Они травили и грабили доверчивых граждан.
Сильно пахнуло краской и ацетоном, и наступила темнота. В темноте, где-то сзади, надрывался, пытаясь завестись, старый автомобиль. Вероятно, чуть позже он стронулся с места и все-таки уехал, а может быть, Машка просто оглохла, потому что вскоре звук этот, неприятный и громкий, исчез. Перед тем как Машка окончательно отключилась, ей на мгновение показалась, что девушка-волшебница неожиданно превратилась в птицу — большую, белую и неопрятную. Птица клацнула клювом, глядя на нее одним, зато большим черным глазом. И взлетела вверх — так быстро, словно перекрытие между этажами не могло стать преградой ее полету.
Это было последнее, что Машка увидела, находясь еще дома, в мире метро, «Макдоналдсов» и бесплатных школьных библиотек. Пожалеть, что согласилась на эту сомнительную авантюру, она так и не успела.
Шел второй час Машкиного пешего похода через мерзкий фэнтезийный лес. Она уже не ругалась и даже не разговаривала вслух с воображаемым собеседником — устала. Наконец ее упорство было вознаграждено. Увы, не говорящим драконом и не Белым рыцарем, а всего лишь солнцем, но и этого было вполне достаточно для того, чтобы оптимизм, чахнущий в глубинах ее души, наконец проснулся и заявил о себе. Во-первых, с появлением светила тучи рассеялись, небо показалось выше и дождь кончился. А во-вторых, и это было самым главным, в этом мире солнце взирало на землю большим удивленным карим глазом. И, как будто этого было мало, упомянутый глаз периодически помаргивал. Машка ойкнула, но падать от изумления на размокшую дорогу не стала. Джинсов, пусть даже довольно старых, стало жалко.
— Ух ты! — сказала она, глядя на небо.
Солнце моргнуло еще раз и вдруг взглянуло прямо на нее. Взглянуло дружелюбно. Наверное, если бы кроме глаза у него были еще и губы, оно бы Машке наверняка улыбнулось. От солнечного взгляда Машка мгновенно высохла и согрелась. На том чудеса и закончились. На некоторое время.
Тропинка Упорных Грибников, на которую она ступила, вскоре вывела к наезженному тракту. По обочинам трогательными кучками валялись черные птичьи перья. Только перья. Тушек видно не было, как будто птицы прилетали сюда линять или просто им попался привередливый и аккуратный хищник. Возле самой крупной кучки пучком росли длинные оранжевые колокольчики. Кажется, что-то похожее Машка видела у торговок цветами, оккупировавших выход из метро. Но у них эти колокольчики стоили приличных денег, хоть и смотрелись довольно жалко по сравнению с розами и громадными красными георгинами. Дома, наверное, это были очень редкие цветы, а здесь они росли просто так, как лопухи у дороги. Машка осторожно подошла к кучке перьев. Они были совершенно чистые — ни ошметков, ни крови.
«Странно, — подумала Машка, — может быть, птицы прилетают линять в какое-то определенное место? А потом пешком разбредаются... Интересно, сколько эти перья здесь могут стоить?» Поразмыслив немного, она подобрала несколько перьев и сунула в рюкзак: авось пригодится. В конце концов, перья — это же не дохлая ворона из знаменитого националистского анекдота. Они ничего не весят, не воняют, а не удастся продать, так и выбросить недолго. Кроме того, героям книг, которые она читала, такие вещи обязательно однажды оказывались необходимы. «В точке выхода ничего не валяется просто так!» — говорил один такой выдуманный спецназовец. Правда, в ее случае это была не совсем точка выхода, но хуже-то точно не будет. На всякий случай она решила и колокольчиков нарвать. К ее удивлению, стебли у цветов оказались браконьероустойчивыми — жесткими и скользкими. А чашечки цветов, качнувшись, мелодично зазвенели.
— Ну их к чертовой матери! — сказала Машка, сразу раздумав связываться с магическими цветами-мутантами.
Колокольчики звенели ужасно громко и раздраженно. Звон долго не утихал, словно цветы ругались. Машка слышала его минут десять, пока шла по дороге.
Мокрые ремешки босоножек натерли ноги, а потому она, наплевав на приличия, стащила их, сунула в рюкзак к перьям и дальше потопала босиком. Стекол-то ведь на дороге не было. Машка сильно подозревала, что в этом мире организованно линяющих птиц и звенящих колокольчиков о стеклянной таре пока и понятия не имеют. А нищие бабки собирают что-нибудь другое. Скажем, черепки глиняных кувшинов. Или все-таки сами кувшины? Интересно, здесь принимают тару только определенной формы или им все равно?
Босиком идти было гораздо приятнее. Утоптанная земля, нагретая солнцем, казалась лучше любых мягких ковров. Даже дома Машка ходила в тапочках с твердой подошвой, чтобы не больно было случайно наступить на зажигалку, ножницы или на еще какую-нибудь потерянную ерунду. А здесь за дорожкой следили. На земле ничего не валялось, если не считать редких кучек бесхозного навоза разной степени свежести. Не вступать ни во что, предварительно не убедившись, что это совершенно безопасно и не слишком противно, Машка научилась уже давно. Некоторые кучки были такого размера и так воняли, как будто были следами жизнедеятельности дракона, страдающего длительными запорами. Слава богу, такие перлы встретились Машке только два раза. Зато были свежайшими, что не могло не навести на определенные мысли и не внушить некоторых опасений. Машка опасливо прислушивалась к тишине вокруг, разбавляемой только слабым попискиванием в кустах. Кто это был — птицы, мыши или какие-нибудь травяные эльфы, она не задумывалась. Главное, что такой тихий звук вряд ли производило крупное зубастое животное, могущее принять девочку за свой запоздавший завтрак. К такой карьере она как-то не была готова.
Через некоторое время небо снова затянуло тучами, черными, словно в мультфильме. В небе замелькали сполохи и темные тени, похожие на силуэты людей. Это было бы весьма интересно, не будь дождь таким мокрым, противным и холодным. Машка прибавила шагу.
Домик, оборудованный летней «выноской» с деревянными столами, которые были прикованы к стене тяжелыми цепями, открылся взору внезапно. Сразу за очередным поворотом дороги росло неимоверных размеров дерево с агрессивными колючками вместо листьев. Оно сразу привлекало внимание. А под деревом темнела крыша приземистого здания. Стулья с высокими спинками, вполне годившиеся для какого-нибудь музея, тоже крепились к стенам длинными цепями, отчего походили на заколдованных путников, взятых в рабство жадным хозяином таверны. Этот хозяин явно был человеком практичным: столы и стулья, закрепленные таким образом, украсть было бы сложновато.
Висящая над входом в заведение облупившаяся деревянная птица не внушила Машке ложных надежд. Очевидно, для особенно умных посетителей на двери было криво накарябано: «Кура свежая». Машка хмыкнула и вошла. Внутри пахло отнюдь, не фиалками и даже не шаурмой. Смуглый мужчина, скучающий за стойкой, хмуро взглянул на нее. «У меня сегодня явно неудачный день, — подумала Машка. — Что-то я с первого взгляда всем не нравлюсь. Может, поискать другую забегаловку?»
— Надо чего? — неприветливо поинтересовался хозяин «Куры».
— Куру здесь подают? — как можно любезнее спросила Машка.
— Здесь, — признался мужчина, немного подумав. Мыслительный процесс не был для него привычной формой деятельности, а потому думал мужик медленно и с видимым усилием.
— И ее можно заказать? — обрадовалась Машка.
— А деньги у тебя есть? — спросил мужчина.
— Нету, — сказала Машка. — Но я могу помыть посуду. Или пол.
— Есть деньги — кури куру, нет денег — гуляй в лесу! — отрезал хозяин и отвернулся, мгновенно потеряв к ней интерес.
Машка нахохлилась, как воробей.
— А работники вам не нужны? — спросила она.
— Почему не нужны, нужны! — отозвался мужик. — Миска варенки, шмат мяса и три ломтя хлеба за вымытый зал. Денег не дам. Куры тоже не дам. Кура — только за деньги.
«Ненормальный какой-то!» — подумала Машка. Но на предложение мужика с радостью согласилась. В конце концов, на курятине свет клином не сошелся. Мясо даже лучше. Если, конечно, этот псих не обманщик.
— Сначала работа, — лаконично предупредил мужик. — Потом еда.
— Ясное дело, — согласилась Машка и принялась за работу.
Грязи было много. Пол в забегаловке, кажется, не мыли с тех пор, как ее построили. Он буквально вопиял о недостаточном рвении сотрудников местного санэпиднадзора. Впрочем, возможно, в этом мире данной организации еще не существовало. В одном из темных углов обнаружилась старая засаленная куртка, в другом — ржавый кинжал с обломанным кончиком. Обе находки вызвали у мужика бурную радость. Он немедленно запрятал их куда-то под стойку и посмотрел на Машку доброжелательнее. Сковырнув шмат сажи из-под ближнего к стойке стола, девочка обнаружила тоненькое изящное колечко, которому в этой забегаловке было явно не место. Помаргивая крохотным зеленым камушком, оно как будто просило: спрячь меня, забери отсюда! И Машка, конечно, пошла навстречу его просьбе. Кто она такая, чтобы отказывать в помощи очаровательному беспомощному созданию?
— Умыться есть где? — спросила она, закончив работу.
Пол, увы, не сверкал, но смотрелся значительно пристойнее, зато сама Машка перемазалась основательно. Хозяин таверны удивленно хмыкнул, но ответил:
— Колодец во дворе.
«Странно, — подумала Машка, — неужели у них тут даже умываться перед едой не принято?» Вода оказалась страшно холодной, и кожа немедленно покрылась мурашками. Мужчина выставил перед Машкой миску с аппетитно пахнущей кашей, тарелку с мясом и еще добавил кувшин молока, очень жирного, но вкусного. Потом прошел за стойку и отломал три куска от огромного каравая своими не слишком чистыми руками. Машка вздрогнула, представив, в каких условиях готовилась принесенная хозяином еда, если даже хлеб он ломает, не помыв рук, однако есть хотелось неимоверно. И она промолчала, с аппетитом принявшись за кашу.
— Плохая прислуга, — заметил он. — Гордая. Много моешься, как высокорожденная, а по харе видать — простая. Работникам и крестьянам быть гордыми плохо. Бить будут.
— Я не крестьянка! — чавкая, возмутилась Машка, страшно обиженная на «харю». — Я учусь на юриста.
Тут она немного приврала, но кто бы не приврал в ответ на оскорбление? Мужчина поцокал языком и оценивающе посмотрел на нее.
— Из города? — спросил он.
— Ага, — отозвалась Машка. Каша оказалась невероятно вкусной, и оторваться от нее было просто невозможно.
— У меня часто уристы бывают, только у них деньги есть, — заметил мужчина. — Ты врешь, значит.
— Но я же только учусь, — оправдалась Машка.
— Уристам содержание платят, — сказал мужчина. — Они ходят к королю «ура» кричать и к дружинникам тоже, на турниры. Деньги получают. Мне платят. Ты не уристка.
Машка быстро дожевала мясо. От комментариев хозяина забегаловки голова начинала кружиться. Со всем этим чертовым параллельным миром что-то было явно не так. Кажется, девушка из салона забыла выдать ей распечатанную инструкцию по пользованию, и теперь у Машки будут большие проблемы с взаимопониманием. Или у них, обитателей этого ненормального мира, — это как посмотреть.
Путешествие в параллельный мир начинало все больше и больше напоминать Машке знаменитые приключения Алисы в Стране Чудес: ни грамма привычной логики, зато уйма всяких странных персонажей, которые над словами издеваются, как хотят. И понимай их, как получится. Пока получалось не очень.
— Спасибо, — поблагодарила Машка, отставляя тарелку.
— Самому бы как-нибудь спастись, — буркнул хозяин забегаловки, снова мрачнея. — Бо пусть сам себя спасает. Он наглый и денег больших хочет. У него дрынов полно и товарищей. Бо жадный. Ты что, из его други?
— Нет, — растерянно отозвалась Машка. — Я имела в виду, что мне понравилась ваша еда, она очень вкусная. А кто такой Бо?
— Гробитель, — пояснил мужчина, сделав ударение на букву «о». — Плохой человек. Со своей другой по лесу ходит, честных людей гробит и деньги забирает. Ну, у тебя денег нет, тебе бояться нечего, а у меня здесь большое дело.
Дело у него и впрямь было немаленькое — руки у Машки до сих пор ныли после уборки. Мужика явно обрадовало то, что к банде таинственного Бо она не имеет никакого отношения. Он разулыбался, сделался любезен и продолжил свои расспросы. «Вон что пережитый страх с людьми делает», — удивилась Машка и решила при случае с этим Бо познакомиться. Вряд ли он страшнее Кривого Черта из соседнего подъезда. Тот ведь тоже вор и убийца, даже сидел два раза, а договориться с ним вполне можно, если знать как. Машку он никогда не трогал, даже наорал однажды на парней из другого района, когда они хотели ее ограбить. Выглядит он, конечно, жутко, несмотря на то что парень-то довольно молодой: у него глаза одного нет, а лицо наискосок шрам пересекает. Ничего криминального на самом-то деле. Это еще в детстве его отчим об косяк неудачно приложил. Кожа у Черта совсем желтая, как у китайца, потому что он постоянно курит. И руки синие от татуировок. И зубов вставных половина, только не белых, как в клинике делают, а железных. В клинику-то он ни ногой, там документы нужны. А у него вечная проблема с документами. Но ведь можно же с ним договориться! Значит, и с другими можно.
— Ты так и бродишь одна? — спросил мужик, помолчав немного. — Не страшно?
— А что бояться? — легкомысленно отозвалась Машка. — Денег у меня нет, а двинуть по морде, если что, я кому угодно могу. У меня папа — каратист.
— Я тоже в молодости коротистом был. — Мужик вздохнул. Глаза его влажно блеснули, видимо, от сентиментальных воспоминаний юности. — Бывало, укоротишь кого-нибудь на голову, а потом садишься и куришь, чтобы не так стыдно было. Накуришься — и давай куролесить. А что делать? Молодость, девки — деньги-то нужны.
«Кажется, он имел в виду что-то, чего я не совсем понимаю, — подумала Машка. — Ну ничего. Герои книжек как-то осваивались, я что, тупее их? У меня тоже все получится, просто не сразу. Вот адаптируюсь немного и стану великой магичкой. В книгах всегда так бывает. Надо только узнать, как тут магия работает».
— Я вообще с родителями в лесу долгое время жила, — простенько схитрила она. — Могу чего-то не знать... Где тут у вас ближайший маг обретается? У меня к нему дело есть.
— Близко, — отозвался мужик подозрительно поспешно. Маленькие глазки его, скрывавшиеся под разросшимися бровями, заблестели. — Очень близко. Иногда даже ко мне заходит. По делам. Мы с ним в большой дружбе.
— Отлично! — обрадовалась Машка. — А где он живет?
— В замке. — Мужик пожал плечами. — Разве ты не знаешь, что все маги живут в родовых замках? Они строго соблюдают традиции.
— Я всегда это подозревала, — призналась Машка. — И как его найти?
— Он завтра зайдет. Поздно уже, темно, — заметил хозяин. — Можешь остаться здесь, в комнате для прислуги. За это утром посуду помоешь после постояльцев.
На улице все еще моросило. Машка задумалась. С одной стороны, мужик ей не слишком понравился. Черт его знает, что он может выкинуть. С другой — на улице очень уж неуютно, холодно и мокро, а при необходимости мужику она вполне могла свернуть челюсть. Очень хотелось горячего сладкого чаю напоследок, но спросить о нем мужика она постеснялась. Вдруг здесь чая нет совсем или это какой-нибудь страшный наркотик. Что мужик после этого о ней подумает? «Нет уж, как-нибудь перетерпим!» — подумала Машка.
— Договорились, — вставая со скамьи, сказала она. — Показывай свою комнату. Надеюсь, крыс у тебя не водится.
— Крызов нет, — ответил мужик. — Только постояльцы.
— Много? — подозрительно спросила Машка.
— Нет-нет, — поспешно ответил мужик. — Всего трое. И все — люди, ты не подумай чего, мы порядок и правила уважаем.
Глаза у него были потрясающе честные. Прямо как у настоящего цыгана-карманника. Дверь в комнату Машка предусмотрительно приперла столом. Мало ли что этим постояльцам в голову ночью взбрести может, а рисковать без особой необходимости Машка не любила. В незнакомом месте лучше не расслабляться, чтобы потом не пришлось напрягаться, — так она считала. Устала она за день невероятно. Кросс по мокрому лесу, а потом уборка этих авгиевых конюшен совершенно ее вымотали.
Кровать для прислуги оказалась просто страшной — грязной и колючей, подходящей разве что для не слишком капризного осла. О профсоюзах в этом мире явно не слышали. Но спать хотелось настолько сильно, что Машка заснула сразу, как только рухнула на охапку сена, небрежно прикрытую грязным мешком. Ладно, не в таких условиях приходилось ночевать. Однажды, когда дядя Миша разбушевался и не успокаивался всю ночь, ей вообще пришлось в подъезде под батареей всю ночь кантоваться. На сене по крайней мере мягко. Лишь бы здесь орд насекомых не водилось, а то выводи потом вшей, мучайся, брейся наголо... Ни керосином, ни тем более специальной мазью от вшей в этом мире даже не пахло.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61
Сильно пахнуло краской и ацетоном, и наступила темнота. В темноте, где-то сзади, надрывался, пытаясь завестись, старый автомобиль. Вероятно, чуть позже он стронулся с места и все-таки уехал, а может быть, Машка просто оглохла, потому что вскоре звук этот, неприятный и громкий, исчез. Перед тем как Машка окончательно отключилась, ей на мгновение показалась, что девушка-волшебница неожиданно превратилась в птицу — большую, белую и неопрятную. Птица клацнула клювом, глядя на нее одним, зато большим черным глазом. И взлетела вверх — так быстро, словно перекрытие между этажами не могло стать преградой ее полету.
Это было последнее, что Машка увидела, находясь еще дома, в мире метро, «Макдоналдсов» и бесплатных школьных библиотек. Пожалеть, что согласилась на эту сомнительную авантюру, она так и не успела.
Шел второй час Машкиного пешего похода через мерзкий фэнтезийный лес. Она уже не ругалась и даже не разговаривала вслух с воображаемым собеседником — устала. Наконец ее упорство было вознаграждено. Увы, не говорящим драконом и не Белым рыцарем, а всего лишь солнцем, но и этого было вполне достаточно для того, чтобы оптимизм, чахнущий в глубинах ее души, наконец проснулся и заявил о себе. Во-первых, с появлением светила тучи рассеялись, небо показалось выше и дождь кончился. А во-вторых, и это было самым главным, в этом мире солнце взирало на землю большим удивленным карим глазом. И, как будто этого было мало, упомянутый глаз периодически помаргивал. Машка ойкнула, но падать от изумления на размокшую дорогу не стала. Джинсов, пусть даже довольно старых, стало жалко.
— Ух ты! — сказала она, глядя на небо.
Солнце моргнуло еще раз и вдруг взглянуло прямо на нее. Взглянуло дружелюбно. Наверное, если бы кроме глаза у него были еще и губы, оно бы Машке наверняка улыбнулось. От солнечного взгляда Машка мгновенно высохла и согрелась. На том чудеса и закончились. На некоторое время.
Тропинка Упорных Грибников, на которую она ступила, вскоре вывела к наезженному тракту. По обочинам трогательными кучками валялись черные птичьи перья. Только перья. Тушек видно не было, как будто птицы прилетали сюда линять или просто им попался привередливый и аккуратный хищник. Возле самой крупной кучки пучком росли длинные оранжевые колокольчики. Кажется, что-то похожее Машка видела у торговок цветами, оккупировавших выход из метро. Но у них эти колокольчики стоили приличных денег, хоть и смотрелись довольно жалко по сравнению с розами и громадными красными георгинами. Дома, наверное, это были очень редкие цветы, а здесь они росли просто так, как лопухи у дороги. Машка осторожно подошла к кучке перьев. Они были совершенно чистые — ни ошметков, ни крови.
«Странно, — подумала Машка, — может быть, птицы прилетают линять в какое-то определенное место? А потом пешком разбредаются... Интересно, сколько эти перья здесь могут стоить?» Поразмыслив немного, она подобрала несколько перьев и сунула в рюкзак: авось пригодится. В конце концов, перья — это же не дохлая ворона из знаменитого националистского анекдота. Они ничего не весят, не воняют, а не удастся продать, так и выбросить недолго. Кроме того, героям книг, которые она читала, такие вещи обязательно однажды оказывались необходимы. «В точке выхода ничего не валяется просто так!» — говорил один такой выдуманный спецназовец. Правда, в ее случае это была не совсем точка выхода, но хуже-то точно не будет. На всякий случай она решила и колокольчиков нарвать. К ее удивлению, стебли у цветов оказались браконьероустойчивыми — жесткими и скользкими. А чашечки цветов, качнувшись, мелодично зазвенели.
— Ну их к чертовой матери! — сказала Машка, сразу раздумав связываться с магическими цветами-мутантами.
Колокольчики звенели ужасно громко и раздраженно. Звон долго не утихал, словно цветы ругались. Машка слышала его минут десять, пока шла по дороге.
Мокрые ремешки босоножек натерли ноги, а потому она, наплевав на приличия, стащила их, сунула в рюкзак к перьям и дальше потопала босиком. Стекол-то ведь на дороге не было. Машка сильно подозревала, что в этом мире организованно линяющих птиц и звенящих колокольчиков о стеклянной таре пока и понятия не имеют. А нищие бабки собирают что-нибудь другое. Скажем, черепки глиняных кувшинов. Или все-таки сами кувшины? Интересно, здесь принимают тару только определенной формы или им все равно?
Босиком идти было гораздо приятнее. Утоптанная земля, нагретая солнцем, казалась лучше любых мягких ковров. Даже дома Машка ходила в тапочках с твердой подошвой, чтобы не больно было случайно наступить на зажигалку, ножницы или на еще какую-нибудь потерянную ерунду. А здесь за дорожкой следили. На земле ничего не валялось, если не считать редких кучек бесхозного навоза разной степени свежести. Не вступать ни во что, предварительно не убедившись, что это совершенно безопасно и не слишком противно, Машка научилась уже давно. Некоторые кучки были такого размера и так воняли, как будто были следами жизнедеятельности дракона, страдающего длительными запорами. Слава богу, такие перлы встретились Машке только два раза. Зато были свежайшими, что не могло не навести на определенные мысли и не внушить некоторых опасений. Машка опасливо прислушивалась к тишине вокруг, разбавляемой только слабым попискиванием в кустах. Кто это был — птицы, мыши или какие-нибудь травяные эльфы, она не задумывалась. Главное, что такой тихий звук вряд ли производило крупное зубастое животное, могущее принять девочку за свой запоздавший завтрак. К такой карьере она как-то не была готова.
Через некоторое время небо снова затянуло тучами, черными, словно в мультфильме. В небе замелькали сполохи и темные тени, похожие на силуэты людей. Это было бы весьма интересно, не будь дождь таким мокрым, противным и холодным. Машка прибавила шагу.
Домик, оборудованный летней «выноской» с деревянными столами, которые были прикованы к стене тяжелыми цепями, открылся взору внезапно. Сразу за очередным поворотом дороги росло неимоверных размеров дерево с агрессивными колючками вместо листьев. Оно сразу привлекало внимание. А под деревом темнела крыша приземистого здания. Стулья с высокими спинками, вполне годившиеся для какого-нибудь музея, тоже крепились к стенам длинными цепями, отчего походили на заколдованных путников, взятых в рабство жадным хозяином таверны. Этот хозяин явно был человеком практичным: столы и стулья, закрепленные таким образом, украсть было бы сложновато.
Висящая над входом в заведение облупившаяся деревянная птица не внушила Машке ложных надежд. Очевидно, для особенно умных посетителей на двери было криво накарябано: «Кура свежая». Машка хмыкнула и вошла. Внутри пахло отнюдь, не фиалками и даже не шаурмой. Смуглый мужчина, скучающий за стойкой, хмуро взглянул на нее. «У меня сегодня явно неудачный день, — подумала Машка. — Что-то я с первого взгляда всем не нравлюсь. Может, поискать другую забегаловку?»
— Надо чего? — неприветливо поинтересовался хозяин «Куры».
— Куру здесь подают? — как можно любезнее спросила Машка.
— Здесь, — признался мужчина, немного подумав. Мыслительный процесс не был для него привычной формой деятельности, а потому думал мужик медленно и с видимым усилием.
— И ее можно заказать? — обрадовалась Машка.
— А деньги у тебя есть? — спросил мужчина.
— Нету, — сказала Машка. — Но я могу помыть посуду. Или пол.
— Есть деньги — кури куру, нет денег — гуляй в лесу! — отрезал хозяин и отвернулся, мгновенно потеряв к ней интерес.
Машка нахохлилась, как воробей.
— А работники вам не нужны? — спросила она.
— Почему не нужны, нужны! — отозвался мужик. — Миска варенки, шмат мяса и три ломтя хлеба за вымытый зал. Денег не дам. Куры тоже не дам. Кура — только за деньги.
«Ненормальный какой-то!» — подумала Машка. Но на предложение мужика с радостью согласилась. В конце концов, на курятине свет клином не сошелся. Мясо даже лучше. Если, конечно, этот псих не обманщик.
— Сначала работа, — лаконично предупредил мужик. — Потом еда.
— Ясное дело, — согласилась Машка и принялась за работу.
Грязи было много. Пол в забегаловке, кажется, не мыли с тех пор, как ее построили. Он буквально вопиял о недостаточном рвении сотрудников местного санэпиднадзора. Впрочем, возможно, в этом мире данной организации еще не существовало. В одном из темных углов обнаружилась старая засаленная куртка, в другом — ржавый кинжал с обломанным кончиком. Обе находки вызвали у мужика бурную радость. Он немедленно запрятал их куда-то под стойку и посмотрел на Машку доброжелательнее. Сковырнув шмат сажи из-под ближнего к стойке стола, девочка обнаружила тоненькое изящное колечко, которому в этой забегаловке было явно не место. Помаргивая крохотным зеленым камушком, оно как будто просило: спрячь меня, забери отсюда! И Машка, конечно, пошла навстречу его просьбе. Кто она такая, чтобы отказывать в помощи очаровательному беспомощному созданию?
— Умыться есть где? — спросила она, закончив работу.
Пол, увы, не сверкал, но смотрелся значительно пристойнее, зато сама Машка перемазалась основательно. Хозяин таверны удивленно хмыкнул, но ответил:
— Колодец во дворе.
«Странно, — подумала Машка, — неужели у них тут даже умываться перед едой не принято?» Вода оказалась страшно холодной, и кожа немедленно покрылась мурашками. Мужчина выставил перед Машкой миску с аппетитно пахнущей кашей, тарелку с мясом и еще добавил кувшин молока, очень жирного, но вкусного. Потом прошел за стойку и отломал три куска от огромного каравая своими не слишком чистыми руками. Машка вздрогнула, представив, в каких условиях готовилась принесенная хозяином еда, если даже хлеб он ломает, не помыв рук, однако есть хотелось неимоверно. И она промолчала, с аппетитом принявшись за кашу.
— Плохая прислуга, — заметил он. — Гордая. Много моешься, как высокорожденная, а по харе видать — простая. Работникам и крестьянам быть гордыми плохо. Бить будут.
— Я не крестьянка! — чавкая, возмутилась Машка, страшно обиженная на «харю». — Я учусь на юриста.
Тут она немного приврала, но кто бы не приврал в ответ на оскорбление? Мужчина поцокал языком и оценивающе посмотрел на нее.
— Из города? — спросил он.
— Ага, — отозвалась Машка. Каша оказалась невероятно вкусной, и оторваться от нее было просто невозможно.
— У меня часто уристы бывают, только у них деньги есть, — заметил мужчина. — Ты врешь, значит.
— Но я же только учусь, — оправдалась Машка.
— Уристам содержание платят, — сказал мужчина. — Они ходят к королю «ура» кричать и к дружинникам тоже, на турниры. Деньги получают. Мне платят. Ты не уристка.
Машка быстро дожевала мясо. От комментариев хозяина забегаловки голова начинала кружиться. Со всем этим чертовым параллельным миром что-то было явно не так. Кажется, девушка из салона забыла выдать ей распечатанную инструкцию по пользованию, и теперь у Машки будут большие проблемы с взаимопониманием. Или у них, обитателей этого ненормального мира, — это как посмотреть.
Путешествие в параллельный мир начинало все больше и больше напоминать Машке знаменитые приключения Алисы в Стране Чудес: ни грамма привычной логики, зато уйма всяких странных персонажей, которые над словами издеваются, как хотят. И понимай их, как получится. Пока получалось не очень.
— Спасибо, — поблагодарила Машка, отставляя тарелку.
— Самому бы как-нибудь спастись, — буркнул хозяин забегаловки, снова мрачнея. — Бо пусть сам себя спасает. Он наглый и денег больших хочет. У него дрынов полно и товарищей. Бо жадный. Ты что, из его други?
— Нет, — растерянно отозвалась Машка. — Я имела в виду, что мне понравилась ваша еда, она очень вкусная. А кто такой Бо?
— Гробитель, — пояснил мужчина, сделав ударение на букву «о». — Плохой человек. Со своей другой по лесу ходит, честных людей гробит и деньги забирает. Ну, у тебя денег нет, тебе бояться нечего, а у меня здесь большое дело.
Дело у него и впрямь было немаленькое — руки у Машки до сих пор ныли после уборки. Мужика явно обрадовало то, что к банде таинственного Бо она не имеет никакого отношения. Он разулыбался, сделался любезен и продолжил свои расспросы. «Вон что пережитый страх с людьми делает», — удивилась Машка и решила при случае с этим Бо познакомиться. Вряд ли он страшнее Кривого Черта из соседнего подъезда. Тот ведь тоже вор и убийца, даже сидел два раза, а договориться с ним вполне можно, если знать как. Машку он никогда не трогал, даже наорал однажды на парней из другого района, когда они хотели ее ограбить. Выглядит он, конечно, жутко, несмотря на то что парень-то довольно молодой: у него глаза одного нет, а лицо наискосок шрам пересекает. Ничего криминального на самом-то деле. Это еще в детстве его отчим об косяк неудачно приложил. Кожа у Черта совсем желтая, как у китайца, потому что он постоянно курит. И руки синие от татуировок. И зубов вставных половина, только не белых, как в клинике делают, а железных. В клинику-то он ни ногой, там документы нужны. А у него вечная проблема с документами. Но ведь можно же с ним договориться! Значит, и с другими можно.
— Ты так и бродишь одна? — спросил мужик, помолчав немного. — Не страшно?
— А что бояться? — легкомысленно отозвалась Машка. — Денег у меня нет, а двинуть по морде, если что, я кому угодно могу. У меня папа — каратист.
— Я тоже в молодости коротистом был. — Мужик вздохнул. Глаза его влажно блеснули, видимо, от сентиментальных воспоминаний юности. — Бывало, укоротишь кого-нибудь на голову, а потом садишься и куришь, чтобы не так стыдно было. Накуришься — и давай куролесить. А что делать? Молодость, девки — деньги-то нужны.
«Кажется, он имел в виду что-то, чего я не совсем понимаю, — подумала Машка. — Ну ничего. Герои книжек как-то осваивались, я что, тупее их? У меня тоже все получится, просто не сразу. Вот адаптируюсь немного и стану великой магичкой. В книгах всегда так бывает. Надо только узнать, как тут магия работает».
— Я вообще с родителями в лесу долгое время жила, — простенько схитрила она. — Могу чего-то не знать... Где тут у вас ближайший маг обретается? У меня к нему дело есть.
— Близко, — отозвался мужик подозрительно поспешно. Маленькие глазки его, скрывавшиеся под разросшимися бровями, заблестели. — Очень близко. Иногда даже ко мне заходит. По делам. Мы с ним в большой дружбе.
— Отлично! — обрадовалась Машка. — А где он живет?
— В замке. — Мужик пожал плечами. — Разве ты не знаешь, что все маги живут в родовых замках? Они строго соблюдают традиции.
— Я всегда это подозревала, — призналась Машка. — И как его найти?
— Он завтра зайдет. Поздно уже, темно, — заметил хозяин. — Можешь остаться здесь, в комнате для прислуги. За это утром посуду помоешь после постояльцев.
На улице все еще моросило. Машка задумалась. С одной стороны, мужик ей не слишком понравился. Черт его знает, что он может выкинуть. С другой — на улице очень уж неуютно, холодно и мокро, а при необходимости мужику она вполне могла свернуть челюсть. Очень хотелось горячего сладкого чаю напоследок, но спросить о нем мужика она постеснялась. Вдруг здесь чая нет совсем или это какой-нибудь страшный наркотик. Что мужик после этого о ней подумает? «Нет уж, как-нибудь перетерпим!» — подумала Машка.
— Договорились, — вставая со скамьи, сказала она. — Показывай свою комнату. Надеюсь, крыс у тебя не водится.
— Крызов нет, — ответил мужик. — Только постояльцы.
— Много? — подозрительно спросила Машка.
— Нет-нет, — поспешно ответил мужик. — Всего трое. И все — люди, ты не подумай чего, мы порядок и правила уважаем.
Глаза у него были потрясающе честные. Прямо как у настоящего цыгана-карманника. Дверь в комнату Машка предусмотрительно приперла столом. Мало ли что этим постояльцам в голову ночью взбрести может, а рисковать без особой необходимости Машка не любила. В незнакомом месте лучше не расслабляться, чтобы потом не пришлось напрягаться, — так она считала. Устала она за день невероятно. Кросс по мокрому лесу, а потом уборка этих авгиевых конюшен совершенно ее вымотали.
Кровать для прислуги оказалась просто страшной — грязной и колючей, подходящей разве что для не слишком капризного осла. О профсоюзах в этом мире явно не слышали. Но спать хотелось настолько сильно, что Машка заснула сразу, как только рухнула на охапку сена, небрежно прикрытую грязным мешком. Ладно, не в таких условиях приходилось ночевать. Однажды, когда дядя Миша разбушевался и не успокаивался всю ночь, ей вообще пришлось в подъезде под батареей всю ночь кантоваться. На сене по крайней мере мягко. Лишь бы здесь орд насекомых не водилось, а то выводи потом вшей, мучайся, брейся наголо... Ни керосином, ни тем более специальной мазью от вшей в этом мире даже не пахло.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61