Постепенно и осторожно Малком Нортон уговаривал Нуалу продать дом и перебраться в «Латам Мейнор». До недавнего времени она проявляла интерес к этой идее, признавшись, что после смерти мужа Тима дом опустел, а его содержание и ремонт становились все дороже.
— Знаю, что надо менять крышу, что отопительная система устарела, и любой, кто купит дом, должен будет установить центральное воздушное кондиционирование, — говорила она ему. — Вы полагаете, я смогу взять за него тысяч двести?
Его реакция была сдержанной.
— Нуала, цены на недвижимость здесь сильно упадут после Дня труда. Может, на следующее лето нам удастся выручить столько, но мне хочется, чтобы вы хорошо устроились, и если вы готовы переехать в «Латам» прямо теперь, то за эти деньги я могу взять заботы о доме на себя и кое-что тут поправить. В итоге я смогу вернуть свои деньги, а вам больше не придется на него тратиться. Имея страховку Тима и деньги от продажи, вы сможете заполучить самое лучшее место в «Латаме» и, может, даже оборудовать одну комнату под студию.
— Было бы замечательно. Надо указать это в заявлении, — сказала Нуала и поцеловала его в щеку. — Вы настоящий друг, Малком.
— Я подготовлю бумаги. Вы приняли хорошее решение.
Малком не рассказал Нуале того, что узнал от своего приятеля из Вашингтона. Предложенное правительством изменение в законе об охране окружающей среды должно быть вот-вот принято, а это означало, что с части собственности, в настоящее время находящейся под надзором Закона о сохранности Ветленда, будут сняты ограничения по развитию. Владения Нуалы как раз подпадают под этот закон. «Останется только почистить пруд, спилить несколько деревьев, и получится прекрасный вид на океан», — думал Малком. Какой-нибудь толстосум готов заплатить немалые деньги, чтобы любоваться этой красотой, а может, даже снесет старый дом и построит новый в три раза больше. По его подсчетам, это может стоить миллион долларов. Если бы все пошло как запланировано, он сумел бы выручить восемьсот тысяч долларов в течение пары лет.
Тогда он смог бы рассчитаться со своей женой Дженис, имея для этого достаточно наличных, уйти на пенсию и переехать во Флориду с Барбарой.
Его жизнь изменилась с тех пор, как Барбара пришла к нему работать секретаршей. Моложе его на семь лет, она была очень привлекательной пятидесятишестилетней вдовой. Дети ее были уже взрослыми и жили самостоятельно, поэтому работать она стала от скуки. Однако вскоре между ними возникло взаимное влечение. Она подарила ему столько тепла, сколько Дженис не дала за всю их совместную жизнь.
Но она была не из тех, кто заводит романы на работе, — об этом она дала понять сразу. Если он хочет быть с ней, то должен стать холостяком. А для этого, решил он, ему нужны только деньги. Тогда…
— Ну, ты готов?
Малком взглянул на нее. Перед ним, скрестив на груди руки, стояла его жена, с которой он прожил тридцать пять лет.
— Да, если ты готова, — ответил он.
Сегодня он задержался на работе и прошел прямо в спальню. С утра он увиделся со своей женой в первый раз.
— Как ты провела день? — спросил он вежливо.
— Как я обычно провожу день? — огрызнулась она. — Веду канцелярию в богадельне. Но, по крайней мере, хоть один из нас приносит в дом стабильный доход.
8
В 19.50 Нейл Стефенс, управляющий Инвестиционной корпорацией «Карлсон и Паркер», оторвался от работы и потянулся. В торговой конторе «Мир 2» он остался один, если не считать группы уборщиков, которые пылесосили что-то внизу в холле.
Как младший исполнительный директор фирмы, он занимал большой угловой кабинет, откуда открывался хороший вид на Манхэттен, любоваться которым у него, к сожалению, не было времени, особенно сегодня.
Последние несколько дней рынок весьма дестабилизировался, и многие акции «К и П» дали разочаровывающий доход. Сами акции были твердые, выгодные, и потеря в цене, в общем, не удручала, проблема же состояла в том, что слишком много мелких инвесторов захотели продавать их, поэтому ему и его сотрудникам пришлось убеждать их не суетиться.
«На сегодня хватит, — подумал Нейл. — Пора выбираться отсюда». Он поискал пиджак и нашел его в кресле в «зоне переговоров», в удобно обставленном углу, где, по мнению дизайнера, была «доброжелательная атмосфера» для клиентов.
Сморщившись при виде измятого пиджака, он встряхнул его и надел. Нейл был рослым тридцатисемилетним мужчиной, сумевшим избежать полноты с помощью курса специальных занятий, включающих игру в рекетбол дважды в неделю. Его старания не пропали даром, и он был неотразимо привлекателен, с вдумчивыми карими глазами, в которых светился ум, его обаятельная улыбка внушала доверие. А доверие ему было крайне необходимо, потому что, как знали его сослуживцы и друзья, от внимания Нейла Стефенса ничто не ускользало.
Он попытался разгладить рукава пиджака, вспомнив, что его ассистентка Триш утром повесила пиджак на место, а потом принципиально не замечала, когда он снова небрежно бросил его после обеда.
— Другим сотрудникам действует не нервы, когда я слишком много о тебе забочусь, — сказала она. — И потом, я без конца убираю за своим мужем дома. Сколько еще можно взвалить на бедную женщину?
Нейл улыбнулся, но улыбка исчезла, когда он вдруг спохватился, что забыл позвонить Мэги и узнать ее телефон в Ньюпорте. Сегодня утром он собирался на неделю в Портсмут к маме на день рождения, а это в нескольких минутах езды от Ньюпорта. Мэги сказала, что остановится недели на две у своей мачехи. Он надеялся, что они проведут время вдвоем.
Они с Мэги случайно встретились ранней весной в магазине на Второй авеню, на углу Восточной Пятьдесят шестой улицы. С тех пор при каждой встрече они оживленно беседовали, а однажды вечером буквально натолкнулись друг на друга в кинотеатре, вместе посмотрели фильм, а потом отправились в паб «Нери» пообедать.
Поначалу Нейлу нравилось, что Мэги, как и он, воспринимала их встречи несерьезно, ни единым намеком не показывая, что для нее их отношения стали более чем дружеские. Казалось, она тоже поглощена только работой.
Однако через полгода таких случайных встреч его стало раздражать, что Мэги продолжает вести себя так, будто он интересует ее лишь как приятный компаньон для походов в кино и обедов. Не понимая, что происходит, Нейл начал ждать этих встреч, захотел узнать о ней как можно больше. Она упомянула как бы невзначай, что овдовела пять лет тому назад, и по интонации он понял, что она не хотела об этом думать.
Поразмыслив, Нейл решил, что Мэги могла оставить свой телефон на его автоответчике. Вернувшись к столу, он прослушал пленку.
— Привет, это Мэги Холлоувей. Спасибо за звонок. Меня не будет в городе до тринадцатого.
Запись оборвалась. Возможно, Мэги не любила оставлять послания.
«Прекрасно», — подумал он мрачно, положил трубку и подошел к окну. Перед ним простирался залитый огнями Манхэттен. Он смотрел на мосты Ист-Ривер и вспоминал, как сказал Мэги о том, что его контора была на сорок втором этаже Международного торгового центра, а она рассказала ему про свое первое посещение коктейльного приема Виндоус этажом выше.
Уже смеркалось, огни мостов зажглись, потом засверкали дома, дороги, и город стал похож на аристократку Викторианской эпохи, увешанную бриллиантами, тут было все сразу — ожерелье, браслеты, кольца, серьги и даже диадема.
Ее ощущение передалось Нейлу.
Но у него было и другое впечатление о Мэги, которое его беспокоило. Три недели тому назад, в субботу, он зашел в кино посмотреть старый французский фильм «Мужчина и женщина». В зале было немноголюдно, и посреди фильма он заметил Мэги, сидящую одиноко неподалеку от него. Он хотел уже подойти к ней, но увидел, что она плачет. По лицу ее текли слезы, и она зажимала рот рукой, чтобы подавить рыдания. История была про молодую вдову, которая не могла смириться с потерей мужа.
Во время титров он поспешил уйти, не желая, чтобы она его заметила, и думая, что ей не понравится, если ее застанут в минуту слабости.
Поздно вечером он обедал с друзьями в «Нерп», когда она вошла. Она остановилась возле их столика, поздоровалась, а потом присоединилась к группе за большим столом в углу зала, ничем не напоминая расстроенную женщину, рыдающую над судьбой несчастной вдовы.
«Проклятье! — подумал Нейл. — Она уехала почти на две недели, а я не могу с ней связаться. Не знаю даже имени ее мачехи».
9
«Если бы не этот чопорный искусствовед, неделю можно было бы считать удачной», — размышляла Мэги, съезжая с маршрута 138 в Ньюпорте. Оба фотосеанса прошли исключительно хорошо, особенно съемки для журнала «Вог».
Но после дотошной работы над съемками каждой складки астрономически дорогих нарядов было особенно приятно надеть джинсы и клетчатую рубашку. Вообще, кроме голубой набивной блузки и длинной юбки, которые она собиралась надеть сегодня к обеду у Нуалы, Мэги взяла с собой очень немного.
«Нам будет так хорошо вдвоем, — думала она. — Две спокойные недели в Ньюпорте. У нас с Нуалой будет время повспоминать!» Она улыбнулась сама себе.
Звонок Лайама и его сообщение, что он тоже будет на обеде у Нуалы были неожиданными, оказывается, он проводил в Ньюпорте немало времени.
— Дорога из Бостона очень удобная, — отметил он. — Я приезжаю довольно часто, особенно в несезон.
— Не знала об этом, — удивилась она.
— Ты многого обо мне не знаешь, Мэги. Может, если бы ты уезжала не так часто…
— И может, если бы ты не жил в Бостоне, а почаще бывал в Нью-Йорке…
Мэги снова улыбнулась. «Лайам славный, — подумала она, — даже несмотря на то что порой слишком большого о себе мнения». Остановившись на светофоре, она еще раз проверила маршрут. Нуала жила рядом с легендарным Оушн-драйв, на Гаррисон-авеню. «С третьего этажа даже видно океан! — восклицала она. — Сама увидишь, когда будешь у меня в студии».
За неделю Нуала звонила трижды, чтобы убедиться, что никаких изменений не будет.
— Мэги, ты приедешь? Ты меня не разочаруешь?
— Конечно, нет, — заверяла она и думала: показалось ей или действительно в голосе Нуалы прозвучало какое-то беспокойство, которое она заметила, еще когда они обедали на Манхэттене. У Нуалы год назад умер муж, и она начала терять друзей — одна из неприятностей старости. «Естественно, у нее появляется ощущение бренности жизни», — подумала Мэги.
Такое же выражение она видела на лицах обитателей приютов, когда снимала для журнала «Лайф» в прошлом году. Одна женщина мудро сказала: «Иногда мне страшно, что на земле не осталось никого, кто бы помнил, что я когда-то была молодой».
Мэги поежилась и поняла, что в машине становится холодно. Отключив кондиционер, она немного приоткрыла окно и вдохнула густой морской запах, наполнявший воздух. Если ты вырос в Мидвесте, то никогда не сможешь вдоволь надышаться океаном.
Посмотрев на часы, она увидела, что уже без десяти восемь. У нее не будет времени освежиться и переодеться до начала. Хорошо, что она позвонила Нуале и предупредила, что может задержаться.
Мэги свернула на Гаррисон-авеню, и перед ней открылся океан. Притормозив, она остановилась возле очаровательного, обшитого досками домика со ставнями и круглым крыльцом. «Это должен быть дом Нуалы», — подумала она, но дом выглядел очень темным. Снаружи никаких огней, а внутри едва виднелся слабый свет.
Она припарковалась, вышла из машины и, не доставая чемодана из багажника, взбежала по ступенькам и позвонила в дверь.
Ничего.
Мэги стала заглядывать в окна, форточки на них были открыты, и почувствовала резкий запах горелого. Она снова и снова звонила в дверь.
Изнутри не доносилось ни звука, шагов тоже не было слышно, «Что-то не так, — подумала она с беспокойством. — Где Нуала?» Мэги припала к ближашпему окну, старательно вглядываясь сквозь занавески.
Вдруг у нее пересохло во рту. Из того немногого, что она увидела, можно было понять, что в комнате царит ужасный беспорядок. Содержимое шкафа было разбросано по смятому ковру, а сам шкаф неуклюже завален на кушетку. Камин находился напротив окна, шкафчики по бокам его были открыты. Слабый свет исходил от пары канделябров на каминной полке. Koгда ее глаза привыкли к темноте, Мэги смогла разглядеть одну туфлю на высоком каблуке, валявшуюся возле камина.
Что это? Она наклонилась поближе и увидела маленькую ногу в чулке, торчавшую из-за двойного кресла напротив камина. Она кинулась к двери, дернула ручку, но дверь была заперта.
В панике она помчалась к машине, схватила телефон и набрала 911. Потом остановилась, вспомнив, что у ее телефона код Нью-Йорка, а это Род-Айленд. Номер Нуалы начинался на 401. Трясущимися пальцами она набрала 401-911.
Когда на звонок очветили, она смогла произнести:
— Я на Гаррисон-авеню, 1, в Ньюпорте. Не могу попасть в дом. Через окно видно, что на полу кто-то лежит, думаю, это Нуала.
«Не надо заговариваться. — сказала она себе. — Перестань». Но когда послышался спокойный, неторопливый голос диспетчера, в ее голове пульсом застучали два слова: Нуала умерла.
10
Чет Брауэр, начальник ньюпортской полиции, отступил в сторону, давая возможность криминальному фотографу снять место преступления. Помимо неприятного факта, что в его районе кого-то зверски убили — Нуале были нанесены множественные удары по голове, — во всей этой картине было нечто непонятное.
Несколько месяцев в округе не было ни одного взлома. Кражи случались, когда большинство домов закрывалось на зиму и становилось объектом налетчиков, охотившихся за телевизорами и другими подобными вещами. «Удивительно, как много людей до сих пор не установило охранную сигнализацию, — подумал Брауэр, — как много людей вообще не запирало дома».
Он был в первой патрульной машине, когда получил звонок из Службы спасения. Приехав на место, где молодая женщина, назвавшаяся падчерицей миссис Моор, показала ему на окно, он разглядел лишь то, о чем она уже рассказала. Они с сыщиком Джимом Хаггерти обошли дом и, почти не касаясь ручки, обнаружили, что дверь с черного хода не заперта. Они вошли в кухню.
Чайник на плите выгорел до черноты. Запах горелой картошки перебивал другой, более приятный. «Жареная баранья ножка», — отметил он про себя. Перед тем как войти в гостиную и столовую, он автоматически выключил на плите все горелки.
Он не заметил, что падчерица шла за ними, и услышал стон.
— О, Нуала, Фнн-ну-ала, — произнесла она и опустилась на колени, потянувшись к руке убитой, но он ее остановил.
— Не прикасайтесь к ней!
В этот момент раздался звонок, и он вспомнил, что стол в столовой накрыт. Шум за окном говорил о прибытии новых машин. Через несколько минут офицеры сумели увести падчерицу и других гостей в соседний дом. Их попросили не уходить, пока всех не опросят.
— Шеф.
Брауэр поднял голову. Рядом стоял Эдди Суза, новобранец.
— Там некоторые, с кем вы хотели поговорить, начинают нервничать.
По привычке Брауэр наморщил лоб. Он делал это обыкновенно, когда раздражался или задумывался. На этот раз он раздраженно ответил:
— Скажи им, я буду через десять минут.
Перед уходом он еще раз прошелся по дому. Кругом ужасный беспорядок. Даже в студии на третьем этаже все было перевернуто, краски разбросаны по полу, словно наспех просмотрены и забракованы; шкафы и полки опустошены. «Не каждый преступник, только что совершивший убийство, стал бы тратить время на такой основательный обыск, — подумал он. — Что ж он искал?»
В двух спальнях на втором этаже тоже что-то искали. В одной из них был открыт шкаф и выброшено содержимое всех ящиков. Матрас на кровати перевернут, было видно, что белье совсем свежее. Брауэр догадался, что эта комната была приготовлена для падчерицы.
Содержимое большой спальни было разбросано. Шкатулка для драгоценностей из розовой кожи, точно такая же, как он подарил своей жене на Рождество, была открыта, а бижутерия рассыпана по поверхности кленового комода.
Брауэр решил расспросить друзей Нуалы о ценностях, которые могли у нее быть.
В разоренной спальне убитой он пробыл подольше. Тот, кто это сделал, не был просто вором или наркоманом-грабителем, решил он. Преступник что-то искал. «Или преступница», — подумал он. Очевидно, что Нуала Моор почувствовала опасность. По всему было видно, что она спасалась бегством, когда ее ударили сзади. Это могли сделать и мужчина, и женщина. Тут не требовалось большой силы.
Брауэр заметил кое-что еще. Моор вероятно готовилась к обеду, а это означало, что она стояла на кухне, когда появился преступник. Она побежала от него в столовую, поскольку путь к кухонной двери был перекрыт. Преступник, вероятно, пришел этим путем, а поскольку признаков взлома не было, значит, дверь была не заперта. Если, конечно, миссис Моор сама не впустила злодея. Брауэр отметил, что надо проверить надежность замка.
Но ему все же пора поговорить с гостями.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27