Потом бросила горсть серебра и несколько медяков в карманы: женщина, выложившая золото не там, где надо, долго не проживет.
Наконец, она проглядела книги Древних и отыскала среди них такую старинную, что даже не сумела распознать очертания букв.
Эта как раз подойдет.
Кейт представления не имела, зачем книга может понадобиться ей; однако лучше иметь и не хотеть, чем хотеть и не иметь, как писал Чэйн Пертрад. Забрав все необходимое, она насмешливо отсалютовала кузену и пустилась бежать.
Заклинание Дугхалла воплощалось в жизнь. Внизу, в черном сердце умершего Дома, тела мертвых Волков начинали рдеть, озаряя светом тайную палату, которой предстояло отныне не видеть света долгие годы. Свечение это отбрасывало бесформенные, изменчивые тени, а потом рассеяло их в ослепительной вспышке, как будто бы уничтожившей всякую тьму. Однако пожранные духами мертвых тела исчезли, не оставив ни пыли, ни пепла — как если бы их вовсе не было. И тогда тьма вновь воцарилась в зале.
В других помещениях темного лабиринта под главной частью Дома давно забытые жертвы насилия, редкие самоубийцы, двое малышей, забредших слишком далеко и не сумевших найти дорогу назад, отбрасывали свои тени и лишь потом исчезали. Крысы, мыши, кошки и змеи, нашедшие себе в подземелье темный уголок, чтобы умереть, вспыхивали на мгновение звездами, прежде чем сгинуть. Подобным же образом исчезло все мясо в холодной комнате, как и недоеденная пища, ожидавшая в мусорных баках у дороги на свалку. Осветились изнутри могилы усопших Галвеев на семейной костнице, хотя некому было видеть этот свет. Снаружи, под открытым небом, вспыхнули и тотчас погасли угольки пламени, пожравшего мертвецов. Два ярких огня на посадочном поле, где находился аэрибль, засвидетельствовали его исчезновение, поведав при этом, что участь охранявших его людей навсегда останется неизвестной.
Когда погас последний огонь, безмолвие легло на Дом Галвеев. Стражники, солдаты, офицеры Сабиров смотрели друг на друга, не зная, что сказать. И в этом безмолвии духи мертвых протянули руки к живым.
Припав к каменной стене коридора, Трев разглядывал дверь, к которой привели его поиски. Открывшийся за ней коридор вел в темноту, непроницаемую для света его лампы. Кожа его дергалась, словно бы от прикосновения тысячи паутин, капли пота катились по носу, собирались на подбородке. Буквально мгновение назад он заметил, как из-за поворота сверкнула бледно-красная вспышка, исчезнувшая в тот же миг.
Там его ожидало нечто… скверное, знавшее о его существовании, а теперь прятавшееся во тьме, надеясь, что он вот-вот окажется рядом.
Зачем идти дальше? Женщина Ри более не находилась в Доме. Трев уже был готов поклясться в этом собственной жизнью. После того как с Ри случился этот припадок, Трев вызвался остаться и поискать ее; однако чем дольше и усерднее он искал, тем более убеждался в том, что здесь ее нет. Зачем он продолжал поиски? Трев этого не знал. Быть может, ему хотелось заслужить восхищение Ри или вытеснить Янфа с места его наперсника. Быть может, в первую очередь он рассчитывал на повышение, как только Ри продвинется в иерархии Семьи. Презирая подобные низменные устремления в остальных, он тем не менее вынужден был признать, что они привлекают его не меньше, чем дружба с Ри. А возможно, и больше.
Тьма впереди продолжала сгущаться, обретать вес и существование, и Трев судорожно глотнул. Он не стал бы жить в Доме Галвеев, даже если бы Сабиры сделали его здешним параглезом. Проклятый дом казался Треву живым, он как будто следил за каждым его шагом.
Ты не сможешь отвести ее к себе домой, даже если отыщешь ее, сказал он себе. Только приступишь к делу, как она Трансформируется и убьет тебя.
Тьма зашептала.
Свистящие, почти различимые слова пытались зацепиться за слух. Во Тьме топотали ноги и кто-то визжал — как будто крысы, раздавленные в пыль Тьмою, пытались возражать против подобной участи. Влажное дуновение коснулось его щеки, и он отступил назад, подальше от двери, смущенный слабым и тошнотворным трупным запахом, который принес с собой сырой воздух.
Подожди, шепнула Тьма, и Трев не понял, услышал он это слово, или оно ему примерещилось.
Ее не может быть здесь.
Закрыв дверь, он медленно отступал назад, спиною к стене, так, чтобы никто не мог застать его врасплох. Лампа его отбрасывала пляшущие тени, и он мечтал о том, чтобы явился рассвет и прогнал тени прочь. Позади него послышался шепот. Крутнувшись, он принялся вглядываться во Тьму. И ничего не увидел. Только услышал, как открылась та самая дверь, которую он закрывал за собой. Он пошел в обратную сторону с занесенным мечом и поднятым повыше фонарем, чтобы увидеть врага.
И ничего не увидел.
Однако трупный запах накатывал на него словно стена. И ничего не было впереди него. И ничего позади.
Холодные, сырые несуществующие ладони, проникнув сквозь одежду, коснулись его кожи. Давно усопший голос пробормотал:
— Ты — мой!
И на этот раз Трев не стал сомневаться, что слышал эти слова, слышал ушами, а не воображением. То, что он ощущал, было реальным. Он махнул мечом, однако описавшее дугу лезвие не встретило сопротивления, опустившись до пола, и сталь тяжело ударила по камню. Удар отозвался в ладони, в запястье; вскрикнув, он потерял равновесие и выронил лампу.
Сосуд разбился о пол, на мгновение лужица масла на камне ярко вспыхнула, и Трев отшатнулся от пламени. Но трупные руки схватили его. И удерживали, пока гасли язычки пламени, превращаясь во тьму, куда более густую, чем простое отсутствие света, и наступавшую со всей свирепостью. Труп, которого он не мог коснуться, не мог ранить — хотя ощущал его прикосновения, — прижимался к нему гнилой плотью, холод и вонь его текли сквозь тело Трева. Он подумал, что вот-вот умрет. Слишком испуганный, чтобы крикнуть, даже просто пошевелиться, он мечтал упасть в обморок и очнуться утром в собственной постели, пробужденным лучами солнца — жертвой чрезмерно обильных возлияний и слишком яркого кошмара.
— Мой.
Гнилые, полуистлевшие губы прикасались к его шее, пальцы, делавшиеся то тленными, то костлявыми, ласкали его грудь, живот, щеки, спину.
— Я ждала тебя так долго… так долго… так долго…
Ее здесь не было. Здесь не было вообще никого. Однако Трев не мог выбраться на свободу, не мог бежать, не мог сопротивляться, меч выпал из его обессилевших пальцев и зазвенел на камнях. Ноги его оторвались от земли, и она понесла его прочь — ослепленного непроницаемой Тьмой, что окружала ее, и тем, что движения ее сопровождал единственный звук, который можно было истолковать только как шелест давно исчезнувшей юбки, метущей камень. Трев потерял ощущение направления, места. Он не знал, куда она несет его — вверх или вниз — и какое направление более пугает его. Он был в плену у самой смерти и, кроме этого факта, не мог думать о чем-либо другом…
С нижних этажей доносились вопли и отзвуки воплей. Они приближались, становились громче; но он ли приближается к ним или они к нему?
Всеобъемлющее, лишающее зрения облако Тьмы, зловоние, страх, вопли незримых людей сделались стенами, полом и потолком его мира, периметром его существования, за которым не было ничего другого.
А потом все это исчезло.
Он лежал на камнях, вдыхал чистый и свежий воздух, припахивавший утренней росой и суглинком, а окружавшие звуки превратились в стоны и рыдания, за которыми, однако, угадывался шум города, оживающего в предрассветную пору. Крики людей, добродушные и сердитые, грохот повозок, поступь тягловых животных по мостовой, шаги фермеров, переправляющих свой живой товар на рынок, что был совсем рядом. В мире, находящемся за пределами Дома Галвеев.
Глаза его прояснились, нездешняя тьма оставила их буквально в какой-то миг. Трев перекатился на бок, сел, огляделся. Он сидел посреди мощенной битым камнем дороги, среди солдат Сабиров, захвативших Дом Галвеев, офицеров, командовавших вылазкой, членов Семьи, явившихся, чтобы руководить изъятием трофеев. Дорога эта вместе с поросшими травой обочинами с обеих сторон вполне могла сойти за усеянное трупами поле боя, однако никто из лежавших здесь людей, потрясенных, ошеломленных, явно не был ранен. Перед ним дорога делала поворот и исчезала в озаренных светом луны джунглях. Позади него…
Обернувшись, он увидел меж пальм и многоствольных ползучих фиг край стены, окружавшей Дом Галвеев, и ворота, за открытие которых Сабиры заплатили такую цену. Они закрывались прямо на его глазах. Оставляя и его, и всех прочих завоевателей за неприступной стеной, а сам Дом Галвеев в руках усопших.
Глава 18
Женщина, вошедшая в таверну, где Ян Драклес потягивал горькое манговое пиво в компании троих отъявленных лжецов, привлекла к себе его внимание тем, что делала все не так, как надо. Она подошла к кабатчику, не удостоив ответа заинтересованные взгляды мужчин, сидевших за столиками, что само по себе было довольно странно, поскольку женщины, находившиеся в таверне в этот ночной час, хотели именно взглядов и тех денег, которые они приносили. Кроме того, похоже было, что особу эту сперва окунули в колодец, потом вываляли в грязи, однако ни на бедность, ни на трудные времена ничто не указывало. Одежда ее в полной мере не соответствовала ситуации или времени суток, зато была надежна в дальней дороге и защищала тело от воздействия разных стихий. Он отметил опытным взглядом: пошита отлично. Можно сказать, высшего качества. Как и меч на одном ее бедре и кинжал на другом.
Хрупкая с виду… Однако длинные и тонкие ладони ее явно обладали достаточной силой, так что меч определенно служил этой особе не в качестве украшения, предоставляемого положением в Семье. Кроме того, она была хороша собой, хотя прятала свою красоту под всклокоченными волосами и сырой одеждой. Даже то, как она стояла и шла, свидетельствовало о породе. Нетрудно было догадаться, что она принадлежала к высшим слоям местного общества и ей подобало в одеждах из прозрачного шелка пить нектар в гостиных и салонах Семей. К портовой таверне имела не большее отношение, чем… — он внутренне ухмыльнулся и, подумав, изогнул бровь… — чем он сам.
Загадка. А загадки Ян Драклес любил. Улыбка его переместилась наружу, когда, коротко кивнув, она отвернулась от кабатчика и, обведя помещение взглядом, посмотрела прямо на него. Вновь повернувшись к хозяину, она произнесла несколько слов и, получив в ответ утвердительный кивок, начала пробираться между столиками в его сторону.
— …и они — все три — молили меня, но я… я… отделал их всех… ты понимаешь, конечно… поэтому я…
Ян решил, что лживая история о сексуальных подвигах в компании трех манаркасских принцесс куда менее привлекательна этой темноглазой загадки.
— Потом, — сказал он, поднимаясь из-за стола. И став перед нею в узком промежутке между двумя столиками, промолвил: — Я решил избавить вас от необходимости называть свое имя перед столом, занятым боровами. Судя по вашему виду, сегодняшний вечер и без того выдался для вас нелегким.
Улыбка на лице девушки, выразившая согласие, так и не добралась до ее глаз.
— Капитан Драклес?
— К вашим услугам.
— В ходе расспросов мне намекнули, что вы не только располагаете быстрым кораблем, но готовы взять на борт пассажира, немедленно выйти в море и, если плата окажется достаточной, поторопиться в пути.
Она говорила негромко, не отводя взгляд от его лица. Какая тревожащая душу внимательность! И какая восхитительная!
Он без промедления кивнул. Незаметно, так, чтобы лишь она могла увидеть этот жест, а потом с улыбкой во все лицо произнес:
— Ну што ж ты сразу об этом, Лиизи?
В меру громкий голос его выдавал легкое опьянение.
— Раз уж тебе нужно переночевать пару ночей… — Он усмехнулся. — Постель мы тебе отыщем… какую-нибудь.
Ян оглядел комнату, пытаясь привлечь к себе внимание сидевших за столами мужчин; те либо завистливо отворачивались, либо поощрительными криками выражали свое одобрение. Ухмыльнувшись, Ян пошатнулся и, обхватив новоявленную подружку за талию, аккуратно прижал ногой меч к ее бедру. Если потом начнутся расспросы, лучше чтобы об оружии забыли — начисто.
— Поговорим снаружи, — шепнул он ей на ухо.
Отвечая на жест, она по-приятельски провела по его спине рукой. И почти столь же громко ответила, выговаривая слова именно так, как положено девчонке, родившейся и выросшей в порту:
— Нечаво говорить мне такия слова, я добрая девушка, понял. И не из гулящих.
Тут она изобразила хищную улыбку и хохотнула — совсем как любая из обретавшихся в зале профессионалок. Потом положила руку ему на ягодицу, и вместе они направились прочь. Внимание присутствовавших более не было обращено к ним, поскольку прочие клиенты, классифицировав отношения этой пары, отнесли их к связям личного рода, не заслуживающим дальнейшего обсуждения.
Как только вышли, игра мгновенно закончилась, растаяв, словно сахарная вата под летним дождем. Изящным движением выскользнув из-под его руки, женщина повернулась к нему с улыбкой — на сей раз искренней.
— Отлично сработано. И выдает привычку к опасности.
— Моя работа требует этого.
— А тем более мое положение.
— И что же это за положение?
Ее зубы блеснули в широкой и опасной ухмылке.
— Некие могущественные люди преследуют меня из-за манускрипта, который я… приобрела. Купила. У торговца. Этим людям известно кое-что об этом манускрипте, и теперь они хотят получить его… и меня вместе с ним.
Она лгала. Он видел по глазам. И был уверен в этом — как и в том, что скоро взойдет солнце. Манускрипт она не покупала, торговцы тут ни при чем… Она украла его. И зачем вообще женщине, каждым своим движением выдававшей принадлежность к Семьям, может потребоваться краденый манускрипт? Почему просто не купить его? Да, черт побери, почему просто не приказать, чтобы ей отдали его. Если она принадлежит к Семье, значит, обладает на это всеми правами. Загадка за загадкой… и он может разрешить ее одним-единственным способом. Спросить в лоб.
— И что же содержит этот манускрипт, ради которого за тобой охотятся?
Голос ее превратился в шепот, женщина пододвинулась к нему.
— Место, где находится еще не открытый город Древних.
От неожиданности он рассмеялся.
— На этом континенте уже не осталось места, которое может скрывать подобный город, — во всяком случае, такого, куда мы с тобой можем добраться. Разве что в Стрифии или в самой сердцевине Веральных Территорий… Однако туда я не отправлюсь ни за какие сокровища.
— Согласна. Только речь идет не об этом континенте.
Сердце его заколотилось.
— И где же тогда? В Манаркасе?
Женщина улыбнулась.
— В Северной Новтерре.
Отступив от нее на шаг, он замер, ошеломленный подобным сообщением.
— Северной Новтерре?
Девственная земля, ничейная, не положенная на карту… иди и бери. Труднодостижимая, неизведанная, просторная — за гранью всякого воображения. Чтобы только добраться туда, нужно три месяца плыть под парусами… а сколько еще придется ползать вдоль неисследованных берегов в поисках города. Вне сомнения, на плодородных, заросших лесом склонах и широких равнинах Северной Новтерры можно отыскать целую сотню городов Древних. Только на поиски хотя бы одного из них можно потратить целую жизнь — и не добиться успеха. Однако если эта женщина знает место…
Ах, дерьмо! Чтобы найти город Древних, стоит рискнуть жизнью, состоянием, Семьей — всем чем угодно. А на состояние, которое принесут этой женщине трофеи из оставшихся неприкосновенными руин, вполне можно купить пост параглезы в одном из некрупных городов, находящихся во власти ее Семейства… и еще останется, чтобы нанять внушительное войско… а если удастся обнаружить какую-нибудь техническую новинку, либо использовать ее самостоятельно, либо в качестве рычага, продвигающего к вершинам власти… Один хороший город мог вознести ее в абсолютно не достижимое иным способом положение. Сделать ее равной любому параглезу Иберы.
И конечно же, если она добудет сокровища, значит, их получит и любой помощник ее — в том числе и он сам. На дуру она не походила ничуть, а значит, понимала и это. Хотелось бы знать, каким образом она намерена защитить собственные интересы.
— Северная Новтерра. Она на другом конце света… да и плавание будет чертовски опасным.
— Да. Однако твой корабль способен выдержать его. Он не из тех, что способны лишь прижиматься к берегу. Я проверила это.
— Ты права. Это так. Мой корабль быстр и ходок. Ничуть не хуже новейших каравелл из Флотов Семейств. Кроме того, мне уже приводилось пересекать Брежианский океан… и я, возможно, сумею доставить тебя туда. Но что помешает мне отобрать сокровище и удавить тебя прямо на месте… Ну или выкинуть тебя за борт, как только мы окажемся в море, и самостоятельно отыскать город?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41
Наконец, она проглядела книги Древних и отыскала среди них такую старинную, что даже не сумела распознать очертания букв.
Эта как раз подойдет.
Кейт представления не имела, зачем книга может понадобиться ей; однако лучше иметь и не хотеть, чем хотеть и не иметь, как писал Чэйн Пертрад. Забрав все необходимое, она насмешливо отсалютовала кузену и пустилась бежать.
Заклинание Дугхалла воплощалось в жизнь. Внизу, в черном сердце умершего Дома, тела мертвых Волков начинали рдеть, озаряя светом тайную палату, которой предстояло отныне не видеть света долгие годы. Свечение это отбрасывало бесформенные, изменчивые тени, а потом рассеяло их в ослепительной вспышке, как будто бы уничтожившей всякую тьму. Однако пожранные духами мертвых тела исчезли, не оставив ни пыли, ни пепла — как если бы их вовсе не было. И тогда тьма вновь воцарилась в зале.
В других помещениях темного лабиринта под главной частью Дома давно забытые жертвы насилия, редкие самоубийцы, двое малышей, забредших слишком далеко и не сумевших найти дорогу назад, отбрасывали свои тени и лишь потом исчезали. Крысы, мыши, кошки и змеи, нашедшие себе в подземелье темный уголок, чтобы умереть, вспыхивали на мгновение звездами, прежде чем сгинуть. Подобным же образом исчезло все мясо в холодной комнате, как и недоеденная пища, ожидавшая в мусорных баках у дороги на свалку. Осветились изнутри могилы усопших Галвеев на семейной костнице, хотя некому было видеть этот свет. Снаружи, под открытым небом, вспыхнули и тотчас погасли угольки пламени, пожравшего мертвецов. Два ярких огня на посадочном поле, где находился аэрибль, засвидетельствовали его исчезновение, поведав при этом, что участь охранявших его людей навсегда останется неизвестной.
Когда погас последний огонь, безмолвие легло на Дом Галвеев. Стражники, солдаты, офицеры Сабиров смотрели друг на друга, не зная, что сказать. И в этом безмолвии духи мертвых протянули руки к живым.
Припав к каменной стене коридора, Трев разглядывал дверь, к которой привели его поиски. Открывшийся за ней коридор вел в темноту, непроницаемую для света его лампы. Кожа его дергалась, словно бы от прикосновения тысячи паутин, капли пота катились по носу, собирались на подбородке. Буквально мгновение назад он заметил, как из-за поворота сверкнула бледно-красная вспышка, исчезнувшая в тот же миг.
Там его ожидало нечто… скверное, знавшее о его существовании, а теперь прятавшееся во тьме, надеясь, что он вот-вот окажется рядом.
Зачем идти дальше? Женщина Ри более не находилась в Доме. Трев уже был готов поклясться в этом собственной жизнью. После того как с Ри случился этот припадок, Трев вызвался остаться и поискать ее; однако чем дольше и усерднее он искал, тем более убеждался в том, что здесь ее нет. Зачем он продолжал поиски? Трев этого не знал. Быть может, ему хотелось заслужить восхищение Ри или вытеснить Янфа с места его наперсника. Быть может, в первую очередь он рассчитывал на повышение, как только Ри продвинется в иерархии Семьи. Презирая подобные низменные устремления в остальных, он тем не менее вынужден был признать, что они привлекают его не меньше, чем дружба с Ри. А возможно, и больше.
Тьма впереди продолжала сгущаться, обретать вес и существование, и Трев судорожно глотнул. Он не стал бы жить в Доме Галвеев, даже если бы Сабиры сделали его здешним параглезом. Проклятый дом казался Треву живым, он как будто следил за каждым его шагом.
Ты не сможешь отвести ее к себе домой, даже если отыщешь ее, сказал он себе. Только приступишь к делу, как она Трансформируется и убьет тебя.
Тьма зашептала.
Свистящие, почти различимые слова пытались зацепиться за слух. Во Тьме топотали ноги и кто-то визжал — как будто крысы, раздавленные в пыль Тьмою, пытались возражать против подобной участи. Влажное дуновение коснулось его щеки, и он отступил назад, подальше от двери, смущенный слабым и тошнотворным трупным запахом, который принес с собой сырой воздух.
Подожди, шепнула Тьма, и Трев не понял, услышал он это слово, или оно ему примерещилось.
Ее не может быть здесь.
Закрыв дверь, он медленно отступал назад, спиною к стене, так, чтобы никто не мог застать его врасплох. Лампа его отбрасывала пляшущие тени, и он мечтал о том, чтобы явился рассвет и прогнал тени прочь. Позади него послышался шепот. Крутнувшись, он принялся вглядываться во Тьму. И ничего не увидел. Только услышал, как открылась та самая дверь, которую он закрывал за собой. Он пошел в обратную сторону с занесенным мечом и поднятым повыше фонарем, чтобы увидеть врага.
И ничего не увидел.
Однако трупный запах накатывал на него словно стена. И ничего не было впереди него. И ничего позади.
Холодные, сырые несуществующие ладони, проникнув сквозь одежду, коснулись его кожи. Давно усопший голос пробормотал:
— Ты — мой!
И на этот раз Трев не стал сомневаться, что слышал эти слова, слышал ушами, а не воображением. То, что он ощущал, было реальным. Он махнул мечом, однако описавшее дугу лезвие не встретило сопротивления, опустившись до пола, и сталь тяжело ударила по камню. Удар отозвался в ладони, в запястье; вскрикнув, он потерял равновесие и выронил лампу.
Сосуд разбился о пол, на мгновение лужица масла на камне ярко вспыхнула, и Трев отшатнулся от пламени. Но трупные руки схватили его. И удерживали, пока гасли язычки пламени, превращаясь во тьму, куда более густую, чем простое отсутствие света, и наступавшую со всей свирепостью. Труп, которого он не мог коснуться, не мог ранить — хотя ощущал его прикосновения, — прижимался к нему гнилой плотью, холод и вонь его текли сквозь тело Трева. Он подумал, что вот-вот умрет. Слишком испуганный, чтобы крикнуть, даже просто пошевелиться, он мечтал упасть в обморок и очнуться утром в собственной постели, пробужденным лучами солнца — жертвой чрезмерно обильных возлияний и слишком яркого кошмара.
— Мой.
Гнилые, полуистлевшие губы прикасались к его шее, пальцы, делавшиеся то тленными, то костлявыми, ласкали его грудь, живот, щеки, спину.
— Я ждала тебя так долго… так долго… так долго…
Ее здесь не было. Здесь не было вообще никого. Однако Трев не мог выбраться на свободу, не мог бежать, не мог сопротивляться, меч выпал из его обессилевших пальцев и зазвенел на камнях. Ноги его оторвались от земли, и она понесла его прочь — ослепленного непроницаемой Тьмой, что окружала ее, и тем, что движения ее сопровождал единственный звук, который можно было истолковать только как шелест давно исчезнувшей юбки, метущей камень. Трев потерял ощущение направления, места. Он не знал, куда она несет его — вверх или вниз — и какое направление более пугает его. Он был в плену у самой смерти и, кроме этого факта, не мог думать о чем-либо другом…
С нижних этажей доносились вопли и отзвуки воплей. Они приближались, становились громче; но он ли приближается к ним или они к нему?
Всеобъемлющее, лишающее зрения облако Тьмы, зловоние, страх, вопли незримых людей сделались стенами, полом и потолком его мира, периметром его существования, за которым не было ничего другого.
А потом все это исчезло.
Он лежал на камнях, вдыхал чистый и свежий воздух, припахивавший утренней росой и суглинком, а окружавшие звуки превратились в стоны и рыдания, за которыми, однако, угадывался шум города, оживающего в предрассветную пору. Крики людей, добродушные и сердитые, грохот повозок, поступь тягловых животных по мостовой, шаги фермеров, переправляющих свой живой товар на рынок, что был совсем рядом. В мире, находящемся за пределами Дома Галвеев.
Глаза его прояснились, нездешняя тьма оставила их буквально в какой-то миг. Трев перекатился на бок, сел, огляделся. Он сидел посреди мощенной битым камнем дороги, среди солдат Сабиров, захвативших Дом Галвеев, офицеров, командовавших вылазкой, членов Семьи, явившихся, чтобы руководить изъятием трофеев. Дорога эта вместе с поросшими травой обочинами с обеих сторон вполне могла сойти за усеянное трупами поле боя, однако никто из лежавших здесь людей, потрясенных, ошеломленных, явно не был ранен. Перед ним дорога делала поворот и исчезала в озаренных светом луны джунглях. Позади него…
Обернувшись, он увидел меж пальм и многоствольных ползучих фиг край стены, окружавшей Дом Галвеев, и ворота, за открытие которых Сабиры заплатили такую цену. Они закрывались прямо на его глазах. Оставляя и его, и всех прочих завоевателей за неприступной стеной, а сам Дом Галвеев в руках усопших.
Глава 18
Женщина, вошедшая в таверну, где Ян Драклес потягивал горькое манговое пиво в компании троих отъявленных лжецов, привлекла к себе его внимание тем, что делала все не так, как надо. Она подошла к кабатчику, не удостоив ответа заинтересованные взгляды мужчин, сидевших за столиками, что само по себе было довольно странно, поскольку женщины, находившиеся в таверне в этот ночной час, хотели именно взглядов и тех денег, которые они приносили. Кроме того, похоже было, что особу эту сперва окунули в колодец, потом вываляли в грязи, однако ни на бедность, ни на трудные времена ничто не указывало. Одежда ее в полной мере не соответствовала ситуации или времени суток, зато была надежна в дальней дороге и защищала тело от воздействия разных стихий. Он отметил опытным взглядом: пошита отлично. Можно сказать, высшего качества. Как и меч на одном ее бедре и кинжал на другом.
Хрупкая с виду… Однако длинные и тонкие ладони ее явно обладали достаточной силой, так что меч определенно служил этой особе не в качестве украшения, предоставляемого положением в Семье. Кроме того, она была хороша собой, хотя прятала свою красоту под всклокоченными волосами и сырой одеждой. Даже то, как она стояла и шла, свидетельствовало о породе. Нетрудно было догадаться, что она принадлежала к высшим слоям местного общества и ей подобало в одеждах из прозрачного шелка пить нектар в гостиных и салонах Семей. К портовой таверне имела не большее отношение, чем… — он внутренне ухмыльнулся и, подумав, изогнул бровь… — чем он сам.
Загадка. А загадки Ян Драклес любил. Улыбка его переместилась наружу, когда, коротко кивнув, она отвернулась от кабатчика и, обведя помещение взглядом, посмотрела прямо на него. Вновь повернувшись к хозяину, она произнесла несколько слов и, получив в ответ утвердительный кивок, начала пробираться между столиками в его сторону.
— …и они — все три — молили меня, но я… я… отделал их всех… ты понимаешь, конечно… поэтому я…
Ян решил, что лживая история о сексуальных подвигах в компании трех манаркасских принцесс куда менее привлекательна этой темноглазой загадки.
— Потом, — сказал он, поднимаясь из-за стола. И став перед нею в узком промежутке между двумя столиками, промолвил: — Я решил избавить вас от необходимости называть свое имя перед столом, занятым боровами. Судя по вашему виду, сегодняшний вечер и без того выдался для вас нелегким.
Улыбка на лице девушки, выразившая согласие, так и не добралась до ее глаз.
— Капитан Драклес?
— К вашим услугам.
— В ходе расспросов мне намекнули, что вы не только располагаете быстрым кораблем, но готовы взять на борт пассажира, немедленно выйти в море и, если плата окажется достаточной, поторопиться в пути.
Она говорила негромко, не отводя взгляд от его лица. Какая тревожащая душу внимательность! И какая восхитительная!
Он без промедления кивнул. Незаметно, так, чтобы лишь она могла увидеть этот жест, а потом с улыбкой во все лицо произнес:
— Ну што ж ты сразу об этом, Лиизи?
В меру громкий голос его выдавал легкое опьянение.
— Раз уж тебе нужно переночевать пару ночей… — Он усмехнулся. — Постель мы тебе отыщем… какую-нибудь.
Ян оглядел комнату, пытаясь привлечь к себе внимание сидевших за столами мужчин; те либо завистливо отворачивались, либо поощрительными криками выражали свое одобрение. Ухмыльнувшись, Ян пошатнулся и, обхватив новоявленную подружку за талию, аккуратно прижал ногой меч к ее бедру. Если потом начнутся расспросы, лучше чтобы об оружии забыли — начисто.
— Поговорим снаружи, — шепнул он ей на ухо.
Отвечая на жест, она по-приятельски провела по его спине рукой. И почти столь же громко ответила, выговаривая слова именно так, как положено девчонке, родившейся и выросшей в порту:
— Нечаво говорить мне такия слова, я добрая девушка, понял. И не из гулящих.
Тут она изобразила хищную улыбку и хохотнула — совсем как любая из обретавшихся в зале профессионалок. Потом положила руку ему на ягодицу, и вместе они направились прочь. Внимание присутствовавших более не было обращено к ним, поскольку прочие клиенты, классифицировав отношения этой пары, отнесли их к связям личного рода, не заслуживающим дальнейшего обсуждения.
Как только вышли, игра мгновенно закончилась, растаяв, словно сахарная вата под летним дождем. Изящным движением выскользнув из-под его руки, женщина повернулась к нему с улыбкой — на сей раз искренней.
— Отлично сработано. И выдает привычку к опасности.
— Моя работа требует этого.
— А тем более мое положение.
— И что же это за положение?
Ее зубы блеснули в широкой и опасной ухмылке.
— Некие могущественные люди преследуют меня из-за манускрипта, который я… приобрела. Купила. У торговца. Этим людям известно кое-что об этом манускрипте, и теперь они хотят получить его… и меня вместе с ним.
Она лгала. Он видел по глазам. И был уверен в этом — как и в том, что скоро взойдет солнце. Манускрипт она не покупала, торговцы тут ни при чем… Она украла его. И зачем вообще женщине, каждым своим движением выдававшей принадлежность к Семьям, может потребоваться краденый манускрипт? Почему просто не купить его? Да, черт побери, почему просто не приказать, чтобы ей отдали его. Если она принадлежит к Семье, значит, обладает на это всеми правами. Загадка за загадкой… и он может разрешить ее одним-единственным способом. Спросить в лоб.
— И что же содержит этот манускрипт, ради которого за тобой охотятся?
Голос ее превратился в шепот, женщина пододвинулась к нему.
— Место, где находится еще не открытый город Древних.
От неожиданности он рассмеялся.
— На этом континенте уже не осталось места, которое может скрывать подобный город, — во всяком случае, такого, куда мы с тобой можем добраться. Разве что в Стрифии или в самой сердцевине Веральных Территорий… Однако туда я не отправлюсь ни за какие сокровища.
— Согласна. Только речь идет не об этом континенте.
Сердце его заколотилось.
— И где же тогда? В Манаркасе?
Женщина улыбнулась.
— В Северной Новтерре.
Отступив от нее на шаг, он замер, ошеломленный подобным сообщением.
— Северной Новтерре?
Девственная земля, ничейная, не положенная на карту… иди и бери. Труднодостижимая, неизведанная, просторная — за гранью всякого воображения. Чтобы только добраться туда, нужно три месяца плыть под парусами… а сколько еще придется ползать вдоль неисследованных берегов в поисках города. Вне сомнения, на плодородных, заросших лесом склонах и широких равнинах Северной Новтерры можно отыскать целую сотню городов Древних. Только на поиски хотя бы одного из них можно потратить целую жизнь — и не добиться успеха. Однако если эта женщина знает место…
Ах, дерьмо! Чтобы найти город Древних, стоит рискнуть жизнью, состоянием, Семьей — всем чем угодно. А на состояние, которое принесут этой женщине трофеи из оставшихся неприкосновенными руин, вполне можно купить пост параглезы в одном из некрупных городов, находящихся во власти ее Семейства… и еще останется, чтобы нанять внушительное войско… а если удастся обнаружить какую-нибудь техническую новинку, либо использовать ее самостоятельно, либо в качестве рычага, продвигающего к вершинам власти… Один хороший город мог вознести ее в абсолютно не достижимое иным способом положение. Сделать ее равной любому параглезу Иберы.
И конечно же, если она добудет сокровища, значит, их получит и любой помощник ее — в том числе и он сам. На дуру она не походила ничуть, а значит, понимала и это. Хотелось бы знать, каким образом она намерена защитить собственные интересы.
— Северная Новтерра. Она на другом конце света… да и плавание будет чертовски опасным.
— Да. Однако твой корабль способен выдержать его. Он не из тех, что способны лишь прижиматься к берегу. Я проверила это.
— Ты права. Это так. Мой корабль быстр и ходок. Ничуть не хуже новейших каравелл из Флотов Семейств. Кроме того, мне уже приводилось пересекать Брежианский океан… и я, возможно, сумею доставить тебя туда. Но что помешает мне отобрать сокровище и удавить тебя прямо на месте… Ну или выкинуть тебя за борт, как только мы окажемся в море, и самостоятельно отыскать город?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41