В любом случае, попробовать стоило.
3
Вместо того чтобы провести день за работой в саду до изнеможения,
Ральф отправился в библиотеку и перелистал некоторые из книг, прочитанные
им ранее. Основное решение, казалось, заключалось в следующем: если не
помогает ранний отход ко сну, следует попробовать ложиться позднее. Ральф
отправился домой (помня о своих недавних злоключениях, он воспользовался
автобусом), преисполненный недоверчивой надежды. Это могло помочь. А если
тоже нет, то у него еще остаются Бах, Бетховен и Уильям Аккерман.
Его первый опыт с этой методикой, которую в одном из пособий называли
"пролонгированный сон", оказался комичным. Ральф проснулся в обычное для
себя теперь время (3.45, согласно электронным часам на каминной полке в
гостиной) с ноющей болью в спине и затекшей шеей, не понимая, как он
очутился в кресле у окна и почему включен телевизор, хотя передачи уже
закончились.
И только осторожно повернув голову, не отнимая руки от занемевшей шеи,
Ральф понял, что же случилось. Он намеревался просидеть так часов до трех,
даже четырех утра, а затем перейти в постель и немедленно заснуть. В любом
случае, именно так он планировал. Вместо этого Бесподобный Недремлющий с
Гаррис-авеню отключился во время прямого монолога Джея Лено. И очнулся он,
как и следовало ожидать, в этом распроклятом кресле. Проблема осталась
прежней, как глубокомысленно изрек бы Джо Фрайди, изменилось лишь место
действия.
И все-таки Ральф улегся под одеяло, надеясь, несмотря ни на что,
заснуть, но желание (если не потребность) сна прошло. После часа,
проведенного в постели, он снова вернулся в кресло, на этот раз с подушкой
и с жалкой улыбкой на лице.
4
Во второй его попытка следующей ночью не было ничего смешного.
Сонливость закружила перед ним в свое обычное время - в одиннадцать
двадцать, как раз когда Пит Черни рассказывал о погоде на завтра. Но теперь
Ральф успешно поборол дрему, внимательно следя за программой (правда, он
клевал носом во время разговора Пита с Резанной Арнольд, гостьей его
передачи), а потом настало время ночного кинозала. Показывали старую ленту
с участием Эди Мерфи, в которой тот единолично выиграл войну в Тихом
океане, будучи совершенно безоружным. Ральфу казалось, что местные
телевещательные каналы заключили негласное соглашение показывать в ранние
утренние часы легкие комедии, и лидеры здесь - Эди Мерфи или Джеймс
Броулин.
После того как Мерфи сокрушил последний японский бастион, второй канал
отключился. Ральф попытался найти кино по другим каналам, но те уже
закончили вещание. Если бы телевизор Ральфа был подключен к кабельной сети,
он мог бы смотреть фильмы всю ночь, как Билл, живущий внизу, или Луиза; он
вспомнил, что еще зимой внес это в список неотложных дел в наступающем
году. Но затем Кэролайн умерла, и подключение к сети кабельного телевидения
перестало казаться таким уж важным.
Ральф отыскал журнал "Спорт иллюстрейтед" и принялся упорно
пробираться сквозь дебри статьи о женском теннисе, пропущенной им при
первой читке, все чаще бросая взгляд на часы, когда стрелки стали
подбираться к трем часам утра. Он был почти убежден, что трюк сработает.
Веки у него словно свинцом налились, и, хотя Ральф внимательно, слово за
словом, читал статью, он так и не смог понять, что же именно хотел сказать
автор. Целые предложения, подобно космическим лучам, проскальзывали мимо
его сознания.
"_Сегодня_ _ночью_ _я_ _буду_ _спать_ - _в_ _этом_ _я_ _убежден_.
_Впервые_ _за_ _многие_ _месяцы_ _солнце_ _встанет_ _без_ _моей_ _помощи_,
_и_ _это_ _не_ _просто_ _хорошо_, _друзья_ _и_ _соседи_, _это_
_великолепно_".
Затем, вскоре после трех, это приятное погружение в сон стало
проходить. Оно не исчезло со скоростью вылетевшей пробки от шампанского -
скорее, оно просачивалось, как песок сквозь крупное сито или вода сквозь
дырявую крышу. Когда Ральф понял, что же именно происходит, его охватил -
нет, не паника, а болезненный испуг. Он воспринял это как полную
противоположность надежде, а когда в половине четвертого поковылял в
спальню, его депрессия стала настолько сильной, что ему казалось, будто он
задыхается в ее тисках.
- Прошу тебя, Господи, хотя бы сорок минут, - пробормотал он, выключая
свет, но у него возникло предчувствие, что это одна из тех молитв, которая
никогда не будет услышана.
Так и вышло. Хотя Ральф не спал уже ровно сутки, малейшие признаки сна
покинули его тело и разум к четырем часам утра. Он устал сильнее и глубже,
чем когда-либо, открыв для себя, однако, что усталость и сон вовсе не
обязательно идут рука об руку. Сон, этот незримый друг, самый лучший лекарь
человечества с незапамятных времен, снова покинул его.
К четырем часам утра Ральф возненавидел свою кровать - такое чувство
появлялось у него всегда, когда он начинал понимать, что лежание в ней не
поможет. Ральф опустил ноги, почесал поросль на груди - теперь уже почти
полностью седую, - надел тапочки и, прошаркав в гостиную, устроился в
кресле и стал смотреть на Гаррис-авеню. Улица лежала перед ним, словно
сцена, единственным актером на которой в данное время было вовсе не
человеческое существо, а бродячая собака, поджавшая заднюю лапу и
ковылявшая на оставшихся трех по Гаррис-авеню в сторону Строу-форд-парка.
- Привет, Розали, - пробормотал Ральф, проводя ладонью по глазам.
Наступал четверг - день, когда на Гаррис-авеню собирали мусор, поэтому
он вовсе не удивился, увидев Розали, ставшую неотъемлемой частью
окрестностей за последние пару лет. Она лениво брела по улице, исследуя
залежи отбросов и скопления пустых консервных банок с проницательностью
пресыщенного старьевщика с блошиного рынка.
Теперь Розали - хромавшая в это утро особенно сильно и выглядевшая
такой же усталой, как и Ральф, - нашла нечто, похожее на большую кость, и
потрусила прочь с добычей в зубах. Ральф наблюдал за собакой, пока та не
скрылась из вида, затем просто сидел, скрестив руки на коленях и обозревая
молчаливые окрестности. Яркие уличные фонари лишь усиливали иллюзию, что
Гаррис-авеню не что иное, как опустевшая после вечернего представления
сцена, покинутая актерами, которые разбрелись по домам; вся перспектива
создавала впечатление нереальности, казалась галлюцинацией.
Ральф Робертс сидел в кресле, в котором ему предстояло провести еще
столько предутренних часов, и ждал, когда свет и движение наполнят
раскинувшийся перед ним мир. Наконец первый актер - почтальон Пит -
появился на сцене справа. Он проехал по Гаррис-авеню на велосипеде,
доставая свернутые газеты из сумки и точно притормаживая у тех дверей,
которые являлись его целью.
Ральф понаблюдал за Питом, затем издал вздох, вырвавшийся, казалось,
из самых глубин его жизненных основ, и направился в кухню заваривать чай.
- Не помню, чтобы мой гороскоп _когда_-_нибудь_ предсказывал подобное,
- глухо произнес он, открыл кран и стал набирать в чайник воду.
5
Это длинное утро четверга и еще более томительный день преподали
Ральфу ценный урок: не стоит пренебрегать трех-четырехчасовым сном только
потому, что прожил всю жизнь с ошибочным мнением, будто имеешь неоспоримое
право на шесть, а то и на семь часов отдыха. К тому же это послужило
скрытым предупреждением: если положение не изменится, в дальнейшем он будет
чувствовать себя вот так же плохо все время. Черт, _постоянно_. Ральф
ложился в постель в десять утра, надеясь немного вздремнуть - даже полчаса
стало бы спасением, - но лишь изматывающая полудрема была ответом на все
его молитвы.
Около трех часов пополудни он решил приготовить бульон. Набрав в
чайник свежей воды, Ральф поставил его на газ и открыл шкаф, где хранились
различные приправы, специи и пакеты с продуктами, есть которые могли разве
что космонавты да старики - для полной готовности эти порошки требовалось
лишь развести кипятком.
Ральф бесцельно передвигал коробки и банки, затем просто уставился на
полки, как бы в ожидании, что коробка с бульонными кубиками неким
таинственным образом появится на освобожденном для нее месте. Когда этого
не произошло, Ральф повторил всю процедуру, только теперь в обратном
порядке, расставляя банки на прежние места, затем снова в недоумении
уставился на полки; это выражение полнейшей растерянности на его лице
отныне становилось доминирующим (хорошо хоть, что Ральф не догадывался об
этом).
Сняв с огня закипевший чайник, Ральф вернулся к шкафу. Ему становилось
ясно - осознание приходило медленно, очень медленно, - что он, должно быть,
развел последний кубик вчера или даже позавчера, хотя никак не мог
припомнить этого.
- Что же тут удивительного? - задал он вопрос бутылкам и банкам в
открытом шкафу. - Я настолько устал, что не мигу даже вспомнить, как меня
зовут.
"_Нет_, _могу_, - возразил он себе. - _Меня_ _зовут_ _Леон_ _Редбоун_.
_Вот_ _так_!"
Это оказалось вовсе не смешно, однако Ральф все же почувствовал, как
улыбка - легче перышка - тронула его губы. Он прошел в ванную комнату,
причесался, затем спустился вниз. _Эди_ _Мерфи_ _отправляется_ _на_
_вражескую_ _территорию_ _в_ _поисках_ _съестного_, - подумал он. -
_Главная_ _цель_: _коробка_ _кубиков_ _куриного_ _бульона_ "_Лаптоп_".
_Если_ _же_ _дислокация_ _местности_ _и_ _условия_ _безопасности_
_проведения_ _операции_ _докажут_ _ее_ _невозможность_, _перейдем_ _к_
_цели_ _номер_ _два_: _спагетти_ _с_ _мясом_. _Я_ _знаю_, _что_ _задание_
_достаточно_ _рискованное_, _однако_..."
- ... однако я постараюсь справиться, - закончил он вслух, выходя на
улицу.
Проходившая мимо почтенная миссис Перрин одарила Ральфа подозрительным
взглядом, но все же промолчала. Ральф подождал, пока старушка немного
пройдет вперед - сегодня он вряд ли был в состоянии вести беседы с кем-
нибудь, и меньше всего с миссис Перрин, которая и в восемьдесят два
умудрялась находить для себя полезное занятие, зорко следя за таким вот
морским десантником, осмелившимся ступить на ее суверенный остров Перрис.
Ральф сделал вид, что осматривает плющ, оплетающий декоративную решетку у
входной двери, пока почтенная леди не удалилась на расстояние, показавшееся
ему безопасным, затем пересек Гаррис-авеню и вошел в "Красное яблоко".
Именно там и начались главные проблемы дня.
6
Ральф вошел в магазин, снова прокручивая в уме свой неудачный
эксперимент с задержкой сна, размышляя, уж не является ли совет из
библиотечных книг всего лишь ученой версией народных методов его знакомых.
Неприятная мысль, но ум (или, скорее, некая сила вне ума, теперь отвечавшая
за его медленные пытки) выдал послание, вызывавшее еще большую тревогу: "У
_тебя_ _есть_ _окно_ _в_ _сон_, _Ральф_. _Оно_ _уже_ _не_ _такое_
_большое_, _как_ _раньше_, _и_, _скорее_ _всего_, _станет_ _уменьшаться_
_с_ _каждой_ _неделей_, _но_ _тебе_ _лучше_ _быть_ _благодарным_ _за_ _то_,
_что_ _имеешь_, _потому_ _что_ _маленькое_ _окошко_ _все_ _же_ _лучше_,
_чем_ _совсем_ _ничего_. _Теперь_ _тебе_ _это_ _понятно_?"
- Да, - пробормотал Ральф, приближаясь к прилавку в центре магазина,
где стояли яркие коробки с бульонными кубиками. - Теперь, мне это понятно.
Продавщица Сью искренне рассмеялась.
- Уж не положили ли вы деньги в банк, Ральф? - спросила она.
- Простите? - Он не обернулся, перебирая красные коробки. Луковый...
гороховый... говяжий... но где же куриный бульон?
- Моя мама говорила, что люди, разговаривающие сами с собой, имеют...
_Боже_ _мой_!
Сначала Ральфу показалось, что Сью просто произнесла что-то сложное,
недоступное его измученному разуму, фразу вроде той, что люди,
разговаривающие сами с собой, находят Бога, а затем Сью закричала. Ральф
как раз нагнулся, чтобы ухватить нужную коробку на нижней полке, когда ее
крик с такой силой выстрелил в него, что у Ральфа подкосились ноги. Он
покачнулся, ударившись локтем о верхнюю полку стеллажа и сбрасывая красные
коробки на пол.
- Сью? Что случилось?
Та не обратила на Ральфа никакого внимания. Прижав судорожно сжатые
руки к губам, она с ужасом смотрела сквозь грязное стекло витрины.
- Господи, посмотри! Кровь! - воскликнула девушка. Ральф повернулся,
сбрасывая на пол еще несколько коробок. От увиденного перехватило дыхание,
ему понадобилось время - секунд пятнадцать, - чтобы понять, что истекающей
кровью, избитой женщиной, ковыляющей к "Красному яблоку", была Элен Дипно.
Ральф всегда считал Элен самой красивой женщиной в западной части города,
но сегодня... Один глаз ее заплыл; на левом виске виднелась глубокая
ссадина, которую скоро поглотит безобразная опухоль свежего синяка;
распухшие губы и щеки в крови. Шатаясь, словно пьяная, она направлялась к
"Красному яблоку", казалось, ничего не видя уцелевшим глазом.
Но еще более пугающим, чем вид Элен, было то, как она весла Натали.
Женщина небрежно прижимала испуганного ребенка к бедру, словно связку
школьных учебников, как бывало десять - двенадцать лет назад.
- О _Господи_, _она_ _же_ _уронит_ _ребенка_! - опять закричала Сью.
Она находилась шагов на десять ближе к двери, чем Ральф, но не сдвинулась с
места - просто стояла, все так же прижимая ладони к лицу.
Ральф больше не ощущал усталости. Он бросился к двери, распахнул ее и
выбежал на улицу. И подоспел как раз вовремя, чтобы обхватить Элен за
плечи, когда та, ударившись бедром о ящик с мороженым - слава Богу, хоть не
тем, на котором она держала Натали, - двинулась в обратном направлении.
- Элен! - крикнул он. - Господи, Элен, что случилось?!
- А?.. - отозвалась та странным тоном, абсолютно не похожим на всегда
такой оживленный голос молодой женщины, иногда сопровождавшей его в кино.
Здоровый глаз Элен остановился на нем, и Ральф увидел то же выражение
непонимания, говорящее, что женщина не знает, кто она такая, где находится
и что и когда случилось. - А?.. Ральф?.. Что?..
Ребенок начал соскальзывать вниз. Ральф отпустил Элен, кинулся к
Натали и успел ухватить малютку за бретельку комбинезона. Плачущая Натали
замахала ручонками, уставившись на него темно-голубыми глазищами. Второй
рукой Ральф подхватил ребенка между ножек как раз в тот момент, когда
бретелька, за которую он держал девчушку, лопнула. Мгновение плачущая
Натали балансировала на его руке, словно крохотная гимнастка на канате,
сквозь комбинезон Ральф почувствовал, что у нее мокрые пеленки. Он обхватил
малютку второй рукой и прижал к груди. Сердце бешено билось, и даже теперь,
когда ребенок был вне опасности, Ральфу виделось, как Натали выскальзывает
из его рук, и, казалось, он слышал, как эта милая кудрявая головка
ударяется о грязный тротуар.
- А? Что? Ральф? - повторила Элен. Она увидела Натали на руках у
Ральфа, и тупое равнодушие начало исчезать из ее здорового глаза. Она
протянула руки к ребенку, и Натали повторила этот жест своими пухлыми
ручонками. Но тут Элен опять качнулась, ударилась об угол "Красного яблока"
и отшатнулась назад. Одна нога ее зацепилась за другую (Ральф увидел
забрызганные кровью белые тапочки; просто поразительно, каким ярким все
внезапно стало; краски снова ожили, по крайней мере на время), и женщина
обязательно упала бы, не выбери Сью именно этот момент, чтобы наконец-то
выбежать из магазина. Элен тут же припала к открытой двери - так
подвыпивший гуляка находит опору, обнимая уличный фонарь.
- Ральф? - Взгляд Элен стал несколько острее, и Ральф заметил в нем не
столько интерес, сколько недоверие. Глубоко вздохнув, женщина попыталась
выдавить сквозь опухшие губы несколько связных слов: - Дай. Дай мне моего
ре-бен-ка-а. Дай мне... На-ли.
- Не теперь, Элен, - попытался успокоить ее Ральф. - Пока еще ты не
можешь твердо стоять на ногах.
Сью по-прежнему поддерживала дверь с внутренней стороны, чтобы Элен не
упала. Лицо Сью стало пепельно-серым, в глазах застыли слезы.
- Выйди, - попросил ее Ральф. - Поддержи Элен.
- Не могу! - пробормотала девушка. - Она вся в кро... кро... _крови_!
- Ради Бога, перестань! Это же Элен! Элен Дипно с нашей улицы!
И хотя Сью прекрасно знала это, имя, произнесенное вслух, заставило ее
выйти из оцепенения. Она проскользнула в открытую дверь и, когда Элен снова
пошатнулась, Сью крепко обхватила женщину за плечи.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13