— Где твой дом?— Там… — Мауки указал на северо-запад. — Другой остров… Отунуи…— Ты почему ушел с работы?— Я больше не вернусь туда, — признался Мауки, — лучше смерть.— Хочешь работать у меня? — предложил Боб. — Будешь учить своему языку, и все. Хочешь?Мауки недоверчиво посмотрел на журналиста, подумал и спросил в свою очередь:— А потом господин будет бить Мауки? Боб густо покраснел.— Нет, что ты! Глупый… Я тебя стану учить грамоте… Хочешь?— Мауки очень хочет, очень! — с жаром ответил юноша. 4 Пленку Боб проявил в медицинском пункте. Только к вечеру он разделался с фотоснимками для очерка и подготовил материал к отправке.Подходя к дому, Боб приметил машину Монти Пирса у крыльца и свет в его окне. «Пьян!» — подумал Хоутон, зная обыкновение своего соседа оставлять в таких случаях автомобиль на улице. Поставив машину в гараж, Боб вошел в дом. Монти был навеселе.— Добрый вечер, Монти!— Здравствуйте.— Пропиваете гонорар?— Наоборот, делаю деньги, золото. Вернее, уже сделал.— Сделали золото?! Вы алхимик?— Нет, у меня проще. Одному вам могу сообщить секрет: через некоторое время в моем кармане будет лежать сто тысяч долларов!— Так много! — с почтительным восхищением воскликнул Боб. — Да, такую сумму, Монти, получить не просто.— Ну… а я получу, — важно произнес Монти и собрал в кучу разбросанные по столу лотерейные билеты.— О, вы так много делаете здесь для своих рабочих, что судьба не оставит вас, — иронически заметил Боб.— Посмотрим, посмотрим. — Пирс грузно откинулся на спинку кресла, с трудом положил ноги на стол и достал из кармана портсигар.— Курите, Боб.— Благодарю, Монти. — Хоутон закурил сигарету и присел у окна. — Что вы будете делать, Монти, если действительно получите такую уйму денег? — с интересом спросил он.Пирс ответил не сразу, глаза его стали снова холодными и приобрели свой обычный зеленоватый оттенок.— Я обзаведусь хозяйством, мне будут кланяться сильные мира сего, и я кое-кого сожму в кулаке, я почувствую себя человеком!В детстве Пирс мечтал стать полицейским. Он не знал тогда, как будет выглядеть взрослым, но почему-то представлял себя высоким, статным, с кулачищами, вполне достойными этого мундира.Жизнь его сложилась по-другому, и он не только не стал полицейским, но доставлял полиции массу хлопот.Изменились и его мечты… В сорок лет Монти мечтал лишь о тихой пристани в виде уютного коттеджа с садом, о покорной жене, которая всю себя отдала бы безропотному служению его интересам, мечтал даже о маленьких бэби, которые в меру развлекали бы его по вечерам и помогали бы в старости.Тысячи подлостей и сотни обманов совершил Монти Колорадский Жук (так его прозвала полиция), но желанное блаженство лишь отдалялось от него. Так Монти свыкся с жизнью «на чемоданах».— Каким же образом все-таки вы надеетесь раздобыть эту сумму? — спросил Боб.— Вы видели мои лотерейные билеты? Эти простые с виду бумажки, Боб, на днях озолотят меня.Хоутон посмотрел на его толстые пальцы, измазанные не то типографской краской, не то тушью, и пожал плечами. — Не верите? Ваше дело. А пока выпьем… Монти придвинул к краю стола бутылку с виски и большую тарелку, доверху наполненную мелко нарезанным нежным мясом краба.— Как вы едите эту паучью мразь? — поморщился Боб.— Крабы? — Монти присвистнул. — Это же чудесная тихоокеанская закуска! Поверьте, если бы эти крабы не были так вкусны, питательны и, пожалуй, дешевы, Бергофф не заработал бы на них и четверти доллара…— Это верно, — согласился Боб. — А когда мистер Дорт осуществит свое изобретение и будет ловить крабов лучами, то доходы удесятерятся!— Глупости… — промычал Монти. — От того, что он скоро поймает, многим не поздоровится… И я, понимаете, я, Колорадский Жук, знаю его тайну!Боб немедленно наполнил стаканы, чокнулся, но сам лишь пригубил.Пирс поддерживал охмелевшую голову обеими руками, взгляд его стал тусклым и бессмысленным.— Вы, очевидно, доверенное лицо у хозяев? — мягко спросил Боб.— Да, они уважают меня, — с достоинством ответил Пирс.— Вам не раз приходилось, вероятно, бывать в гостях у мистера Дорта? — спросил Боб безразличным тоном.— В водяной пещере Топ-Чанг? — с трудом выговорил Монти.— Вот именно, — спокойно ответил Боб, хотя впервые слышал о какой-то «водяной пещере».Где-то под землей раздались глухие удары, пол, стены, вся комната дрогнули, лампочка на длинном шнуре стала качаться, будто маятник, стол пополз в сторону, стаканы зазвенели.— О, мой бог! — испуганно прошептал Пирс. — Как мне осточертела эта проклятая жизнь на вулкане! Каждый месяц землетрясение…— Что вы, Монти! — успокоил его Боб. — Это не землетрясение, а лишь обыкновенные подземные толчки.— К черту обыкновенные! Когда-нибудь мы все взлетим на воздух…Толчки больше не повторялись, и Пирс успокоился.— Идиотский вулкан высунул свою вершину из океана… Я не хочу, чтобы он когда-нибудь подбросил меня к небесам. Пока что мне больше нравится на земле.— Очень остроумно, Монти! В самом деле, зачем Дорт выбрал этот остров? Теперь вам приходится все время дрожать за свою шкуру.— Монти не такой дурак, чтобы зря торчать на этом чертовом вулкане! — высокомерно выдавил из себя Пирс. — Да, черт возьми, не зря! Если бы действительно вы знали вс╕, вы поняли бы многое! Выпьем… Ты?! — вдруг яростно заорал он. — Ты не имеешь права расспрашивать об этом! Ты хочешь опередить меня? Ты хочешь выслужиться у хозяев «Келли и сыновья»?— Я ни о чем не спрашивал у вас, — хладнокровно ответил Боб. — И никому не скажу, Монти, о том, что вы мне сообщили сейчас, не беспокойтесь.Монти не ответил: уронив голову на с гол, он спал.Боб ушел в свою комнату. Раздевшись и разобрав постель, он присел на край жесткого матраца и задумался, пытаясь привести в порядок свои впечатления.После грозных намеков Пирса все на острове казалось ему непонятным. Чем занимается Дорт в какой-то «водяной пещере»? Если это «рыболовные лучи», то почему «не поздоровится многим»? И при чем здесь фирма «Келли и сыновья», изготовляющая медицинское оборудование?.. Надо попытаться про никнуть к самому Дорту!Далеко за окном под луной серебрилась спокойная гладь океана. Прохладный солоноватый ветер ворвался в комнату и стелясь по полу, словно играя, стал шевелить какую-то бумажку на коврике. Боб нагнулся, чтобы поднять бумажку, но щека коснулась подушки. Приятная истома охватила тело, глаза закрылись сами собой, и Хоутон погрузился в глубокий сон. ГЛАВА СЕДЬМАЯ«У хозяйки есть древний сундучок…» 1 За окном, внизу, знакомая картина ночного полета: золотистые созвездия городских огней и черная бескрайняя громада земли. Район Новомосковска напоминал небольшой участок Млечного Пути. — так густо он был усеян огнями.Когда самолет входил в спокойную плотную облачность, только гул моторов и «живая» приборная доска напоминали о полете.Окончив радиосвязь с Москвой, Черныш вложил химический карандаш в петельки бортжурнала, потянулся, закурил и подошел к пилотам.— Ну, как дела, летчики?— Нормально, — ответил Петушок.— От Нины? — спросил Серафим, увидев в руках Шелеста письмо.— Угадал.— Как она там поживает?— Работает, пишет диссертацию.— На какую тему?— Об инфекционных болезнях, — сказал Петушок.— А ты откуда знаешь?— Ого! Мы даже дневники ее деда читали… — похвастал Петушок. — Настоящий морской роман!— И до сих молчите?— Да как-то забыли…Андрей спрятал письмо и рассказал Серафиму о дневниках Павла Александровича Тверского.— А вот что это за остров и где он находится, точно никто не знает, — закончил Шелест.— Да, история безнадежная, — заметил Серафим.— Нет, не безнадежная! — горячо сказал Петушок, веривший во все необычное, романтическое. — Я нечто подобное видел. Только сейчас вспомнил, командир.— Что видел?— Будет тебе выдумывать!— Да, видел. И знаете где? У Серафима.— У меня?! — удивленно протянул Черныш. — Совсем спятил!— А вот и не спятил. В альбоме твоей крокодиловой хозяйки… — выпалил Петушок. Черныш оскорбился:— Что ты мелешь! Можно пошутить, но хамить по адресу пожилой женщины!..— Успокойтесь, ребята, — смеясь, сказал Андреи. — Ты, Петушок, не торопись.— У хозяйки Серафима есть фамильный альбом в переплете из крокодиловой кожи…— Допустим.— В альбоме — фотографии.— Правдоподобно в основном.— А на одной из них — точно такие статуи, о каких написано в дневниках.— Верно, командир, — всполошился Серафим. — Он правду говорит.— Гм… Любопытно!— Больше того, — продолжал теперь Серафим, — у нее есть еще древний сундучок, и, насколько мне помнится, он каким-то образом связан с альбомом.Андрей заинтересовался не на шутку.— Цел ли он сейчас? — спросил он.— Цел! — обрадовался Серафим. — Не так давно я сам таскался в кладовке с этим ящиком. Она, точно Плюшкин, любит хранить всякое старье. По размеру сундучок небольшой, но тяжелый: камни там, что ли?..— Сима, надо ознакомиться с сундучком, — взволновался Андрей. — Понял?— Отчего не понять, командир? Не знаю вот, как она к этому отнесется… У нее насчет «мое — твое» строго обстоит, — сказал Серафим, понимая, что дело может оказаться серьезным и полезным. — И вообще, характер тяжелый.— Так Нина сможет у нее купить.— Купить? — Серафим подумал. — Это меняет дело.— У нее же отец академик! — многозначительно сказал Петушок. — Поговори с хозяйкой.— Лучше так сделать, — посоветовал Черныш, — пусть Нина приедет, сама с ней поговорит и посмотрит: может быть, это совсем не то.— Я Нине позвоню завтра же, — решил Андрей. 2 Люди приходили и уходили. До слуха Шелеста долетал тихий голос библиотекарши Веры Кирилловны и приглушенные голоса читателей. Послышался чей-то рокочущий бас. Андрей посмотрел на пол и увидел пару черных отлично сшитых и до блеска начищенных сапог. Они шагали уверенно, неторопливо и остановились у резного барьера, за которым Вера Кирилловна производила прием и выдачу книг. «Военный?» — подумал Андрей и опустил журнал.Владельцем сапог оказался высокий худощавый мужчина с густой проседью, бесцветным вытянутым лицом, одетый в темно-синий военного покроя костюм. «Какой-нибудь аптекарь», — почему-то решил Андрей и снова принялся за чтение.Вскоре он поймал себя на том, что не читает, а продолжает наблюдать. Вот, раскачиваясь из стороны в сторону, чем-то похожие на древние, извлеченные из пепла колонны, проплыли мимо ноги в шерстяных (несмотря на теплый день) серых чулках, обутые в потрепанные домашние чувяки, и устало замерли, прислонясь к барьеру. Шуршание подошв сменилось астматическим сопением.Шлепая по полу, пробежали босые мальчишеские ноги, изрядно запыленные и с грязными полосами на маленьких упругих икрах. Они нетерпеливо потоптались сперва на одном месте, затем перебежали на другое, на третье. Андрей услышал шепот:— Тетя Вера! «Путешествие капитана Гаттераса» есть?— Есть. Но это серьезная книга, тяжеловата будет для тебя.— Тяжелова-ата?! — снисходительно и несколько обидчиво протянул владелец беспокойных ног — Да вы знаете, какой я серьезный!— Ах, и верно! Извини меня, старую… Запамятовала. Становись в очередь.— А я в очереди, тетя Вера! Я так просто, для успокоения! Только никому не отдавайте, я первый спросил.— Как можно! Я никогда тебя не подводила.— Спасибо, теть Вер! — И маленькие ноги принялись неслышно отбивать замысловатую, им одним доступную чечетку.После этого короткого разговора Андрей услышал женский голос:— Мне бы очень хотелось «Нана» Эмиля Золя… Вера Кирилловна кашлянула и ответила:— Сейчас.Шелест опустил журнал на колени. У низкого барьера стояла девушка в цветастом коротком платье, с ярко разрисованным лицом и темными глазами, взгляд которых Андрей поймал на себе. Рядом с девицей — пожилая женщина со слезящимися глазами и загорелый мальчуган в майке и черных трусиках, еще хранивших на себе следы донской воды.Андрей оглядел их и попытался углубиться в чтение.Когда он посмотрел в третий раз, в абонементном зале уже никого не было, но в дверях появились черные сапоги с утиными носами. Андрей взволновался. Память мгновенно воскресила кадры далекого минувшего — пол багажника и пилотской кабины истребителя Як-3. Андрей лежит в багажнике и видит перед собой тонкие трубочки, которые оплели сиденье пилота, видит и ноги Рязанова, обутые в точно такие же сапоги; они плавно двигаются на педалях руля поворота — одна вперед, другая назад.Сапоги направились к нему, и Андрей замер от радостного предчувствия. Кто-то дружески щелкнул по журналу, Андрей поднял голову: Рязанов!— Здорово, летун! — весело сказал Алексей.— Как ты сюда попал? — Андрей встал и крепко пожал руку Рязанову.— Тебя искал: соседи подсказали… Ты выходной?— Нет, лечу сегодня в Адлер, но время свободное есть.— Пойдем погуляем…Они пришли в городской парк, выбрали самую короткую скамью у фонтана с золотыми рыбками.Больше говорил Андрей. Он вспомнил новогоднюю ночь в Минераловодском аэропорту и рассказал другу о Нине Тверской. Рязанов едва удержался от возгласа, услышав ее имя. Он стал подробнее расспрашивать Андрея о ней и, хотя сам читал дневники ее деда, терпеливо выслушал всю романтическую историю до конца.— Сейчас Нина здесь…— В Ростове?!— Да. А почему тебя это удивляет?— Нет, ничего… Просто я знаком с ее отцом и немного знаю дочь, — объяснил Рязанов. — Она приехала к тебе? — осторожно стал расспрашивать Алексей.Шелест рассказал о старухе, у которой квартировал Серафим Черныш, о старинном альбоме и матросском сундучке. Рязанов записал адрес Черныша, спросил, когда должно произойти свидание Нины и старухи, посмотрел на часы и заторопился.— Чуть не забыл, — оправдывался он, — мне надо по делу…— Ну, пойдем провожу, — сказал Андрей и поднялся. Теперь Рязанов был почти уверен, что место для западни найдено точно, и заботился об одном: не опоздать! Дом был взят под наблюдение. Лишь бы Нина не пришла первой, иначе… А если она уже там, у старухи? ГЛАВА ВОСЬМАЯБоб Хоутон «берет интервью». Размышления Густава Дорта. 1 Получив номер газеты со своим первым очерком о Пито-Као, Боб решил нанести визит Дорту. Он уже знал, что Густав Дорт, имя которого нигде не упоминалось рядом с именем рыбного короля, не покидал Пито-Као и руководил делами предприятия, оказавшегося на редкость доходным. Дорт согласился принять Хоутона немедленно, и это насторожило Боба, наслышанного о нелюдимости немца. Высокого роста, широкоплечий и мускулистый, с голым черепом и крупным лицом, Дорт казался угрюмым человеком. Его бесцветные глаза смотрели из-под густых черных бровей бесстрастно. Большой, угловатый, всегда влажный рот, гладко выбритые впалые щеки, полный крутой подбородок придавали лицу упрямое выражение.— Благодарю вас за аудиенцию… — начал было Хоутон, но Дорт грубо прервал его.— Это не аудиенция, я только что хотел послать за вами.— Чему обязан, мистер Дорт?— Читал вашу стряпню… — Он с раздражением откинул в сторону свежую газету, лежавшую на столе. — Должен вам заявить, что я не желаю, чтобы о Пито-Као вообще упоминалось в газетах!— Для коммерции живительны и реклама и все, что дополняет ее, — проговорил Хоутон. — Мистер Бергофф просил меня…— Бергофф, Бергофф… Он слишком великодушен и напрасно не сорвал вам голову за корреспонденции, в которых вы клеветали на него, утверждая, будто консервы вредны для здоровья!— Я не утверждал, мистер Дорт, — ответил Хоутон, — а лишь ссылался на слухи. Такова уж моя профессия.— Слушайте, что скажу вам я! Поскольку затея с вашим приездом принадлежит мистеру Бергоффу, я терплю ваше присутствие здесь.— Может быть, мне лучше уехать?— Напротив. Теперь вы сможете покинуть Пито-Као только с моего разрешения.— Прикажете считать себя пленником?— Я могу отнестись к вам как к гостю при условии, если вы не напишете больше ни строки о нас с мистером Бергоффом и наших предприятиях.— Я командирован газетой, мистер Дорт…— Сочиняйте новеллы о тропической экзотике или что-либо для ребятишек, скажем, рождественские рассказы… Ваши убытки я возмещу и буду платить за молчание не менее щедро, чем вы получали бы в газете за свои очерки о Пито-Као. Чем покладистее вы окажетесь, тем лучше будет для вас. Вы возвратитесь домой с полным карманом… За то, что наша приятная беседа останется между нами, я, разумеется, плачу отдельно… Мистер Бергофф не должен знать о нашем уговоре! Если после небольшой проверки я не буду иметь оснований обвинить вас в нарушении нашего договора, мы, к обоюдному удовольствию, расстанемся с вами скоро. Можете идти…Не такого «интервью» ожидал Боб! Он вышел от Дорта встревоженный. Вновь ожили в его памяти мрачные легенды об острове, ходившие среди моряков, смутные намеки Пирса, неприязнь Паолы и Мелони к Дорту… Ведь ни один человек не сказал о немце ни одного доброго слова! А его запрет покидать остров без его разрешения?! Похоже, что Дорт действительно занимается темными делами.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53