— кричит девчонка из кустов.
— Один? Или с волшебником? Он должен вести за собой связанного волшебника! — я спрыгнул с лафета в траву.
— Волшебника? Никакого волшебника мы не видели.
Я не стал обувать сапоги. Ступая по нагретому, звенящему солнечно-зеленому шелку (кузнечики брызгами в стороны), обогнул чудовищную машину, вышел на край небольшого холмика над озером и посмотрел вниз. Данила медленно приближался, вползая наверх по тропинке. Вяло махнул мне рукой. Я быстро отвел от глаз перепутанные волосы — что такое? Хм. Оборванный грязный ребенок бежит следом за Данилой по пыльной дорожке. Странный ребенок — острижен наголо, ручки какие-то длинные, темные, рахитичные… Видать, сердобольный Каширин подобрал в лесу болезного сиротинушку.
И тут — сиротинушка поднял лобастую голову. Солнце заставило маленького человечка некрасиво сморщиться, уши его задвигались, желтые зубы обнажились — и я узнал Плескуна. Без бороды чародей чудовищно походил на нескладного больного подростка. Я вздрогнул: Плескун не был связан. Жмурясь на солнце, нелепо размахивая страшными руками, часто поглядывая на идущего впереди Каширина, он бежал за ним, будто… послушная собачонка.
Сзади шумно ахнул Кирюша Мегалос.
— Боже мой, Даня! — Я кинулся навстречу, прихватывая рукой цевье кинжала, болтавшегося на бедре. — Ты не связал его? Почему?!
— Не нужно, — сдавленно прохрипел Данила. Не доходя трех шагов, тяжко повалился в траву, уткнулся желтым лицом в перепачканный рукав. — Он теперь… никуда не убежит.
— Что… что ты делал там, в лесу?
— Что делал? — Данька разлепил веки, глянул желтовато. — Харч метал. Ф-фу, скотство.
— Что с тобой? Ты… болен?
— Все нормально, князь Алеша. Я в порядке. — Он облизал сизые губы, стряхнул с кольчужного подола какие-то крошки, похожие на засохшие брызги рвотной массы. — Словно червей нажрался. Четыре раза блевал.
— Плескун? Он атаковал тебя?
— Не… Плескун не виноват. Просто захотелось проверить, как работает зубастое колечко. Я медленно выпрямился:
— И как? Работает?
— Как видишь, — хмыкнул Данька и кивнул в сторону горбуна.
Плескун стоял рядом, склонив огромную голову набок, и безотрывно смотрел на обожаемого господина, наследника Зверку. Грозный колдун ничего не говорил. Он слюняво улыбался, мелко вздрагивая, кивая голым черепом. Ни следа не осталось от синего властного взгляда: иллюзия развеялась, глаза снова стали мутно-серыми…
Без бороды он казался душевнобольным лилипутом.
* * *
Данила рассказывал о поимке Плескуна весьма неохотно.
— Короче, так было дело. Достал кольцо, направил на лесную чащу — просто так, в пустоту. Думаю, если это и впрямь мощная штука, и так должно подействовать, без визуального контакта. Сказал заклинание. Ну, тут меня шарахнуло. Дерьмо накатило, стало наизнанку выворачивать. Когда проблевался, начал в себя приходить, слышу: ветки трещат. Выходит наш гномик из чащи: бороду сбрил, на голове парик белобрысый. Под молодого пацана косит. А глаза — бессмысленные, как гнилушки светятся. Короче — все, зомбированный. Достало его колечко, сам пришел на сигнал. Вышел и смотрит на меня с идиотской улыбкой. Я ему говорю: руки за голову. Он выполняет. Я ему — ложись на землю. Ложится. Тут я понял, что можно расслабиться. Давай, говорю, рассказывай, гад. А он молчит, глазами хлопает…
— Ничего не говорит?! — в ужасе переспросил я.
— Говорит. — Наследник отхлебнул из крынки молока, чудом раздобытого на пепелище Медовы (ярыги нашли в одной из печей, принесли атаману). Глотнул, закашлялся. Вытер отрастающие колючки на верхней губе. — Он, гнида, только на вопросы отвечает. Если вопрос точно сформулировать, тогда всю правду говорит, по-честному. Я ему вточил слегка: рассказывай, урод, что твой хозяин Сварог задумал? Он молчит, слюну роняет. А если конкретно спросить — например, о численности или планах наступления армии Колывана, тогда ответит… Все цифры знает, сволочь. Даты, имена…
— Ну ты… главное выяснил? — Я внутренне похолодел: вот он, момент истины. Неужели — прямо сейчас наконец прояснится главная тайна, мучавшая меня все это время…
— Не молчи, Даня. Что Плескун? Рассказал он, в чем Чурилина смерть, в чем слабость? Как остановить мерзавца?
Данила опустил крынку в траву, смахнул мурашку с подбородка, потер жесткими пальцами виски. Глянул хитровато, улыбнулся:
— Выяснил.
И молчит. Я нетерпеливо обернулся, махнул рукой — Кирюша с возлюбленной подпрыгнули как ужаленные, бросились прочь. Атаман Стыря, молчаливо восседавший на куче трофейных седел, поднялся на ноги, вежливо поклонился и, потряхивая желтым оселедцем, удалился за кусты, к шатру. Остался только дремлющий царь Леванид, да несколько алыберских арбалетчиков невдалеке… Они не слышат.
— Выяснил, — кивнул Данила. — Нужно, ядрена муть, золотой ключик искать.
— Что?! Ключик?!
— Да, князь Алеша. Делать нечего. Придется нам заделаться тупыми буратинами.
— Ключ… — прошептал я, недоумевая. — От чего?
— От города Властова, — хмыкнул Данька. — Плескун рассказал: Сварог отыскал-таки тайное пророчество. Тот, кто первым вокнязится во Властове до праздника Купалы-Меженя, обречен на пожизненную верховную власть над славянством. Не надо так бледнеть, князь Алеша. Все очень просто. Властов — главная фишка в игре.
— Погоди-погоди, Дань. Получается… если Чуриле позволить захватить Властов, он станет непобедимым! А если властовский трон захватит другой богатырь, то значит…
— Значит, этот богатырь и сможет остановить Чурилу. А больше никто. Теперь смотри: чтобы захватить Властов, нужно раздобыть ключ от княжества. А лежит этот ключик…
— Где?! — Я схватил Каширина за железный рукав. — Ты узнал место?
— Где-где… В Караганде, — сообщил Данила с улыбкой садиста. — Ключик лежит под кроватью в небольшой уютной горнице.
— Где горница?
— А как ты думаешь? Горница — в тереме, разумеется.
— В каком тереме?!
— Вот это и нужно сообразить, — усмехнулся Данька.
Ну да, понимаю, поморщился я. Если бы Плескун знал точный адрес заветного терема, мы с Кашириным давно колыхались бы на виселице, а Чурила принимал бы парад унгуннов на главной площади Властова.
Данила порылся в траве, высквозил острую былинку, воткнул в белые смеющиеся зубы.
— Вот послушай, это похоже на ребус. Есть забавный стишок, и нужно найти разгадку. — Он обернул лицо к Плескуну. — Слышь, ты, дурачок. Прочитай нам пророчество о ключе!
Бритый идиот, карлик с выжженной психикой, сидевший в ногах у наследника, подскочил, старательно выпучил немигающие глаза и косноязычно произнес, едва ворочая одеревеневшим языком:
Кохан ключ в моей руке.
На зоряном кушаке.
Златой и тонкий, точно спица,
Зубцов четыре семерицы.
В тесный терем схоронился.
Под кровати закатился.
— Молодец, Плескун, — кивнул Данила, вяло похлопал ладонью о ладонь. — Отличная дикция. Теперь давай второе пророчество. Готовься, князь Алеша, это вообще законченный бред.
Зол. Злат. Зубат. Задирист. Звонок.
Туг. Таен. Темен. Томен. Тонок.
Яр. Горек. Ядовит. Горюч.
Кохан. Колюч. Кудесен. Ключ.
— Абсолютный нонсенс, — выдохнул я.
— Согласен, — покладисто согласился Каширин. — В черных книжицах прописано, почему прорицания темных мудрецов так похожи на бред. Все дело в технологии. Обычно собираются несколько жрецов и коллективно въезжают в транс. Каждому умнику открывается отдельная грань будущего. Каждый ловит свою короткую фразу. Потом кусочки складывают вместе, как придется. Вот и получается зарифмованная фигня. Понимаешь меня, князь Алеша?
— Мозаика, — вздохнул я.
— Угу. Игра в пятнашки. Берешь любое слово и двигаешь по строчкам вверх-вниз, влево-вправо…
— Может быть, Плескун все-таки знает разгадку? Он же подключен к базе данных Сварога…
— Ни хрена он не знает, Алеша. Видимо, при всем уважении к Плескуну, ему не дали допуска к самой секретной информации. А расшифровка гребаного пророчества — это, думается мне, самая секретная информация в мире. Так что — придется разгадывать самим.
— Послушай, Данька… В конце концов, плевать на пророчество! Будем блокировать реальные инициативы противника. Выясним у Плескуна, что планирует предпринять Сварог — и станет ясно, где чурильцы ведут поиски ключа!
— Слишком много у них реальных инициатив, дружище. Я уже спрашивал у горба — он выдает целую лавину ценной информации. Тысяча конкретных операций, проводимых на огромной территории от Леден-Веденца до Ош-Бабеля. Поджоги, провокации, захваты заложников, наведение порчи — откуда мы узнаем, какая из акций связана с добыванием ключа? Ведь ключик вовсе не обязательно находится во Властове. Можно, конечно, заставить дурачка горбатого рассказывать обо всех акциях по очереди. Я думаю, в неделю уложимся.
Ничего я не ответил. Данила прав: Плескун теоретически может знать все детали интересующей нас операции. Но проблема в том, что для Плескуна это — рядовая акция, одна из тысячи. Начальство не указало ему, какой именно план связан с золотым ключиком. В принципе, горбун готов назвать точное число агентов, время и место действия — но для этого мы должны точно сформулировать вопрос. Указать, какая из множества акций Сварога нас интересует: поджог боярского дома в Опеке или взрыв плотины в Китае? Теракт на горной алыберской дороге или ограбление чухонской водяной мельницы? Осознать, какая из текущих операций противника связана с похищением волшебного Кохан-ключа, — вот задача, от решения которой зависит судьба всей игры.
— Итак, что нам известно про ключ? — Я заложил руки за спину и прошелся взад-вперед, разминая кости. — Известно, что он висел на зоряном кушаке… Зоряный цвет — это цвет утренней зари.
— То бишь малиновый?
— Ну да: малиновый, розовый, алый, багряный и так далее. Предположим, что прежний хозяин носил Кохан-ключ на алом кушаке…
— Тесовичи, — кивнул Данила. — Говорят, тесовичи носят алые пояса. Вымачивают их в крови врагов.
— Ха. В этом случае пояса должны быть не алыми, а коричневыми, — усмехнулся я. — А вот наши союзники, братья-алыберы, носят самые что ни на есть малиновые пояса. Погляди сам…
Я указал Даньке на дозорного горского арбалетчика, маячившего невдалеке.
— Хорошо, запомнили алыберов и тесовичей. Что еще?
— Название, — улыбнулся я. — Само название ключа — говорящее. Кохан-ключ — это означает, мне думается, не что иное, как «ключ князя». «Кохан» — один из вариантов произношения хазарского титула «каган», то есть князь. На Руси тоже так говорили. Даже князя Владимира в летописях часто называют великим киевским каганом. Что поделать — хазарское влияние.
— Да уж, поделать нечего. — Данила перекусил травинку. — Может быть, все проще? Кохан-ключ — значит «коганый ключ», а никакой не княжеский? Что, если во Властове, допустим, сидит некий коганый купец. Из города Саркела. А у купца на дому, в тесноватом тереме, — целая банда, двадцать восемь боевиков с клинками, то бишь четыре семерицы клыков. Сидят, понимаешь, в тесноте, да не в обиде. И ждут сигнала, чтобы в нужный момент открыть для Чурилиной армии ворота властовской крепости… Вот и получается, что коганый купец — это ключ от Властова.
Сказав сие, Данила торжествующе потер серые от пыли ладони.
— Ну, какова мыслища?
— Гениальная идея, — согласился я. — Надо отправить разведчика во Властов. Пусть вычислит всех богатых коганых купцов, проживающих с многочисленной челядью.
— В относительно небольших теремах.
— И с алыми кушаками.
— Я Берладку своего пошлю, — решил Данька. — Он на коганого похож, бородища черная и кудрявая. Мужичок неглупый, должен справиться.
— А хочешь еще вариант? — сощурился я. — Что, если княжеский ключ — это… родник? Родник во Властове, а?
— Ух ты. Точно. Ключ — это родник, из которого берут воду для князя и дружины. А «тесный терем» — это же… деревянный сруб, колодец! Отравить источник, подсыпать яду — вот тебе и ключ от осажденного города! — Данила почесал выгоревшую макушку. — Еще одного разведчика надо слать.
— Да-да. Проследить, не увиваются ли около родника подозрительные личности.
— Во! Истинную правду говоришь, — усмехнулся Данька.
— В смысле?
— Ну… ты ведь чихнул. Значит, правду говоришь.
— Чихнул? — удивился я. Действительно, я, кажется, чихнул несколько секунд назад — от пыли. Но при чем здесь истинная правда?
— Есть такая народная примета, — лениво пояснил Данька. — Якобы если чихаешь во время беседы, значит, не врешь.
— Гм. Забавно. Не слышал.
— А еще мне дед рассказывал, раньше было такое развлечение: нюхнуть дыма возле костра — и сразу бежать вдоль девичьего хоровода. Возле которой девки чихнешь — это и есть будущая невеста.
Я вздрогнул. Что-то знакомое — мистика закохания, знакомая по былинам…
— Ну конечно, Даня! Теперь я вспомнил! Это же называется… суженая-ряженая, чоханая-коханая! На ком душа закохается, того и под венец вести… У Афанасьева есть в «Поэтических воззрениях славян на природу»! Господи, Данька! Ты понял?!
— Понял, Алеша, понял. Кохан-ключ — это…
— Любимый ключ! Ключ любви! По-малоросски «коханый» означает — «возлюбленный»!
— Девка.
— Что?
— Девка, девка. Кохан-ключ — это любимая женщина!
— Ох, как изящно задумано… Я чувствую, мы почти нащупали…
— Баба, которая влюбится в Чурилу? И… и…
— Откроет ему ворота крепости? Данька глянул серьезно:
— Почему бы нет… Очарованная девка. Сидит в тесном тереме и плачет. Ждет возлюбленного… Очень похоже на Чурилин почерк.
А как серед чиста-поля — мясна гора,
А на той горе — кипарисно дерево,
А на том парис-дереве — ясный сокол сидит,
Ясный сокол сидит, песни поет…
— Э-э, знайу! Катафрактос! Эм-м… по-русски… богатыр, да?
— Правильно, милый… Про тебя загадка. Мясна гора — верный конь, кипарисно дерево — высокое седло, а ясный сокол — это ты, милый…
— Да, моя красависа, да!
— Ты отгадал, милый… Так и быть, целуй меня крепко…
Я поморщился. Неуемные юные любовники скоро допекут своими интеллектуально-эротическими играми. Надо бы занять катафракта Мегалоса срочными поручениями. А то ведь испортит девку, а мне потом гневные петиции от родственников принимай…
Вот парадоксы жизни. Мы с Данилой разгадываем главный геополитический ребус современности, а рядом, в кустах, — совсем другие загадки!
Юные пионеры греко-славянской этнической интеграции сладко ворковали в нежно-зеленых ореховых зарослях над озером, я тихонько брел мимо — к шатру. Утомленный мозговым штурмом, Каширин испросил полчаса на отдых; его по-прежнему мутило после страшного заклинания.
Сидит девица в горнице,
А коса на улице.
Кто девицу обернет,
Тот и в горницу войдет.
Я уже прошел мимо, легкое эхо девичьего смеха, смешанного с мягким ореховым шумом, настигло на пороге шатра. Я услышал чудом. Уже пригнул голову, чтобы войти внутрь, — и вдруг замер. Вот так загадка, господа…
Десятый век! О моркови на Руси еще слыхом не слыхано!
— Охи, красависа. Нэ знайу. Коса на улисе… Штой эта?
— Глупенький, неужто не угадаешь? Нет, не угадаю, быстро подумал я. Морковки быть не может, хоть режьте меня. Тогда что? Репка?
— Ключик, миленький! Ключик, ха-ха!
Действительно, ключ, удивился я. Хмыкнул и полез внутрь шатра. Вот ведь недетская мудрость! Порой в смешных загадках таится целая бездна здравого смысла. Все верно: бородка ключа находится в скважине, а хвостик-цевьецо, длинная рукояточка, — торчит наружу. Кто повернет ключ — обернет, то есть окрутит, обручит незамужнюю девицу — тот и войдет в горницу…
Войдет в горницу!
Часовой катафракт, уже распахнувший передо мной завесы шатра, беспокойно заморгал:
— Высокий князь… Что с тобой?
Вместо ответа я подскочил и… порывисто обнял его за плечи:
— Отлично, любезный! Я в полном порядке! Все просто чудесно!
И расхохотался от души. Вбежал внутрь, в матовый желтый сумрак, под колеблющиеся своды шатра. Плеснул пьяного меда в кубок, резко обернулся:
— Ступайте на холм, где катапульты. Разбудите наследника. Передайте, что я разгадал загадку.
Через минуту Данька ворвался в шатер — злобно-веселый, шумный, красный:
— Не даешь поспать! Ну, рассказывай!
— Все очень просто, Даня. — Я поджал обагренные губы в лукавой улыбке. — Тонкий золотой ключик на малиновом кушаке — стройная белокурая барышня, носящая изящный поясок розового цвета. Или розовую ленту в косе. Схоронилась в светлом тереме, залезла под кровать и плачет. Кто на ней женится — тот и будет властелином славянства. Вот тебе и «возлюбленный ключ» от города!
И я рассказал загадку про ключик.
— А почему коса на улице? — нахмурился Каширин.
— Не понимаешь? — удивился я. — Здесь у них ключи очень длинные, не то что в Москве. Бородка находится внутри скважины — в «тесной горнице». А цевьецо — снаружи, то есть как бы уже «на улице».
— Это понятно, — раздраженно мигнул Данька.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43
— Один? Или с волшебником? Он должен вести за собой связанного волшебника! — я спрыгнул с лафета в траву.
— Волшебника? Никакого волшебника мы не видели.
Я не стал обувать сапоги. Ступая по нагретому, звенящему солнечно-зеленому шелку (кузнечики брызгами в стороны), обогнул чудовищную машину, вышел на край небольшого холмика над озером и посмотрел вниз. Данила медленно приближался, вползая наверх по тропинке. Вяло махнул мне рукой. Я быстро отвел от глаз перепутанные волосы — что такое? Хм. Оборванный грязный ребенок бежит следом за Данилой по пыльной дорожке. Странный ребенок — острижен наголо, ручки какие-то длинные, темные, рахитичные… Видать, сердобольный Каширин подобрал в лесу болезного сиротинушку.
И тут — сиротинушка поднял лобастую голову. Солнце заставило маленького человечка некрасиво сморщиться, уши его задвигались, желтые зубы обнажились — и я узнал Плескуна. Без бороды чародей чудовищно походил на нескладного больного подростка. Я вздрогнул: Плескун не был связан. Жмурясь на солнце, нелепо размахивая страшными руками, часто поглядывая на идущего впереди Каширина, он бежал за ним, будто… послушная собачонка.
Сзади шумно ахнул Кирюша Мегалос.
— Боже мой, Даня! — Я кинулся навстречу, прихватывая рукой цевье кинжала, болтавшегося на бедре. — Ты не связал его? Почему?!
— Не нужно, — сдавленно прохрипел Данила. Не доходя трех шагов, тяжко повалился в траву, уткнулся желтым лицом в перепачканный рукав. — Он теперь… никуда не убежит.
— Что… что ты делал там, в лесу?
— Что делал? — Данька разлепил веки, глянул желтовато. — Харч метал. Ф-фу, скотство.
— Что с тобой? Ты… болен?
— Все нормально, князь Алеша. Я в порядке. — Он облизал сизые губы, стряхнул с кольчужного подола какие-то крошки, похожие на засохшие брызги рвотной массы. — Словно червей нажрался. Четыре раза блевал.
— Плескун? Он атаковал тебя?
— Не… Плескун не виноват. Просто захотелось проверить, как работает зубастое колечко. Я медленно выпрямился:
— И как? Работает?
— Как видишь, — хмыкнул Данька и кивнул в сторону горбуна.
Плескун стоял рядом, склонив огромную голову набок, и безотрывно смотрел на обожаемого господина, наследника Зверку. Грозный колдун ничего не говорил. Он слюняво улыбался, мелко вздрагивая, кивая голым черепом. Ни следа не осталось от синего властного взгляда: иллюзия развеялась, глаза снова стали мутно-серыми…
Без бороды он казался душевнобольным лилипутом.
* * *
Данила рассказывал о поимке Плескуна весьма неохотно.
— Короче, так было дело. Достал кольцо, направил на лесную чащу — просто так, в пустоту. Думаю, если это и впрямь мощная штука, и так должно подействовать, без визуального контакта. Сказал заклинание. Ну, тут меня шарахнуло. Дерьмо накатило, стало наизнанку выворачивать. Когда проблевался, начал в себя приходить, слышу: ветки трещат. Выходит наш гномик из чащи: бороду сбрил, на голове парик белобрысый. Под молодого пацана косит. А глаза — бессмысленные, как гнилушки светятся. Короче — все, зомбированный. Достало его колечко, сам пришел на сигнал. Вышел и смотрит на меня с идиотской улыбкой. Я ему говорю: руки за голову. Он выполняет. Я ему — ложись на землю. Ложится. Тут я понял, что можно расслабиться. Давай, говорю, рассказывай, гад. А он молчит, глазами хлопает…
— Ничего не говорит?! — в ужасе переспросил я.
— Говорит. — Наследник отхлебнул из крынки молока, чудом раздобытого на пепелище Медовы (ярыги нашли в одной из печей, принесли атаману). Глотнул, закашлялся. Вытер отрастающие колючки на верхней губе. — Он, гнида, только на вопросы отвечает. Если вопрос точно сформулировать, тогда всю правду говорит, по-честному. Я ему вточил слегка: рассказывай, урод, что твой хозяин Сварог задумал? Он молчит, слюну роняет. А если конкретно спросить — например, о численности или планах наступления армии Колывана, тогда ответит… Все цифры знает, сволочь. Даты, имена…
— Ну ты… главное выяснил? — Я внутренне похолодел: вот он, момент истины. Неужели — прямо сейчас наконец прояснится главная тайна, мучавшая меня все это время…
— Не молчи, Даня. Что Плескун? Рассказал он, в чем Чурилина смерть, в чем слабость? Как остановить мерзавца?
Данила опустил крынку в траву, смахнул мурашку с подбородка, потер жесткими пальцами виски. Глянул хитровато, улыбнулся:
— Выяснил.
И молчит. Я нетерпеливо обернулся, махнул рукой — Кирюша с возлюбленной подпрыгнули как ужаленные, бросились прочь. Атаман Стыря, молчаливо восседавший на куче трофейных седел, поднялся на ноги, вежливо поклонился и, потряхивая желтым оселедцем, удалился за кусты, к шатру. Остался только дремлющий царь Леванид, да несколько алыберских арбалетчиков невдалеке… Они не слышат.
— Выяснил, — кивнул Данила. — Нужно, ядрена муть, золотой ключик искать.
— Что?! Ключик?!
— Да, князь Алеша. Делать нечего. Придется нам заделаться тупыми буратинами.
— Ключ… — прошептал я, недоумевая. — От чего?
— От города Властова, — хмыкнул Данька. — Плескун рассказал: Сварог отыскал-таки тайное пророчество. Тот, кто первым вокнязится во Властове до праздника Купалы-Меженя, обречен на пожизненную верховную власть над славянством. Не надо так бледнеть, князь Алеша. Все очень просто. Властов — главная фишка в игре.
— Погоди-погоди, Дань. Получается… если Чуриле позволить захватить Властов, он станет непобедимым! А если властовский трон захватит другой богатырь, то значит…
— Значит, этот богатырь и сможет остановить Чурилу. А больше никто. Теперь смотри: чтобы захватить Властов, нужно раздобыть ключ от княжества. А лежит этот ключик…
— Где?! — Я схватил Каширина за железный рукав. — Ты узнал место?
— Где-где… В Караганде, — сообщил Данила с улыбкой садиста. — Ключик лежит под кроватью в небольшой уютной горнице.
— Где горница?
— А как ты думаешь? Горница — в тереме, разумеется.
— В каком тереме?!
— Вот это и нужно сообразить, — усмехнулся Данька.
Ну да, понимаю, поморщился я. Если бы Плескун знал точный адрес заветного терема, мы с Кашириным давно колыхались бы на виселице, а Чурила принимал бы парад унгуннов на главной площади Властова.
Данила порылся в траве, высквозил острую былинку, воткнул в белые смеющиеся зубы.
— Вот послушай, это похоже на ребус. Есть забавный стишок, и нужно найти разгадку. — Он обернул лицо к Плескуну. — Слышь, ты, дурачок. Прочитай нам пророчество о ключе!
Бритый идиот, карлик с выжженной психикой, сидевший в ногах у наследника, подскочил, старательно выпучил немигающие глаза и косноязычно произнес, едва ворочая одеревеневшим языком:
Кохан ключ в моей руке.
На зоряном кушаке.
Златой и тонкий, точно спица,
Зубцов четыре семерицы.
В тесный терем схоронился.
Под кровати закатился.
— Молодец, Плескун, — кивнул Данила, вяло похлопал ладонью о ладонь. — Отличная дикция. Теперь давай второе пророчество. Готовься, князь Алеша, это вообще законченный бред.
Зол. Злат. Зубат. Задирист. Звонок.
Туг. Таен. Темен. Томен. Тонок.
Яр. Горек. Ядовит. Горюч.
Кохан. Колюч. Кудесен. Ключ.
— Абсолютный нонсенс, — выдохнул я.
— Согласен, — покладисто согласился Каширин. — В черных книжицах прописано, почему прорицания темных мудрецов так похожи на бред. Все дело в технологии. Обычно собираются несколько жрецов и коллективно въезжают в транс. Каждому умнику открывается отдельная грань будущего. Каждый ловит свою короткую фразу. Потом кусочки складывают вместе, как придется. Вот и получается зарифмованная фигня. Понимаешь меня, князь Алеша?
— Мозаика, — вздохнул я.
— Угу. Игра в пятнашки. Берешь любое слово и двигаешь по строчкам вверх-вниз, влево-вправо…
— Может быть, Плескун все-таки знает разгадку? Он же подключен к базе данных Сварога…
— Ни хрена он не знает, Алеша. Видимо, при всем уважении к Плескуну, ему не дали допуска к самой секретной информации. А расшифровка гребаного пророчества — это, думается мне, самая секретная информация в мире. Так что — придется разгадывать самим.
— Послушай, Данька… В конце концов, плевать на пророчество! Будем блокировать реальные инициативы противника. Выясним у Плескуна, что планирует предпринять Сварог — и станет ясно, где чурильцы ведут поиски ключа!
— Слишком много у них реальных инициатив, дружище. Я уже спрашивал у горба — он выдает целую лавину ценной информации. Тысяча конкретных операций, проводимых на огромной территории от Леден-Веденца до Ош-Бабеля. Поджоги, провокации, захваты заложников, наведение порчи — откуда мы узнаем, какая из акций связана с добыванием ключа? Ведь ключик вовсе не обязательно находится во Властове. Можно, конечно, заставить дурачка горбатого рассказывать обо всех акциях по очереди. Я думаю, в неделю уложимся.
Ничего я не ответил. Данила прав: Плескун теоретически может знать все детали интересующей нас операции. Но проблема в том, что для Плескуна это — рядовая акция, одна из тысячи. Начальство не указало ему, какой именно план связан с золотым ключиком. В принципе, горбун готов назвать точное число агентов, время и место действия — но для этого мы должны точно сформулировать вопрос. Указать, какая из множества акций Сварога нас интересует: поджог боярского дома в Опеке или взрыв плотины в Китае? Теракт на горной алыберской дороге или ограбление чухонской водяной мельницы? Осознать, какая из текущих операций противника связана с похищением волшебного Кохан-ключа, — вот задача, от решения которой зависит судьба всей игры.
— Итак, что нам известно про ключ? — Я заложил руки за спину и прошелся взад-вперед, разминая кости. — Известно, что он висел на зоряном кушаке… Зоряный цвет — это цвет утренней зари.
— То бишь малиновый?
— Ну да: малиновый, розовый, алый, багряный и так далее. Предположим, что прежний хозяин носил Кохан-ключ на алом кушаке…
— Тесовичи, — кивнул Данила. — Говорят, тесовичи носят алые пояса. Вымачивают их в крови врагов.
— Ха. В этом случае пояса должны быть не алыми, а коричневыми, — усмехнулся я. — А вот наши союзники, братья-алыберы, носят самые что ни на есть малиновые пояса. Погляди сам…
Я указал Даньке на дозорного горского арбалетчика, маячившего невдалеке.
— Хорошо, запомнили алыберов и тесовичей. Что еще?
— Название, — улыбнулся я. — Само название ключа — говорящее. Кохан-ключ — это означает, мне думается, не что иное, как «ключ князя». «Кохан» — один из вариантов произношения хазарского титула «каган», то есть князь. На Руси тоже так говорили. Даже князя Владимира в летописях часто называют великим киевским каганом. Что поделать — хазарское влияние.
— Да уж, поделать нечего. — Данила перекусил травинку. — Может быть, все проще? Кохан-ключ — значит «коганый ключ», а никакой не княжеский? Что, если во Властове, допустим, сидит некий коганый купец. Из города Саркела. А у купца на дому, в тесноватом тереме, — целая банда, двадцать восемь боевиков с клинками, то бишь четыре семерицы клыков. Сидят, понимаешь, в тесноте, да не в обиде. И ждут сигнала, чтобы в нужный момент открыть для Чурилиной армии ворота властовской крепости… Вот и получается, что коганый купец — это ключ от Властова.
Сказав сие, Данила торжествующе потер серые от пыли ладони.
— Ну, какова мыслища?
— Гениальная идея, — согласился я. — Надо отправить разведчика во Властов. Пусть вычислит всех богатых коганых купцов, проживающих с многочисленной челядью.
— В относительно небольших теремах.
— И с алыми кушаками.
— Я Берладку своего пошлю, — решил Данька. — Он на коганого похож, бородища черная и кудрявая. Мужичок неглупый, должен справиться.
— А хочешь еще вариант? — сощурился я. — Что, если княжеский ключ — это… родник? Родник во Властове, а?
— Ух ты. Точно. Ключ — это родник, из которого берут воду для князя и дружины. А «тесный терем» — это же… деревянный сруб, колодец! Отравить источник, подсыпать яду — вот тебе и ключ от осажденного города! — Данила почесал выгоревшую макушку. — Еще одного разведчика надо слать.
— Да-да. Проследить, не увиваются ли около родника подозрительные личности.
— Во! Истинную правду говоришь, — усмехнулся Данька.
— В смысле?
— Ну… ты ведь чихнул. Значит, правду говоришь.
— Чихнул? — удивился я. Действительно, я, кажется, чихнул несколько секунд назад — от пыли. Но при чем здесь истинная правда?
— Есть такая народная примета, — лениво пояснил Данька. — Якобы если чихаешь во время беседы, значит, не врешь.
— Гм. Забавно. Не слышал.
— А еще мне дед рассказывал, раньше было такое развлечение: нюхнуть дыма возле костра — и сразу бежать вдоль девичьего хоровода. Возле которой девки чихнешь — это и есть будущая невеста.
Я вздрогнул. Что-то знакомое — мистика закохания, знакомая по былинам…
— Ну конечно, Даня! Теперь я вспомнил! Это же называется… суженая-ряженая, чоханая-коханая! На ком душа закохается, того и под венец вести… У Афанасьева есть в «Поэтических воззрениях славян на природу»! Господи, Данька! Ты понял?!
— Понял, Алеша, понял. Кохан-ключ — это…
— Любимый ключ! Ключ любви! По-малоросски «коханый» означает — «возлюбленный»!
— Девка.
— Что?
— Девка, девка. Кохан-ключ — это любимая женщина!
— Ох, как изящно задумано… Я чувствую, мы почти нащупали…
— Баба, которая влюбится в Чурилу? И… и…
— Откроет ему ворота крепости? Данька глянул серьезно:
— Почему бы нет… Очарованная девка. Сидит в тесном тереме и плачет. Ждет возлюбленного… Очень похоже на Чурилин почерк.
А как серед чиста-поля — мясна гора,
А на той горе — кипарисно дерево,
А на том парис-дереве — ясный сокол сидит,
Ясный сокол сидит, песни поет…
— Э-э, знайу! Катафрактос! Эм-м… по-русски… богатыр, да?
— Правильно, милый… Про тебя загадка. Мясна гора — верный конь, кипарисно дерево — высокое седло, а ясный сокол — это ты, милый…
— Да, моя красависа, да!
— Ты отгадал, милый… Так и быть, целуй меня крепко…
Я поморщился. Неуемные юные любовники скоро допекут своими интеллектуально-эротическими играми. Надо бы занять катафракта Мегалоса срочными поручениями. А то ведь испортит девку, а мне потом гневные петиции от родственников принимай…
Вот парадоксы жизни. Мы с Данилой разгадываем главный геополитический ребус современности, а рядом, в кустах, — совсем другие загадки!
Юные пионеры греко-славянской этнической интеграции сладко ворковали в нежно-зеленых ореховых зарослях над озером, я тихонько брел мимо — к шатру. Утомленный мозговым штурмом, Каширин испросил полчаса на отдых; его по-прежнему мутило после страшного заклинания.
Сидит девица в горнице,
А коса на улице.
Кто девицу обернет,
Тот и в горницу войдет.
Я уже прошел мимо, легкое эхо девичьего смеха, смешанного с мягким ореховым шумом, настигло на пороге шатра. Я услышал чудом. Уже пригнул голову, чтобы войти внутрь, — и вдруг замер. Вот так загадка, господа…
Десятый век! О моркови на Руси еще слыхом не слыхано!
— Охи, красависа. Нэ знайу. Коса на улисе… Штой эта?
— Глупенький, неужто не угадаешь? Нет, не угадаю, быстро подумал я. Морковки быть не может, хоть режьте меня. Тогда что? Репка?
— Ключик, миленький! Ключик, ха-ха!
Действительно, ключ, удивился я. Хмыкнул и полез внутрь шатра. Вот ведь недетская мудрость! Порой в смешных загадках таится целая бездна здравого смысла. Все верно: бородка ключа находится в скважине, а хвостик-цевьецо, длинная рукояточка, — торчит наружу. Кто повернет ключ — обернет, то есть окрутит, обручит незамужнюю девицу — тот и войдет в горницу…
Войдет в горницу!
Часовой катафракт, уже распахнувший передо мной завесы шатра, беспокойно заморгал:
— Высокий князь… Что с тобой?
Вместо ответа я подскочил и… порывисто обнял его за плечи:
— Отлично, любезный! Я в полном порядке! Все просто чудесно!
И расхохотался от души. Вбежал внутрь, в матовый желтый сумрак, под колеблющиеся своды шатра. Плеснул пьяного меда в кубок, резко обернулся:
— Ступайте на холм, где катапульты. Разбудите наследника. Передайте, что я разгадал загадку.
Через минуту Данька ворвался в шатер — злобно-веселый, шумный, красный:
— Не даешь поспать! Ну, рассказывай!
— Все очень просто, Даня. — Я поджал обагренные губы в лукавой улыбке. — Тонкий золотой ключик на малиновом кушаке — стройная белокурая барышня, носящая изящный поясок розового цвета. Или розовую ленту в косе. Схоронилась в светлом тереме, залезла под кровать и плачет. Кто на ней женится — тот и будет властелином славянства. Вот тебе и «возлюбленный ключ» от города!
И я рассказал загадку про ключик.
— А почему коса на улице? — нахмурился Каширин.
— Не понимаешь? — удивился я. — Здесь у них ключи очень длинные, не то что в Москве. Бородка находится внутри скважины — в «тесной горнице». А цевьецо — снаружи, то есть как бы уже «на улице».
— Это понятно, — раздраженно мигнул Данька.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43