— Мара, какую услугу может оказать тебе храм Туракаму?— Я сама не знаю этого точно, отец Джадаха. — Мара из вежливости взяла хлебец. Когда Сарик налил ей чоки, она попыталась объяснить свою цель:— Я ищу знания.Жрец ответил с жестом благословения:— Те скудные возможности, которыми мы располагаем, — твои.Мара не скрыла удивления: она не рассчитывала, что он так быстро пойдет ей навстречу.— Ты очень великодушен, отец. Но я смиренно предполагаю, что ты, возможно, захочешь услышать о моих нуждах, прежде чем давать поспешные обещания.Верховный жрец улыбнулся. Его одноглазый слуга почтительно удалился. Теперь, когда на лице жреца не было церемониального грима, Мара видела, что главный приверженец бога смерти — это приятный пожилой человек. Гибкий и хорошо сложенный, он имел красивые руки писца; в его глазах светился ум.— Почему я должен опасаться, давая обещания, властительница Мара? Ты достаточно показала себя своим служением благу Империи. Я сильно сомневаюсь, что твои побуждения на сей раз окажутся предосудительно своекорыстными: в это трудно поверить тому, кому известно твое поведение после гибели дома Минванаби. Твои действия были не просто великодушными, они… это было нечто неслыханное. Ты не только настояла на соблюдении должных форм при разрушении молитвенных ворот, которые возвел Десио в подкрепление своего обета покончить с тобой; ты самоотверженно позаботилась, чтобы не причинить ни малейшего бесчестья храму, когда распорядилась убрать эти врата из своих владений. Мы, жрецы, в долгу перед тобой за ту роль, которую ты сыграла в избавлении нашего сословия от тирании Высшего Совета. Нам возвращена возможность оказывать подобающее влияние на весь ход повседневной жизни, и в этом также твоя немалая заслуга. — Задумчиво покачав головой, жрец положил себе очередной хлебец. — Перемены в образе правления совершаются медленно. Властители, которые противятся нашему влиянию, сумели тесно сплотиться, дабы давать нам отпор. Однако мы все-таки понемногу продвигаемся вперед.Теперь Мара припомнила слова посланца храма Туракаму, по обязанности присутствовавшего при разборке молитвенных ворот, которые были возведены для утоления злобы Десио. В тот раз, находясь во власти бурных и противоречивых чувств, она пропустила мимо ушей замечания жреца, усмотрев в них обычную лесть. Лишь спустя годы она оценила его искренность. Встретив понимание и поддержку в таком месте, где она не особенно на них рассчитывала, Мара набралась храбрости и заявила:— Мне необходимо как можно больше узнать о природе магии.Верховный жрец так и застыл с чашкой в руках, но ненадолго. С таким видом, как будто в вопросе гостьи не было ничего необычного, он допил содержимое чашки. Делал он это неспешно; возможно, он старался выгадать время, чтобы подобрать нужные слова для ответа или же, как мог бы предположить язвительный Сарик, чтобы не поперхнуться от неожиданности.Но каковы бы ни были причины медлительности жреца, он выглядел совершенно спокойно, когда поставил чашку на место.— Что именно ты хочешь знать о магии?Мара немедленно перешла к делу, хотя и знала, сколь опасна тема:— Почему считается, что магические силы подвластны только Ассамблее? Я сама видела жрецов, которые владеют этим искусством.Верховный жрец с уважением взглянул на маленькую решительную женщину, которая, по общему признанию, была второй по могуществу персоной в Империи после Света Небес. Его глаза потемнели, и с холодком, которого минуту назад и в помине не было, он промолвил:— Запреты, наложенные Ассамблеей на твои распри с Джиро Анасати, общеизвестны, Мара. Если ты хочешь получить в свои руки оружие против черноризцев, то должна понимать, что вступаешь на гибельный путь.Он не употребил почтительное именование «Всемогущие», и этот оттенок не ускользнул от внимания Мары. Возможно ли, что храмовые иерархи без особого восторга относятся к магам? А ведь нечто похожее промелькнуло и в беседах с чо-джайнами.— Что заставляет тебя предполагать, будто я злоумышляю против Ассамблеи?— спросила Мара без всяких околичностей.Отца Джадаху, как видно, не покоробила такая прямота.— Госпожа, служение Туракаму позволяет нам узнать многое о темных сторонах человеческой натуры. Люди, привыкшие к власти, не любят, чтобы им показывали их слабые стороны. Лишь немногие проявляют мудрость, оказавшись перед лицом перемен или обнаружив нечто новое в самих себе. Как ни печально, большинство прежде всего бросается на защиту своих позиций, уже давно утративших всякий смысл. Они боятся взглянуть правде в глаза и увидеть, что устои их безопасности обветшали, хотя такое прозрение открыло бы им дорогу к укреплению подорванного могущества и к улучшению собственной жизни. Они противятся переменам только потому, что предстоящие новшества находятся вне рамок их привычных представлений. Ты воплощаешь в себе счастье и надежду для народов, населяющих Империю. Умышленно или невольно, ты была их защитницей, потому что выступала против тирании и жестокости, когда добивалась упразднения поста Имперского Стратега. Ты не напрасно подвергла сомнению прочность тех опор, на которых веками покоилось государственное устройство Цурануани. В этом многие неизбежно должны были усмотреть вызов, в чем бы ни состояли твои подлинные цели. Ты достигла огромных высот, и те, кто видел в тебе соперника, почувствовали, что оказались в тени. Две такие силы, как Ассамблея и Слуга Империи, не могут существовать, не вступая в конфликт. Когда-то в прошлом, за тысячи лет до наших дней, Черные Ризы, возможно, заслужили свою привилегию — право не подчиняться закону. Но теперь они воспринимают свое всемогущество как неоспоримый дар свыше, как честь, оказанную им богами изначально. В тебе воплощен дух перемен, а в них — сам монолит традиций. Они должны низвергнуть тебя, чтобы сохранить свое верховенство. Такова природа цуранской жизни.Отец Джадаха взглянул за дверные створки, слегка раздвинутые, чтобы дать проход свежему воздуху. С улицы послышались удары бича возницы, а потом — зазывный выкрик рыбака, предлагающего покупателям свой утренний улов. Эти звуки повседневной жизни, как видно, напомнили жрецу, что он еще не ответил на заданный ему вопрос. Вздохнув, он поспешил закончить свои рассуждения:— В былые времена, Мара Акома, мы, служители богов, имели возможность влиять на ход событий и обладали большими богатствами. В былые времена мы были способны направлять наших властителей на верные пути, которые вели к исправлению нравов и развитию лучших качеств у всех людей, или, по крайней мере, использовать наше влияние, чтобы обуздать чрезмерную алчность и порочность. — Он замолчал, его губы сжались в тонкую линию. Когда он заговорил вновь, в его голосе послышалась горечь. — Я не могу предложить тебе ничего такого, что помогло бы тебе воспротивиться Ассамблее. Но у меня есть для тебя небольшой подарок… на дорогу, в дальний путь.Мара была неприятно поражена, хотя и сумела это скрыть:— В дальний путь?Неужели все ее уловки были настолько прозрачны, что даже этот жрец из храма в Сулан-Ку не поверил в легенду о паломничестве?Легкое прикосновение Сарика напомнило Маре, что не стоит выдавать свои мысли раньше времени. С застывшим лицом она безмолвно наблюдала, как жрец встал, пересек комнату и остановился у старинного деревянного ларца.— Чтобы найти то, что ты ищешь, Мара Акома, тебе придется отправиться далеко. — Он освободил защелку ларца и откинул крышку. — Полагаю, ты уже сама это понимаешь.Руками, которые казались неуместно изящными для человека его звания, он шарил внутри ларца, перебирая его содержимое. Сквозь облако поднявшейся пыли Мара смогла разглядеть пергаментные свитки с печатями. Жрец чихнул в рукав хламиды, деликатно заглушив неподобающий звук.— Прошу прощения.Затем он помахал древним трактатом, чтобы разогнать пыль, и продолжил незаконченное объяснение:— Как утверждают уличные собиратели слухов, ты везешь с собой достаточно поклажи, чтобы снова попасть в песчаные пустыни Потерянных Земель. Любой, у кого в кармане есть лишняя цинтия, может купить у них эту новость.Мара улыбнулась. Трудно было поверить, что жрец, руководивший утренними обрядами в честь самого страшного из богов Келевана, и любопытствующий прохожий, который покупает на улице порцию сплетен, — один и тот же человек. Она грустно сказала:— Я надеялась внушить всем мысль, что мы везем богатые пожертвования для храмов всех Двадцати Богов, где я буду останавливаться и посещать богослужения. Хотя, если говорить откровенно, ты прав. Мое паломничество должно привести меня на борт корабля, чтобы потом мы могли спуститься по реке до Джамара.Верховный жрец разогнул спину; нос у него был перепачкан пылью, но глаза блестели. В руках он держал древний пергамент, потемневший и потрескавшийся от времени.— Я был бы плохим советчиком, если бы не умел видеть подлинные побуждения за вымыслами и отговорками. Мы, жрецы, обязаны читать в людских душах. — Он протянул документ Маре:— Прочти это. Может быть, здесь ты найдешь что-нибудь полезное для себя.Угадав по его тону, что беседа подошла к концу, Мара передала пергамент Сарику, чтобы тот положил его в свою дорожную суму. Отставив в сторону тарелку с хлебцем, Мара поднялась.— Спасибо, отец мой, — промолвила она.Люджан к Сарик тоже встали вслед за властительницей Акомы. Не отводя взгляда от Мары, жрец спросил:— Ты собираешься искать ответ в Потерянных Землях, Мара?Достаточно мудрая, чтобы понять, когда хитрить нельзя, Мара сказала:— Нет. Из Джамара мы отправляемся в Лепалу. Сохраняя такой вид, как будто Мара не сообщила ему ничего важного и между ними просто происходит легкий обмен незначительными фразами, жрец взмахом руки согнал маленькую мошку, опустившуюся на краешек тарелки, а потом удобно сложил руки на груди, спрятав их в рукава.— Это прекрасно, дочь моего бога. Шаманы пустыни… ненадежны. Многие из них прибегают к помощи темных сил.Сарик не удержался от тихого восклицания. С коротким смешком жрец заметил, обращаясь к гостье:— Твой первый советник как будто удивлен.Мара кивком дала Сарику разрешение говорить, и он торопливо извинился:— Прости мне кажущуюся непочтительность, отец мой, но многие склонны относить… к темным силам твоего господина…Лицо верховного жреца сморщилось от беззвучного смеха.— Ничего не имею против подобного заблуждения! Но смерть — это просто другая сторона тайны, заключенной в Колесе Жизни. Без ее портала, ведущего в чертоги Туракаму, где все духи находят обновление, наше нынешнее существование было бы всего лишь бессмысленным и бесцельным блужданием. — Пропустив гостей вперед, верховный жрец направился к выходу из своих покоев, в то же время продолжая говорить:— Наша магия, как вы обычно это называете, не является какой-то неестественной силой. — Он указал пальцем на мошку, которая кружилась над тарелкой со сластями. Быстрая, почти не уловимая взглядом тень пронзила воздух — и крошечное создание свалилось на пол. — Мы бережно используем это природное свойство, чтобы облегчить страдания тех, кто близок к своему концу, но не способен самостоятельно перестать цепляться за жалкую телесную оболочку. Дух жизни силен, и иногда — непомерно силен.— Это могло бы стать мощным оружием, — заметил Люджан слегка охрипшим голосом. Мара поняла, что он побаивается слуг Туракаму ничуть не меньше, чем любой из его воинов, хотя и хорошо это скрывает.Жрец пожал плечами:— Но никогда не станет, — и, не тратя лишних слов, нацелил палец в грудь Люджана. Военачальник Акомы предпринимал заметные усилия, чтобы не дрогнуть; капли пота выступили у него на лбу.Ничего не случилось.Даже Мара почувствовала, как участилось биение ее сердца, но тут жрец спокойно добавил:— Для тебя еще не настало время встречи с Красным богом, военачальник. Мои силы — это силы моего бога. Я не могу своей властью послать тебя в его чертоги.Сарик, для которого вся жизнь представляла загадку, ждущую решения, первым пересилил свои опасения:— Но… насекомое?— А вот для него время настало. — Голос жреца звучал почти устало.Овладев собой, Мара поблагодарила жреца за совет и добрые пожелания. Ее и обоих советников проводил к выходу из храма одноглазый телохранитель. У подножия мраморной лестницы их уже ожидала остальная свита. Погруженная в свои мысли, властительница вошла в паланкин. Она не сразу приказала носильщикам трогаться в путь, и в эту минуту из боковой аллеи выбежал уличный мальчишка-оборванец, который, не успев вовремя свернуть, налетел прямо на Люджана.Военачальник тихонько выбранился, сморщил нос, учуяв густой запах грязных отрепьев, но вдруг его лицо одеревенело.Мара не стала показывать, что эта сцена ее позабавила. Под шумок, производимый другим уличным разносчиком, который торговал дешевыми шелковыми шарфами и благовониями, подходящими для женщин из Круга Зыбкой Жизни, она шепнула:— Еще один из гонцов Аракаси?Сарик насторожился, тогда как Люджан затолкнул записку, которую принял от мальчишки, в кармашек у себя на поясе, притворившись при этом, что просто обтирает руки.— Паршивец! — громко крикнул он вслед убегающему вестнику. А затем спросил так тихо, чтобы его слышали только Мара и Сарик:— Где этот чудак выискивает таких грязнуль, чтобы они выполняли его поручения?Мара не испытывала желания открывать даже самым доверенным сподвижникам, что ее Мастер тайного знания некогда был таким же горемычным мальчишкой; а то, что он использует «грязнуль» в качестве курьеров, имело двоякий смысл: во-первых, они не привлекали внимания других шпионов, а во-вторых, не умели читать. Кроме того, Мара подозревала, что встреча с Камлио сильно изменила Аракаси. Вполне вероятно, что теперь он не жалел потратить несколько цинтий лишь затем, чтобы дать возможность этим паренькам, которым не слишком повезло в жизни, купить себе еду, вместо того чтобы красть ее. Не вдаваясь во все эти тонкости, Мара осведомилась:— Так что, он кого-нибудь нашел?Сарик бросил ей предостерегающий взгляд. Он понимал, что вопрос относится к какому-нибудь магу Малого пути: найти такового был послан Аракаси после неудачи, которой завершились исследования в архивах. Резким движением задернув занавески паланкина, первый советник ответил довольно фамильярно:— Чем скорее мы доберемся до таверны, тем скорее все узнаешь.— Мы зайдем к нему, когда стемнеет, — в свою очередь шепотом сообщила властительница, невидимая за тканью занавесок.Сарик и Люджан обменялись взглядами, в которых восхищение смешивалось с раздражением. Их госпожа вела себя легкомысленно, как ребенок. А дело было в том, что после долгих месяцев растерянности предстоящее опасное исследование запретных сфер казалось ей захватывающим приключением. Когда носильщики подняли шесты паланкина, Сарик и военачальник Акомы двинулись вперед, шагая в ногу.— Когда вы отправлялись в поход, в пустыню… она была такой же? — тихонько спросил кузена первый советник.— Тогда — нет. — Люджан с улыбкой сдвинул шлем на затылок. — Но Кейок рассказывал мне про безумный бросок через страну ради заключения союза с королевой чо-джайнов, тогда она, по его словам, была еще хуже.— Да спасут нас боги, — сказал Сарик, осеняя себя жестом защиты от неудач. Но его глаза смеялись, а шаг — как и у кузена-полководца — был упруг и энергичен.— Твое любопытство когда-нибудь нас погубит, — пробурчал Люджан. — Моим рекрутам дьявольски повезло, что ты променял воинский меч на мантию советника.После этого почетный эскорт и носильщики без приключений добрались до таверны, где Маре предстояло остановиться на все время пребывания в Сулан-Ку. Глава 3. ИСЧЕЗНОВЕНИЕ Хлопнула дверная створка.Джемел, маг Малого пути, вздрогнул при этом звуке; его рука крепче сжала рукоять кинжала, приставленного к груди. Лишь несколько секунд оставалось в его распоряжении; на сей счет иллюзий у него не было. Жизнь не сразу покинет его тело после того, как он упадет на свой клинок. Мысль об агонии, которую ему придется претерпеть, заставила тщедушного мага заколебаться. Шевельнув влажными пальцами, он прикусил нижнюю губу. Он обязан пересилить страх! У черноризцев есть заклинания, которые могут вернуть уал в оставленную плоть. Если он не сумеет предстать перед судом Красного бога до того, как сюда явятся маги, то его ждут пытки куда более страшные, чем агония. Ибо он ослушался их, дерзко пренебрег их запретом, осмелившись вступить в откровенный разговор с властительницей Марой из Акомы. А в том, что касалось Благодетельной, воля магов была выражена предельно ясно: запрещалось говорить с ней о магии, даже если бы она явилась с щедрым подношением.Чувствуя прикосновение кожаной сумы с металлическими цинтиями, Джемел подавил горький смешок.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101