– Ваше величество…– Ну, что еще? – недовольно спросил Лангдарма, не отрываясь от танца.– Прикажите убрать их с площади. Немедленно!– С ума сошел? Это священный ритуал.– А ваша жизнь не священна?Король лишь отмахнулся. Но Кон-Гьял заметил, как напряглись его мышцы. И вздохнул с облегчением, когда барабан глухо ударил в последний раз. Танец закончился. На площадь опять выскочили акробаты и фокусники. Девушки в широких шароварах и тюрбанах, украшенных длинными перьями, кружились в замысловатом танце с разноцветными шелковыми лентами. Гимнасты крутили свои сальто, зажав в зубах горящие факелы. Фокусник маленького роста (возможно, переодетая женщина) в смешном, длинном не по росту плаще, расшитом звездами, доставал из рукавов яркие шары и палочки, и они быстро мелькали в искусных руках. Островерхий колпак то и дело наползал ему на нос, и фокусник потешно пытался его поправить, а предметы, которыми он жонглировал вдруг волшебным образом послушно зависали в воздухе. Несколько раз он спотыкался, запутавшись в длинных полах своей одежды, но было ясно, что неуклюжестью тут и не пахло: все движения были виртуозно отточены, просто артист смешит зрителей.«А может быть, убийца давно схвачен, – вяло подумал Ти-Сонг, – и сейчас выдает меня… Лангдарма жив, праздник подходит к концу. И меня арестуют – прямо здесь, у трона… Или как только я войду во дворец. А через три дня на этой же площади сделают помост, на котором будет стоять здоровенный детина-палач с кривым мечом… И ужас, тот самый, из сна, повторится в действительности».Фокусник взмахнул руками – широкие рукава плаща словно раскрылись, и большие невесомые шары разлетелись в стороны над толпой. Кто-то попытался поймать их, но они с треском лопались в руках, вызывая взрывы смеха. А над головой артиста уже взлетали и падали совсем маленькие шарики, платки, крошечные палочки… Фокусник поймал одну из них, сдернул с головы колпак, и на короткое мгновение палочка исчезла из поля зрения… И вдруг превратилась в белого голубя. Взмах рукава – и голубь взмыл вверх, пролетел над толпой и приземлился на могучем плече Кон-Гьяла. Заметив испуг на лице телохранителя, король рассмеялся.– Не падай в обморок, это всего лишь безобидная птица. Ну, – он хлопнул в ладоши, – лети к хозяину. Прими мои поздравления, артист, твое искусство воистину великолепно!Фокусник поклонился.
Они все будут удивлены.Подумав об этом, маг развеселился. Внешне это выразилось в том, что уголки его губ чуть дернулись вверх, придав лицу сходство с оскаленной волчьей мордой. Бархатная подушка удобно лежала под спиной. Маг смотрел представление – уже, наверно, в двадцатый раз… А может, и больше, он не считал. Он был единственным зрителем. А фокусник, потевший на сцене перед ним, – единственным артистом.Фокусник поднял руку – белогрудый голубь порхнул через всю комнату, охваченный желанием сесть на плечо, как на насеет… И вдруг словно взорвался на полпути, обернувшись клубами разноцветного дыма, внутри которого, скрывшего от глаз и самого фокусника, что-то блеснуло.– Плохо, – спокойно сказал Юнгтун Шераб и поймал двумя пальцами маленькую стрелу, летевшую ему в лицо. – Медленно.А сам подумал: а ученичок хорош. Талантлив. И фокус с голубем – настоящая находка.– Все сначала.Маленький артист не выразил досады или недовольства. Вообще ничего не выразил. Лишь поклонился и с упорством заводной игрушки начал повторять номер. Он глотал огонь и вынимал изо рта разноцветные треугольные флажки. У его ног образовалась уже целая горка – это наводило на мысль о лоскутах, валяющихся на земле после парада. Маг знал: скоро они исчезнут. И наступит черед больших шаров, а за ними вылетит белый голубь – вон из той обыкновенной с виду палочки.– Знаешь, – задумчиво сказал он, – пожалуй, надо покрасить стрелу – так, чтобы она перестала блестеть.– Как вам это удается? – тихо спросила Фасинг, проводя пальцами по гладкой щеке мага. – Он ведь послушен, как… как…– Как овечка? – Юнгтун Шераб усмехнулся. – Ну нет. Он смел и инициативен. А для моих замыслов другие и не нужны. Я указываю только конечную цель. Путь к ней он прокладывает сам – в этом-то вся и сложность. А сейчас уходи. Он не должен тебя видеть.«Это я не должна его видеть – вблизи», – сообразила женщина. А издалека, из-за потайной двери, где она пряталась во время представления, она могла разглядеть только фигуру в черном балахоне. Лицо же артиста было скрыто под маской.
Черная борода. Игорь Иванович испуганно зажмурил глаза и снова открыл их. Секунду назад он видел короля со свитой: золотые и пурпурные одежды в отблесках факелов, и громаду дворца на фоне черных зубцов хребта КхордаЛе… И все исчезло. Он решил было, что контакт прервался, ждал уже знакомого ощущения тьмы и невесомости, а за ними – родной до омерзения городской квартиры в «хрущевке». Но вместо этого перед взором вдруг предстал незнакомый бородач с орлиным кавказским носом и глазами навыкате (наркоман, пронеслось в голове. Ну, может, не законченный, но употребляет ЛСД или героин… Пожалуй, скорее ЛСД). Мелькнули какие-то дома с дырами вместо окон – как в фильмах про войну. Бородач был затянут в камуфляж. Армейские джамп-бутсы мягко ступали по разбитому асфальту – человек в окружении трех автоматчиков-телохранителей подошел к бежевому «Мерседесу», обернулся и что-то гортанно сказал спутникам.Позади «мерса» стоял пятнистый БТР. Автоматчики попрыгали туда, кто-то из них махнул рукой. Сюрреалистическая сцена из военного настоящего. Колесников не просто смотрел на незнакомого чеченца – тот был виден в белом круге, в перекрестье трех тонких линий с маленькими делениями, как у мензурки. Игорь Иванович смотрел сквозь оптический прицел снайперской винтовки…
Фокусник закончил представление и поклонился. Юнгтун Шераб с раздражением поглядел на танцующие клубы красно-желтого дыма, в котором исчез голубь.– Скольких же птиц ты извел? – недовольно спросил он.– Ни одной, мой господин. Голубь один и тот же.– Что, он не погибает?– Нет. Это только фокус.Маг с сомнением взглянул на артиста.– Зачем тебе такой огромный колпак? И халат явно не по росту… Ты будешь вызывать смех.Он спросил это тоном строгого учителя, экзаменующего ученика:– Это хорошо, мой господин, – последовал уверенный спокойный ответ. – Никто не будет воспринимать меня всерьез, и никто не прочтет моих намерений. Вы сами научили меня этому.– Почему ты не стрелял в этот раз?– Я стрелял.– Я ничего не заметил. Где же стрелы?– Чуть справа от вашего виска, мой господин.Юнгтун Шераб стремительно обернулся. Миниатюрное темно-коричневое древко торчало из стены со всем рядом с его головой.Близко. В каких-то двух пальцах.
Король Лангдарма не сразу и понял, что произошло. Его что-то кольнуло в шею, будто ужалило большое насекомое… Но насекомых не могло быть в третий зимний месяц (в этом году Ченгкор-Дуйчин пришелся как раз на вторую его половину). Он хотел дотронуться до места укуса, но рука вдруг отказалась повиноваться. И девушка, исполнявшая танец с лентами, стала непонятным образом расплываться в воздухе, погружаясь в темноту, как в толщу воды, – все глубже, глубже…Лангдарма ещё сумел кое-как повернуть голову и заметать напряженное лицо Ти-Сонга, всматривающегося в толпу. «Он не знает, что меня убили, – сообразил король. – Он ждет…»– Хватай его! – громовым голосом закричал Лангдарма.И вскочил сам, извлекая из ножен любимый кинжал… Удивление на лице брата-предателя сменилось ужасом, он отшатнулся, съежился, уменьшаясь в размерах. А сам Лангдарма вдруг стал большим – выше дворца, выше горных хребтов, легче пушистых облаков, ночующих в темных влажных расщелинах… Ибо это уже был не он, но его дух, мощно взлетевший в Золотую обитель, чтобы вечно скакать на огромном коне в свите короля Гесера.А его тело оставалось на троне – его удерживала отравленная стрела, пробившая шею и застрявшая в высокой спинке. Уже и танцовщицы ушли под аплодисменты, и зажглись огни на огромной карусели, символизирующей Колесо Жизни, и прекрасный белый конь ждал своего господина, чтобы ещё раз торжественной поступью пройти по площади…– Ваше величество! – в ужасе закричал Кон-Гьял.Придворные из свиты оглянулись, глаза их расширились…– Ваше величество! Ваше величество!– Ты возьмешь трубку или нет?
Звонок выплывал откуда-то из глубины, как батискаф. Колесников с трудом поднялся из-за стола – сознание находилось ещё на «нейтральной полосе» между двух миров, в переходе. Он на ощупь нашел трубку.– Алло.– Игорь Иванович, это вы?– Я. С кем имею честь?– Я Валера. Друг Алёнки.– А, Валера… Алены нет дома, она уехала в лагерь.Трубка помолчала.– Я как раз насчет этого и звоню… Только вы не пугайтесь.– Хорошенькое начало. Что случилось-то?– Гм… По телефону неудобно. Надо бы встретиться. Только Алле Федоровне пока ничего не говорите.– Что, настолько серьезно?– Боюсь, что да. Она исчезла.– Алла? – удивился Колесников.– Алена.И трубку повесили. Глава 20А ВОТ ОНИ, УСЛОВИЯ… Бег.Бег – это особое состояние. Отключено всё – все мысли, нужные и ненужные, праздные и злободневные (например, сколько ещё бежать?). Если бы такой вопрос вдруг возник, он пробудил бы память и она услужливо подсказала бы о дикой усталости и о нехватке кислорода, о боли в икроножных мышцах и горящих огнем стопах, о сухом хриплом дыхании – твоем и тех повизгивающих собак, что идут по твоему следу вот уже… Нет, о времени тоже вспоминать не следует. Она лишь раз остановилась и присела – перед тем, как пересечь вброд широкий горный ручей. Ноги в отечественных кроссовках следовало обернуть полиэтиленом.«Запомните, – учил инструктор, – фирменная обувь впитывает пот, а значит, ваш запах, как губка. Для любой следовой собаки это подарок… А для вас – смерть. И потом, наши кроссовки прочнее – в полтора раза, чем „Адидас“, и в два с половиной – чем „Рибок“. Так что уж потерпите, леди…»Терпеть. Гнать, держать, смотреть, видеть…«И когда бежите, ни о – чем не думайте. Мысли – это тоже смерть. Выучите любую считалку и повторяйте. Без конца одно и то же. Она – ваше спасение».Дышать, слышать, ненавидеть…А вокруг было красиво! В другое время она бы остановилась полюбоваться – живописная каменная осыпь с островками ярко-зеленой травы, низкое раскидистое дерево, чудом прилепившееся на склоне, скала с двумя плоскими зубцами на другой стороне ущелья – будто рыцарский замок. Сейчас над главной башней взметнется флаг, опустится мост через ров, появится юный рыцарь на белом коне…«Здравствуй, красавица. Как долго я искал тебя!» – «Разве мы знакомы?» – «Нет. Но я увидел тебя во сне и полюбил…»Краем глаза она вдруг уловила движение – листья на дереве чуть шевельнулись, хотя ветра не было.Черная фигура бесшумно, как паук прыгнула сверху. Сверкнула в воздухе метательная пластина, но Алёнка была готова к этому. Нырнув вниз, к самой земле, она моментально провела подсечку («Змея среди камней»). Противник сделал кульбит, пытаясь уйти от атаки. Алёнка догнала его, как пантера, одним прыжком. И медленно выпрямилась, обводя глазами пространство вокруг. Второй. Должен быть второй. Мест для укрытия было навалом – рельеф словно специально был создан для того, чтобы устраивать засады. Девочка попыталась освободить сознание, активизировать свое внутреннее зрение, «ва», нащупывая противника… Этому её тоже учили, впрочем, как и тому, что опытный мастер свое «ва» может прятать, будто закрывая непроницаемым колпаком, и в ментальном контакте оно не проявится. Сзади Алёнки была широкая каменистая дорога, круто спускавшаяся в низину, зеленую и круглую, как тарелка. Там нельзя было спрятаться. Другое дело – нагромождение больших валунов справа и спереди – идеальное укрытие для целой группы захвата… Или для одинокого снайпера. Снаружи все выглядело вполне мирно. Ни одного звука, ни одного движения.Какая бы квалифицированная группа ни подобралась, она себя бы выдала – скопление человеческих организмов на малой площади излучает, как мощный передатчик. Ничего такого Алёнка не чувствовала. Значит, стрелок…Нет, ерунда. До ближайшего валуна метров пятнадцать – выстрел почти в упор, промахнуться может только слепой. А стрелок молчит. И того, первого, на дерево сажать не было смысла. Тогда… Она сообразила все правильно, но мышцы опоздали. На неё напали сзади, со стороны дороги (где же он прятался?!). Горло сдавило железным захватом, колено моментально уперлось в поясницу. Алёнка почувствовала, что её заваливают назад – жестко, профессионально, безжалостно. Она с трудом поборола желание сопротивляться…Однажды её так же схватил Жрец. Алёнка выполняла какую-то работу по. дому. Странно, но это ей нравилось. И сам дом нравился – выложенный серым необработанным камнем, под выгоревшей на солнце черепичной, крышей, суровый и красивый, как все горцы. От резной калитки в высоком заборе в глубину сада бежала извилистая дорожка, посыпанная красным песком. Сад выглядел совершенно запущенным, будто уголок дикой природы, но, присмотревшись, Алёнка поняла, что эта запущенность тщательно продумана и выстроена умелыми руками. Каждое деревце, каждый камешек знали свое место.Пожилой садовник рыхлил землю возле раскидистой яблони. Алёнка уже была с ним знакома – тот всегда при встрече чуть приподнимал широкополую соломенную шляпу и бормотал что-то, не отрываясь от работы. Она весело поздоровалась и, громыхая пустым ведром, вприпрыжку подбежала к колодцу. Утро было замечательное: свежее и звонкое в середине лета, цвела буйная зелень, и до первых следов увядания было ещё далеко. И жизнь где-то там, в пыльном шумном городе, в тесной квартире казалась странной и глупой, как игра в песочнице. Тут-то её и схватили сзади за горло, как раз в тот момент, когда она ставила ведерко на край колодца…Она судорожно забилась, пытаясь вырваться. В глазах потемнело, разум кричал от ужаса, она ждала: «Вот сейчас я умру. Меня бросят за ноги в этот самый колодец с ледяной водой, и даже если я сразу не задохнусь; холод меня скрутит, и я пойду на дно – сроду не найдут». Она ещё попробовала ударить своего противника ногой и достать локтем. Оба удара достигли цели, но Алёнке показалось, что она бьет каменную стену. Тело её напряглось в последний раз – и тут её отпустили. Алёнка села на землю и с трудом произнесла:– Вы не садовник.Жрец улыбнулся и снял шляпу.– У садовника сегодня выходной.– Зачем вы меня так напугали?– Лучше уж я, чем кто-то еще.Он скрестил ноги по-турецки и присел рядом с ней.– Вообще-то в школе с тобой неплохо поработали. Удар резкий, концентрированный… Для спорта – очень даже прилично. Только ведь жизнь – не спорт. Это война. Здесь все твое дрыгоножество гроша не стоит.– А как же? – хмуро спросила она.– Как же… Так сразу не объяснишь. Мужчина по своей природе крепок и тверд, как железо или дерево. А женщина… Как по-твоему, какова природа женщины?Алёнка немного поразмышляла.– Не знаю. Наверное, наоборот, мягкая и уступчивая. Как вода!Жрец покачал головой.– Женщина изменчива. Она разная – может быть твердой, может быть мягкой, горячей Я холодной, злой и доброй. Но нигде, ни в чем в отличие от мужчины она не достигает предела. В этом и состоит её гармония.Он легко, одним движением, встал и протянул ей руку.– Тебе нужно научиться этому – быть разной. Твердой ты уже была, я тебя победил. Теперь попробуй обмякнуть, как старое полотенце…
Где же все-таки он прятался?Алёнка безвольно поникла в руках, будто увядший цветок. Тот, сзади (она про себя обозвала его по номеру: Второй), на МИГ потерял опору, и она, ощутив это, внезапно оттолкнулась ногами от земли, опрокидываясь назад. Прием был опасный, но в данном случае сработал безотказно. Второй шлепнулся на спину, как таракан, и Алёнка в падении вонзила локоть ему в пах.Отдышаться бы теперь, хоть одну минутку.Нет. Натасканные овчарки повизгивали уже гораздо ближе – охота неотвратимо шла по пятам. Она и так потеряла много времени.Алёнка не чувствовала ни голода, ни усталости, хотя начала свой путь на рассвете, а сейчас день близился к вечеру. Погода по-прежнему стояла ясная, что её никак не устраивало. Она прошла больше половины пути, скоро – вон там, за горкой, похожей на маковку церкви, начнется сосновый лес, и вместе с ним – вторая, главная часть представления. Говоря казенным языком – обнаружение объекта и проникновение на него. Как он конкретно выглядит, она не знала. Хижина, землянка, двухэтажный особняк на манер дачи для партийного бонзы – Жрец не собирался облегчать ей задачу. Как и те, что шли в погоне (по крайней мере, собачки были натуральные, она сама видела: с громадными клыками и незлыми глазами профессиональных убийц), и те, из засады у дерева. Возможно, если бы она могла рассуждать, то спросила бы себя: а что будет, допусти она прокол?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43
Они все будут удивлены.Подумав об этом, маг развеселился. Внешне это выразилось в том, что уголки его губ чуть дернулись вверх, придав лицу сходство с оскаленной волчьей мордой. Бархатная подушка удобно лежала под спиной. Маг смотрел представление – уже, наверно, в двадцатый раз… А может, и больше, он не считал. Он был единственным зрителем. А фокусник, потевший на сцене перед ним, – единственным артистом.Фокусник поднял руку – белогрудый голубь порхнул через всю комнату, охваченный желанием сесть на плечо, как на насеет… И вдруг словно взорвался на полпути, обернувшись клубами разноцветного дыма, внутри которого, скрывшего от глаз и самого фокусника, что-то блеснуло.– Плохо, – спокойно сказал Юнгтун Шераб и поймал двумя пальцами маленькую стрелу, летевшую ему в лицо. – Медленно.А сам подумал: а ученичок хорош. Талантлив. И фокус с голубем – настоящая находка.– Все сначала.Маленький артист не выразил досады или недовольства. Вообще ничего не выразил. Лишь поклонился и с упорством заводной игрушки начал повторять номер. Он глотал огонь и вынимал изо рта разноцветные треугольные флажки. У его ног образовалась уже целая горка – это наводило на мысль о лоскутах, валяющихся на земле после парада. Маг знал: скоро они исчезнут. И наступит черед больших шаров, а за ними вылетит белый голубь – вон из той обыкновенной с виду палочки.– Знаешь, – задумчиво сказал он, – пожалуй, надо покрасить стрелу – так, чтобы она перестала блестеть.– Как вам это удается? – тихо спросила Фасинг, проводя пальцами по гладкой щеке мага. – Он ведь послушен, как… как…– Как овечка? – Юнгтун Шераб усмехнулся. – Ну нет. Он смел и инициативен. А для моих замыслов другие и не нужны. Я указываю только конечную цель. Путь к ней он прокладывает сам – в этом-то вся и сложность. А сейчас уходи. Он не должен тебя видеть.«Это я не должна его видеть – вблизи», – сообразила женщина. А издалека, из-за потайной двери, где она пряталась во время представления, она могла разглядеть только фигуру в черном балахоне. Лицо же артиста было скрыто под маской.
Черная борода. Игорь Иванович испуганно зажмурил глаза и снова открыл их. Секунду назад он видел короля со свитой: золотые и пурпурные одежды в отблесках факелов, и громаду дворца на фоне черных зубцов хребта КхордаЛе… И все исчезло. Он решил было, что контакт прервался, ждал уже знакомого ощущения тьмы и невесомости, а за ними – родной до омерзения городской квартиры в «хрущевке». Но вместо этого перед взором вдруг предстал незнакомый бородач с орлиным кавказским носом и глазами навыкате (наркоман, пронеслось в голове. Ну, может, не законченный, но употребляет ЛСД или героин… Пожалуй, скорее ЛСД). Мелькнули какие-то дома с дырами вместо окон – как в фильмах про войну. Бородач был затянут в камуфляж. Армейские джамп-бутсы мягко ступали по разбитому асфальту – человек в окружении трех автоматчиков-телохранителей подошел к бежевому «Мерседесу», обернулся и что-то гортанно сказал спутникам.Позади «мерса» стоял пятнистый БТР. Автоматчики попрыгали туда, кто-то из них махнул рукой. Сюрреалистическая сцена из военного настоящего. Колесников не просто смотрел на незнакомого чеченца – тот был виден в белом круге, в перекрестье трех тонких линий с маленькими делениями, как у мензурки. Игорь Иванович смотрел сквозь оптический прицел снайперской винтовки…
Фокусник закончил представление и поклонился. Юнгтун Шераб с раздражением поглядел на танцующие клубы красно-желтого дыма, в котором исчез голубь.– Скольких же птиц ты извел? – недовольно спросил он.– Ни одной, мой господин. Голубь один и тот же.– Что, он не погибает?– Нет. Это только фокус.Маг с сомнением взглянул на артиста.– Зачем тебе такой огромный колпак? И халат явно не по росту… Ты будешь вызывать смех.Он спросил это тоном строгого учителя, экзаменующего ученика:– Это хорошо, мой господин, – последовал уверенный спокойный ответ. – Никто не будет воспринимать меня всерьез, и никто не прочтет моих намерений. Вы сами научили меня этому.– Почему ты не стрелял в этот раз?– Я стрелял.– Я ничего не заметил. Где же стрелы?– Чуть справа от вашего виска, мой господин.Юнгтун Шераб стремительно обернулся. Миниатюрное темно-коричневое древко торчало из стены со всем рядом с его головой.Близко. В каких-то двух пальцах.
Король Лангдарма не сразу и понял, что произошло. Его что-то кольнуло в шею, будто ужалило большое насекомое… Но насекомых не могло быть в третий зимний месяц (в этом году Ченгкор-Дуйчин пришелся как раз на вторую его половину). Он хотел дотронуться до места укуса, но рука вдруг отказалась повиноваться. И девушка, исполнявшая танец с лентами, стала непонятным образом расплываться в воздухе, погружаясь в темноту, как в толщу воды, – все глубже, глубже…Лангдарма ещё сумел кое-как повернуть голову и заметать напряженное лицо Ти-Сонга, всматривающегося в толпу. «Он не знает, что меня убили, – сообразил король. – Он ждет…»– Хватай его! – громовым голосом закричал Лангдарма.И вскочил сам, извлекая из ножен любимый кинжал… Удивление на лице брата-предателя сменилось ужасом, он отшатнулся, съежился, уменьшаясь в размерах. А сам Лангдарма вдруг стал большим – выше дворца, выше горных хребтов, легче пушистых облаков, ночующих в темных влажных расщелинах… Ибо это уже был не он, но его дух, мощно взлетевший в Золотую обитель, чтобы вечно скакать на огромном коне в свите короля Гесера.А его тело оставалось на троне – его удерживала отравленная стрела, пробившая шею и застрявшая в высокой спинке. Уже и танцовщицы ушли под аплодисменты, и зажглись огни на огромной карусели, символизирующей Колесо Жизни, и прекрасный белый конь ждал своего господина, чтобы ещё раз торжественной поступью пройти по площади…– Ваше величество! – в ужасе закричал Кон-Гьял.Придворные из свиты оглянулись, глаза их расширились…– Ваше величество! Ваше величество!– Ты возьмешь трубку или нет?
Звонок выплывал откуда-то из глубины, как батискаф. Колесников с трудом поднялся из-за стола – сознание находилось ещё на «нейтральной полосе» между двух миров, в переходе. Он на ощупь нашел трубку.– Алло.– Игорь Иванович, это вы?– Я. С кем имею честь?– Я Валера. Друг Алёнки.– А, Валера… Алены нет дома, она уехала в лагерь.Трубка помолчала.– Я как раз насчет этого и звоню… Только вы не пугайтесь.– Хорошенькое начало. Что случилось-то?– Гм… По телефону неудобно. Надо бы встретиться. Только Алле Федоровне пока ничего не говорите.– Что, настолько серьезно?– Боюсь, что да. Она исчезла.– Алла? – удивился Колесников.– Алена.И трубку повесили. Глава 20А ВОТ ОНИ, УСЛОВИЯ… Бег.Бег – это особое состояние. Отключено всё – все мысли, нужные и ненужные, праздные и злободневные (например, сколько ещё бежать?). Если бы такой вопрос вдруг возник, он пробудил бы память и она услужливо подсказала бы о дикой усталости и о нехватке кислорода, о боли в икроножных мышцах и горящих огнем стопах, о сухом хриплом дыхании – твоем и тех повизгивающих собак, что идут по твоему следу вот уже… Нет, о времени тоже вспоминать не следует. Она лишь раз остановилась и присела – перед тем, как пересечь вброд широкий горный ручей. Ноги в отечественных кроссовках следовало обернуть полиэтиленом.«Запомните, – учил инструктор, – фирменная обувь впитывает пот, а значит, ваш запах, как губка. Для любой следовой собаки это подарок… А для вас – смерть. И потом, наши кроссовки прочнее – в полтора раза, чем „Адидас“, и в два с половиной – чем „Рибок“. Так что уж потерпите, леди…»Терпеть. Гнать, держать, смотреть, видеть…«И когда бежите, ни о – чем не думайте. Мысли – это тоже смерть. Выучите любую считалку и повторяйте. Без конца одно и то же. Она – ваше спасение».Дышать, слышать, ненавидеть…А вокруг было красиво! В другое время она бы остановилась полюбоваться – живописная каменная осыпь с островками ярко-зеленой травы, низкое раскидистое дерево, чудом прилепившееся на склоне, скала с двумя плоскими зубцами на другой стороне ущелья – будто рыцарский замок. Сейчас над главной башней взметнется флаг, опустится мост через ров, появится юный рыцарь на белом коне…«Здравствуй, красавица. Как долго я искал тебя!» – «Разве мы знакомы?» – «Нет. Но я увидел тебя во сне и полюбил…»Краем глаза она вдруг уловила движение – листья на дереве чуть шевельнулись, хотя ветра не было.Черная фигура бесшумно, как паук прыгнула сверху. Сверкнула в воздухе метательная пластина, но Алёнка была готова к этому. Нырнув вниз, к самой земле, она моментально провела подсечку («Змея среди камней»). Противник сделал кульбит, пытаясь уйти от атаки. Алёнка догнала его, как пантера, одним прыжком. И медленно выпрямилась, обводя глазами пространство вокруг. Второй. Должен быть второй. Мест для укрытия было навалом – рельеф словно специально был создан для того, чтобы устраивать засады. Девочка попыталась освободить сознание, активизировать свое внутреннее зрение, «ва», нащупывая противника… Этому её тоже учили, впрочем, как и тому, что опытный мастер свое «ва» может прятать, будто закрывая непроницаемым колпаком, и в ментальном контакте оно не проявится. Сзади Алёнки была широкая каменистая дорога, круто спускавшаяся в низину, зеленую и круглую, как тарелка. Там нельзя было спрятаться. Другое дело – нагромождение больших валунов справа и спереди – идеальное укрытие для целой группы захвата… Или для одинокого снайпера. Снаружи все выглядело вполне мирно. Ни одного звука, ни одного движения.Какая бы квалифицированная группа ни подобралась, она себя бы выдала – скопление человеческих организмов на малой площади излучает, как мощный передатчик. Ничего такого Алёнка не чувствовала. Значит, стрелок…Нет, ерунда. До ближайшего валуна метров пятнадцать – выстрел почти в упор, промахнуться может только слепой. А стрелок молчит. И того, первого, на дерево сажать не было смысла. Тогда… Она сообразила все правильно, но мышцы опоздали. На неё напали сзади, со стороны дороги (где же он прятался?!). Горло сдавило железным захватом, колено моментально уперлось в поясницу. Алёнка почувствовала, что её заваливают назад – жестко, профессионально, безжалостно. Она с трудом поборола желание сопротивляться…Однажды её так же схватил Жрец. Алёнка выполняла какую-то работу по. дому. Странно, но это ей нравилось. И сам дом нравился – выложенный серым необработанным камнем, под выгоревшей на солнце черепичной, крышей, суровый и красивый, как все горцы. От резной калитки в высоком заборе в глубину сада бежала извилистая дорожка, посыпанная красным песком. Сад выглядел совершенно запущенным, будто уголок дикой природы, но, присмотревшись, Алёнка поняла, что эта запущенность тщательно продумана и выстроена умелыми руками. Каждое деревце, каждый камешек знали свое место.Пожилой садовник рыхлил землю возле раскидистой яблони. Алёнка уже была с ним знакома – тот всегда при встрече чуть приподнимал широкополую соломенную шляпу и бормотал что-то, не отрываясь от работы. Она весело поздоровалась и, громыхая пустым ведром, вприпрыжку подбежала к колодцу. Утро было замечательное: свежее и звонкое в середине лета, цвела буйная зелень, и до первых следов увядания было ещё далеко. И жизнь где-то там, в пыльном шумном городе, в тесной квартире казалась странной и глупой, как игра в песочнице. Тут-то её и схватили сзади за горло, как раз в тот момент, когда она ставила ведерко на край колодца…Она судорожно забилась, пытаясь вырваться. В глазах потемнело, разум кричал от ужаса, она ждала: «Вот сейчас я умру. Меня бросят за ноги в этот самый колодец с ледяной водой, и даже если я сразу не задохнусь; холод меня скрутит, и я пойду на дно – сроду не найдут». Она ещё попробовала ударить своего противника ногой и достать локтем. Оба удара достигли цели, но Алёнке показалось, что она бьет каменную стену. Тело её напряглось в последний раз – и тут её отпустили. Алёнка села на землю и с трудом произнесла:– Вы не садовник.Жрец улыбнулся и снял шляпу.– У садовника сегодня выходной.– Зачем вы меня так напугали?– Лучше уж я, чем кто-то еще.Он скрестил ноги по-турецки и присел рядом с ней.– Вообще-то в школе с тобой неплохо поработали. Удар резкий, концентрированный… Для спорта – очень даже прилично. Только ведь жизнь – не спорт. Это война. Здесь все твое дрыгоножество гроша не стоит.– А как же? – хмуро спросила она.– Как же… Так сразу не объяснишь. Мужчина по своей природе крепок и тверд, как железо или дерево. А женщина… Как по-твоему, какова природа женщины?Алёнка немного поразмышляла.– Не знаю. Наверное, наоборот, мягкая и уступчивая. Как вода!Жрец покачал головой.– Женщина изменчива. Она разная – может быть твердой, может быть мягкой, горячей Я холодной, злой и доброй. Но нигде, ни в чем в отличие от мужчины она не достигает предела. В этом и состоит её гармония.Он легко, одним движением, встал и протянул ей руку.– Тебе нужно научиться этому – быть разной. Твердой ты уже была, я тебя победил. Теперь попробуй обмякнуть, как старое полотенце…
Где же все-таки он прятался?Алёнка безвольно поникла в руках, будто увядший цветок. Тот, сзади (она про себя обозвала его по номеру: Второй), на МИГ потерял опору, и она, ощутив это, внезапно оттолкнулась ногами от земли, опрокидываясь назад. Прием был опасный, но в данном случае сработал безотказно. Второй шлепнулся на спину, как таракан, и Алёнка в падении вонзила локоть ему в пах.Отдышаться бы теперь, хоть одну минутку.Нет. Натасканные овчарки повизгивали уже гораздо ближе – охота неотвратимо шла по пятам. Она и так потеряла много времени.Алёнка не чувствовала ни голода, ни усталости, хотя начала свой путь на рассвете, а сейчас день близился к вечеру. Погода по-прежнему стояла ясная, что её никак не устраивало. Она прошла больше половины пути, скоро – вон там, за горкой, похожей на маковку церкви, начнется сосновый лес, и вместе с ним – вторая, главная часть представления. Говоря казенным языком – обнаружение объекта и проникновение на него. Как он конкретно выглядит, она не знала. Хижина, землянка, двухэтажный особняк на манер дачи для партийного бонзы – Жрец не собирался облегчать ей задачу. Как и те, что шли в погоне (по крайней мере, собачки были натуральные, она сама видела: с громадными клыками и незлыми глазами профессиональных убийц), и те, из засады у дерева. Возможно, если бы она могла рассуждать, то спросила бы себя: а что будет, допусти она прокол?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43