При виде металлических бортов, вздымающихся ввысь над его крошечной посудинкой, он почувствовал себя мелкой рыбешкой, которая пытается проложить себе дорогу сквозь стаю китов.
Но в конце концов он все-таки сумел проскользнуть к причалу и привязать там лодку, после чего направился в портовую контору, чтобы заплатить за стоянку. Специально для этой цели Бриджит дала ему несколько монеток. Калами заметил, что здесь его родной мир и мир Бриджит не слишком-то отличаются друг от друга. Он увидел людей знакомого ему типа: это были мужчины в теплых куртках, заштопанных штанах, с матерчатыми или вязаными шапками на головах. Их одежда казалась ему странной, но обветренные лица и грубые ладони были до боли знакомы, точно так же как интонации, с которыми они обсуждали проблемы ввоза товаров, корабельного бизнеса и вероятных перемен погоды, что предвещал холодный ветер с озера. Таким же знакомым был и мощный запах рыбы и мужского пота, исходивший от этого сборища.
Все детство Калами прошло на острове Туукос, среди таких же людей. Это было до того, как отец записался на службу к одному из изавальтских лордов. Что и говорить, питаться после этого они стали значительно лучше, но ощущение свободы исчезло навсегда.
— Здорово, парни, — добродушно сказал Калами простецким тоном Дэна Форсайта. — Отличный денек.
— Да ну? — процедил один из рыбаков постарше и сплюнул на землю.
Несколько парней помоложе переглянулись и стали подталкивать друг друга локтями. Очевидно, этот ответ не был для них неожиданностью. Как только Калами отошел к окошку кассы, компания тут же вернулась к прерванному разговору.
Кассир, молодой человек в белой рубашке с черными нарукавниками, забрал монетки, нацарапал что-то на клочке бумаги и передал его Калами.
— Спасибо. — Тот запихал бумажку в карман и приветственно помахал молодому человеку ладошкой, но тот уже отвернулся.
— Ты откуда такой будешь? — спросил у Калами один из бездельников помоложе, с чрезвычайно длинной шеей. Она выступала по меньшей мере на три дюйма над высоким воротничком темно-синей куртки. А уши у него торчали так, что казалось, голова, укрепленная на столь неустойчивом шесте, могла ими балансировать.
— С Песчаного. Вот, решил заглянуть. — Калами сунул руки в карманы. Он заметил, что здесь так было принято — если только ты не выстругивал что-нибудь, не втыкал в землю нож и не вертел в руках трубку или леску.
Некоторое время собравшиеся лениво обдумывали это сообщение. Затем один из них, крепкий парень с лицом землистого цвета, вытащил изо рта покрытую сажей трубку, достал из кармана складник и принялся с его помощью вычищать ее, говоря:
— Что-то не видал я тебя в Истбэе.
— А я там и не бывал. — Калами развязно прислонился плечом к стене. — Я пока живу на маяке.
— На маяке?! — Длинношеий выпучил белесые глаза. — Ты что, хочешь сказать, что добился кое-чего от этой старой зануды?
— Ну, не он первый… — добавил человек с резкими, словно вырубленными топором, чертами лица, и многозначительно поправил кепку, нахлобученную на рыжую шевелюру. Поскольку ожидаемой реакции не последовало, он пихнул длинношеего под ребра.
— Ты что, ревнуешь? — с издевкой спросил старший с трубкой, засовывая ножик в карман, а трубку — в рот.
— Не-а, — сказал рыжий. — Он просто до сих пор бесится, что она не поверила, когда он сказал, будто у него не только шея такая длинная. — Он фыркнул. — Да еще предлагал доказать, как я слыхал.
Дружный гогот был прерван чьим-то резким окриком:
— Попридержи-ка язык, Джек Чэппел! — На пристани, в толстой юбке, подоткнутой под пояс передника, стояла торговка рыбой. Один из ее увесистых кулаков упирался в мощное бедро, в другом был зажат веник. — И вы все тоже. Не желаю я больше этого выслушивать.
— Бросьте, миссис Такер, — глубокомысленно произнес старший с трубкой, — парни молодые, дело обычное.
— А коли молодые, так надо хорошенько треснуть им по башкам, чтоб вспомнили, как себя вести. — Она замахнулась на них веником, словно намереваясь осуществить на практике свой принцип воспитания хороших манер, а затем подступила к Калами и ткнула его грязным пальцем в грудь. — А ты что на это скажешь?
Калами отодвинулся от стены и спокойно встретил ее яростный взгляд.
— Я скажу, мэм, что мисс Бриджит — хорошая женщина. Она вытащила меня из воды, когда я тонул, и позволила мне пожить у нее, пока я чинил свою лодку.
— Тогда ладно, — торговка удовлетворенно кивнула и отступила назад, видимо, выражая этим свое уважение. — Может, хоть ты чему-то научишь этих оболтусов.
В довершение ко всему она плюнула под ноги Джеку Чэппелу и длинношеему, закинула веник на плечо и гордо удалилась.
Когда она отошла подальше и уже не могла их услышать, «молодые парни» принялись сдавленно хихикать и качать головами.
— Не обращай внимания, — сказал старший с трубкой. — Она знает, что говорит. Бриджит Ледерли спасла ее парнишку.
— Да она половину города вытащила с того света, — заметил до сих пор молчавший коротышка с блестящими черными глазами. — Это озеро — сущий дьявол, а из-за островов — и того хуже. Побольше бы таких, как эта Ледерли.
Все вокруг задумчиво закивали. Только Джек Чэппел, кажется, опять хотел сморозить какую-то пошлость, но длинношеий вовремя пнул его по лодыжке, и Джек усвоил, что иногда лучше промолчать.
Когда самый старший из этой компании передвинул трубку из одного угла рта в другой и принялся ее шумно посасывать, Калами решил прервать затянувшееся молчание.
— Ну вот что, — поскреб он в затылке. — Я тут по поручению мисс Бриджит. — Он сунул руку обратно в карман и кивнул в сторону материка. — Не скажет ли кто, где мне найти Грэйс Лофтфилд?
— Цыганку Грэйс? — Старший удивленно поднял брови. — Сдалась она тебе… — Он вынул трубку изо рта и, скосив глаза, заглянул внутрь. — У нас о них обеих не говорят.
— А мне-то что с того? — Калами пожал плечами. — Мое дело маленькое — передать письмо и всего делов.
По пронзительному взгляду собеседника Калами видел, что ему страсть как хочется узнать, что это за письмо. Но, видимо, даже его наглость была не безгранична.
Он указал трубкой на широкую улицу, что уходила прямо в глубь материка.
— Вот это — Риттенхаус. Пойдешь по ней до Второй улицы. Там найдешь аптеку. Ее квартира — прямо над ней. Там такой знак висит, с рукой, не пропустишь.
— Надеешься, что там повезет больше? — сострил длинношеий, и вся компания снова расхохоталась.
Калами ухмыльнулся, давая понять, что оценил шутку, и ушел, предоставив своим новоявленным знакомцам и дальше развлекаться догадками и сплетнями.
Если не считать того, что Вторая улица оказалась третьей по счету, у Калами не возникло особых проблем с поиском нужного дома. Аптека была знакома как Сэмюэлю Хансену, так и Дэну Форсайту. Калами не смог прочесть надпись на неимоверно прозрачных окнах, но с помощью чужой памяти он узнал две бутылки — одну с красной жидкостью, другую с зеленой, — что были выставлены на обозрение среди чудесного строя склянок и бутылок из цветного, прозрачного и граненого стекла. Калами не мог оторвать от витрины зачарованного взгляда. Никогда в жизни он не видел столько стекла! Только императорский дворец по большим праздникам украшали цветным стеклом, но этим украшениям было уже не меньше ста лет.
Калами украдкой взглянул вверх и увидел в одном из окон второго этажа большой белый плакат с изображением ладони — так детально прорисованной, словно это была мореходная карта. Это, очевидно, и был тот самый знак, который, если верить человеку с трубкой, нельзя было не заметить.
Калами запомнил расположение окна, после чего отыскал узкую дверь с маленьким окошечком, сквозь которое виднелась скособоченная деревянная лестница. Калами вошел внутрь и поднялся в обшитый панелями холл с единственной узкой полоской истертого ковра на полу.
Как того требовали местные обычаи, Калами снял позаимствованную у Сэмюэля кепку и постучал в облупленную дверь, первую по левой стороне.
— Войдите, — послышался женский голос.
Зажав головной убор под мышкой, Калами повиновался.
Открывшаяся его взгляду комната разительно отличалась от обстановки в жилище Бриджит. В доме на острове соображения практичности преобладали над стремлением к комфорту, и потому жизнь Бриджит проходила среди простых крашеных стен. Здесь же все было буквально забито всевозможными подушечками, коврами и тяжелой мебелью. На массивных полках бесконечными рядами выстроились статуэтки и безделушки, а также множество предметов, которые Калами не смог опознать даже при помощи чужой памяти. Стены были увешаны подробными схемами различных форм рук, голов и глаз. Между ними помещалось несколько черно-белых портретов. Изображенные на них люди куда-то напряженно вглядывались, все они казались мрачными и удивленными. Видно, нарисовавший эти картины художник был не слишком-то жизнерадостным человеком.
Среди этого разнообразия вещей Калами не сразу заметил хозяйку квартиры. Она восседала за покрытым гобеленовой скатертью столом, на котором под складками длинного красного кружева, покоился какой-то круглый предмет. В женщине легко угадывалось сходство с Бриджит. И хотя Калами не мог определить, какого она роста, он заметил, что у нее, как и у Бриджит, крепкие кости, большие глаза и прямой нос. Волосы у нее были светлее, чем у племянницы, но даже в тусклом свете, который с трудом пробивался сквозь тяжелые портьеры, было видно, что кожа у обеих одинаково бледная.
— Доброе утро, мэм. — Приветствие в лучших традициях Дэна Форсайта. — Я…
Грэйс Лофтфилд не дала ему договорить:
— Я знаю, кто вы. — Голос ее был хриплым от бешенства.
— Да? — Калами смущённо скомкал свой головной убор. — Но ведь…
Женщина встала, и Калами увидел, что она еще ниже ростом, чем Бриджит, к тому же тело у нее более рыхлое и слабое. Но когда Грэйс медленно встала из-за стола, он увидел также, что в руке у нее зажата длинная деревянная дубинка.
— Убирайтесь отсюда! — прошипела она.
— Но мисс Бриджит велела мне…
— Тьфу! — Плевок был не настоящий, но звук был похож. — Вы опытный лжец, сэр, но я вас знаю. — Она указала на него дрожащим пальцем. — Вы один из них. Один из тех, кто увез мою сестру.
— Возможно, вы и знаете меня, — возразил Калами, вернувшись к своему нормальному голосу, — но тот, кто увез вашу сестру, давно мертв.
Это заявление нисколько не умерило ярости Грэйс Лофтфилд.
— Моя сестра тоже. Кто бы вы ни были, убирайтесь туда, откуда явились! — Теперь указующий перст был направлен в окно, как будто она предлагала ему выпрыгнуть со второго этажа или улететь. — И оставьте меня и мою племянницу в покое.
Медленно, не отрывая от нее взгляда, Калами покачал головой:
— Не могу.
Рука Грэйс еще крепче сжала рукоять дубинки.
— Вы не посмеете.
— Иначе нельзя, — сказал он твердо. — Она нужна мне.
— Я сказала, убирайтесь! — взвизгнула Грэйс, и ее лицо исказилось от гнева и страха.
— И этого я не могу сделать, потому что вы мне нужны тоже.
Чаша терпения Грэйс переполнилась. Она размахнулась и опустила бы дубинку прямо на череп Калами, если бы тот не увернулся в последний момент. Калами упал на диван, Грэйс ударила снова, но он успел откатиться в сторону. На этот раз Грэйс размахнулась слишком сильно, потеряла равновесие сама и полетела вверх тормашками на диван. Не дав ей опомниться, Калами схватил дубинку и потянул на себя, пытаясь вырвать оружие из ее рук. Грейс лягалась изо всех сил, но ее легкие туфли не могли соперничать с его сапогами. Калами завладел дубинкой, и теперь, тяжело дыша, они стояли лицом к лицу.
— Не желаете присесть? — предложил Калами, указывая на кресло свободной рукой. — Нам многое нужно сказать друг другу.
Взгляд Грэйс метнулся к двери, затем к окну. Ясно было, что она всерьез обдумывает этот рискованный выход, и Калами приготовился пресечь ее маневр. Но она прочитала его мысли так же легко, как он — ее, и, вместо того чтобы бежать, вернулась к своему креслу и рухнула в него.
— Благодарю вас. — Калами не оборачиваясь сбросил несколько подушек, расчищая себе место, и сел на краешек дивана. Дубинка заняла почетное место у него на коленях. — Сударыня, ваша племянница рассказала мне, что вы являетесь тем, что у вас называется «медиум».
— Вам-то что до этого? — Грэйс пригладила волосы, растрепавшиеся во время борьбы.
— Я хочу использовать ваши способности.
Губы Грэйс изогнулись в торжествующей улыбке:
— И напрасно. Вы будете разочарованы, но это не более чем способ заработать на жизнь. Мои сеансы — просто мошенничество и подделка. Я могу показать вам, как это делается, если хотите. Странно, что Бриджит не сообщила вам об этом.
— Она сообщила. — Калами выдержал паузу, чтобы убедиться, что Грейс внимательно его слушает. — Но я думаю, она ошибается.
Некоторое время Грэйс боролась с собой: она то открывала, то вновь закрывала рот, словно не могла решиться ответить. Калами понимал, что, с одной стороны, ей хотелось скрыть свои способности, а с другой — она гордилась ими.
— Я сполна заплачу за ваши услуги, — негромко добавил он. В глазах женщины появился алчный блеск, а на лице опять отразилась внутренняя борьба.
— Сколько? — вырвалось у нее.
В знак доверия Калами отложил дубинку в сторону, правда, подальше от Грэйс, так чтобы при необходимости легко дотянуться до оружия.
— Я отплачу вам той же монетой, — ответил он. — Я тоже кое-что умею. Наверняка у вас есть какое-нибудь желание, которое нельзя выполнить традиционными способами.
Грэйс отвела глаза и закусила губу. Калами не торопил ее с решением. В магии, как и во многих других делах, гораздо надежнее полагаться на добровольного помощника.
Калами наблюдал, как Грэйс в раздумье поглаживает подлокотник. В этой руке было слишком много плоти, и кожа на ней уже начала обвисать старческими складками. Калами наклонился вперед:
— Вы ведь знаете, что я могу сделать то, что обещаю. Вы видели это, не так ли?
Грэйс ничего не ответила, но ее рука еще быстрее заерзала по подлокотнику, как будто она пыталась стереть что-то с ладони. Калами медленно поднялся. Он обошел маленький столик и склонился над креслом.
— Вы тревожитесь за племянницу, потому что у вас доброе сердце. — Он коснулся руки Грэйс, останавливая ее беспокойное движение. — Вы знаете, что не по своей вине она стала здесь изгоем и у нее нет ни друзей, ни семьи. Я хочу помочь ей, отвезти ее туда, где ее будут почитать, а не презирать.
Он взял ее руку и сжал в своих ладонях:
— Но прежде чем я смогу помочь ей, вы должны помочь мне.
Его слова почти убедили Грэйс. Лицо ее смягчилось, и она не пыталась отдернуть руку. И все же голос ее прозвучал сердито:
— Но один из вас пришел и отнял у меня сестру.
Калами осталось разрушить последний бастион.
— Нет, Грэйс, — ласково сказал он. — Вашу сестру отняли родовые муки. Такое могло случиться с кем угодно. Вы не должны винить в этом нас.
Грэйс строго посмотрела на него, но он молчал, склонив голову набок и глядя ей в глаза. Калами ясно видел, что она взвешивает все за и против на весах своей души, тщательно и скрупулезно, как человек, которому в жизни приходилось принимать слишком много тяжелых решений. В этот миг она была очень похожа на вдовствующую императрицу.
Затем Грэйс отняла руку и положила ее на колени, накрыв сверху другой рукой.
— Хорошо. Чего вы от меня хотите?
Калами поднялся. Он облегченно улыбнулся, надеясь, что Грэйс воспримет это как свидетельство благодарности. Конечно, заставить ее повиноваться при необходимости можно было. Но кто знает, хватило бы у него после этого сил на то, чтобы связаться со своим миром.
Калами вытащил из-под рубашки кожаный мешочек и достал из него нефритовое кольцо в виде дракона, кусающего собственный хвост.
— Мне нужно, чтобы вы нашли того, кому принадлежит вот это.
Грэйс взяла кольцо двумя пальцами и подняла его повыше, чтобы блики света заиграли на блестящей поверхности камня. С видом знатока она повертела кольцо между пальцами, словно оценивала его стоимость.
— Мне потребуется полная тишина, — ворчливо предупредила Грэйс, зажав кольцо в кулаке.
Калами кивнул и поставил одно из засаленных кресел с обивкой из конского волоса за столик напротив нее.
Грэйс сняла красное кружево с предмета в центре стола. Это был шар из голубого прозрачного стекла.
— У вас тоже есть глаза, — заявила она, скомкала кружево и отложила в сторону. — Может, вы тоже что-нибудь увидите.
Калами снова кивнул. Он уже чувствовал, что все эти приготовления против воли завораживают его. Что она станет делать, эта женщина? Все это совершенно не походило на то, к чему привык Калами. Ясновидение Бриджит было непрошеным и невольным даром. Каким образом Грэйс собирается сделать это осознанно?
— Дайте мне руку, — сказала она, протягивая ладонь.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60
Но в конце концов он все-таки сумел проскользнуть к причалу и привязать там лодку, после чего направился в портовую контору, чтобы заплатить за стоянку. Специально для этой цели Бриджит дала ему несколько монеток. Калами заметил, что здесь его родной мир и мир Бриджит не слишком-то отличаются друг от друга. Он увидел людей знакомого ему типа: это были мужчины в теплых куртках, заштопанных штанах, с матерчатыми или вязаными шапками на головах. Их одежда казалась ему странной, но обветренные лица и грубые ладони были до боли знакомы, точно так же как интонации, с которыми они обсуждали проблемы ввоза товаров, корабельного бизнеса и вероятных перемен погоды, что предвещал холодный ветер с озера. Таким же знакомым был и мощный запах рыбы и мужского пота, исходивший от этого сборища.
Все детство Калами прошло на острове Туукос, среди таких же людей. Это было до того, как отец записался на службу к одному из изавальтских лордов. Что и говорить, питаться после этого они стали значительно лучше, но ощущение свободы исчезло навсегда.
— Здорово, парни, — добродушно сказал Калами простецким тоном Дэна Форсайта. — Отличный денек.
— Да ну? — процедил один из рыбаков постарше и сплюнул на землю.
Несколько парней помоложе переглянулись и стали подталкивать друг друга локтями. Очевидно, этот ответ не был для них неожиданностью. Как только Калами отошел к окошку кассы, компания тут же вернулась к прерванному разговору.
Кассир, молодой человек в белой рубашке с черными нарукавниками, забрал монетки, нацарапал что-то на клочке бумаги и передал его Калами.
— Спасибо. — Тот запихал бумажку в карман и приветственно помахал молодому человеку ладошкой, но тот уже отвернулся.
— Ты откуда такой будешь? — спросил у Калами один из бездельников помоложе, с чрезвычайно длинной шеей. Она выступала по меньшей мере на три дюйма над высоким воротничком темно-синей куртки. А уши у него торчали так, что казалось, голова, укрепленная на столь неустойчивом шесте, могла ими балансировать.
— С Песчаного. Вот, решил заглянуть. — Калами сунул руки в карманы. Он заметил, что здесь так было принято — если только ты не выстругивал что-нибудь, не втыкал в землю нож и не вертел в руках трубку или леску.
Некоторое время собравшиеся лениво обдумывали это сообщение. Затем один из них, крепкий парень с лицом землистого цвета, вытащил изо рта покрытую сажей трубку, достал из кармана складник и принялся с его помощью вычищать ее, говоря:
— Что-то не видал я тебя в Истбэе.
— А я там и не бывал. — Калами развязно прислонился плечом к стене. — Я пока живу на маяке.
— На маяке?! — Длинношеий выпучил белесые глаза. — Ты что, хочешь сказать, что добился кое-чего от этой старой зануды?
— Ну, не он первый… — добавил человек с резкими, словно вырубленными топором, чертами лица, и многозначительно поправил кепку, нахлобученную на рыжую шевелюру. Поскольку ожидаемой реакции не последовало, он пихнул длинношеего под ребра.
— Ты что, ревнуешь? — с издевкой спросил старший с трубкой, засовывая ножик в карман, а трубку — в рот.
— Не-а, — сказал рыжий. — Он просто до сих пор бесится, что она не поверила, когда он сказал, будто у него не только шея такая длинная. — Он фыркнул. — Да еще предлагал доказать, как я слыхал.
Дружный гогот был прерван чьим-то резким окриком:
— Попридержи-ка язык, Джек Чэппел! — На пристани, в толстой юбке, подоткнутой под пояс передника, стояла торговка рыбой. Один из ее увесистых кулаков упирался в мощное бедро, в другом был зажат веник. — И вы все тоже. Не желаю я больше этого выслушивать.
— Бросьте, миссис Такер, — глубокомысленно произнес старший с трубкой, — парни молодые, дело обычное.
— А коли молодые, так надо хорошенько треснуть им по башкам, чтоб вспомнили, как себя вести. — Она замахнулась на них веником, словно намереваясь осуществить на практике свой принцип воспитания хороших манер, а затем подступила к Калами и ткнула его грязным пальцем в грудь. — А ты что на это скажешь?
Калами отодвинулся от стены и спокойно встретил ее яростный взгляд.
— Я скажу, мэм, что мисс Бриджит — хорошая женщина. Она вытащила меня из воды, когда я тонул, и позволила мне пожить у нее, пока я чинил свою лодку.
— Тогда ладно, — торговка удовлетворенно кивнула и отступила назад, видимо, выражая этим свое уважение. — Может, хоть ты чему-то научишь этих оболтусов.
В довершение ко всему она плюнула под ноги Джеку Чэппелу и длинношеему, закинула веник на плечо и гордо удалилась.
Когда она отошла подальше и уже не могла их услышать, «молодые парни» принялись сдавленно хихикать и качать головами.
— Не обращай внимания, — сказал старший с трубкой. — Она знает, что говорит. Бриджит Ледерли спасла ее парнишку.
— Да она половину города вытащила с того света, — заметил до сих пор молчавший коротышка с блестящими черными глазами. — Это озеро — сущий дьявол, а из-за островов — и того хуже. Побольше бы таких, как эта Ледерли.
Все вокруг задумчиво закивали. Только Джек Чэппел, кажется, опять хотел сморозить какую-то пошлость, но длинношеий вовремя пнул его по лодыжке, и Джек усвоил, что иногда лучше промолчать.
Когда самый старший из этой компании передвинул трубку из одного угла рта в другой и принялся ее шумно посасывать, Калами решил прервать затянувшееся молчание.
— Ну вот что, — поскреб он в затылке. — Я тут по поручению мисс Бриджит. — Он сунул руку обратно в карман и кивнул в сторону материка. — Не скажет ли кто, где мне найти Грэйс Лофтфилд?
— Цыганку Грэйс? — Старший удивленно поднял брови. — Сдалась она тебе… — Он вынул трубку изо рта и, скосив глаза, заглянул внутрь. — У нас о них обеих не говорят.
— А мне-то что с того? — Калами пожал плечами. — Мое дело маленькое — передать письмо и всего делов.
По пронзительному взгляду собеседника Калами видел, что ему страсть как хочется узнать, что это за письмо. Но, видимо, даже его наглость была не безгранична.
Он указал трубкой на широкую улицу, что уходила прямо в глубь материка.
— Вот это — Риттенхаус. Пойдешь по ней до Второй улицы. Там найдешь аптеку. Ее квартира — прямо над ней. Там такой знак висит, с рукой, не пропустишь.
— Надеешься, что там повезет больше? — сострил длинношеий, и вся компания снова расхохоталась.
Калами ухмыльнулся, давая понять, что оценил шутку, и ушел, предоставив своим новоявленным знакомцам и дальше развлекаться догадками и сплетнями.
Если не считать того, что Вторая улица оказалась третьей по счету, у Калами не возникло особых проблем с поиском нужного дома. Аптека была знакома как Сэмюэлю Хансену, так и Дэну Форсайту. Калами не смог прочесть надпись на неимоверно прозрачных окнах, но с помощью чужой памяти он узнал две бутылки — одну с красной жидкостью, другую с зеленой, — что были выставлены на обозрение среди чудесного строя склянок и бутылок из цветного, прозрачного и граненого стекла. Калами не мог оторвать от витрины зачарованного взгляда. Никогда в жизни он не видел столько стекла! Только императорский дворец по большим праздникам украшали цветным стеклом, но этим украшениям было уже не меньше ста лет.
Калами украдкой взглянул вверх и увидел в одном из окон второго этажа большой белый плакат с изображением ладони — так детально прорисованной, словно это была мореходная карта. Это, очевидно, и был тот самый знак, который, если верить человеку с трубкой, нельзя было не заметить.
Калами запомнил расположение окна, после чего отыскал узкую дверь с маленьким окошечком, сквозь которое виднелась скособоченная деревянная лестница. Калами вошел внутрь и поднялся в обшитый панелями холл с единственной узкой полоской истертого ковра на полу.
Как того требовали местные обычаи, Калами снял позаимствованную у Сэмюэля кепку и постучал в облупленную дверь, первую по левой стороне.
— Войдите, — послышался женский голос.
Зажав головной убор под мышкой, Калами повиновался.
Открывшаяся его взгляду комната разительно отличалась от обстановки в жилище Бриджит. В доме на острове соображения практичности преобладали над стремлением к комфорту, и потому жизнь Бриджит проходила среди простых крашеных стен. Здесь же все было буквально забито всевозможными подушечками, коврами и тяжелой мебелью. На массивных полках бесконечными рядами выстроились статуэтки и безделушки, а также множество предметов, которые Калами не смог опознать даже при помощи чужой памяти. Стены были увешаны подробными схемами различных форм рук, голов и глаз. Между ними помещалось несколько черно-белых портретов. Изображенные на них люди куда-то напряженно вглядывались, все они казались мрачными и удивленными. Видно, нарисовавший эти картины художник был не слишком-то жизнерадостным человеком.
Среди этого разнообразия вещей Калами не сразу заметил хозяйку квартиры. Она восседала за покрытым гобеленовой скатертью столом, на котором под складками длинного красного кружева, покоился какой-то круглый предмет. В женщине легко угадывалось сходство с Бриджит. И хотя Калами не мог определить, какого она роста, он заметил, что у нее, как и у Бриджит, крепкие кости, большие глаза и прямой нос. Волосы у нее были светлее, чем у племянницы, но даже в тусклом свете, который с трудом пробивался сквозь тяжелые портьеры, было видно, что кожа у обеих одинаково бледная.
— Доброе утро, мэм. — Приветствие в лучших традициях Дэна Форсайта. — Я…
Грэйс Лофтфилд не дала ему договорить:
— Я знаю, кто вы. — Голос ее был хриплым от бешенства.
— Да? — Калами смущённо скомкал свой головной убор. — Но ведь…
Женщина встала, и Калами увидел, что она еще ниже ростом, чем Бриджит, к тому же тело у нее более рыхлое и слабое. Но когда Грэйс медленно встала из-за стола, он увидел также, что в руке у нее зажата длинная деревянная дубинка.
— Убирайтесь отсюда! — прошипела она.
— Но мисс Бриджит велела мне…
— Тьфу! — Плевок был не настоящий, но звук был похож. — Вы опытный лжец, сэр, но я вас знаю. — Она указала на него дрожащим пальцем. — Вы один из них. Один из тех, кто увез мою сестру.
— Возможно, вы и знаете меня, — возразил Калами, вернувшись к своему нормальному голосу, — но тот, кто увез вашу сестру, давно мертв.
Это заявление нисколько не умерило ярости Грэйс Лофтфилд.
— Моя сестра тоже. Кто бы вы ни были, убирайтесь туда, откуда явились! — Теперь указующий перст был направлен в окно, как будто она предлагала ему выпрыгнуть со второго этажа или улететь. — И оставьте меня и мою племянницу в покое.
Медленно, не отрывая от нее взгляда, Калами покачал головой:
— Не могу.
Рука Грэйс еще крепче сжала рукоять дубинки.
— Вы не посмеете.
— Иначе нельзя, — сказал он твердо. — Она нужна мне.
— Я сказала, убирайтесь! — взвизгнула Грэйс, и ее лицо исказилось от гнева и страха.
— И этого я не могу сделать, потому что вы мне нужны тоже.
Чаша терпения Грэйс переполнилась. Она размахнулась и опустила бы дубинку прямо на череп Калами, если бы тот не увернулся в последний момент. Калами упал на диван, Грэйс ударила снова, но он успел откатиться в сторону. На этот раз Грэйс размахнулась слишком сильно, потеряла равновесие сама и полетела вверх тормашками на диван. Не дав ей опомниться, Калами схватил дубинку и потянул на себя, пытаясь вырвать оружие из ее рук. Грейс лягалась изо всех сил, но ее легкие туфли не могли соперничать с его сапогами. Калами завладел дубинкой, и теперь, тяжело дыша, они стояли лицом к лицу.
— Не желаете присесть? — предложил Калами, указывая на кресло свободной рукой. — Нам многое нужно сказать друг другу.
Взгляд Грэйс метнулся к двери, затем к окну. Ясно было, что она всерьез обдумывает этот рискованный выход, и Калами приготовился пресечь ее маневр. Но она прочитала его мысли так же легко, как он — ее, и, вместо того чтобы бежать, вернулась к своему креслу и рухнула в него.
— Благодарю вас. — Калами не оборачиваясь сбросил несколько подушек, расчищая себе место, и сел на краешек дивана. Дубинка заняла почетное место у него на коленях. — Сударыня, ваша племянница рассказала мне, что вы являетесь тем, что у вас называется «медиум».
— Вам-то что до этого? — Грэйс пригладила волосы, растрепавшиеся во время борьбы.
— Я хочу использовать ваши способности.
Губы Грэйс изогнулись в торжествующей улыбке:
— И напрасно. Вы будете разочарованы, но это не более чем способ заработать на жизнь. Мои сеансы — просто мошенничество и подделка. Я могу показать вам, как это делается, если хотите. Странно, что Бриджит не сообщила вам об этом.
— Она сообщила. — Калами выдержал паузу, чтобы убедиться, что Грейс внимательно его слушает. — Но я думаю, она ошибается.
Некоторое время Грэйс боролась с собой: она то открывала, то вновь закрывала рот, словно не могла решиться ответить. Калами понимал, что, с одной стороны, ей хотелось скрыть свои способности, а с другой — она гордилась ими.
— Я сполна заплачу за ваши услуги, — негромко добавил он. В глазах женщины появился алчный блеск, а на лице опять отразилась внутренняя борьба.
— Сколько? — вырвалось у нее.
В знак доверия Калами отложил дубинку в сторону, правда, подальше от Грэйс, так чтобы при необходимости легко дотянуться до оружия.
— Я отплачу вам той же монетой, — ответил он. — Я тоже кое-что умею. Наверняка у вас есть какое-нибудь желание, которое нельзя выполнить традиционными способами.
Грэйс отвела глаза и закусила губу. Калами не торопил ее с решением. В магии, как и во многих других делах, гораздо надежнее полагаться на добровольного помощника.
Калами наблюдал, как Грэйс в раздумье поглаживает подлокотник. В этой руке было слишком много плоти, и кожа на ней уже начала обвисать старческими складками. Калами наклонился вперед:
— Вы ведь знаете, что я могу сделать то, что обещаю. Вы видели это, не так ли?
Грэйс ничего не ответила, но ее рука еще быстрее заерзала по подлокотнику, как будто она пыталась стереть что-то с ладони. Калами медленно поднялся. Он обошел маленький столик и склонился над креслом.
— Вы тревожитесь за племянницу, потому что у вас доброе сердце. — Он коснулся руки Грэйс, останавливая ее беспокойное движение. — Вы знаете, что не по своей вине она стала здесь изгоем и у нее нет ни друзей, ни семьи. Я хочу помочь ей, отвезти ее туда, где ее будут почитать, а не презирать.
Он взял ее руку и сжал в своих ладонях:
— Но прежде чем я смогу помочь ей, вы должны помочь мне.
Его слова почти убедили Грэйс. Лицо ее смягчилось, и она не пыталась отдернуть руку. И все же голос ее прозвучал сердито:
— Но один из вас пришел и отнял у меня сестру.
Калами осталось разрушить последний бастион.
— Нет, Грэйс, — ласково сказал он. — Вашу сестру отняли родовые муки. Такое могло случиться с кем угодно. Вы не должны винить в этом нас.
Грэйс строго посмотрела на него, но он молчал, склонив голову набок и глядя ей в глаза. Калами ясно видел, что она взвешивает все за и против на весах своей души, тщательно и скрупулезно, как человек, которому в жизни приходилось принимать слишком много тяжелых решений. В этот миг она была очень похожа на вдовствующую императрицу.
Затем Грэйс отняла руку и положила ее на колени, накрыв сверху другой рукой.
— Хорошо. Чего вы от меня хотите?
Калами поднялся. Он облегченно улыбнулся, надеясь, что Грэйс воспримет это как свидетельство благодарности. Конечно, заставить ее повиноваться при необходимости можно было. Но кто знает, хватило бы у него после этого сил на то, чтобы связаться со своим миром.
Калами вытащил из-под рубашки кожаный мешочек и достал из него нефритовое кольцо в виде дракона, кусающего собственный хвост.
— Мне нужно, чтобы вы нашли того, кому принадлежит вот это.
Грэйс взяла кольцо двумя пальцами и подняла его повыше, чтобы блики света заиграли на блестящей поверхности камня. С видом знатока она повертела кольцо между пальцами, словно оценивала его стоимость.
— Мне потребуется полная тишина, — ворчливо предупредила Грэйс, зажав кольцо в кулаке.
Калами кивнул и поставил одно из засаленных кресел с обивкой из конского волоса за столик напротив нее.
Грэйс сняла красное кружево с предмета в центре стола. Это был шар из голубого прозрачного стекла.
— У вас тоже есть глаза, — заявила она, скомкала кружево и отложила в сторону. — Может, вы тоже что-нибудь увидите.
Калами снова кивнул. Он уже чувствовал, что все эти приготовления против воли завораживают его. Что она станет делать, эта женщина? Все это совершенно не походило на то, к чему привык Калами. Ясновидение Бриджит было непрошеным и невольным даром. Каким образом Грэйс собирается сделать это осознанно?
— Дайте мне руку, — сказала она, протягивая ладонь.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60