Как-то он отреагирует на то, что они ему скажут?
Набравшись храбрости, Гвинет шагнула вперёд.
— Отец Годфри, можно с вами поговорить?
— Разумеется, — удивился отец Годфри. Наскоро распрощавшись с братом Барнабасом, он указал на каменную скамью в портике часовни Пресвятой Девы.
— Присядем?
— Мы должны кое-что показать вам, отец Годфри, — твёрдо сказала Гвинет.
Годфри де Массар опустился на скамью. Гвинет и Гервард сели по обе стороны от него.
— Вот что мы нашли, святой отец, — сказал Гервард, вытаскивая из-за пазухи пергаменты. — Они… это… принадлежали Натаниэлю де Биру.
— Где вы их нашли? — оживился отец Годфри, хватая пергаменты.
— В его пожитках, — призналась Гвинет.
— Часть была спрятана у него в комнате, — объяснил Гервард, — а часть зашита в конском потнике.
— Значит, хотел спрятать, — кивнул отец Годфри, впиваясь глазами в пергаменты. Гвинет облегчённо вздохнула — похоже, им всё-таки удалось избежать неприятных расспросов. Но тут отец Годфри поднял голову и спросил резко:
— Давно они у вас?
Гвинет и Гервард переглянулись, подыскивая ответ, который спас бы их от гнева вспыльчивого священника. Гервард попытался что-то сказать, но слова не шли с языка. Повисло тяжёлое молчание. Глаза отца Годфри сделались ледяными, а губы сжались в тонкую линию.
— Я так понимаю, что вы нашли эти улики уже несколько дней назад, — заключил он тихим от бешенства голосом. — В тот самый день, когда вы принесли мне остальные пожитки. У вас что, совсем ума нет?
Голос священника сорвался на крик. Он замолчал и несколько раз глубоко вдохнул, чтобы успокоиться.
— Разве вы забыли, что я велел вам не вмешиваться? Декана Александера чуть не отравили вместе со всеми гостями! Натаниэль де Бир убит! Я сам вчера чуть не погиб.
— Простите нас, пожалуйста, — взмолилась Гвинет.
— Простить? — язвительно переспросил отец Годфри. — А ваши родители простили бы меня, когда бы я сказал им, что вы погибли в результате моего попустительства? Сколько раз вам повторять, что расследование убийства — не детское дело?!
Гвинет вспомнила, что эти же самые слова он говорил, когда приходил за пожитками покойного мастера де Бира. Тогда она разозлилась и обиделась на заносчивого священника. Теперь ей стало понятно, что отец Годфри искренне беспокоился об их безопасности. Щеки её покраснели от стыда. Их поведение было непростительным!
Раздражённо фыркнув, отец Годфри снова уткнулся в пергаменты. Прочёл письмо Николаса де Бира, потом его завещание… Письмо леди Изабеллы, в котором она назначала Натаниэлю де Биру встречу в «Короне», вызвало у него живейший интерес.
— Печать леди Кэрфакс, — пробормотал он, и вскинул взгляд на Гвинет и Герварда:
— Декан Александер просил меня расследовать попытку отравления. Я подозревал, что за всем этим стоит Генрих из Труро, и что мишенью заговорщиков был вовсе не декан, а отец Эйдан. Повара декан Александер выгнал — улик против него мы не нашли, но и доверять ему было нельзя. Мои люди донесли, что повар отправился прямиком к леди Кэрфакс. Тогда я понял, что она тоже замешана в этом деле, но доказать ничего не мог.
— Так вот почему леди Изабелла испугалась, узнав, что вы расследуете обстоятельства смерти Натаниэля де Бира! — понял Гервард. — Она боялась, что вы узнаете о шантаже, а тем самым и о её участии в заговоре!
— Так и есть, — кивнул отец Годфри, перечитывая записку. — Только это, увы, тоже не улика. Если бы леди Кэрфакс осталась жива, я не смог бы привлечь её к ответственности.
Гвинет вздрогнула. Леди Изабелла Кэрфакс сполна заплатила за все свои грехи.
— Наверное, леди Изабелла боялась, что М и её убьёт, — прошептала она. — А погибла по нелепой случайности…
— Да, Марион ле Февр может это подтвердить, — кивнул Гервард и добавил задумчиво:
— Если, конечно, она сама не убила леди Изабеллу. Госпожа ле Февр так разозлилась, когда её выгнали из комнаты!
— Глупости! — рассердилась Гвинет. Её брат сам не понимал, что несёт, обвиняя вышивальщицу в таком ужасном преступлении. — Никто не пойдёт на убийство из-за комнаты в трактире!
Гервард пробормотал что-то в своё оправдание и попытался сменить тему.
— А вы не боитесь, что отравители предпримут вторую попытку? — спросил он у отца Годфри.
Тот покачал головой.
— Отец Эйдан отбыл в Святую Землю с письмами для короля Ричарда, — объяснил он. — Потому я и решил, что отравить хотели именно его. Если бы Генрих из Труро сумел подменить отца Эйдана своим человеком, он мог бы шпионить за Ричардом… Может, даже попытался бы убить его.
— То есть у заговорщиков был только один шанс, — сказал Гервард. — А потом отец Эйдан уехал.
— Всё верно, — подтвердил отец Годфри. — Он, слава Богу, не пострадал.
— Там есть письмо священника, — сказала Гвинет. — Наверное, он должен был занять место отца Эйдана.
Годфри де Массар снова перебрал пергаменты и вытащил письмо отца Герберта.
— Этот человек тоже боится М, — заметил он. — И не зря. Николас и Натаниэль оба умерли, и леди Изабелла тут не при чём. Она не ездила в Лондон, и не имела причин желать смерти аптекарю Николасу. А Натаниэль де Бир, хоть он и шантажировал её, умер раньше, чем леди Изабелла прибыла в Гластонбери.
— Так вы думаете, что Натаниэля убил М ? — спросила Гвинет.
— Возможно, — кивнул отец Годфри и вдруг усмехнулся.
— А вы никогда не думали, что М — это я? — спросил он. — Приезжий, да ещё из Уэллса…
Гвинет почувствовала, что краснеет.
— Что вы, отец Годфри, — быстро сказал Гервард. — Мы с Гвинет никогда вас не подозревали — правда, Гвинет?
— Нам это даже в голову не приходило, — пролепетала Гвинет.
Отец Годфри окинул их подозрительным взглядом, но промолчал, и вернулся к письмам. Непрочитанным оставался только один пергамент — тот, что был написан на арабском.
— Так вот что отец Герберт ценит так дорого. Хотел бы я узнать, что в нём такого особенного…
— Мы знаем, сэр, — сказал Гервард. Брови священника удивлённо поползли вверх.
— Помните Вазима Хараба, мавританского купца?
— Помню, как же, — кивнул отец Годфри. — Ещё один человек Генриха из Труро. Продавал фальшивые реликвии мастера Фримена и финансировал мятежников.
— Мы встретили его в Уэллсе, — объяснила Гвинет. — И он прочёл нам пергамент.
— В самом деле? И что же там написано?
— Его написал один из спутников Иосифа Аримафейского, — сказал Гервард. — И написано там, как найти Святой Грааль.
Отец Годфри выронил пергаменты и осенил себя крёстным знамением.
— Святой Грааль? — повторил он дрожащим голосом, но быстро взял себя в руки. — Так вот почему Натаниэль де Бир вырыл ту яму!
— Да, святой отец, — кивнула Гвинет. — Только найти Грааль он бы не смог. Вазим сказал, что должно существовать второе письмо. В каждом из них содержится только половина указаний.
— Разумно, — кивнул отец Годфри. — Если Святой Грааль действительно спрятан возле Источника Чаши, он не должен попасть в руки дурного человека.
Он поднял глаза и невидящим взглядом обвёл заснеженный двор.
— Если бы только вы показали мне это раньше! Теперь дело о смерти Натаниэля де Бира может приобрести совсем другой оборот! Его могли убить из-за Грааля, а не из-за истории с отравлением…
— Мастер де Бир никому не показал бы этот пергамент, — заметил Гервард.
— Нет, но о нём знал отец Герберт…
Отец Годфри прикоснулся к письму лондонского священника.
— И кто знает, кому ещё он мог разболтать тайну? Определённо это новый поворот в расследовании.
Он поднял рассыпавшиеся документы и уже собрался уходить, когда на скамью упала чья-то тень. Гвинет подняла глаза и увидела у входа брата Тимоти. Юный монах смотрел на пергаменты в руках отца Годфри, и в глазах у него застыло какое-то странное выражение — будто он уже видел что-то подобное раньше. Миг — и оно исчезло, уступив место обычной для него в последнее время озабоченности.
— Вы не видали брата Питера? — спросил монах. — Он в часовню не заходил?
Отец Годфри покачал головой.
— А разве он не в лечебнице? — удивился Гервард.
— Должен быть в лечебнице, — ответил брат Тимоти, до хруста стиснув пальцы. — Но когда я зашёл навестить брата Питера, его там не оказалось. И брат Патрик не видел, чтобы он уходил.
— Может, он у себя в келье? — предположил отец Годфри.
— Мы и там смотрели, — звонким от отчаяния голосом ответил брат Тимоти. — Нет его нигде! Исчез.
Глава тринадцатая
— Значит, надо его разыскать, — решительно сказал отец Годфри, поднимаясь со скамьи. — Брат Питер болен. Ему нельзя разгуливать одному по такой погоде.
— Брат Патрик уже организует поиски, — уверил его брат Тимоти.
— В таком случае я пойду помогу ему.
Отец Годфри кивнул на прощанье Гвинет и Герварду и зашагал к лечебнице, сжимая в руках драгоценные документы.
Брат Тимоти тяжело вздохнул и потёр ладонями виски. Гвинет подумала, что таким измученным она его никогда не видела. Как будто на него взвалили какую-то непосильную ношу.
— Вы хоть догадываетесь, куда мог пойти брат Питер? — спросила Гвинет.
— Догадываюсь, — вздохнул брат Тимоти. К удивлению Гвинет, он явно не испытывал облегчения при мысли, что найдёт старика. — Если он не в аббатстве, я знаю, куда и зачем он пошёл. Пойдёте со мной?
Гвинет и Гервард с сомнением посмотрели друг на друга. С того самого дня, когда у Источника Чаши нашли тело Натаниэля де Бира, брат Тимоти вёл себя более чем странно. Гвинет было страшно идти с ним куда-то и стыдно отказываться. Нельзя в самом деле быть такой подозрительной!
— Конечно, пойдём! — улыбнулась она, а Гервард кивнул, соглашаясь.
Но стоило им выйти из аббатства, и страхи вернулись с прежней силой. Брат Тимоти провёл их через заднюю калитку. Он опять шёл к Источнику Чаши!
Тропинка была засыпана снегом — только звери и птицы оставили здесь цепочки маленьких следов. Гвинет до колен приподняла юбку, но башмаки промокли сразу же. Снег таял в них и стекал вниз холодными струйками. Тишина стояла такая, что Гвинет слышала стук своего сердца.
Берега ручья сковал лёд, но на середине ещё бежала, журча, струйка алой воды. Но какой бы красной она ни казалась, это была вода, а не кровь, как в тот день, когда убили мастера де Бира.
Перед самым источником склон круто пошёл вверх. Гвинет думала остановиться и передохнуть перед подъёмом, но брат Тимоти не переводя дыхания, полез дальше. Так они и карабкались, цепляясь за невидимые под снегом пучки травы, до самого верха, где вытекал из скалы алый Источник Чаши.
Внутри расщелины снега почти не было. В тишине журчала, стекая по стене, вода источника. Гвинет повертела головой, но никакого брата Питера не заметила. И тут сзади неё знакомый голос произнёс:
— Рад вас видеть.
Гвинет обернулась. Урсус стоял в нескольких шагах от неё, возле ямы, которую вырыл Натаниэль де Бир. У ног его лежало неподвижное тело старого монаха, а рядом валялся заступ. Неподалёку чернела куча вывороченной земли. Кто-то счистил с неё снег и, похоже, пытался закопать яму…
Гвинет так перепугалась, что не в силах была вымолвить ни слова. Так значит, это всё-таки Урсус? Если он ударил старика — а, судя по всему, так оно и было — то кто мешал ему убить мастера де Бира?
В руках Урсус вертел ветку терновника, покрытую белоснежными цветами.
— Я знал, что ты придёшь, — сказал он, кивая брату Тимоти.
— Я пришёл, — наклонил голову юный монах, с благоговением глядя на отшельника. Гвинет перестала понимать что бы то ни было. Кругом сплошные тайны…
— Вы что, знакомы? — удивился Гервард.
— До сей поры мы не встречались, — ответил Урсус. — И всё же ты прав — мы знаем друг друга.
Больше он ничего объяснять не стал, а Гвинет и Гервард не осмелились спрашивать.
Брат Тимоти опустился на колени возле тела брата Питера и осторожно приподнял его за плечи. Только сейчас Гвинет поняла, что старик жив. Веки его трепетали, грудь тяжело вздымалась.
— Я нашёл его тут, — сказал Урсус. — Откройте своё сердце и выслушайте его. Он хороший человек. И помните — все что сокрыто, может быть найдено. Но всему свой срок, и некоторые вещи сейчас не время искать.
Отшельник наклонился, вложил цветущую ветку в руки брату Питеру и коснулся ладонью его лба.
— Спасибо, друг. Да хранит тебя Господь!
Он поднялся и зашагал прочь. Брат Тимоти снял плащ и укрыл им старика.
— Лежи спокойно, брат. Сейчас мы с Гвинет и Гервардом отнесём тебя обратно в аббатство. В лечебнице тепло, ты согреешься, и…
— Нет… Постой, я должен сказать…
Надтреснутый старческий голос брата Питера был едва слышен. Гвинет стало неловко. Если старый монах хочет исповедаться, им с Гервардом нельзя его слушать!
— Грех тяжким бременем лежит на моей совести… Господь милосердный знает — я не хотел его смерти! Я только пытался помешать ему копать. И всё же он погиб от моей руки…
Гвинет тихонько ахнула и зажала рот рукой. Старик хочет сказать, что Натаниэля де Бира убил он? Но он — точно не М ! Брат Питер мягок и совестлив, а М — заговорщик и убийца. Между ними не может быть ничего общего… Значит, мастер де Бир всё-таки погиб из-за Грааля.
— Я умолял его остановиться, — продолжал каяться брат Питер. В глазах его застыла смертная мука, словно он ещё раз переживал события того ужасного дня. — Я сказал ему, что час ещё не настал, что Грааль должен быть сокрыт. Но он лишь смеялся надо мной. А когда я снова принялся взывать к его совести, он поднял на меня заступ…
Голос старика звучал все тише и наконец умолк. Только хриплое дыхание показывало, что он ещё жив. На глаза Гвинет навернулись горячие слезы. Значит, Натаниэль де Бир хотел выкопать сокровище и погиб из-за этого, а брат Питер снова взялся защищать покой древней святыни. А ведь когда выкопали останки короля Артура, именно брат Питер украл и спрятал могильный крест! И сделал он это, чтобы защитить древнего короля от любопытных взглядов и дать ему упокоиться в своей тайной могиле.
Лицо брата Тимоти потемнело от горя. Гвинет подумала, что сейчас он, наконец, велит им с Гервардом уйти, но юный монах смотрел только на брата Питера.
— Пожалуйста, брат, — прошептал он. — Если у тебя достанет сил, расскажи, что случилось дальше.
— Я… попытался отнять у него заступ… Просто защищался. Но он был сильнее… Мы боролись, и он вырвал заступ у меня из рук. Наверное, он ударил бы меня, но поскользнулся и упал прямо на заступ. И пробил себе голову.
Тщедушное тело старика затряслось от рыданий.
— Кровь! Так много крови… — прошептал он. — Вода в источнике… красная от крови…
— Ты не ударил его, — успокаивающе проговорил брат Тимоти. — Ты неповинен в его смерти.
Брат Питер затряс головой.
— Если бы я не пришёл… Если бы не заговорил с ним… Он был бы жив!
— И продолжал бы творить зло, — сказал брат Тимоти твёрдо.
— Это правда, — вмешалась Гвинет. — Он был плохим человеком, брат Питер. И шантажистом.
Взгляд старика на мгновение упал на неё и снова вернулся к ветке с белыми цветами, которую вложил ему в руки отшельник. Брат Питер улыбнулся, вздохнул, и голова его безвольно упала набок.
— Он умер? — прошептала Гвинет.
Но она уже видела, что ошиблась. Грудь старика тихонько вздымалась, и в тишине было слышно хриплое дыхание.
— Нет, — ответил брат Тимоти. В глазах его стояли слёзы. — Он не умер, он очень болен. Идём. Поможете мне перенести его в аббатство.
— Но откуда брат Питер узнал, что мастер де Бир будет искать здесь Грааль? — спросил Гервард, глядя, как брат Тимоти заботливо укутывает старика своим плащом.
— Ты сам все слышал, — вздохнул брат Тимоти. — И знаешь столько же, сколько я. Лучше помоги мне его поднять.
Он поглядел на брата с сестрой и добавил, с печальным вздохом:
— Скоро все разрешится.
Глава четырнадцатая
— Интересно, как там брат Питер? — пропыхтела Гвинет, разгибая затёкшую спину. Они с братом только что перетащили на прежнее место тяжёлый сундук с тканями — Марион ле Февр возвращалась в свою старую комнату.
— Закончим с вещами, попросим у матушки разрешения навестить его, — ответил Гервард.
Прошли почти сутки с того момента, как дети нашли старого брата Питера наверху у Источника Чаши. Но как бы они ни беспокоились за старика, это не избавляло их от обычных утренних дел. А вопросы, оставшиеся без ответов, по-прежнему не давали им покоя. Да, теперь они знали, как умер Натаниэль де Бир. Знали, что погиб он не потому, что шантажировал шайку отравителей, а по нелепой случайности. Не надо было ему искать Святой Грааль. Но как узнать, кто такой этот таинственный М ?
— Ну вот! — провозгласила Гвинет, оглядывая комнату. — Здесь всё готово.
И правда, они хорошо поработали. Вещи леди Кэрфакс упакованы и лежат в кладовой, откуда их в любой момент могут забрать родственники покойной. Вещи Марион ле Февр снова вернулись на свои места. В камине пылает жаркий огонь. Ставни закрыты, чтобы не впустить зимний холод, зато повсюду горят яркие светильники — госпоже ле Февр для работы нужно много света.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11
Набравшись храбрости, Гвинет шагнула вперёд.
— Отец Годфри, можно с вами поговорить?
— Разумеется, — удивился отец Годфри. Наскоро распрощавшись с братом Барнабасом, он указал на каменную скамью в портике часовни Пресвятой Девы.
— Присядем?
— Мы должны кое-что показать вам, отец Годфри, — твёрдо сказала Гвинет.
Годфри де Массар опустился на скамью. Гвинет и Гервард сели по обе стороны от него.
— Вот что мы нашли, святой отец, — сказал Гервард, вытаскивая из-за пазухи пергаменты. — Они… это… принадлежали Натаниэлю де Биру.
— Где вы их нашли? — оживился отец Годфри, хватая пергаменты.
— В его пожитках, — призналась Гвинет.
— Часть была спрятана у него в комнате, — объяснил Гервард, — а часть зашита в конском потнике.
— Значит, хотел спрятать, — кивнул отец Годфри, впиваясь глазами в пергаменты. Гвинет облегчённо вздохнула — похоже, им всё-таки удалось избежать неприятных расспросов. Но тут отец Годфри поднял голову и спросил резко:
— Давно они у вас?
Гвинет и Гервард переглянулись, подыскивая ответ, который спас бы их от гнева вспыльчивого священника. Гервард попытался что-то сказать, но слова не шли с языка. Повисло тяжёлое молчание. Глаза отца Годфри сделались ледяными, а губы сжались в тонкую линию.
— Я так понимаю, что вы нашли эти улики уже несколько дней назад, — заключил он тихим от бешенства голосом. — В тот самый день, когда вы принесли мне остальные пожитки. У вас что, совсем ума нет?
Голос священника сорвался на крик. Он замолчал и несколько раз глубоко вдохнул, чтобы успокоиться.
— Разве вы забыли, что я велел вам не вмешиваться? Декана Александера чуть не отравили вместе со всеми гостями! Натаниэль де Бир убит! Я сам вчера чуть не погиб.
— Простите нас, пожалуйста, — взмолилась Гвинет.
— Простить? — язвительно переспросил отец Годфри. — А ваши родители простили бы меня, когда бы я сказал им, что вы погибли в результате моего попустительства? Сколько раз вам повторять, что расследование убийства — не детское дело?!
Гвинет вспомнила, что эти же самые слова он говорил, когда приходил за пожитками покойного мастера де Бира. Тогда она разозлилась и обиделась на заносчивого священника. Теперь ей стало понятно, что отец Годфри искренне беспокоился об их безопасности. Щеки её покраснели от стыда. Их поведение было непростительным!
Раздражённо фыркнув, отец Годфри снова уткнулся в пергаменты. Прочёл письмо Николаса де Бира, потом его завещание… Письмо леди Изабеллы, в котором она назначала Натаниэлю де Биру встречу в «Короне», вызвало у него живейший интерес.
— Печать леди Кэрфакс, — пробормотал он, и вскинул взгляд на Гвинет и Герварда:
— Декан Александер просил меня расследовать попытку отравления. Я подозревал, что за всем этим стоит Генрих из Труро, и что мишенью заговорщиков был вовсе не декан, а отец Эйдан. Повара декан Александер выгнал — улик против него мы не нашли, но и доверять ему было нельзя. Мои люди донесли, что повар отправился прямиком к леди Кэрфакс. Тогда я понял, что она тоже замешана в этом деле, но доказать ничего не мог.
— Так вот почему леди Изабелла испугалась, узнав, что вы расследуете обстоятельства смерти Натаниэля де Бира! — понял Гервард. — Она боялась, что вы узнаете о шантаже, а тем самым и о её участии в заговоре!
— Так и есть, — кивнул отец Годфри, перечитывая записку. — Только это, увы, тоже не улика. Если бы леди Кэрфакс осталась жива, я не смог бы привлечь её к ответственности.
Гвинет вздрогнула. Леди Изабелла Кэрфакс сполна заплатила за все свои грехи.
— Наверное, леди Изабелла боялась, что М и её убьёт, — прошептала она. — А погибла по нелепой случайности…
— Да, Марион ле Февр может это подтвердить, — кивнул Гервард и добавил задумчиво:
— Если, конечно, она сама не убила леди Изабеллу. Госпожа ле Февр так разозлилась, когда её выгнали из комнаты!
— Глупости! — рассердилась Гвинет. Её брат сам не понимал, что несёт, обвиняя вышивальщицу в таком ужасном преступлении. — Никто не пойдёт на убийство из-за комнаты в трактире!
Гервард пробормотал что-то в своё оправдание и попытался сменить тему.
— А вы не боитесь, что отравители предпримут вторую попытку? — спросил он у отца Годфри.
Тот покачал головой.
— Отец Эйдан отбыл в Святую Землю с письмами для короля Ричарда, — объяснил он. — Потому я и решил, что отравить хотели именно его. Если бы Генрих из Труро сумел подменить отца Эйдана своим человеком, он мог бы шпионить за Ричардом… Может, даже попытался бы убить его.
— То есть у заговорщиков был только один шанс, — сказал Гервард. — А потом отец Эйдан уехал.
— Всё верно, — подтвердил отец Годфри. — Он, слава Богу, не пострадал.
— Там есть письмо священника, — сказала Гвинет. — Наверное, он должен был занять место отца Эйдана.
Годфри де Массар снова перебрал пергаменты и вытащил письмо отца Герберта.
— Этот человек тоже боится М, — заметил он. — И не зря. Николас и Натаниэль оба умерли, и леди Изабелла тут не при чём. Она не ездила в Лондон, и не имела причин желать смерти аптекарю Николасу. А Натаниэль де Бир, хоть он и шантажировал её, умер раньше, чем леди Изабелла прибыла в Гластонбери.
— Так вы думаете, что Натаниэля убил М ? — спросила Гвинет.
— Возможно, — кивнул отец Годфри и вдруг усмехнулся.
— А вы никогда не думали, что М — это я? — спросил он. — Приезжий, да ещё из Уэллса…
Гвинет почувствовала, что краснеет.
— Что вы, отец Годфри, — быстро сказал Гервард. — Мы с Гвинет никогда вас не подозревали — правда, Гвинет?
— Нам это даже в голову не приходило, — пролепетала Гвинет.
Отец Годфри окинул их подозрительным взглядом, но промолчал, и вернулся к письмам. Непрочитанным оставался только один пергамент — тот, что был написан на арабском.
— Так вот что отец Герберт ценит так дорого. Хотел бы я узнать, что в нём такого особенного…
— Мы знаем, сэр, — сказал Гервард. Брови священника удивлённо поползли вверх.
— Помните Вазима Хараба, мавританского купца?
— Помню, как же, — кивнул отец Годфри. — Ещё один человек Генриха из Труро. Продавал фальшивые реликвии мастера Фримена и финансировал мятежников.
— Мы встретили его в Уэллсе, — объяснила Гвинет. — И он прочёл нам пергамент.
— В самом деле? И что же там написано?
— Его написал один из спутников Иосифа Аримафейского, — сказал Гервард. — И написано там, как найти Святой Грааль.
Отец Годфри выронил пергаменты и осенил себя крёстным знамением.
— Святой Грааль? — повторил он дрожащим голосом, но быстро взял себя в руки. — Так вот почему Натаниэль де Бир вырыл ту яму!
— Да, святой отец, — кивнула Гвинет. — Только найти Грааль он бы не смог. Вазим сказал, что должно существовать второе письмо. В каждом из них содержится только половина указаний.
— Разумно, — кивнул отец Годфри. — Если Святой Грааль действительно спрятан возле Источника Чаши, он не должен попасть в руки дурного человека.
Он поднял глаза и невидящим взглядом обвёл заснеженный двор.
— Если бы только вы показали мне это раньше! Теперь дело о смерти Натаниэля де Бира может приобрести совсем другой оборот! Его могли убить из-за Грааля, а не из-за истории с отравлением…
— Мастер де Бир никому не показал бы этот пергамент, — заметил Гервард.
— Нет, но о нём знал отец Герберт…
Отец Годфри прикоснулся к письму лондонского священника.
— И кто знает, кому ещё он мог разболтать тайну? Определённо это новый поворот в расследовании.
Он поднял рассыпавшиеся документы и уже собрался уходить, когда на скамью упала чья-то тень. Гвинет подняла глаза и увидела у входа брата Тимоти. Юный монах смотрел на пергаменты в руках отца Годфри, и в глазах у него застыло какое-то странное выражение — будто он уже видел что-то подобное раньше. Миг — и оно исчезло, уступив место обычной для него в последнее время озабоченности.
— Вы не видали брата Питера? — спросил монах. — Он в часовню не заходил?
Отец Годфри покачал головой.
— А разве он не в лечебнице? — удивился Гервард.
— Должен быть в лечебнице, — ответил брат Тимоти, до хруста стиснув пальцы. — Но когда я зашёл навестить брата Питера, его там не оказалось. И брат Патрик не видел, чтобы он уходил.
— Может, он у себя в келье? — предположил отец Годфри.
— Мы и там смотрели, — звонким от отчаяния голосом ответил брат Тимоти. — Нет его нигде! Исчез.
Глава тринадцатая
— Значит, надо его разыскать, — решительно сказал отец Годфри, поднимаясь со скамьи. — Брат Питер болен. Ему нельзя разгуливать одному по такой погоде.
— Брат Патрик уже организует поиски, — уверил его брат Тимоти.
— В таком случае я пойду помогу ему.
Отец Годфри кивнул на прощанье Гвинет и Герварду и зашагал к лечебнице, сжимая в руках драгоценные документы.
Брат Тимоти тяжело вздохнул и потёр ладонями виски. Гвинет подумала, что таким измученным она его никогда не видела. Как будто на него взвалили какую-то непосильную ношу.
— Вы хоть догадываетесь, куда мог пойти брат Питер? — спросила Гвинет.
— Догадываюсь, — вздохнул брат Тимоти. К удивлению Гвинет, он явно не испытывал облегчения при мысли, что найдёт старика. — Если он не в аббатстве, я знаю, куда и зачем он пошёл. Пойдёте со мной?
Гвинет и Гервард с сомнением посмотрели друг на друга. С того самого дня, когда у Источника Чаши нашли тело Натаниэля де Бира, брат Тимоти вёл себя более чем странно. Гвинет было страшно идти с ним куда-то и стыдно отказываться. Нельзя в самом деле быть такой подозрительной!
— Конечно, пойдём! — улыбнулась она, а Гервард кивнул, соглашаясь.
Но стоило им выйти из аббатства, и страхи вернулись с прежней силой. Брат Тимоти провёл их через заднюю калитку. Он опять шёл к Источнику Чаши!
Тропинка была засыпана снегом — только звери и птицы оставили здесь цепочки маленьких следов. Гвинет до колен приподняла юбку, но башмаки промокли сразу же. Снег таял в них и стекал вниз холодными струйками. Тишина стояла такая, что Гвинет слышала стук своего сердца.
Берега ручья сковал лёд, но на середине ещё бежала, журча, струйка алой воды. Но какой бы красной она ни казалась, это была вода, а не кровь, как в тот день, когда убили мастера де Бира.
Перед самым источником склон круто пошёл вверх. Гвинет думала остановиться и передохнуть перед подъёмом, но брат Тимоти не переводя дыхания, полез дальше. Так они и карабкались, цепляясь за невидимые под снегом пучки травы, до самого верха, где вытекал из скалы алый Источник Чаши.
Внутри расщелины снега почти не было. В тишине журчала, стекая по стене, вода источника. Гвинет повертела головой, но никакого брата Питера не заметила. И тут сзади неё знакомый голос произнёс:
— Рад вас видеть.
Гвинет обернулась. Урсус стоял в нескольких шагах от неё, возле ямы, которую вырыл Натаниэль де Бир. У ног его лежало неподвижное тело старого монаха, а рядом валялся заступ. Неподалёку чернела куча вывороченной земли. Кто-то счистил с неё снег и, похоже, пытался закопать яму…
Гвинет так перепугалась, что не в силах была вымолвить ни слова. Так значит, это всё-таки Урсус? Если он ударил старика — а, судя по всему, так оно и было — то кто мешал ему убить мастера де Бира?
В руках Урсус вертел ветку терновника, покрытую белоснежными цветами.
— Я знал, что ты придёшь, — сказал он, кивая брату Тимоти.
— Я пришёл, — наклонил голову юный монах, с благоговением глядя на отшельника. Гвинет перестала понимать что бы то ни было. Кругом сплошные тайны…
— Вы что, знакомы? — удивился Гервард.
— До сей поры мы не встречались, — ответил Урсус. — И всё же ты прав — мы знаем друг друга.
Больше он ничего объяснять не стал, а Гвинет и Гервард не осмелились спрашивать.
Брат Тимоти опустился на колени возле тела брата Питера и осторожно приподнял его за плечи. Только сейчас Гвинет поняла, что старик жив. Веки его трепетали, грудь тяжело вздымалась.
— Я нашёл его тут, — сказал Урсус. — Откройте своё сердце и выслушайте его. Он хороший человек. И помните — все что сокрыто, может быть найдено. Но всему свой срок, и некоторые вещи сейчас не время искать.
Отшельник наклонился, вложил цветущую ветку в руки брату Питеру и коснулся ладонью его лба.
— Спасибо, друг. Да хранит тебя Господь!
Он поднялся и зашагал прочь. Брат Тимоти снял плащ и укрыл им старика.
— Лежи спокойно, брат. Сейчас мы с Гвинет и Гервардом отнесём тебя обратно в аббатство. В лечебнице тепло, ты согреешься, и…
— Нет… Постой, я должен сказать…
Надтреснутый старческий голос брата Питера был едва слышен. Гвинет стало неловко. Если старый монах хочет исповедаться, им с Гервардом нельзя его слушать!
— Грех тяжким бременем лежит на моей совести… Господь милосердный знает — я не хотел его смерти! Я только пытался помешать ему копать. И всё же он погиб от моей руки…
Гвинет тихонько ахнула и зажала рот рукой. Старик хочет сказать, что Натаниэля де Бира убил он? Но он — точно не М ! Брат Питер мягок и совестлив, а М — заговорщик и убийца. Между ними не может быть ничего общего… Значит, мастер де Бир всё-таки погиб из-за Грааля.
— Я умолял его остановиться, — продолжал каяться брат Питер. В глазах его застыла смертная мука, словно он ещё раз переживал события того ужасного дня. — Я сказал ему, что час ещё не настал, что Грааль должен быть сокрыт. Но он лишь смеялся надо мной. А когда я снова принялся взывать к его совести, он поднял на меня заступ…
Голос старика звучал все тише и наконец умолк. Только хриплое дыхание показывало, что он ещё жив. На глаза Гвинет навернулись горячие слезы. Значит, Натаниэль де Бир хотел выкопать сокровище и погиб из-за этого, а брат Питер снова взялся защищать покой древней святыни. А ведь когда выкопали останки короля Артура, именно брат Питер украл и спрятал могильный крест! И сделал он это, чтобы защитить древнего короля от любопытных взглядов и дать ему упокоиться в своей тайной могиле.
Лицо брата Тимоти потемнело от горя. Гвинет подумала, что сейчас он, наконец, велит им с Гервардом уйти, но юный монах смотрел только на брата Питера.
— Пожалуйста, брат, — прошептал он. — Если у тебя достанет сил, расскажи, что случилось дальше.
— Я… попытался отнять у него заступ… Просто защищался. Но он был сильнее… Мы боролись, и он вырвал заступ у меня из рук. Наверное, он ударил бы меня, но поскользнулся и упал прямо на заступ. И пробил себе голову.
Тщедушное тело старика затряслось от рыданий.
— Кровь! Так много крови… — прошептал он. — Вода в источнике… красная от крови…
— Ты не ударил его, — успокаивающе проговорил брат Тимоти. — Ты неповинен в его смерти.
Брат Питер затряс головой.
— Если бы я не пришёл… Если бы не заговорил с ним… Он был бы жив!
— И продолжал бы творить зло, — сказал брат Тимоти твёрдо.
— Это правда, — вмешалась Гвинет. — Он был плохим человеком, брат Питер. И шантажистом.
Взгляд старика на мгновение упал на неё и снова вернулся к ветке с белыми цветами, которую вложил ему в руки отшельник. Брат Питер улыбнулся, вздохнул, и голова его безвольно упала набок.
— Он умер? — прошептала Гвинет.
Но она уже видела, что ошиблась. Грудь старика тихонько вздымалась, и в тишине было слышно хриплое дыхание.
— Нет, — ответил брат Тимоти. В глазах его стояли слёзы. — Он не умер, он очень болен. Идём. Поможете мне перенести его в аббатство.
— Но откуда брат Питер узнал, что мастер де Бир будет искать здесь Грааль? — спросил Гервард, глядя, как брат Тимоти заботливо укутывает старика своим плащом.
— Ты сам все слышал, — вздохнул брат Тимоти. — И знаешь столько же, сколько я. Лучше помоги мне его поднять.
Он поглядел на брата с сестрой и добавил, с печальным вздохом:
— Скоро все разрешится.
Глава четырнадцатая
— Интересно, как там брат Питер? — пропыхтела Гвинет, разгибая затёкшую спину. Они с братом только что перетащили на прежнее место тяжёлый сундук с тканями — Марион ле Февр возвращалась в свою старую комнату.
— Закончим с вещами, попросим у матушки разрешения навестить его, — ответил Гервард.
Прошли почти сутки с того момента, как дети нашли старого брата Питера наверху у Источника Чаши. Но как бы они ни беспокоились за старика, это не избавляло их от обычных утренних дел. А вопросы, оставшиеся без ответов, по-прежнему не давали им покоя. Да, теперь они знали, как умер Натаниэль де Бир. Знали, что погиб он не потому, что шантажировал шайку отравителей, а по нелепой случайности. Не надо было ему искать Святой Грааль. Но как узнать, кто такой этот таинственный М ?
— Ну вот! — провозгласила Гвинет, оглядывая комнату. — Здесь всё готово.
И правда, они хорошо поработали. Вещи леди Кэрфакс упакованы и лежат в кладовой, откуда их в любой момент могут забрать родственники покойной. Вещи Марион ле Февр снова вернулись на свои места. В камине пылает жаркий огонь. Ставни закрыты, чтобы не впустить зимний холод, зато повсюду горят яркие светильники — госпоже ле Февр для работы нужно много света.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11