он, не раздумывая, вцепился мертвой хваткой в повод пронесшегося мимо коня. Жеребец протащил его по пыльной дороге еще несколько ярдов — и вдруг встал как вкопанный. От нервно вздымающихся боков животного шел пар, конь храпел, раздувая ноздри, словно огнедышащий дракон. Лучи солнца пронизывали распахнутые крылья, перья которых сверкали подобно морозному инею на ветках.
Не спуская глаз с жеребца, юноша осторожно поднялся с земли. Пальцы его приласкали шею коня, расчесали волнистую гриву, погладили витые серебряные рожки, растущие из надбровных дуг. Впервые найденыш видел одно из этих удивительных существ так близко. Дыхания их смешались, две формы жизни будто слились в одну. Широкие опахала крыльев росли прямо из холки. Перышки плотно прилегали друг к другу, образуя совершенный по красоте узор по всей длине каждого крыла, вплоть до заостренных кончиков. Юноша во все глаза смотрел на эотавра, и тот отвечал ему влажным взглядом. Наконец животное задышало ровнее и сложило свои мощные крылья.
Пыль на дороге улеглась. Толпа зрителей раздалась посередине наподобие подковы.
— Клянусь наживкой и карасями! — Кейт Фезерстоун пробился вперед и принял повод из рук юноши, одежда которого была пропитана потом и вываляна в пыли. Не глядя в глаза нового помощника, он негромко сказал: — Ты молодец, парень. Правда, молодец.
Второй конюх повел эотавра прочь, когда бурлящая толпа спешно расступилась, пропуская трех всадников.
— Что тут за шум? — вопросил надменный гнусавый голос. Отороченный парчой багряный капюшон Лорда Мортье был наброшен на голову, завязки туго стянуты под подбородком, однако длинные пряди прямых волос свисали наружу, обрамляя лицо, которое можно было бы даже назвать красивым, если бы не безвольный подбородок и пухлые бесформенные губы. Небольшое, но уже заметное брюшко выдавало неумеренную склонность наставника к пряной экзотической пище. Лорда Мортье сопровождали его камердинер и Мастер Воздушной Навигации Гальяр.
Тучный кузнец спускался по лестнице, тяжело дыша.
— Господа Наставники! Никогда еще на моем веку я не встречал в конюшнях обезьянок. Кроме того, — добавил он, будто спохватившись, — я ни разу не видел здесь вот этого, — и он ткнул пальцем в уродца, идущего рядом с конюхом. Парень показался ему вполне подходящим на роль козла отпущения. — Причина сегодняшних беспорядков — в чумном мерзавце, я уверен — это он так расстроил Принца Вихря, которого я даже не успел подковать.
Мастер Мечей пристально посмотрел на обвиняемого сверху вниз. Тот замер на месте и весь вспыхнул. Толпа работников конюшни замешкалась, не зная, как реагировать.
— Вот так — так! Наш старый знакомый возмутитель спокойствия, собственной персоной! — воскликнул Наставник, потирая руки в перчатках для верховой езды. — Ты так и не усвоил урок, юный образец добродетели? Увы, придется проучить тебя еще раз.
Камердинер коротко и остро хихикнул тоненьким голоском. Мортье указал кнутовищем в сторону найденыша.
— Этот пойдет со мной.
Тут через толпу пробилась приземистая фигура.
— Добрый господин, — вмешался запыхавшийся Пеннириг, — парень ни в чем не виноват.
— Заткнись, лакей, не твое дело.
Услышав эти слова, Кейт резко остановился.
— Но и не ваше, сэр. Здесь конюшни, а не фехтовальная зала. Если бы парнишка не остановил серого, тот бы сильно покалечился. Обезьянка, которая напугала эотавра и от которой сейчас пытаются избавиться мальчишки, не принадлежит этому юноше, и он ее сюда не приносил. Я понятия не имею, откуда она взялась.
Тем временем ребятам надоело подманивать обезьянку орехами и ласковыми словами, и они начали бросать в нее булыжниками. Капуцин оскорбленно заверещал, обнажив желтые зубы, прыгнул на крышу кузницы, оттуда на следующую — и был таков.
Выражение лица Мортье неуловимо изменилось. Нижняя губа дрогнула, глаза-бисеринки буквально прожгли юношу насквозь. Не удостоив даже словом никого из присутствующих, Мастер Мечей пришпорил коня и поскакал прочь вместе со своими спутниками, врезаясь прямо в толпу зевак.
— Ужасный человек, — сказал Кейт Фезерстоун гораздо позже, когда они остались вдвоем в помещении, где хранилась сбруя. — Ума не приложу, как тебя угораздило перейти ему дорогу, но теперь держи ухо востро. — Он рассеянно крутил в руках скребок для кожи. — Кажется, ты умеешь обращаться с лошадьми. Если это так, я был бы совсем не против, чтобы ты иной раз приходил помочь. Только держись от него подальше. Я не хочу, чтобы ты кончил, как его паж — бедный косолапый Под, у него всегда такой обреченный вид. Мортье, он… как бы это сказать… — Фезерстоун в задумчивости почесал нос, несколько мгновений отрешенно глядя перед собой. — Он изучает Девять Искусств. И любит, чтобы всякие уро… нездоровые люди выполняли его поручения. Говорят, он общается с оборотнями. Господа Всадники Бури ничего не знают или не хотят знать о его темных делишках. Это настоящий мастер своего ремесла и, кроме того, отличный наставник для будущих Всадников. Его услуги здесь высоко ценят. — Он тяжело вздохнул. — Просто держись от него подальше, к чему тебе лишние проблемы?
Конюх положил скребок на полку и направился к выходу.
— Пошли, парень, дело к вечеру. Возвращался бы ты к себе в Башню, пока не стемнело.
Ему так многое хотелось сказать, о стольком спросить. Голова гудела от вопросов, страстно рвущихся наружу, требующих удовлетворения, но, к сожалению, так же надежно запертых внутри мозга, как сам юноша — в каменных стенах Башни Исс. Если б он только знал пароль, отмыкающий эти замки, если б у него был ключ от них, если б эти двери приоткрылись хоть на волос!..
В кухне для прислуги на Пятом этаже пел, безбожно перевирая мелодию, Трен Спачворт.
«А дубравы шумят и пророчат беду, пророчат беду,
А злые ветра в лицо нам ревут,
А мы, веселые парни-матросы, спешим в небеса,
А вы, сухопутные крысы, сидите внизу, внизу, внизу,
А вы, сухопутные крысы, сидите внизу…»
— Прекрати шуметь, Спачворт, — произнес Дэйн Пеннириг, отчаянно зевая. — Лучше бы голодная обезьянка скулила.
— Это ведь старая морская песня? — уточнил хранитель ключей. — Почему ты переделал слова — уж не собрался ли матросом на Летучий корабль, а, приятель?
— А вы думали! — отвечал Трен Спачворт. — Однажды я выберусь отсюда, помяните мое слово.
— Зачем? Здесь не так уж и плохо. И потом, чем ты собрался зарабатывать на корку хлеба — надеюсь, не пением? — Пеннириг отхлебнул настойки остролиста из треснувшей чашки и задрал обутые ноги на стол.
Деревянные весла стояли, прислонившись к печи для выпечки хлеба, все еще хранящей дневное тепло. Пламя светильников танцевало на пряжках, имеющих вид лесных животных, отражалось в глазах, смягчало выражения лиц собравшихся. Слуги коротали вечер — резались в карты, бросали кости, пили, болтали о том о сем. Дети играли в Мышку и Силки.
— Я бы рванул к дайнаннцам, так же, как и ты, Пеннириг, так же, как и любой из вас на моем месте. Только в отличие от вас, олухов, я бы прошел Испытание и стал частью Великого Братства. Мне нужны странствия, битвы, приключения, я хочу, чтобы королевские менестрели слагали обо мне песни! Как тут можно жить, в этой тюрьме? Ведь здесь хуже, чем на острове — вокруг леей, полные мерзких чудовищ, Злыдарей, уманщиц, бодлаков и… — Трен закусил губу, — всяких других. А корабли летают себе поверху как ни в чем не бывало. Чаща давно стала морем, вот только станет ли море чащей?
Пеннириг похлопал его по руке.
— Не стоит пить так много остролиста. Боюсь, как бы ты не превратился в философа.
— А я боюсь, как бы мой дружок Шипшорн не превратился в корм для червей.
— Что, опять проблемы?
— Еще какие. Заперт в погребе до утра в наказание.
— Бедный хранитель погреба! Ему бы поостеречься, а то ведь Грод вылакает к утру все бочки!
Слова Спачворта задели безымянного юношу за живое: он тоже всей душой стремился прочь, в дальние края, где он отыщет все ответы, а нет их — пусть, лишь бы подальше отсюда. Найденыш вдоволь наслушался от прочих слуг о тех опасностях, которые подстерегают путников в лесу, о диких существах, что таились во мраке. Но в этом мире имелось кое-что пострашнее любой сверхъестественной твари — перспектива провести остаток своей жизни в унизительном, изнуряющем рабстве.
На коленях у хранителя ключей свернулся комочком маленький капуцин, одетый в камзольчик из испорченного бархата. Зверек жалобно хныкал, как малое дитя.
— Горюет о своем друге, — с нежностью сказала одна из женщин. — И как только Панча занесло на конюшни? Бедняжка, его прогнали в лес камнями.
— А что удумали теперь наши господа? — вставила судомойка. — Велели перевоспитывать всех обезьянок, чтобы те боялись конюшен как огня! Кто-нибудь знает, какая муха их укусила?
— Говорят, тут не обошлось без нашей Ходячей Оспы, сегодня он там работал. — Молодой паж указал пальцем на сидящую на корточках в углу темную фигурку, которая съежилась еще больше в ожидании вспышки гнева.
В глазах большинства слуг одно лишь обстоятельство оправдывало присутствие найденыша в Башне: благодаря ему они не были больше людьми самого низкого сорта. Возможность унизить безобразного парня, можно сказать, грела им души, хотя сердца при этом оставались холодными, точно лед. Многие до сих пор не определились, как им поступать: обижать несчастного, утверждая тем самым свою силу и власть, или вообще забыть о нем, дабы не утруждать себя лишними эмоциями и не оскорблять собственное чувство прекрасного столь омерзительным зрелищем. Обе возможности были одинаково привлекательны.
— Почему этот всегда таскается за живыми людьми? — возмутился чернорабочий. — Сидел бы за печкой вместе со своей тронутой Гретхет.
— Да он у нее заместо барашка, — ухмыльнулся другой. — Старуха надеется выручить за его желтую шерстку солидные барыши. Почему она, а не мы, например?
— Там, где порядочные люди едят, подобным тварям не место! — высказался третий.
Кто-то из детей постарше запустил в парня чашкой. Та больно ударила в плечо.
— Оставьте его — он вам ничего не сделал! — рявкнул хранитель ключей.
Но слуги уже и сами забыли про найденыша: как раз в это время бондарь Греч начал жуткий рассказ о чудовище, прозванном Накелэвие. Существо это морское, но коли выйдет на сушу, то жди беды: посевы сгубит, амбары и житницы разорит, а попадись на пути кто живой — тому не уйти.
— Голова у него размером с десять человеческих, — стращал Греч, брызжа слюной от возбуждения, — губы вытянуты вперед наподобие свиного рыла, зато если разинет пасть — хоть телегу в нее закатывай. Дохнет левой ноздрей — напустит плесень да мучнистую росу на пшеницу, чихнет правой, так вся скотинка в округе издохнет, потому как дыхание его — чистый яд. И еще, всем известно, что приход Накелэвие — верный знак долгой смертоносной засухи. В дождь его на землю и пряником не заманишь.
— Правда? — спросил кто-то. — Не любит, значит, пресной водицы?
— Это уж точно, — подтвердил всезнающий Греч.
— Да мы из-за тебя ночью спать не будем! Совсем запугал, душегуб! — завозмущались остальные слуги. — У, скотина безрогая!.. (Бондарь был холост.) Гнилые твои кишки!
— Пожалуйста, Бранд, расскажи нам Историю подобрее! — взмолился Реннет Тайбоун.
Старик не мог отказать. Вечер Историй продолжался…
Безымянный юноша, как было велено, полировал украшения на двери, когда незнакомый лакей с верхнего этажа подошел к нему и объявил:
— Тебя вызывают. Мастер Мечей желает видеть тебя немедленно!
В покоях Мастера Мортье царила полутьма. И без того узкие окна были плотно закрыты тяжелым бархатом штор. Силуэт Мастера Мечей слился с высокой спинкой его стула.
— Подойди сюда.
Юноша, по своему обыкновению, повиновался. Он почти не дышал от страха. Паника нарастала, сердце грозило разорваться на месте. Несколько ужасных мгновений холодные, водянистые глаза в упор разглядывали найденыша; тот весь трепетал с головы до пят, покорно ожидая побоев.
Мортье был не из тех, кто заставляет себя долго ждать. Не говоря ни слова, он внезапно наклонился вперед и нанес резкий мощный удар. Парень покачнулся и отступил на пару шагов, пытаясь сохранить равновесие.
— Это за твою наглость на конюшне.
С неожиданной легкостью Мортье вскочил с места и бросился на юношу. Второй оглушительный удар пришелся в висок. По коже потекла струйка крови.
— А это за то, что посмел возмущать против меня людей, чтобы спасти свою шкуру! А это, — третий удар повалил жертву на пол, — за то, что оскорбляешь мои светлые очи одним своим видом, урод!
Юноша попытался увернуться от кованого сапога Мастера Мечей, но безрезультатно. Мортье с размаху пнул его, отшвырнув к противоположной стене. Парень откатился к столу и укрылся за толстыми резными ножками. Ребра найденыша тяжело поднимались и опускались в такт прерывистому дыханию, в ушах страшно гудело.
— Выходи оттуда. Будешь на коленях молить меня о прощении за свою дерзость. Выходи сейчас же, тебе говорят, мерзкое чудовище, или мне придется поучить тебя послушанию!
Дверь кабинета отворилась, и в проеме показалась чья-то голова.
— Мастер Мортье, сэр… Ой!
Незваный гость едва успел отскочить. Что-то тяжелое просвистело мимо и покатилось дальше по темному коридору.
Слуга с лязгом захлопнул двойные двери подъемного устройства и запер их на замок. Безымянный парень удивленно таращился на стены и потолок подъемной клетки, в которой сейчас помещался один эотавр и пятеро слуг в рабочей одежде однообразных красно-коричневых тонов: сам найденыш, Кейт Фезерстоун, Дэйн Пеннириг, старый конюх Терон Жоуб и смотритель подъемного механизма. Неизменные островерхие капюшоны прикрывали головы мужчин.
Буря Запада — чалая кобылица лорда Истериума — возвращалась к работе после небольшой передышки. Лошадь была печально знаменита тем, что на дух не переносила клеток и бурно выражала свое возмущение, если ее там закрывали. Во время последней поездки она покалечила своих перевозчиков и повредила само подъемное устройство, после чего появились сомнения в ее пригодности к небесному ремеслу. Это была идея Фезерстоуна — позвать найденыша сопровождающим.
Сейчас лошадь не подавала признаков беспокойства. Она обнюхала ладонь юноши, слегка пожевала губами его тунику и продолжала стоять смирно, даже когда клетка тронулась с места. У Кейта Фезерстоуна и Дэйна Пеннирига от изумления отвисли челюсти. И один, и другой, конечно же, заметили отекший глаз и разбитую губу парнишки, но не стали задавать лишних вопросов.
Андалумовый пол клетки был присыпан свежим сеном. Из каждой стены, обитой мягким вельветом, на высоте семи футов выдавалась вперед украшенная орнаментом коробочка. Смотритель открыл одну из таких коробочек, и глазам остальных предстали узкие стенные ниши, в которых хранились андалумовые ключи — длинные тонкие пластинки с ручками филигранной работы, прикрывающие тонкий слой силдрона на внешних стенах подъемника. Слуга вытащил один ключ, но не до конца, а лишь до определенной отметки, и это несложное действие привело подъемную клетку в движение.
Силдроновые оболочки подъемных механизмов были рассчитаны на высоту в шестьсот сорок футов, хотя некоторые могли взлетать и выше, до самых смотровых башен. При этом клетка была способна выдержать одного коня и шестерых взрослых людей. Двойная оболочка из силдрона позволяла увеличить мощность в два раза. В случае неполной загруженности устройства не было нужды вынимать пластинки до конца: на ручках ключей имелись особые насечки для расчета подъемной силы.
Сквозь прорезь в стене слуга наблюдал за ползущими вниз отметками набранной высоты. Достигнув второго уровня, он вытащил следующий ключ, и клетка, не изменяя скорости, продолжала плавно двигаться вверх. Смотритель крутился во все стороны, открывая одно отделение для ключей за другим, пока не отпер все четыре и не вынул тридцать один ключ, оставив последние девять нетронутыми. Подъемная клетка остановилась на этаже номер Тридцать Два, том самом, где размещался Дворянский Эскадрон. Новый помощник конюха вывел послушную лошадь в коридор.
Остальные эотавры с любопытством смотрели на них из-за створчатых дверей своих стойл.
Спину Бури Запада покрывала черная попона, по которой было серебром вышито ее имя, а также молния — знак Небесных Всадников. Сверкающая, будто смазанная маслом кожа подчеркивала каждый тренированный мускул. Начищенные рога блестели, точно мрамор. Подковы были из обычного железа, силдроновый слой прикреплялся к ним тогда же, когда на коня надевали специальный пояс для полетов: перед самым выездом.
— Нам сюда, — сказал Кейт Фезерстоун, по привычке туже стягивая завязки капюшона.
Задание найденыша было выполнено, ему оставалось только наблюдать за слаженной, не требующей лишних слов работой конюхов.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49