На нашей границе было убито двадцать скарпийцев, и Йелма Скарп сочла для себя выгодным указать пальцем в нашу сторону. Она всегда зарилась на наши приграничные земли. Мои охотники каждый год отстреливают там до ста лосей — вот Йелма и побежала к Мейсу. Драться ей, как водится у скарпийцев, не хотелось. Языки у них работают лучше, чем кулаки. Мы, говорит, простим вам смерть наших людей, если отдадите землю, на которой они погибли. Вот оно как — и Мейс Черный Град счел это правильным! «Бери, — говорит он ей, точно сами Каменные Боги вручили ему права на эту землю, — а я дам тебе два десятка молотобойцев, чтобы сохранить мир».Вайло нахмурился. Вожди Бладда, Дхуна или Черного Града не имели привычки вмешиваться в споры между своими вассальными кланами.Спини Орль продолжал, слегка тряся головой:— Мне ничего не оставалось, как защищать свои границы от скарпийцев и черноградцев. Орль против Черного Града! Не думал я, что доживу до такого. Прежде чем они выехали на север, я дал своим воинам приказ убивать только тех, на ком будут цвета и эмблемы Скарпа, хотя и знал, что приказ этот выполнить нельзя. Разве может человек во время боя разбирать, кто есть кто? — Спини тяжело вздохнул. — Ну и убили они двух черноградцев вместе с парой десятков скарпийцев. И всем моим людям, которые выезжают теперь за пределы Орля, грозит смерть. Я потерял два пограничных дозора и дружину, которую послал на восток к Крабьему Вождю. — Спини помолчал. — Теперь вот жду своего старшего внука и еще пятерых, которые отправились охотиться на запад.Собачий Вождь встал и повернулся лицом к собакам. Он-то знал, каково это — терять внуков.— Однако вы подожгли дом Скарпа, — твердым голосом заметил он.— Да. Я бы и еще раз поджег его, если бы мог. Мы — Орль и охотимся на врагов, как на дичь.До сих пор Вайло не принимал орлийский девиз всерьез. Хрустнув суставами, он нагнулся приласкать собак. Полуволк тут же сунул свою длинную морду ему в руку, требуя, чтобы его почесали и погладили первым. Ожоги на его голове уже подсохли, но еще не совсем зажили, и шерсть там больше никогда не вырастет. Вайло не впервые вспомнилась та его последняя ночь в Ганмиддише. Если бы собаки не сидели тогда под замком, они предупредили бы его загодя об атаке Черного Града. А так у Вайло едва хватило времени, чтобы собрать людей и ответить ударом на удар. Строму Карво черноградский молот размозжил голову. Моло Бину обрубили руки по локоть, а лицо его обуглилось от падающего с неба огня. Погибли и другие — славные воины, унесшие с собой к Каменным Богам частицу сердца Собачьего Вождя. Двое его собак обгорели так, что узнать было невозможно. Одна добежала до самого Визи, прежде чем Вайло прикончил ее.Но он почти позабыл о своих испытаниях, увидев двух внуков, бегущих к нему через дхунский двор. Клафф Сухая Корка увез их на север за два дня до набега, и они с Нан остались целы и невредимы. Клафф промолчал, но оба они знали, что, если бы половина бладдийских сил не отправилась из Ганмиддиша на север вместе с детьми, Черный Град не завоевал бы ничего, кроме смерти.— Ты знаешь, что Градский Волк отказывается вернуть Ганмиддишу круглый дом, пока Краб не возьмет назад клятву, данную Дхуну, и не присягнет взамен Черному Граду? — Черные глаза Спини сверкнули, как угли. Уж не владеет ли старик искусством чтения мыслей?— Слыхал. Скверное дело. Ганмиддиш хранит верность Дхуну столько же...— Сколько Орль хранит верность Черному Граду, — закончил Спини, выдержав взгляд Собачьего Вождя.Молчание в комнате усугубилось, давя на каждый из семнадцати зубов Вайло.Зачем он явился сюда, этот вождь враждебного клана? Зачем подверг опасности жизнь одиннадцати лучших своих людей, путешествуя на восток через земли трех воюющих кланов? Зачем пошел на еще больший риск, приехав на границу Дхуна и попросив встречи с самим Собачьим Вождем? Для этого надо иметь крепкие зубы. Вайло чуть не улыбнулся при мысли об этом. Спини Орль живуч и вынослив, как горный козел.— Я приехал не за тем, чтобы предложить свой клан Бладду, — сказал старик, снова угадав мысли Вайло. — Только дурак пошел бы на это. У меня с двух сторон присягнувшие Черному Граду кланы, и игра в «третий лишний» нужна мне, как грыжа в паху. Я сдержу мою клятву Черному Граду, насколько это в моих силах. Тысячу лет верности так просто на помойку не выкинешь.Взгляд Спини не оставлял сомнений в том, какого он мнения о клятвопреступниках, и Вайло, внезапно рассердившись, сказал:— Говори тогда, зачем приехал, орлийский вождь. Нечего читать мне проповеди. Каменные Боги вселили в нас боевой дух, и я не был бы кланником, если бы не искал преимущества и не пользовался им. Война у меня в крови.Спини Орль, которого эта речь ничуть не тронула, подмигнул полуволку, прежде чем ответить:— Не буду спорить. Но мне известно, что ты увидел, когда вошел на вершину Ганмиддишской башни и обратил свой взор на север. В кланах всегда были войны, но слышал ли ты о такой, как эта? Бладд против Дхуна, Черный Град против Бладда, вассальные кланы дерутся друг с другом. А теперь, когда Градский Волк переманивает к себе клан, присягнувший Дхуну, Черному Граду придется скрестить топоры и с Дхуном. — Старый вождь сокрушенно поцокал языком. — Здесь замешан кто-то посторонний, вождь Бладда. Я это знаю и ты знаешь. И теперь я хочу у тебя спросить: доволен ли ты таким положением дел?Вайло сделал глубокий вдох. Ему надо было подумать, и он выудил из кисета кусок пресованной жвачки, которую Нан делала твердой и черной. Он сунул ее в рот, чувствуя на себе взгляд Спини. Вайло терпеть не мог, когда его этак разглядывали.— Почему ты явился со своим вопросом ко мне? Почему не нашел дхунского вождя в изгнании или не обратился прямо к Градскому Волку?— Ты знаешь почему, вождь Бладда. Мы с тобой самые старые вожди клановых земель. За нами десятки лет власти, а это только сказать легко. Мы живем на разных концах клановых владений, а встретились нынче здесь, в самом их сердце. Я знаю, ты человек честолюбивый, и никто тебя за это не упрекнет, но хорошо ли ты спишь по ночам? Ты сделан не из того дерева, что Градский Волк.— Я знаю, вы оба видите себя верховными вождями, и ты правишь своим кланом тридцать пять лет, а он своим — пару месяцев. Его честолюбие слепо. Он не знает еще, что такое быть вождем в настоящем смысле этого слова, когда на первом месте стоишь не ты, а твой клан. А ты это знаешь. Никто не может оставаться вождем столько времени, не усвоив, что одного меча недостаточно. — Спини Орль надолго умолк и заговорил снова, как очень усталый и старый человек: — Это города хотят захватить наши земли. Это они стоят за нынешней войной, помешивая в котле, чтобы он кипел, чтобы полегло побольше наших кланников. Вот тогда они перевалят через Горькие холмы и обратят наши священные камни в пыль. Мы воюем ради их блага. И если мы не опомнимся и не прекратим эту бойню, мы истребим самих себя ради них.Вайло хотел что-то сказать, но Спини прервал его. Он еще не закончил.— И еще одно, над чем тебе стоит подумать, вождь клана, чей девиз гласит: «Мы клан — Бладд, избранный Каменными Богами для охраны их рубежей. Смерть — наша спутница, долгая тяжкая жизнь — наша награда»: Суллы готовятся к войне.Эти слова повисли в воздухе, словно драконий дым, тяжелый, черный, пахнущий древними преданиями. Собачий Вождь втянул их в себя вместе с воздухом, и они оживили в нем память столь давнюю, что она могла принадлежать его отцу или деду. Страх кольнул его, как ножом. «Нет, — сказал себе Вайло, спеша обратить этот страх в гнев. — Гуллит Бладд не передал мне своей памяти. Он и пяти слов не сказал мне за все эти годы, что я рос у его очага».— Откуда тебе это известно?— Я старик, и последнее время только тем и занят, что слушаю и наблюдаю. — Это был не ответ, но непреклонный взгляд Спини сказал Вайло, что лучшего он не дождется.— С кем они собираются воевать — с городами или с кланами?Спини сморщил розовую кожу на месте бровей.— Они суллы. Кто знает, с кем они намерены воевать?Страх снова кольнул Вайло в затылок.— Ты играешь со мной, старик?— Если бы ты зимовал в собственном круглом доме, а не в голубых стенах Дхуна, ты, возможно, и сам заметил бы признаки.Вайло выплюнул жвачку на пол.— Будь ты проклят, орлийский вождь. Говори прямо. Если знаешь еще что-то, так и скажи!— Я знаю одно: пока кланы колошматят друг друга, суллы очищаются, постятся и отращивают чубы. Пять ночей назад один мой водяной житель сказал мне, что два Землепроходца проехали мимо него на запад. За неделю до того иль-глэйвский торговец скупил у меня все опалы и темный янтарь. Опал и янтарь, луна и ночное небо. Суллы украшают тем и другим свои луки. — Спини Орль помолчал, вынуждая Собачьего Вождя взглянуть ему в глаза. — Скажи мне, вождь, задумывался ли ты когда-нибудь, что означает девиз твоего клана?Вопрос взволновал Вайло до глубины души, и он промолчал, не желая лгать.Спини Орль посмотрел на Собачьего Вождя долгим взглядом, прямо-таки въедаясь в его мысли, и внезапно встал.— Мне пора восвояси. Пошли за моей охраной. Надеюсь, ты не велел перебить их. Не хотелось бы начинать войну еще и с Бладдом, помимо Черного Града и Скарпа.Вайло, снедаемый тревогой, пропустил подковырку мимо ушей.— С ними обращались как с гостями. Они отдали свое оружие, но оно оставалось у них на виду.— Благодарю тебя за эту любезность. — Спини направился к двери. Вайло возвышался над ним, как медведь над козлом. — Не давай своей ненависти к Градскому Волку настраивать себя против Черного Града. В этом клане много хороших людей. Рейна Черный Град, Корби Миз, Баллик Красный, Дрей Севранс...Имя «Севранс» переполнило меру терпения Вайло, и он свирепо мотнул своими косами.— Ни слова больше, вождь. Ты подошел слишком близко к границе.Спини, как ни странно, не стал спорить.— Может, и так, но нельзя человека винить за то, что сделал его брат.Вайло зарычал так низко и страшно, что собаки, съежившись, попятились к очагу. Спини пожал плечами.— Подумай над тем, что я сказал, вождь. Когда старый человек пускается в путь через четыре темные ночи и три воюющих клана, надо быть глупцом, чтобы не прислушаться к его словам.Прошло еще пять дней, прежде чем Вайло получил весть о его смерти. * * * Несогласный первым увидел кланника. Тот сидел среди гранитных валунов, склонившись над грудой окровавленного тряпья. Арк решил, что это орлиец, поскольку на нем был белый плащ охотника этого клана. Задолго до скал Землепроходцы сошли с коней и вступили на занятую им землю пешими.Ни Маль, ни Арк не обнажили оружия. Они были Землепроходцы и знали, что, хоть здесь есть чего бояться, кланник безоружен и драться не в состоянии. Тот, заметив их, поднял голову, и выражение его лица колебалось между гневом и страхом.Арк Жилорез, сын суллов и Землепроходец, привык внушать людям страх. Он путешествовал по этим землям двадцать лет, сражался с людьми и зверями, перевозил послания между замерзшими морями, железными горами и пустынями, спекшимися под солнцем, как стекло. Чужой страх был ему не в диковинку. Неожиданностью для него оказался собственный страх — он поднимался по горлу, текучий, как ртуть. Взгляд кланника ему предстояло запомнить навсегда, и до конца дней в его ушах, как ветер, будет шуршать вопрос: «Исполнил ли я волю богов?»Кланник поднялся им навстречу. Его плащ развевался на ветру, голые обмороженные руки пожелтели. Все существо Арка так сосредоточилось на нем, что Землепроходец почти не смотрел на то, что лежало на снегу. Между тем это был матерый волк, большой, как черный медведь, с торчащей из глотки ивовой палкой.— Убит ударом в сердце, — сказал Несогласный, роняя слова, как камни.Арк, закрыв глаза, помолился Насылающему Бури. Открыв их, он понял, что мир, в котором он жил, стал другим. Кланник убил волка ударом в сердце.— Помогите ей. — Кланник говорил на общем языке напевно, как все в клановых землях. При этом он указал правой рукой на кровавые тряпки у своих ног. Ни приветствий, ни вопросов, ни страха.Маль потянулся за одной из своих росомашьих котомок, и Арк вдруг осознал, что кланник здесь не один и куча тряпья на снегу — это человек... молодая девушка. И Маль собрался заняться ею, ибо это было в его натуре. Он никогда не оставался глухим к призыву о помощи.Арк едва удержался, чтобы не крикнуть ему «стой». Он слишком поздно заметил бледный круг на снегу, слишком поздно понял, что в этот самый миг, не позже, следует пролить кровь и уплатить дань за доступ на землю, отмеченную клановыми богами. Как завороженный Арк смотрел, как Маль вошел в круг и опустился на колени рядом с девушкой. Он уже приготовил соболье одеяло, чтобы уложить на него девушку.Арку оставалось только поставить палатку и развести костер. 51СНЕЖНЫЕ ПРИЗРАКИ Эффи не спала и держала глаза открытыми, пока они не заболели, а Дрея все не было. Анвин Птаха уверяла, что он должен вернуться из Ганмиддиша сегодня, но полночь давно миновала, темный круглый дом населили ночные скрипы, а Битти Шенк запер главную дверь на железный засов и придвинул к ней камень.— Эй, малютка, шла бы ты спать. Дрея задержала непогода, только и всего. Утром он будет здесь, вот увидишь. — Битти обвязал насаленной веревкой толщиной в собственное запястье медные скобы, вделанные в кладку по обе стороны двери. — Я сам говорил с ним каких-нибудь десять дней назад. Он сказал, что, как только Крабий Вождь займет свой земельный домище, он тоже вернется домой, чтобы отмыть твою мордашку и оттаскать тебя за косы.Эффи невольно улыбнулась. Битти Шенк такой смешной. У него блестящее красное лицо, как у всех Шенков, и он, как все Шенки, любит Дрея.Заперев на совесть большую входную дверь, Битти оглянулся на Эффи, сидящую у подножия лестницы. Он был предпоследний из сыновей Орвина, уже две зимы как новик. Недавно он потерял ухо от бладдийского меча и отморозил кончики двух пальцев. Его светлые волосы уже начали редеть, хотя Битти клялся, что с тех пор, как он лишился уха, они у него растут как оголтелые. Эффи не замечала, чтобы они росли так уж бурно, но она никогда не высказывала своего мнения, если ее не спрашивали.— Не желает ли госпожа, чтобы я проводил ее в опочивальню? — Битти склонился в грациозном поклоне. — У меня есть меч для защиты юных дев, а от моей поступи все крысы разбегаются.Эффи хихикнула. Ей стало немного совестно, что она смеется, но Битти такой забавник, а внутри у нее все так сжалось от страха и тревоги, что смешок вырвался как-то сам собой. Так бывает, когда пукнешь нечаянно. Подумав об этом, Эффи снова хихикнула, а Битти, еще стоявший у дверей, присоединился к ней. Смех немного рассеял владевшее Эффи чувство слепоты.— Пошли, малютка. Я сам уложу тебя спать, не то ты, чего доброго, разбудишь Анвин, и нам обоим попадет поварешкой.Эффи не слишком в это верила и знала наверняка, что никакой смех в сенях Анвин не разбудит — та спит в кладовой на задах дома, охраняя запасы мяса и дичи, — однако послушно поднялась. Битти как новик и раненый боец заслуживал уважения.Он подал ей здоровую руку, но Эффи взяла его за другую, обмороженную. Эффи Севранс была не из пугливых, и два укороченных пальца, розовые, без ногтей, вызывали у нее любопытство. Битти сначала смутился, но после почувствовал себя польщенным и показал Эффи, как они шевелятся, ведя ее вниз по лестнице.— Видишь? — Он поднес руку к фонарю. — Я запросто могу держать полумеч и натягивать лук.Эффи серьезно кивнула. Она была кланницей и знала, как это важно для Битти, хотя он и старался говорить беззаботно.Он был один из дюжины новиков и взрослых кланников, которые почитали своим долгом присматривать за сестренкой Дрея Севранса, пока самого Дрея нет дома. Эффи это знала и догадывалась, что Дрей просит об этом всех своих соратников. Они все воображают себя такими взрослыми и умными: натыкаются на нее как бы случайно, когда ей давно пора спать, заглядывают к ней, когда думают, что она спит, и даже ночуют иногда у нее под дверью, притворяясь, будто улеглись там спьяну.Эффи, наверно, следовало бы возмутиться: ведь она совсем большая, ей уже исполнилось восемь, и незачем так за ней приглядывать. Но с тех пор, как она потеряла свой амулет, ее успокаивал один вид таких людей, как Битти, Корби Миз, Рори Клит и Бык-Молот.Без амулета она была слепа.Никто не видел его и не знал, куда он девался. Анвин приказала клановым ребятишкам обыскать весь круглый дом от грибной каморки до голубятни; Рейна Черный Град обратилась ко всему клану и предложила человеку, взявшему амулет, тихонько положить его у нее под дверью. Даже Инигар Сутулый исползал на коленях всю свою молельню, усыпанную золой и щебенкой. Хуже несчастья, чем потерять свой амулет, с человеком не могло приключиться. Эффи знала это, и ведун тоже знал, и когда его поиски окончились неудачей, он повторил их сызнова.Сама Эффи поняла свою зависимость от маленького, похожего на ухо гранитного камешка лишь тогда, когда лишилась его.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81