничего не знает обо мне?
— Нет, — сказал Сергей Николаевич.
Джин облегченно вздохнул.
— Вы… вы видели ее в эти дни?
— Об этом вам следует забыть навсегда.
Сергей Николаевич встал, отдернул шторы. Поток солнечного света ворвался в комнату, закружились пылинки. Джин зажмурил глаза.
Шестой раунд.
«Соединенные Штаты против Джина Грина»
Non progredi est regredi
Глава тридцатая.
«Братья по закону»
День обещал быть необычайно жарким для начала сентября: с утра — 55 градусов по Фаренгейту. Монмартрский собор Сакр-Кер прятался за лиловатой дымкой, над недвижными розовыми каштанами вдоль Сены дрожало желеобразное марево, раскаленный асфальт прожигал подошвы. По всем бульварам и улицам несся, нескончаемый поток «рено», «ситроенов» и «симок»; парижане не хотели проводить дни бабьего лета в столичной жаре и бензиновой духоте.
Выбравшись из этого потока, юркий обшарпанный таксомотор остановился у подъезда посольства Федеративной Республики Германии на тихой Рю-де-Лилль.
Джин вышел из машины и, путаясь в старых и новых франках, расплатился.
Мосье Такси, прикарманивая щедрые чаевые, смягчившимся взором посмотрел вслед элегантному молодому джентльмену в белом костюме яхтсмена и шляпе канотье а-ля Морис Шевалье. Этот американец, сразу видать, немало пожил в цивилизованных краях Старого Света: он прекрасно говорит по-французски и не ограничивает чаевые десятью процентами от суммы, показанной счетчиком. Щедрые чаевые!.. Если бы шофер знал, что этот «богатый» американец утром разменял свой последний стодолларовый банкнот!
Джин окинул взглядом импозантное белое здание посольства, приметив и бронзовый щит с черным орлом ФРГ, и флагшток над подъездом.
Сколько флагов сменилось на этом флагштоке! Много десятилетий назад на нем развевался флаг Гогенцоллернов с прусским Железным крестом, и по этим каменным ступеням поднимался к шпиону Шварцкоппену граф Эстергази, тот самый шпион Эстергази, что оклеветал Дрейфуса. Потом здесь висел забытый всеми флаг Веймарской республики. Его сменило красное полотнище с черной свастикой в белом круге, и уже через несколько лет этот зловещий флаг реял и на Эйфелевой башне, и всюду во Франции, и почти над всей Европой. В сорок четвертом нацистский флаг был сорван и сожжен восставшим Парижем. Прошло много лет, и вот вновь точит когти черный прусский орел…
Джину повезло. Он застал в посольстве помощника консула, с которым когда-то в каком-то ресторане его познакомил Лот.
Веселый толстый баварец с пивным носом и брылами в красных прожилках встретил Джина как старого друга. Вопреки этикету, несмотря на слишком ранний час, он даже предложил Джину выпить какой-нибудь коктейль, пиво «Кроненбург» или аперитив «Кампари», а когда тот отказался, угостил его бразильской сигарой.
— Очень рад! Очень рад! — щебетал он неожиданно тонким голосом евнуха, поглаживая брюшко размером с двенадцативедерный самовар. — Друг Лотара — мой друг! Ведь я служил одно время с Лотаром. Он всегда подавал большие надежды. Еще в Мариенбурге, когда мы были юнкерами. Чем могу служить? Кстати, должен выразить вам мое восхищение: я читал в газетах о вашей высылке из России, читал протест Министерства иностранных дел СССР… Я, разумеется, не стану задавать вам никаких вопросов. Однако я узнал, что Лотар тоже этим летом ездил в Москву, и сразу понял, что ваши люди не сидят без дела. И у нас признают, что разведывательная работа за «железным занавесом» вдесятеро труднее, чем в тылу врага в годы второй мировой войны. А сейчас вы откуда к нам пожаловали?
Джин был осторожен: всем известно, что в западногерманских посольствах, как и в американских, разведчиков куда больше, чем дипломатов.
— О наших делах в России, — сказал Джин по-немецки, оглядывая обставленный ультрасовременной мебелью кабинет, — мне и в самом деле не хотелось бы сейчас вспоминать. Черчилль был прав: Россия — это загадка, окутанная тайной, покрытая неизвестностью. После того как меня выдворили, я полетел прямо в Нью-Йорк, в страну франкфуртских сосисок и гамбургских котлет. Должен признаться, что был дьявольски рад увидеть наконец в Айдлуайлде, в аэропорте Кеннеди, темно-красный автомат для продажи кока-колы бутылками!..
— О, как я понимаю вас! — закивал пивным носом баварец. — Помню первый день возвращения из плена… Продолжайте, продолжайте, прошу вас!
— Дома меня ждали горькие вести: умерла моя мать. Не перенесла смерти отца… К тому же прочла о скандале со мной в России…
— О, какое несчастье! Как я вам сочувствую! И я, вернувшись из плена, не застал в живых своих стариков. Продолжайте, продолжайте!
Джин не стал, разумеется, рассказывать этому другу Лота о своем визите в «Манки-бар», где он снова встретился с глазу на глаз с Красавчиком Пирелли Применив два-три фортбрагговских приема, Джин упросил Красавчика рассказать ему последние новости. Оказалось, что еще два года тому назад Красная Маска полностью подчинила себе банду Пирелли. Выяснив адрес Чарли Чинка, Джин посетил и этого джентльмена. Чарли Чинк после соответствующих уговоров рассказал все без утайки, а главное, историю убийства старика Гринева, и открыл ему имя организатора убийства — Лота.
— Собственно, мне нечего рассказывать. Встретился с сестрой, Натали окончила театральное училище и репетирует роль Офелии в молодежном театре в Линкольн-центре.
— О, какая талантливая сестра!
— Да, из нее выйдет толк.
— Я слышал, ваша сестра вышла замуж за Лотара?
— Верно, хотя Натали чуть было не вернула ему кольцо, поссорившись с ним из-за войны во Вьетнаме. Сестра, видите ли, связалась в Нью-Йорке с этими «мирниками»…
— О бедная, несчастная девушка! И вам не удалось наставить ее на путь истинный?
— Боюсь, что нет. И вообще боюсь, что «голуби» у нас скоро заклюют «ястребов»!
— Пора вмешаться американскому орлу! — пошутил помощник консула. — Пора ему навести порядок на американской птицеферме, где царит слишком много беспорядка, именуемого Демократией.
— Я пробыл дома несколько дней, поклонился отцу и матери на кладбище, а потом прилетел сюда, в Европу, чтобы развеяться. Посетил Мадрид, где видел «Чудо Кордовы» — тореадора Мануэля Бенитеза Тереза. Потом — Лиссабон, Алжир, Рим, Тель-Авив, Афины. Вот уже целый месяц как скитаюсь один, соскучился по друзьям, вспомнил о Лоте. Я спрашивал о нем в посольствах, гостиницах, аэропортах. Два или три раза нападал на его след… Решил заглянуть в Париж. Искал его в «Ритце», «Георге Пятом», «Бристоле»… А вы случайно не знаете, где он сейчас?
— Да вам просто не везло! — воскликнул баварец. — Ваш шурин тоже ездил по Европе. Два дня назад он звонил консулу по каким-то делам из Лондона.
— Из Лондона?! — Похолодев от волнения, в свою очередь, воскликнул Джин. — Вот неудача! Да я третьего дня был в Лондоне, нанес там визит вашему послу на Бэлгрейз-сквере. Оказывается, посол Хассо фон Этцдорф хорошо помнит Лота как блестящего молодого офицера.
— О да! — с радостью предался воспоминаниям молодости помощник консула. — Ведь его превосходительство фон Этцдорф являлся личным представителем бывшего министра иностранных дел Риббентропа при ставке фюрера. А Лотар приезжал туда, чтобы получить из рук самого верховного главнокомандующего и рейхсканцлера Рыцарский крест за какое-то важное и секретное дело под Полтавой.
— Это интересно! — оживился Джин.
— Однако вашему невезенью пришел конец, — расплылся в улыбке баварец. — Со вчерашнего вечера Лотар здесь — в Париже!
— Превосходно! — обрадовался Джин, сдерживая поток нахлынувших на него чувств. — Может быть, вы знаете, где он остановился?
— Не знаю, но могу, пожалуй, узнать.
Помощник консула достал из ящика стола толстый справочник.
— Наш подполковник Лот, — продолжал он, перелистывая справочник, — получил новое важное назначение. Вам, капитан Грин, я могу это сказать. Он назначен на важный пост в отдел специальных методов ведения войны разведуправления ШЕЙП Верховного штаба держав НАТО в Европе. Он будет координировать деятельность разведок и специальных войск всех стран, входящих в НАТО. Называется это ИНИН, межнатовская разведсеть.
Интересно, где остановился Лот: в старинном отеле «Кридон», что напротив здания посольства США, или в отеле «Мажестик» на авеню Клебер? Последний ему больше подходит — там в годы оккупации размещался штаб гестапо.
Через две-три минуты услужливый баварец повесил трубку и с улыбкой сообщил Джину:
— Отель «Лютеция» на бульваре Распайль. Это на левом берегу Сены. Пока Лотар живет там, но скоро переберется в роскошную квартирку в Версале, где располагается штаб НАТО. Прелесть что за квартирка! Обшита панелями эпохи «короля-солнца», мебель времен империи Наполеона, кровать маршала Нея!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71