Никто из них не пострадал, хотя с четырьмя крупными конями, буйствующими на нешироком полотне дороги, это казалось невероятным. Не успел Райф подумать об этом, как Корби Миз, Тоади Скок и еще восемь молотобойцев ринулись из засады на дорогу. Крича во всю глотку, они мчались мимо пеших копейщиков на молотобойцев позади них. Как только они миновали копейщиков, с северной стороны дороги грянул еще один залп. Почти все стрелы попали в обезумевших лошадей, вызвав фонтаны крови, но один копейщик получил стрелу в плечо, а другой — в лицо. Но раненые не вышли из строя, и все четверо обратили копья в тыл десятке Корби, которая схватилась с бладдийскими молотобойцами. Иного выхода, как сообразил Райф, у них не было. Стоя на месте, они были находкой для лучников, зато ни один лучник не стал бы пускать стрелы в свалку, где были замешаны свои.Райф поплотнее надвинул смоченный спиртом колпачок на железный наконечник стрелы. Визг лошадей резал уши, и Райф старался не думать о нем. Он ведь знал, что Баллик и другие первым делом будут целить в лошадей.— Райф, стреляй! — Это был Дрей. Ни слова о том, куда и зачем стрелять, и об опасности такого выстрела на таком расстоянии. Просто приказ. Нет. Райф приготовил кремень и огниво. Не просто. Сказав так мало, Дрей подразумевал, что младший брат не только понимает, о чем речь, но и способен произвести такой выстрел, не ранив никого из людей Корби.Эта мысль отрезвляла. Райф наклонил стрелу так, чтобы она наверняка загорелась, и ударил по кремню. Проспиртованный колпачок занялся с тихим треском, испугавшим кобылу. Но Райфу не нужно было возиться с лошадью — Дрей уже наклонился к ней, успокаивая ее тихими словами и лаской.С горящей стрелой на луке Райф перенес внимание на кипящий внизу бой. Молотобойцы и мечники из отряда Баллика тоже высыпали на дорогу. Корби с багровым от ярости лицом орал, вращая молот над головой, и его кожаные перчатки промокли от крови. Райф с тихой гордостью сознавал, что Корби являет собой жуткое зрелище — этому способствовала вмятина у него на голове. Бладдийцы плясали вокруг него, опасаясь схлестнуться один на один с человеком, выжившим после такого удара.С тенью улыбки на лице Райф прицелился. Кибитка была крупной целью и двигалась очень медленно. Если бы не туман и не бой вокруг, попасть в нее было бы плевым делом. Райф перевел дух, ослабил пальцы, держащие лук, выбрал мишенью верхнюю часть кибитки и стал искать линию, которая привела бы стрелу к цели. Он не пытался проникнуть внутрь кибитки. Она была сколочена из мертвых досок, и он не мог «позвать» ее к себе — после того дня у лизунца он хорошо это понял. Искать ее сердце было бы ошибкой, которая стоила бы ему и точности, и времени.Все другое отошло прочь. Натянутая тетива потрескивала — это был славный звук, наполнявший рот Райфа слюной. Пламя колпачка норовило лизнуть щеку. Мгновение растянулось до отказа. Потом туман внезапно разошелся, бойцы рассыпались, и линия между целью и стрелой сделалась широкой, как проезжая дорога. Райф снял пальцы с тетивы, и стрела рванулась вперед.Услышав тихое «чвак» тетивы и ощутив отдачу, Райф понял, что ошибался. В кибитке было что-то живое, и в ту долю мгновения, когда тетива хлестнула воздух и его взгляд еще не оторвался от цели, он почувствовал внутри бьющиеся сердца. Много сердец, замирающих и стучащих от страха.«Стрелу назад не отзовешь». Это было первое, что сказал ему Тем, уча стрелять из лука, и теперь Райф понял, что имел в виду отец. Лучник наносит свой удар в тот миг, когда снимает пальцы с тетивы, а не в тот, когда его стрела впивается зазубринами в тело врага. Эта маленькая разница ничего не значила для Райфа — до этих самых пор.Удара он не услышал, но пламя тут же охватило стенку кибитки, сменив цвет с голубого на желтый. Место было выбрано удачно, огонь достаточно жарок, чтобы воспламенить дерево, и стрела засела глубоко между бревнами. Помог и ветер, раздувший огонь, как мехами. Через минуту занялась вся верхняя часть кибитки. Полотнища желтого огня лизали дерево, вливались расплавленным металлом в щели и изрыгали жирный черный дым.Поджог кибитки как громом поразил бладдийцев. Возница отчаянно старался развернуть упряжку — он кричал, стоя на козлах, и нахлестывал лошадей. Бладдийские молотобойцы и копейщики заняли позицию вокруг кибитки, обороняя погонщика с лошадьми. Тоади Скок свалился с коня под ударом налитого свинцом молота, и копейщик тут же проткнул ему живот.— Райф, Кро, прикройте нас. Когда мы спустимся, спускайтесь тоже и стреляйте по своему усмотрению. — Руки Дрея стиснули кожаную опояску молота. — Главное — не высовывайтесь. Бык, Битти — за мной.Райф едва успел кивнуть, как брат развернул коня и поскакал вниз по склону. Бык-Молот и Битти Шенк спускались по бокам от него. Бык-Молот на скаку скинул с себя тулуп, открыв панцирь с железными заклепками и освободив руки для работы молотом, из-за которого заслужил свое прозвище.Райф достал из колчана вторую стрелу. Одно из задних колес кибитки съехало с дороги, и повозка, перекосившись, врезалась в лес, ломая молодые сосны и осыпая искрами хвою. Возница орудовал кнутом что есть мочи, но кибитка застряла во рву. Райф видел ее дверь, заложенную большим железным болтом. Она тряслась, как будто ее пытались открыть изнутри.Слева от Райфа пропела тетива — это Кро Баннеринг пустил стрелу в бладдийца, который выскочил с мечом наперерез тройке Дрея. Стрела попала в шею, уложив воина на месте. Бладдийские молотобойцы дрались как одержимые; их собольи плащи струились, как масло, и молоты разгоняли остатки тумана. Райф поднял лук, выцеливая кого-нибудь из них. Ему никак не удавалось сосредоточиться. Красное с черным зарево полыхающей кибитки отвлекало его. Дверь продолжали дергать изнутри, но она не открывалась.Райф, почти не задумываясь, наклонил лук и прицелился в дверь кибитки. Представив, что хочет подстрелить зверя, он «позвал» кибитку к себе, и острая боль кольнула его позади глаз. Глаза щипало, и все перед ними как будто снова заволокло туманом. Прошло несколько пустых мгновений, и Райф едва не выронил лук, но тут до него донесся бешеный стук множества сердец, и ужас наполнил его рот, словно кровь.Они в западне. Жар припаял железный засов к месту.Райф дрожал от ужаса, передавшегося ему, и во рту стоял скверный металлический привкус. Кро рядом с ним прицелился для второго выстрела. Райф украдкой поменял стрелы, выбрав охотничью, с толстым древком, способную свалить лошадь одним ударом. Она была слишком тяжела для его лука, и он держал ее только ради длинного лука Дрея, но все-таки наложил ее на тетиву. Если он будет осторожен и приложит достаточно силы, стрела, быть может, и долетит до цели.Райф затратил лишь долю мгновения, чтобы прицелиться. Последние волокна тумана охватили, точно петлей, его шею, когда он нашел линию, соединяющую стрелу с железным засовом кибитки. Лук вздрагивал у него в руке. Райф не смел думать, не смел спрашивать себя, что и зачем он делает. Память об ужасе внутри кибитки пересилила все. Найдя линию, он успокоился, и дрожь в руках прошла. Тихо, как дышат во сне, он отпустил тетиву.Стрела ринулась к цели сквозь завитки огня и дыма. Даже оттуда, где он стоял, Райф услышал лязг металла, ударившего о металл. Дверь на миг заволокло дымом, а потом Райф снова увидел ее, сотрясаемую изнутри. После трех ударов засов отскочил, дверь распахнулась, и из нее повалил дым.Райф провел рукой по лицу. Он не знал, его ли стрела помогла делу, но ему почему-то было все равно. Дверь открылась, и оттуда посыпались люди. Сгорбленные, прикрывшие руками лица, они с кашлем и криками разбегались кто куда.Еще миг — и Райф понял, что это женщины и дети.Сначала он не поверил своим глазам. Здесь должна была пройти военная дружина — так сказал Мейс Черный Град. При чем тут дети? Пытаясь подыскать какое-то разумное объяснение, он уже понял, что произошла ошибка. Это не военный отряд. Молотобойцы в латах, передовые всадники с закаленными копьями, воины с мечами из голубой стали — все они отправились в путь лишь для того, чтобы охранять кибитку. Собачий Вождь перемещал в дом Дхуна не войско, а женщин и детей.И Мейс Черный Град знал об этом.Эта мысль озарила Райфа так внезапно, словно кто-то высказал ее вслух. Никто не спрашивал Мейса, откуда он добыл эти сведения. Корби Миз сказал, что Мейс почерпнул их из разговора в печном доме, но откуда кто-нибудь, кроме бладдийцев, мог знать планы Собачьего Вождя? Особенно если эти планы касались его семейства. Райф потряс головой. Все вероятные ответы наполняли его холодом.— Райф, там дети! — воскликнул, толкнув его под локоть, Кро Баннеринг.Райф покривил душой, притворившись, будто впервые видит открытую дверь кибитки, и кивнул.— Давай-ка лучше спустимся.Снег на дороге стал красным и розовым от крови. Четыре лошади пали, две умчались прочь. Тело Тоади Скока втоптали лицом в снег. Бенрон Лайс неподвижно лежал во рву у дороги. Собаки драли ворот и рукава его тулупа, стараясь добраться до кожи. Все остальные черноградцы, включая Баллика и его лучников, бились врукопашную на дороге. У Корби изо рта струилась черная кровь и слюна, но, судя по его крикам и взмахам молота, он не слишком пострадал.Дрей и Бык-Молот, не теряя времени, вклинились в самую гущу боя. Вскинув молоты, черные, как обугленные бревна, они успешно теснили бладдийца с мечом, только что потерявшего своего коня. Самую большую опасность представляли копейщики. Сомкнувшись спина к спине, они никого не подпускали близко.Придержав лошадь в тридцати футах над дорогой, Райф достал стрелу. Первыми он взял на прицел собак, терзающих Бенрона Лайса. Это было легко: как только он поймал их сердца на прицел, он уже не боялся подстрелить Бенрона или еще кого-то из своих. Собаки повалились одна задругой, подогнув лапы, как все звери, убитые выстрелом в сердце. С копейщиками пришлось потруднее. Охраняя возницу с упряжкой, они образовали ощетинившийся сталью узел посередине дороги. Райфу не удавалось выцелить никого из них, а Корби и Рори были слишком близко.По шее у Райфа струился пот. Кибитка полыхала, снег вокруг нее таял со змеиным шипением, желтые огненные галки падали в подлесок, поджигая каменные сосны одну за другой. Огонь охватил сбрую, и возница рубил ее мечом, чтобы освободить лошадей. Что происходит позади кибитки, Райфу уже не было видно — он только краем глаза замечал людей, бегущих вверх по склону между деревьями.Ему трудно было сосредоточиться на копейщиках и еще труднее позвать их к себе в те считанные мгновения, когда они подворачивались под выстрел. Он пустил одну стрелу и промахнулся — она отскочила от щитка бладдийского молота. Выругавшись, Райф попытался унять свое бешеное сердцебиение. Рори Клит взвыл, получив в бедро удар копьем. На миг Райф увидел в рваной ране белые кости и сухожилия, потом хлынула кровь, и Рори с бледным, блестящим от пота лицом, зажав рукой рану, повернул коня прочь.Райф наставил лук, готовясь выстрелить, как только Рори очистит путь. Копейщик, нанесший юноше рану, выдвинулся вперед для второго удара. На нем был проваренный в воске панцирь лосиной кожи, предназначенный для похода, а не для боя. Одно плечо оторвалось и повисло. Райф поймал на прицел его сердце. Частый стук загремел в голове, вышибив из нее все мысли. Райф и не нуждался в них. Его глаз держал мишень, пальцы знали, когда отпустить тетиву, и миг спустя все было кончено.Копейщик упал, а Райф скрючился в приступе тошноты. В глазах помутилось, желчь обожгла горло. Лук выпал, и Райф дал ему упасть на снег, боясь сделать лишнее движение, чтобы подхватить его на лету.Вся его воля сосредоточилась на том, чтобы усидеть в седле. Убивать людей — совсем не то же самое, что дичь. Он может это делать, но это совсем не то же самое.— Севранс! Подбери свой лук и скачи вдогонку за беглецами! Живо!Райф поморщился от этого резкого голоса. Тот шел откуда-то сзади, но Райф знал, что сейчас ему лучше не оборачиваться в седле. Он и сидел-то через силу.Какой-то всадник спускался к нему по склону. Райф увидел взвихренный им снег, и что-то твердое ткнуло его в поясницу.— Я сказал, ступай вдогонку за беглецами.Мейс Черный Град, новоиспеченный вождь клана, — здесь?! Мысли еле ворочались в голове у Райфа. Как Мейс умудрился догнать их?— Кро, забери Дрея и Битти с дороги. Поезжайте все трое на восток через лес и приканчивайте убежавших. Чтоб ни одна бладдийская сука и ни один кобель не ушли отсюда живыми. Ступай.Райф сплюнул, чтобы избавиться от металлического вкуса во рту, а Кро Баннеринг двинулся вниз по склону. Выпрямившись в седле во весь рост, Райф оглянулся на Волка. Глаза у Мейса были цвета замерзшей мочи, губы побелели. В грифельно-сером куньем плаще поверх кольчуги, усаженной волчьими зубами, он сидел на своем высоком чалом коне, разглядывая Райфа. Его челюсти разжались.— Я твой вождь, и ты дал Первую Клятву. Исполняй приказ.Райфу очень хотелось бы мыслить яснее. Он нагнулся за луком, и тут Мейс вдруг послал своего чалого вперед, сильно толкнув кобылу Райфа. Лошадь, оцарапанная острым концом шпоры, взвилась на дыбы. Райф держался, натянув поводья до отказа. Когда ему удалось успокоить кобылу, чалый растоптал его лук в щепки.— Я передумал, — сказал Мейс, начиная спускаться к дороге. — Ты будешь убивать беглецов мечом.Райф посмотрел ему вслед. Зрение по краям расплывалось, и Райф все еще чувствовал, как стучит у него в голове сердце копейщика.Выехав на дорогу, Мейс тут же принялся командовать боем. Он двигался быстро и, не будучи таким могучим бойцом, как Корби, Бык-Молот или Дрей, мечом орудовал ловко. Не прошло и минуты, как он свалил одного из трех оставшихся копейщиков.Дрей и Битти не спешили уходить с дороги — приказ преследовать беглецов их явно не порадовал. Когда они наконец исчезли за деревьями, Райф направил следом свою кобылу, даже не оглянувшись на свой сломанный лук. Ему сделалось легче, когда лука не стало.Крыша кибитки провалилась, и Райфу, когда он проезжал мимо, стало нечем дышать от невыносимого жара. Огненные галки носились между соснами, как осы, и деревья содрогались. Одна из бладдийских собак бросилась наперерез кобыле с воем, пуская пену изо рта. Ее черная с рыжиной шерсть дымилась. Ее страдания, как ни странно, оставили Райфа равнодушным. Он едва сознавал, что делает. Мысли приходили и уходили, и, сколько он ни отплевывался, медный вкус крови все так же стоял во рту.Он чуть не проехал мимо первой женщины. Прижавшись к стволу старой сосны, она стояла тихо до последнего мгновения, но потом потеряла голову и бросилась бежать. Если бы она осталась неподвижной, Райф не заметил бы ее. Длинная золотистая коса прыгала у нее по спине, пока она неслась в сторону от дороги. На ней были темно-красный плащ с золотой каймой на подоле и мягкие кожаные сапожки, выкрашенные ему под цвет. Она бежала быстро, но прямо, не пытаясь петлять между деревьями, и кобыла вскоре догнала ее. Райф вытащил из ножен полумеч Тема. «Он твой, — сказал ему Дрей в тот первый вечер, когда они вернулись в круглый дом. — Я возьму его тулуп и его амулет — значит будет только правильно, если меч достанется тебе».Азарт охоты пробудил что-то в Райфе, и он рассек воздух мечом, пробуя его на вес. Женщина провалилась в мелкую впадину и увязла в снегу. Слыша конский топот совсем близко, она обернулась. Длинные золотые пряди выбились из косы, обрамляя лицо, красное от испуга и бега.До Райфа дошло, что никакая она не женщина, а просто девчонка, чуть не на год моложе его. Ее светлые глаза расширились, когда он поднял меч. Дрожа мелкой дрожью, она поднесла руку к горлу, где на берестяной ленте висел олений амулет. Костяшки пальцев почернели от копоти.Меч Тема отяжелел в руке Райфа. У них дома девочки тоже носили амулеты на берестяных лентах. Считалось, что это помогает в выборе мужа.Девушка шарахнулась назад, зажав амулет в кулаке. Над губой у нее был шрам вроде ямки — наверно, собака укусила. Заметив, что Райф смотрит на него, она прикрыла шрам рукой.Тогда Райф понял, что не убьет ее. Она была такая же, как девчонки из его клана, — все они думают, что человек смотрит на них только для того, чтобы найти какой-то изъян. Смешно, но ему захотелось поцеловать ее из-за этого шрама.Не в силах больше смотреть ей в глаза, Райф повернул кобылу и поскакал прочь. Бладдийские кобели и суки, сказал Мейс. А детей каким бы словом он обозначил?Чьи-то тонкие крики привели его на поляну, где Дрей, Битти Шенк и Кро Баннеринг взяли в кольцо две дюжины женщин и детей в нарядной одежде — теплых шерстяных плащах с собольими капюшонами и мягких сапожках. Одни женщины держали на руках младенцев, другие прятали малых детей за своими юбками. Одна, высокая и статная, с косой до бедер и голубыми, как лед, глазами, стояла прямо, гордо глядя на своих врагов.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81