Наши пути разойдутся, будь уверен.– Ну что ж, – хмыкнул Краск, – стало быть, расстанемся без сожалений.– Без малейших, – подтвердил Баллас и перевел взгляд на Эреш. Ее лицо было бледным и напряженным – будто бы в словах Балласа ей почудилась угроза.Баллас улыбнулся.– Без малейших, – повторил он. Глава двенадцатая …но явился к ним пятый пилигрим. И был он странен, и удивились Пилигримы, однако приняли его, ибо верили, что он – с ними заодно и устремления его таковы же… Молчаливое, небогатое событиями путешествие заняло два дня. Путники въехали в город Грантавен – скопление деревянных домов и грязных улиц. Он отличался от Кельтримина лишь размерами: Грантавен был большим городом.Когда путники миновали ворота, Эреш спрыгнула с лошади.– Нет, – твердо сказал Баллас.– Что? – спросила девушка, удивленно глянув на него снизу вверх.– Оставайся в седле.– Мне надоело сидеть на лошади, – возразила Эреш. – Я хочу размять ноги, и…– Полезай в долбаное седло, – проворчал Баллас. Девушка медлила.– В седло! – рявкнул Баллас.– Давай-давай, девочка, садись на лошадь, – суетливо проговорил Краск, бросая опасливый взгляд на Балласа. – Раз он говорит, значит, так надо. Он не меньше нашего заинтересован в успехе предприятия, верно? Так что не будем ссориться…Эреш повиновалась, однако сказала:– Не понимаю почему…– По двум причинам, – нелюбезно сообщил Баллас. – Во-первых, мне лучше сидеть верхом. Как ты думаешь, кого ищет стража? Церковь разнесла по всему Друину описание моего лица и фигуры. А рост у меня необычный. Когда я сижу на лошади, это не так заметно. Стало быть, я должен оставаться в седле. А теперь представь, как странно выглядит компания, в которой один едет на лошади, а другой идет пешком. Мы привлечем внимание.– А во-вторых? – спросил Эреш.– Кто обращает внимание на всадника? – отозвался Баллас. – Кто смотрит ему в лицо? Да никто. Любой пешеход видит только лошадь.Они медленно ехали по Грантавену. Народу на улицах было немного, и все же Баллас оставался настороже. В самом деле – прохожие почти не смотрели на всадников. Но даже и одного взгляда – достаточно внимательного и подозрительного – хватило бы с лихвой. Баллас чувствовал непреодолимое желание оглянуться по сторонам, дабы удостовериться, что никто не смотрит на него с повышенным вниманием. Однако он одергивал себя, опасаясь встретиться глазами с кем-нибудь из прохожих: человек мог запомнить незнакомца. Нахмурившись, Баллас уставился на конскую гриву.– Краск, где живет этот переписчик? – негромко спросил он.– Если он вообще здесь живет, – начал Краск. – Я же сказал: прошло много лет…– Где?– В восточной части города, – вздохнул Краск. – Говорят, у него был здесь роскошный дом. Котельная в подвале, ванна, личная конюшня… и стекла. В Грантавене окна, как правило, закрываются ставнями, но у Джонаса Элзефара были стекла. Для большинства людей это просто предмет роскоши, и мало кто может позволить себе подобное излишество. Для Элзефара они были необходимостью. Говорят, он предпочитал работать при естественном освещении. Не выносил свечей, считал, что они слишком тусклые. Он очень заботился о своих глазах.Через полчаса маленькая компания добралась до восточной оконечности города. Дома здесь были выстроены в основном из дерева, хотя среди них попадались и каменные – со стеклянными окнами. Но лишь в одном дворе Баллас увидел конюшню. Он спешился и знаком велел спутникам последовать его примеру.– Без глупостей, – коротко сказал он Краску. Краск озадаченно заморгал.– Не болтай лишнего, – предупредил Баллас. – Не вздумай рассказывать о драке на болоте, о том, что мы – беглецы, о том, что убили стражей. Скажи, что ты до сих пор торгуешь запретными текстами и тебе нужна помощь.– А как мне представить тебя?– Никак, – сказал Баллас, пожимая плечами.Он постучался. После некоторой паузы дверь приоткрылась. На пороге стояла женщина средних лет. Светлые волосы она собрала в строгий узел на затылке, однако губы были подкрашены красной помадой, щеки нарумянены, а на пальцах сверкали два золотых кольца с вульгарно-большими камнями. Женщина неприязненно оглядела гостей.– Чего надо? – Говорила она не как горожанка, а как деревенская.Баллас внезапно понял. Строгая прическа – и яркий грим, более подходящий шлюхе, крестьянский выговор – и дорогие, но нелепые кольца. Все говорило о том, что женщина родилась в нищете и лишь недавно обрела достаток. «Кто она? – думал Баллас. – Жена?»Он надеялся, что нет. Женщина производила впечатление стервы. Такие склонны контролировать каждый шаг мужа, не давая ему вздохнуть. От нее жди неприятностей. Вряд ли она захочет, чтобы мастер Элзефар им помогал.– Ну? – сказала женщина, не дождавшись ответа на свой вопрос.Краск слегка поклонился.– Прошу прощения за беспокойство. Мы разыскиваем Джонаса Элзефара.– Джонас Элзефар? – Женщина нахмурилась. – Не знаю такого. И уж точно он здесь не живет. Вы ошиблись домом.Дверь начала закрываться. Баллас сунул ногу в щель. Женщина возмущенно уставилась на него.– Мы проделали долгий путь, – угрюмо сказал Баллас, – помогите нам.– Вы что, не слышали? Этот человек… этот Элзефар – здесь не живет.Баллас поднял глаза.– Но он здесь жил?– Я… – начала женщина.– Он жил здесь когда-нибудь? – настаивал Баллас. Женщина нехотя кивнула.– Он отвратительный, злой человек. И наверняка большой грешник. Калека – а воображает о себе невесть что. Заносчивый, самодовольный. Сам едва мог подняться по лестнице, а уж гонору – на трех здоровых хватило бы. Самовлюбленный мерзавец… – Она покачала головой. – Я не хочу о нем говорить. Поминать калеку – навлечь беду на свою голову.– Так где он теперь живет? – спросил Баллас. Женщина злорадно улыбнулась.– В доме при копировальной конторе, на улице Пивоварен. Жуткое место. В самый раз для него…Получив указания, они разыскали улицу Пивоварен. Копировальная контора оказалась длинным одноэтажным строением, растянувшимся на пол-улицы. Выстроенная из черного кирпича, с узкими стрельчатыми окнами, она немного напоминала церковь. На двускатной черепичной крыше поблескивала изморозь. Над дверью висел жестяной знак: перо на фоне пергамента.Оконные стекла были чистыми и прозрачными. Сквозь них Баллас увидел деревянные столы и сидящих за ними многочисленных писцов.– Что будем делать? – задумчиво сказал Краск.– Как это что? – мрачно переспросил Баллас.– А ты собираешься просто взять и войти? – Краск глянул в окно. – Посмотри, сколько там народу. Кто-нибудь непременно тебя запомнит.Краск был прав. Баллас почесал в затылке.– Иди туда, – наконец сказал он, – и вызови мастера Элзефара. Наври ему что-нибудь…– Что, например?– Уж придумай, – буркнул Баллас.Старик исчез за дверью. С безопасного расстояния Баллас наблюдал за ним через окно. Едва Краск вошел, все писцы тут же подняли головы. Краск что-то сказал, потом пересек комнату и исчез из поля зрения Балласа.– Лучше бы твоему отцу не наделать ошибок, – пробормотал Баллас, глядя на Эреш. – Для своего блага – и твоего тоже.Девушка покачала головой.– Ты отвратителен, – сказала он.– Три дня назад ты пыталась убить меня. Я нахожу это отвратительным. Счастье еще, что ты неуклюжа: твои шаги меня разбудили. – Баллас помолчал, смерив девушку взглядом. – И твое благоухание. Ты не мылась несколько дней – и все же от тебя хорошо пахнет. Могу поспорить, ты никогда не пользовалась духами. Тебе незачем. – Он снова вернулся взглядом к окну. – Скажи мне: отвратительно ли то, что я тебя не убил?Эреш чуть заметно усмехнулась.– Вряд ли ты оставил меня в живых по доброте душевной, – спокойно сказала она. – Раз ты меня отпустил – значит у тебя были на то причины. Да, теперь-то я понимаю. Если бы ты убил меня, отец не стал бы тебе помогать. Пока я жива, ты можешь держать его на коротком поводке. Он сделает все, чтобы спасти меня. – Девушка горько рассмеялась. – Ты глупый человек, Анхага Баллас. Ты не можешь понять, что такое верность, и надеешься только на угрозы.– Верность – зыбкая штука, – хмыкнул Баллас. – Страх куда надежнее.– И переписчика ты тоже запугаешь?– Если понадобится, – кивнул Баллас.– А что, если у Элзефара нет родных, которыми его можно шантажировать?Баллас не ответил, потому что Краск снова появился в поле зрения. Следом за ним шел невысокий седовласый мужчина с мрачным и энергичным лицом. Он двигался медленно и неуклюже, помогая себе деревянными костылями. Опираясь на них, выбрасывал ноги вперед и снова переставлял костыли. Ноги же, как заметил Баллас, были связаны в лодыжках – видно, для большей устойчивости.Баллас понаблюдал, как Элзефар продвигается к двери.– Дети? Родственники? – сказал он, покачивая головой. – Нет. Достаточно выбить у него костыль. Или просто толкнуть…Дверь открылась. Показался Краск. Следом за ним вышел переписчик.Джонас Элзефар оглядел гостей мрачным взглядом темно-зеленых глаз. На лице его застыло брезгливое выражение, словно окружающий мир не вызывает у него иных чувств, кроме гадливости. У него был широкий тонкогубый рот, на твердом подбородке блестела седая щетина. Закатанные до локтей рукава обнажали худые руки, оплетенные веревками вен. На пальцах виднелись темные пятна чернил.Элзефар переводил взгляд с Эреш на Балласа (последнего он осмотрел особенно пристально). Потом кивнул на Краска.– Этот человек сказал, что у вас для меня работа. Неофициальная. И вы не хотите оформлять легальный заказ, а предпочитаете, чтобы я взял ее на себя – частным, так сказать, порядком. – Элзефар чуть склонил голову набок, задумчиво созерцая Балласа. – Я лучший копировщик Друина. Я делаю эту работу быстрее и лучше всех. С рассвета до заката я работаю здесь. – Он ткнул большим пальцем себе за спину, указывая на контору. – Делаю копии всевозможных документов. Научные трактаты, судебные протоколы, тексты молитв, чертежи зданий – я способен в точности воспроизвести все, что только возможно изобразить на листе пергамента. Я могу подделать любой документ так, что он будет не хуже оригинала, а еще и получше. И потому я не продаю свои таланты задешево. А иногда не продаю вообще. Мое начальство запрещает брать работу на стороне. Так что если вам нужно что-то скопировать – договаривайтесь с хозяевами.Элзефар замолчал и сплюнул себе под ноги. Баллас чуть приподнял брови.– Ты переписываешь молитвы?– Да. – Элзефар равнодушно пожал плечами. – И их, и прочие религиозные тексты. Гимны, работы теологов, сборники псалмов…– Выходит, ты работаешь на Церковь? – спросил Баллас. Элзефар прищурился.– На Церковь?.. Я работаю на своих хозяев. А они – на всех, кто платит. Церковникам часто потребны наши услуги. Она для нас – как клиент для шлюхи. Делаешь все, что потребно, и получаешь деньги.– И не обидно? Быть шлюхой для Церкви, которая желала тебе смерти?Переписчик вскинул брови.– С этого места поподробнее, пожалуйста. Баллас повернулся к Краску.– Ты рассказал ему?– Нет, – отозвался Краск. – В доме было слишком много лишних ушей.– Ты переписывал запретные тексты, – сказал Баллас Элзефару. – А этот человек их продавал.– Мы никогда не встречались. – Краск опустил глаза. – Но это ведь обычная практика, верно? Было безопаснее ничего не знать друг о друге. Несколько минут Элзефар задумчиво созерцал Краска – точно какое-то редкое насекомое. Потом спросил:– Ты знал Кейпела Бека?– Нет, – сказал Краск. – Я работал с Алдрасом Кагрилем.– Кагриль… Кагриль… – пробормотал Элзефар. – Да, помню Кагриля. Но его схватили, верно?– Схватили и повесили.– А тебя, стало быть, нет? Краск вздохнул.– По счастливой случайности. При аресте у меня нашли только поддельные тексты. Церковники смилостивились, и казнь заменили заключением. Я провел в тюрьме двадцать лет… – Он опасливо покосился на Балласа, но тот молчал.– Повезло, – усмехнулся переписчик. – Многие отправились на виселицу. Или в клетку. А некоторые – и на Дуб Кары.– Ужасные были времена…– Но этот ужас мы выбрали для себя сами. – Странная улыбка скользнула по губам Элзефара. – А теперь вы, значит, явились просить помощи? Ну и что вам надо?Краск нерешительно посмотрел на Балласа.– Может, не стоит разговаривать прямо здесь? – Баллас перехватил инициативу. – Давайте-ка найдем местечко поспокойнее.– Ладно. – Элзефар поудобнее перехватил костыли и заковылял по улице. Он направлялся к деревянному бараку чуть дальше по улице. Внутри на голом полу стояли две дюжины коек, покрытые одинаковыми одеялами из тонкой шерсти. В воздухе висел гнилостный запах сырой материи и влажного дерева.Элзефар провел их к кровати в дальнем углу.– Вот, – сказал он, обводя комнату широким жестом, – мой дом. Когда-то я жил в прекрасном особняке на востоке города. Там было тепло, удобно и мне никто не досаждал. А здесь я живу бок о бок с моими коллегами-переписчиками, и это не очень-то приятное существование. Калеке потребно одиночество. Среди людей ему постоянно приходится сносить насмешки и оскорбления. Не буду врать, будто я доволен. – Элзефар сел на кровать и прислонил к ней костыли. – Ладно. Здесь тихо. Выкладывайте свое дело.– Когда-то ты копировал карты, – сказал Баллас. – Это правда?Элзефар кивнул.– А то как же. Географией Друина интересуются многие – с самыми разными целями. Иногда диаметрально противоположными. – Он ухмыльнулся. – Я копировал карты путей, пройденных Четверыми, и карты тайных троп контрабандистов. Чего только не ищут люди на землях Церкви Пилигримов!..– А земли, не принадлежащие Церкви? Элзефар удивленно посмотрел на него.– Все земли принадлежат Церкви.– Но не Белтирран, – заявил Баллас.– Ну, разве что Белтирран. – Элзефар усмехнулся. – Если, конечно, он существует. Как мы понимаем, это далеко не факт…– А есть ли карты дорог через Гарсбраки в Белтирран? – сказал Баллас.– Когда-то были, – кивнул переписчик. – Я копировал многие из них – и все разные. Если б каждая была достоверна, существовал бы миллион безопасных дорог через горы. А в Белтирране случилось бы перенаселение…– Я ищу такую карту.– Зачем?– Это уж мое дело, – мрачно сказал Баллас. – Есть ли какая-нибудь карта, более правильная, чем все прочие?Элзефар пожал плечами и ничего не ответил.– Мне нужна карта, которую ты считаешь лучшей, – настаивал Баллас.– Они не сохранились, – сказал переписчик. – Когда Церковь узнала о торговле запрещенными текстами, мы – все, кто имел отношение к этим делам, – решили, что разумнее будет уничтожить улики. Я помню, как устроил костер из своих собственных пергаментов. Многими из них я очень дорожил. Я потратил на них много времени и сил, они были подтверждением моих талантов… Глядя на это пламя, на дым и пепел, я едва не плакал. Одно дело продавать плоды своих трудов, и совсем другое – уничтожать их. Убивать то, что любишь… – Он покачал головой. – Разумеется, кое-что конфисковали у других торговцев и переписчиков. Возможно, карты до сих пор существуют, а возможно, Церковь в священном рвении уничтожила их. Трудно сказать.Краск обернулся к Балласу.– Я говорил тебе, – сказал он, скрещивая руки на груди. – Наше путешествие оказалось напрасной тратой времени.– Многие путешествия заканчиваются провалом, – заметил Элзефар. – Странствия ли это тела или души…– Но я должен найти путь через горы, – неожиданно сказал Баллас. – Мне нужно отыскать Белтирран.Повисла тишина. А потом Люджен Краск начал смеяться.– Мне следовало догадаться! Но… но это такая абсурдная идея, что она просто не пришла мне в голову… Ты хочешь спрятаться от Церкви, укрывшись в Белтирране? В стране, которой, может, и на свете-то нет!Баллас не обратил на него внимания.– Если есть хоть один шанс, то я должен найти самую достоверную карту.Джонас Элзефар долго молчал.– Я согласен с твоим другом, – наконец сказал он. – Ты безумец.– Помоги мне. – Баллас обернулся к переписчику. – Я не останусь в долгу. Достань мне карту…– Как я уже сказал, карт нет. Но возможно… – Элзефар помедлил. – Возможно, она тебе не понадобится. – Взгляд его сделался отрешенным. Он смотрел поверх плеча Балласа, словно созерцая что-то, видимое только ему одному. – Допустим, я сумею тебе помочь… но не задаром.Элзефар очнулся от своей задумчивости и придирчиво осмотрел Балласа с головы до ног.– Ты не богат, – резюмировал он.– Если тебе нужны деньги, – проворчал Баллас, – я их добуду.– Бедность – не проблема. Деньги твои мне не нужны, а вот кое-что другое… – Он не докончил и, взяв свои костыли, начал подниматься. – В Черничном переулке есть гостиница «Алый призрак». За ней расположен парк. Приходи туда вечером, и мы посмотрим, что можно сделать.На деньги Краска Баллас снял номер в «Алом призраке» и поставил лошадей в тамошней конюшне. До самой темноты все трое сидели в комнате. Несмотря на вынужденное бездействие и скуку, они почти не разговаривали – и Баллас понимал почему. С самого начала их совместного путешествия Эреш мучил один вопрос.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45