На сей раз он намеревался с самого начала всё тщательно документировать.Проявить древние следы шариковой ручки на разрушенных участках бумаги оказалось особенно тяжело. Юдифь и Стивен сидели рядом с Иешуа и неотрывно следили за его работой. Первые часы пролетели, как одна минута, и со временем в лаборатории распространился отвратительный запах, от которого у всех снова разболелась голова.Это была игра в пазл-мозаику. Какие-то фрагменты — после того, как они становились читаемы — они передвигали на другие места, где те имели больше смысла. В конце концов Иешуа с тяжёлым вздохом откинулся на спинку стула и сказал:— Надо остановиться. Проветрить хоть немного.Юдифь встала и открыла дверь в коридор. Много это не дало. Стивен тем временем установил штатив в позицию и фотографировал расшифрованный текст письма. …нашедший это…..имя Джо……….Родился 1-го……риканском штате Аризона. По страннойприхоти судь…….лось так, что мне придётсяумереть в Палест… первого века, и я благословлён на это.
Юдифь смотрела поверх его плеча, пока он делал снимки.— Не знаю, — сказала она. — Это совсем не похоже на письмо, которое путешественник во времени написал бы своему сообщнику.— Да. Однозначно не сообщнику.— И самых важных слов, конечно же, не хватает. Его имя. Дата его рождения. Ничего, что помогло бы его идентифицировать.— Если он что-то задумал, он ещё повторит важные данные.— Ах, это только теоретически так, — огорчённо сказала Юдифь. — Бутерброд всегда падает маслом вниз. Связка ключей, которую ищешь, оказывается в самом последнем ящике. А самые важные слова древнего письма оказываются нечитаемыми. Очень странный закон. *** Райан поднял голову, когда подъехавшая машина остановилась позади него. Полицейская патрульная машина. Вот чёрт! Он быстрым, по возможности незаметным движением смахнул пеленгатор под сиденье и вытянул рубашку из-под ремня брюк, чтобы прикрыть боевой нож, висящий на поясе.Он наблюдал в зеркале заднего вида за их действиями. В машине было двое полицейских, и вели они себя абсолютно профессионально. Один из них звонил по телефону, и темой звонка без сомнения были номерные знаки машины Райана. Тут ему нечего было бояться: машина была арендована на фирму N.E.W. Но это показывало, что полицейские знали своё дело.Потом, когда этот вопрос был прояснён, один из них вышел из машины, оставшись рядом с ней, и снял свой МП с предохранителя. Потом вышел другой и медленно пошёл вперёд. Райан так же медленно опустил стекло. Полицейский, коренастый мужчина лет сорока, с поседевшими и поредевшими за время службы волосами наклонился к нему и сказал что-то на иврите.— Извините, я понимаю только по-английски, — ответил Райан и протянул ему свой паспорт. — Как я догадываюсь, вы хотите проверить мои документы.Полицейский изучил его паспорт.— Вы американец? — спросил он, демонстрируя хороший английский.— Да.— Пожалуйста, ваши водительские права. И документы на машину.Райан подал ему всё это, и тот удалился к себе в машину. Райан видел, как он звонил, в то время как его коллега оставался на занятой позиции. Потом он снова подошёл к Райану, вернул ему документы и спросил:— Что вы здесь делаете?— Я жду.— Чего или кого?— Я обязан вам это говорить?Бровь представителя закона дрогнула:— Нет, вы не обязаны, но я могу вас временно задержать, поскольку вы в непосредственной близости от правительственных учреждений вели себя подозрительно.Райан кивнул. Историю он уже заранее заготовил.— Ну хорошо, если так надо… Видите машину вон там, на парковке? Она принадлежит парню, с которым моя подруга изменяет мне. Я не знаю, где они оба сейчас, но я хочу дождаться их возвращения.— А, — понял полицейский.— Пусть она ответит, — добавил Райан. — И больше ничего. Она уже несколько недель увиливает от разговора, говорит, что мне всё только кажется…Полицейский вздохнул. Опершись локтем о крышу машины, он наклонился к окну:— Друг мой, поверьте человеку, дважды разведённому: это ни к чему не приведёт. Что с воза упало, то пропало. Отпустите её с миром.— Но… — Райан растерялся. На такое участие в его судьбе он не рассчитывал.— Я знаю это, поверьте мне. Такими действиями вы только погубите всё. Поезжайте домой и дайте ей шанс самой к вам вернуться. А если нет — ну что ж, с вашей внешностью вам достаточно выехать вечером в Тель-Авив, и у вас будет другая, не хуже.Райан уставился на полицейского.— И всё-таки я лучше подожду здесь, сэр. Чтобы, э-э, раз и навсегда прояснить дело.Отеческий взгляд полицейского приобрёл стальной блеск.— Мне очень жаль, старина, но этого я не могу допустить. Вам придётся сейчас уехать отсюда и больше здесь сегодня не показываться. *** Я думаю, произошёл нечаянный провал во времени, не знаю уж, как это происходит. У меня нет этому объяснений.Этo случилось во время осмотра некрополя Бет-Шеарима, экскурсия была включена в мою путёвку по Галилее. Когдa наша группа продвигалась по катакомбам, я слишком углубился в чтение надписей и в рисунки на гробницах и стенах — и отстал от остальных. Когда я двинулся их догонять, то заблудился и очутился в маленьком подвальном помещении, из которого выбрался наверх в совершенно другой город. Я не сразу понял и не сразу смог примириться с тем, что оказался в другой исторической эпохе — в чём был и с видеокамерой в сумке-футляре. К счастью, меня приютила одна семья, они noкормили меня и выделили место для ночлега: нары, застеленные соломой. Со временем я выучил язык и смог выполнять простые крестьянские работы, чтобы не быть дармоедом. Конечно же, я пытался понять, каким образом меня постигло тaкoe, и искал пути возвращения назад, в своё время, но тщетно. Когда я влюбился в младшую из двух дочерей в приютившей меня семье, а она в меня, я nрекратил мои усилия, женился на ней и был счастлив так, как и мечтать никогда не мог.Потом разнеслась весть oб одном nроповеднике из расположенного неподалёку Капернayма. Егo звали Ииcyc, и люди говорили, что он творит чудеса. Тогда я распаковал cвою видеокамеру, про которую совсем было забыл, и отправился в путь. В моём распоряжении был всего один комплект батарей, которые к тому же несколько лет пролежали в бездействии, но работали они отменно. Может, причина кроется в местном жарком климате, но когда я давал батареям полный отдых, они казалось, подзаряжались сами собой. Постепенно мне удалось отснять три видеокассеты, которые были у меня с собой, третью, к сожалению, не полностью потому что батарeи, в конце концов, всё-таки сели.С того момента, как мне стало ясно, чтo я очутился в Палестине начала христианской эры, я жил в страхе, который сегодня кажется мне смешным. Я боялся, что смысл всего этого в том, что Иисуса никогда не было, и что это я был nризван сыграть его роль. Когда я потом увидел его…
На этом текст первого листа заканчивался.Они стояли, склонившись над пластиковой ванночкой, и смотрели на сырую, серую бумагу, на которой призрачно светились строчки письма. Глаза их горели. Головные боли, вызванные химикалиями, запах которых они давно уже перестали ощущать, были убийственными. На часы больше никто не смотрел. Время, казалось, в какой-то момент остановилось.— Значит, это правда, — тихо сказала Юдифь. — Это странник во времени. И он снял Иисуса на видео.— Да, — кивнул Стивен. — Однако первоначальная теория не подтвердилась. Это было не запланированное путешествие, а случайность, — он отставил фотоштатив в сторону. Надо будет не забыть вынуть из камеры плёнку. — Может быть, на втором листе будет сказано, где спрятаны кассеты.— Но не сегодня, ладно?Стивен посмотрел на неё. В странном освещении лаборатории она была бледна, как стенка.— Эй, мы же на шаг от разгадки! Ещё десять минут — и мы всё узнаем!Она со вздохом закатила глаза:— Сколько раз сегодня я уже слышала это?Иешуа громко откашлялся.— Я боюсь, что Юдифь права.Он выключил ультрафиолетовую лампу и принялся убирать чашки и бутылочки, бросая использованные ватные тампоны в мусорное ведро и ставя на место стулья.— Эй, — попытался отрезвить его Стивен. — Иешуа! Профессор Иешуа! Неужто ты сдашься и отступишься у самой цели?— Дело не в отступлении.— Может, раздобыть тебе что-нибудь поесть? Сварить кофе? Мы могли бы прогуляться на свежем воздухе, а дверь пока оставить открытой, чтобы проветрилось, а потом с новыми силами вернулись бы к работе…— Нет, Стивен, дело не в этом, — Иешуа со стуком опустил крышку мусорного ведра и с удручённой миной облокотился о стол с вмонтированной в него раковиной. — Я так уповал на то, что это окажется на первом листке. Правда. Дело не в том, что я не могу продолжать — просто не получится. *** Петер Эйзенхардт встрепенулся и проснулся. Вот оно! Вот она, мысль, которая смутной догадкой преследовала его уже несколько дней, не обретая конкретных черт. Важная мысль. Тревожная мысль. Наконец-то он её поймал.Он быстро включил свет, сунул ноги в комнатные туфли, набросил халат и поспешил в переговорную комнату, из которой всё ещё не выветрился запах пота и спора. Он вытянул из флип-чата большие листы бумаги, взял фломастеры, разложил всё это на столе и уставился на них. Да. И как он до сих пор не додумался до этого? Взаимосвязь лежала прямо на ладони, и логика её была прямо-таки сокрушительной.Но Кауну она не понравится.Взгляд его пробегал по ключевым словам, стрелкам и символам, которыми он отмечал все предыдущие рассуждения, и не встречал в них ни противоречия, ни спасения, ни окольного пути.Каун не смог бы показать это видео по телевизору.Что бы ни случилось.Писатель почувствовал, как его сердце учащённо забилось. Оттого, что кто-то отправился в прошлое, стало возможно предсказать будущее. Стало неотвратимым то, что должно произойти.Жуть какая.Его привлёк шум снаружи. Звук закрываемой дверцы автомобиля на парковочной площадке. Эйзенхардт подошёл к окну, отодвинул шторку и выглянул.То был Райан, он шёл от парковки, засунув руки в карманы, и в ярости пинал попадавшиеся под ноги камни. Он заметил щёлочку света, падающую из окна домика писателя, и метнул в его сторону убийственной силы взгляд. Эйзенхардт быстро опустил штору, убрал все свои бумаги, выключил свет и снова лёг в постель. *** Стивен моргал и непонимающе смотрел на Иешуа:— Что значит не получится?— Собственно, я всё это время собирался сказать. Я экспериментировал со вторым листком перед тем, как вам приехать, но шрифт там так и не проявился. Не воспринял раствор. Понятия не имею, почему.— Шрифт не проявился? Не воспринял раствор? — глупо повторил Стивен. Лаборатория, столы, полки, ультрафиолетовая лампа — всё это вдруг медленно завертелось тёмным водоворотом. — Значит ли это…— Да.— Ты уверен?Иешуа оттолкнулся от раковины и широкими шагами двинулся к своему столу.— Разумеется, я уверен. А ты как думаешь?— Но как это может быть? Я хочу сказать, ведь на первом листке всё прекрасно сработало. Почему же не подействовало на втором?— Понятия не имею, — прорычал Иешуа и затянул плёнкой ванночку, чтобы её содержимое не высыхало. — Может, другая бумага. Может, другие чернила. Может, причина в том, что второй лист лежал снаружи, когда они были сложены, и входил в соприкосновение с пластиковым конвертом инструкции. Я только знаю, что шрифт на втором листе не проявляется.— Ну ничего себе, — воскликнул Стивен, воздел руки и снова бессильно их опустил. — Что же теперь делать?— Идти спать, — Юдифь вдруг оказалась с ним рядом и нежно удержала его. — Утро вечера мудрёнее.Иешуа потёр глаза.— Сейчас у меня нет никаких идей. Мне надо порыться в библиотеке. Навести кое-какие справки, поспрашивать кое-каких людей. Обследовать эту бумагу. Может, что-то и придёт мне в голову.— Послушай, — выдохнул Стивен. — Это уму непостижимо. Быть так близко к разгадке и…Ему было приятно чувствовать на своём плече руки Юдифи.Вид у Иешуа был совершенно несчастный.— И это ещё не всё.— Да? Что же ещё? Давай, добивай.— Профессор Уилфорд-Смит с завтрашнего полудня зарезервировал лабораторию для себя. Он хочет изучить скелет и инструкцию. 22 Отправитель: DonaldFrey@ans.new.comПолучатель: JohnKaun@ny.new.comСообщение Id:Тема: Переговоры в Мельбурне, СРОЧНОMime Version: 1.0Content Type:text/plain; charset=iso-8859-lДжон, мне неприятно Вас беспокоить, но переговоры под угрозой! Группа Мёрдок, как я слышал, сделала им новое предложение. Мне больше нечем их удерживать. ПОЖАЛУЙСТА, позвоните мне!Дон
Было холодно. Холодно и сыро, неприятно, как ни крути. И затылок ломит, невозможно выдержать. Но по крайней мере было уже светло, значит, наступило утро… Стивен резко сел и осмотрелся. Он сидел в своей машине. Почему он сидел в машине? И Юдифь лежала рядом с ним, скрючившись в немыслимой позе на разложенном пассажирском сиденье. Постепенно он всё припомнил — их обратная дорога в ночи… как у него слипались глаза… как Юдифь заснула сидя… Кончилось тем, что он остановился на первой попавшейся площадке для отдыха, разложил сиденья и тоже блаженно заснул.Теперь затылок его так свело, что позвонки заскрипели, когда он попытался пошевелить шеей. Омерзительное ощущение. Он разминал себе плечо рукой, а другой вытирал запотевшее стекло. Чтобы стёкла запотевали ночью в этой жаркой пустынной стране? Но ночью было холодно, поэтому он так замёрз.Он посмотрел на часы. Половина седьмого. Когда же они уехали из лаборатории? Наверное, около четырёх. Значит, они проспали около двух с половиной часов. Ну, так он и чувствовал себя. И череп у него гудел от химических испарений в лаборатории.Юдифь лишь пробормотала что-то во сне, когда он открыл дверцу и вышел, а в машину ворвался свежий воздух тёплого утра и разогнал влажное удушье, заполнявшее её, как мокрая вата. Кажется, она не хотела просыпаться.Лучше всего, если он сейчас продолжит путь в лагерь. И там — немедленно на походные кровати.Только немного освежиться. Подвигать руками, размять ноги. Движение на дороге уже очень оживлённое, хотя ещё совсем рано. Воскресное утро. Но здесь Израиль, и воскресенье у них — рабочий день.И ему надо наконец обдумать, что делать дальше. Какие у них, собственно, есть зацепки. Сегодня Каун хотел начать исследование скелета и инструкции по эксплуатации. Это была гонка, и пока что они шли ноздря в ноздрю. Чувствовать, что твой череп набит стекловатой — не очень хорошая предпосылка для гонки.Итак, спать. Он снова сел в машину, завёл мотор. Юдифь встрепенулась, приподнялась, но снова скрючилась и заснула, посапывая, когда он тронулся. *** Папа вставал обычно в пять часов утра и после утреннего туалета полчаса молился в своей личной капелле. После этого он полностью одевался — с недавних лет с помощью одного молодого монаха, — прежде чем приступить к завтраку, который он проводил обычно с двумя-тремя кардиналами в маленькой столовой с розовыми обоями за простым деревянным столом. Разговор, по большей части, шёл о служебных делах; на личное времени не оставалось, да и личного уже ничего не было. С годами частная персона, которой Папа был когда-то, перестала существовать.Скарфаро, естественно, хорошо знал весь распорядок дня Папы. Сам не любитель вставать рано, он всё же незадолго до семи часов уже явился к личному секретарю, который вёл календарь встреч главы церкви, чтобы получить аудиенцию. Секретарём был нелюдимый француз с редкими волосами, лет пятидесяти. Он не знал, какую, собственно, должность занимает Скарфаро. Единственное, что он знал — это то, что Святой Отец велел ему пускать к себе сицилийца в любое время.Покои Папы были покои средневекового князя. Стены, потолки, полы — всё было предельно роскошным и вычурным. Роскоши было столько, сколько могло вместиться. Бесценные художественные полотна на стенах, дорогая инкрустация на полу, причудливая лепнина на потолке, картины в массивных золочёных рамах, гобелены, люстры, огромная кровать с барочным пологом — и всюду распятия всех размеров, цветов и форм. Ничто из этих предметов не принадлежало человеку, который занимал этот пост, и ничто не носило на себе отпечаток его личности; всё это он унаследовал от своего предшественника и передаст дальше своему преемнику, и если кто-то имел возможность освоиться в этом великолепии, которое поначалу просто оглушало, то человек чувствовал себя здесь скорее как в обжитом музее, чем в уютном доме. Хотя Скарфаро знал, что здесь, само собой разумеется, регулярно и основательно убирали, ему всегда мерещился запах пыли.Папа сидел в высоком кресле посреди своего рабочего кабинета, у одного из высоких окон так, что свет раннего солнца падал на него. На столике рядом с ним стоял стакан чая, а на коленях покоилась папка с газетными вырезками, которые все были фотокопированы в увеличенном виде, чтобы ему легче было их прочесть.Он испуганно вздрогнул, когда Скарфаро вошёл. Видимо, он задремал.— Завтрак утомляет меня всё больше и больше, — тихо сказал Папа, когда Скарфаро преклонил перед ним колена и поцеловал его перстень с печаткой.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59
Юдифь смотрела поверх его плеча, пока он делал снимки.— Не знаю, — сказала она. — Это совсем не похоже на письмо, которое путешественник во времени написал бы своему сообщнику.— Да. Однозначно не сообщнику.— И самых важных слов, конечно же, не хватает. Его имя. Дата его рождения. Ничего, что помогло бы его идентифицировать.— Если он что-то задумал, он ещё повторит важные данные.— Ах, это только теоретически так, — огорчённо сказала Юдифь. — Бутерброд всегда падает маслом вниз. Связка ключей, которую ищешь, оказывается в самом последнем ящике. А самые важные слова древнего письма оказываются нечитаемыми. Очень странный закон. *** Райан поднял голову, когда подъехавшая машина остановилась позади него. Полицейская патрульная машина. Вот чёрт! Он быстрым, по возможности незаметным движением смахнул пеленгатор под сиденье и вытянул рубашку из-под ремня брюк, чтобы прикрыть боевой нож, висящий на поясе.Он наблюдал в зеркале заднего вида за их действиями. В машине было двое полицейских, и вели они себя абсолютно профессионально. Один из них звонил по телефону, и темой звонка без сомнения были номерные знаки машины Райана. Тут ему нечего было бояться: машина была арендована на фирму N.E.W. Но это показывало, что полицейские знали своё дело.Потом, когда этот вопрос был прояснён, один из них вышел из машины, оставшись рядом с ней, и снял свой МП с предохранителя. Потом вышел другой и медленно пошёл вперёд. Райан так же медленно опустил стекло. Полицейский, коренастый мужчина лет сорока, с поседевшими и поредевшими за время службы волосами наклонился к нему и сказал что-то на иврите.— Извините, я понимаю только по-английски, — ответил Райан и протянул ему свой паспорт. — Как я догадываюсь, вы хотите проверить мои документы.Полицейский изучил его паспорт.— Вы американец? — спросил он, демонстрируя хороший английский.— Да.— Пожалуйста, ваши водительские права. И документы на машину.Райан подал ему всё это, и тот удалился к себе в машину. Райан видел, как он звонил, в то время как его коллега оставался на занятой позиции. Потом он снова подошёл к Райану, вернул ему документы и спросил:— Что вы здесь делаете?— Я жду.— Чего или кого?— Я обязан вам это говорить?Бровь представителя закона дрогнула:— Нет, вы не обязаны, но я могу вас временно задержать, поскольку вы в непосредственной близости от правительственных учреждений вели себя подозрительно.Райан кивнул. Историю он уже заранее заготовил.— Ну хорошо, если так надо… Видите машину вон там, на парковке? Она принадлежит парню, с которым моя подруга изменяет мне. Я не знаю, где они оба сейчас, но я хочу дождаться их возвращения.— А, — понял полицейский.— Пусть она ответит, — добавил Райан. — И больше ничего. Она уже несколько недель увиливает от разговора, говорит, что мне всё только кажется…Полицейский вздохнул. Опершись локтем о крышу машины, он наклонился к окну:— Друг мой, поверьте человеку, дважды разведённому: это ни к чему не приведёт. Что с воза упало, то пропало. Отпустите её с миром.— Но… — Райан растерялся. На такое участие в его судьбе он не рассчитывал.— Я знаю это, поверьте мне. Такими действиями вы только погубите всё. Поезжайте домой и дайте ей шанс самой к вам вернуться. А если нет — ну что ж, с вашей внешностью вам достаточно выехать вечером в Тель-Авив, и у вас будет другая, не хуже.Райан уставился на полицейского.— И всё-таки я лучше подожду здесь, сэр. Чтобы, э-э, раз и навсегда прояснить дело.Отеческий взгляд полицейского приобрёл стальной блеск.— Мне очень жаль, старина, но этого я не могу допустить. Вам придётся сейчас уехать отсюда и больше здесь сегодня не показываться. *** Я думаю, произошёл нечаянный провал во времени, не знаю уж, как это происходит. У меня нет этому объяснений.Этo случилось во время осмотра некрополя Бет-Шеарима, экскурсия была включена в мою путёвку по Галилее. Когдa наша группа продвигалась по катакомбам, я слишком углубился в чтение надписей и в рисунки на гробницах и стенах — и отстал от остальных. Когда я двинулся их догонять, то заблудился и очутился в маленьком подвальном помещении, из которого выбрался наверх в совершенно другой город. Я не сразу понял и не сразу смог примириться с тем, что оказался в другой исторической эпохе — в чём был и с видеокамерой в сумке-футляре. К счастью, меня приютила одна семья, они noкормили меня и выделили место для ночлега: нары, застеленные соломой. Со временем я выучил язык и смог выполнять простые крестьянские работы, чтобы не быть дармоедом. Конечно же, я пытался понять, каким образом меня постигло тaкoe, и искал пути возвращения назад, в своё время, но тщетно. Когда я влюбился в младшую из двух дочерей в приютившей меня семье, а она в меня, я nрекратил мои усилия, женился на ней и был счастлив так, как и мечтать никогда не мог.Потом разнеслась весть oб одном nроповеднике из расположенного неподалёку Капернayма. Егo звали Ииcyc, и люди говорили, что он творит чудеса. Тогда я распаковал cвою видеокамеру, про которую совсем было забыл, и отправился в путь. В моём распоряжении был всего один комплект батарей, которые к тому же несколько лет пролежали в бездействии, но работали они отменно. Может, причина кроется в местном жарком климате, но когда я давал батареям полный отдых, они казалось, подзаряжались сами собой. Постепенно мне удалось отснять три видеокассеты, которые были у меня с собой, третью, к сожалению, не полностью потому что батарeи, в конце концов, всё-таки сели.С того момента, как мне стало ясно, чтo я очутился в Палестине начала христианской эры, я жил в страхе, который сегодня кажется мне смешным. Я боялся, что смысл всего этого в том, что Иисуса никогда не было, и что это я был nризван сыграть его роль. Когда я потом увидел его…
На этом текст первого листа заканчивался.Они стояли, склонившись над пластиковой ванночкой, и смотрели на сырую, серую бумагу, на которой призрачно светились строчки письма. Глаза их горели. Головные боли, вызванные химикалиями, запах которых они давно уже перестали ощущать, были убийственными. На часы больше никто не смотрел. Время, казалось, в какой-то момент остановилось.— Значит, это правда, — тихо сказала Юдифь. — Это странник во времени. И он снял Иисуса на видео.— Да, — кивнул Стивен. — Однако первоначальная теория не подтвердилась. Это было не запланированное путешествие, а случайность, — он отставил фотоштатив в сторону. Надо будет не забыть вынуть из камеры плёнку. — Может быть, на втором листе будет сказано, где спрятаны кассеты.— Но не сегодня, ладно?Стивен посмотрел на неё. В странном освещении лаборатории она была бледна, как стенка.— Эй, мы же на шаг от разгадки! Ещё десять минут — и мы всё узнаем!Она со вздохом закатила глаза:— Сколько раз сегодня я уже слышала это?Иешуа громко откашлялся.— Я боюсь, что Юдифь права.Он выключил ультрафиолетовую лампу и принялся убирать чашки и бутылочки, бросая использованные ватные тампоны в мусорное ведро и ставя на место стулья.— Эй, — попытался отрезвить его Стивен. — Иешуа! Профессор Иешуа! Неужто ты сдашься и отступишься у самой цели?— Дело не в отступлении.— Может, раздобыть тебе что-нибудь поесть? Сварить кофе? Мы могли бы прогуляться на свежем воздухе, а дверь пока оставить открытой, чтобы проветрилось, а потом с новыми силами вернулись бы к работе…— Нет, Стивен, дело не в этом, — Иешуа со стуком опустил крышку мусорного ведра и с удручённой миной облокотился о стол с вмонтированной в него раковиной. — Я так уповал на то, что это окажется на первом листке. Правда. Дело не в том, что я не могу продолжать — просто не получится. *** Петер Эйзенхардт встрепенулся и проснулся. Вот оно! Вот она, мысль, которая смутной догадкой преследовала его уже несколько дней, не обретая конкретных черт. Важная мысль. Тревожная мысль. Наконец-то он её поймал.Он быстро включил свет, сунул ноги в комнатные туфли, набросил халат и поспешил в переговорную комнату, из которой всё ещё не выветрился запах пота и спора. Он вытянул из флип-чата большие листы бумаги, взял фломастеры, разложил всё это на столе и уставился на них. Да. И как он до сих пор не додумался до этого? Взаимосвязь лежала прямо на ладони, и логика её была прямо-таки сокрушительной.Но Кауну она не понравится.Взгляд его пробегал по ключевым словам, стрелкам и символам, которыми он отмечал все предыдущие рассуждения, и не встречал в них ни противоречия, ни спасения, ни окольного пути.Каун не смог бы показать это видео по телевизору.Что бы ни случилось.Писатель почувствовал, как его сердце учащённо забилось. Оттого, что кто-то отправился в прошлое, стало возможно предсказать будущее. Стало неотвратимым то, что должно произойти.Жуть какая.Его привлёк шум снаружи. Звук закрываемой дверцы автомобиля на парковочной площадке. Эйзенхардт подошёл к окну, отодвинул шторку и выглянул.То был Райан, он шёл от парковки, засунув руки в карманы, и в ярости пинал попадавшиеся под ноги камни. Он заметил щёлочку света, падающую из окна домика писателя, и метнул в его сторону убийственной силы взгляд. Эйзенхардт быстро опустил штору, убрал все свои бумаги, выключил свет и снова лёг в постель. *** Стивен моргал и непонимающе смотрел на Иешуа:— Что значит не получится?— Собственно, я всё это время собирался сказать. Я экспериментировал со вторым листком перед тем, как вам приехать, но шрифт там так и не проявился. Не воспринял раствор. Понятия не имею, почему.— Шрифт не проявился? Не воспринял раствор? — глупо повторил Стивен. Лаборатория, столы, полки, ультрафиолетовая лампа — всё это вдруг медленно завертелось тёмным водоворотом. — Значит ли это…— Да.— Ты уверен?Иешуа оттолкнулся от раковины и широкими шагами двинулся к своему столу.— Разумеется, я уверен. А ты как думаешь?— Но как это может быть? Я хочу сказать, ведь на первом листке всё прекрасно сработало. Почему же не подействовало на втором?— Понятия не имею, — прорычал Иешуа и затянул плёнкой ванночку, чтобы её содержимое не высыхало. — Может, другая бумага. Может, другие чернила. Может, причина в том, что второй лист лежал снаружи, когда они были сложены, и входил в соприкосновение с пластиковым конвертом инструкции. Я только знаю, что шрифт на втором листе не проявляется.— Ну ничего себе, — воскликнул Стивен, воздел руки и снова бессильно их опустил. — Что же теперь делать?— Идти спать, — Юдифь вдруг оказалась с ним рядом и нежно удержала его. — Утро вечера мудрёнее.Иешуа потёр глаза.— Сейчас у меня нет никаких идей. Мне надо порыться в библиотеке. Навести кое-какие справки, поспрашивать кое-каких людей. Обследовать эту бумагу. Может, что-то и придёт мне в голову.— Послушай, — выдохнул Стивен. — Это уму непостижимо. Быть так близко к разгадке и…Ему было приятно чувствовать на своём плече руки Юдифи.Вид у Иешуа был совершенно несчастный.— И это ещё не всё.— Да? Что же ещё? Давай, добивай.— Профессор Уилфорд-Смит с завтрашнего полудня зарезервировал лабораторию для себя. Он хочет изучить скелет и инструкцию. 22 Отправитель: DonaldFrey@ans.new.comПолучатель: JohnKaun@ny.new.comСообщение Id:Тема: Переговоры в Мельбурне, СРОЧНОMime Version: 1.0Content Type:text/plain; charset=iso-8859-lДжон, мне неприятно Вас беспокоить, но переговоры под угрозой! Группа Мёрдок, как я слышал, сделала им новое предложение. Мне больше нечем их удерживать. ПОЖАЛУЙСТА, позвоните мне!Дон
Было холодно. Холодно и сыро, неприятно, как ни крути. И затылок ломит, невозможно выдержать. Но по крайней мере было уже светло, значит, наступило утро… Стивен резко сел и осмотрелся. Он сидел в своей машине. Почему он сидел в машине? И Юдифь лежала рядом с ним, скрючившись в немыслимой позе на разложенном пассажирском сиденье. Постепенно он всё припомнил — их обратная дорога в ночи… как у него слипались глаза… как Юдифь заснула сидя… Кончилось тем, что он остановился на первой попавшейся площадке для отдыха, разложил сиденья и тоже блаженно заснул.Теперь затылок его так свело, что позвонки заскрипели, когда он попытался пошевелить шеей. Омерзительное ощущение. Он разминал себе плечо рукой, а другой вытирал запотевшее стекло. Чтобы стёкла запотевали ночью в этой жаркой пустынной стране? Но ночью было холодно, поэтому он так замёрз.Он посмотрел на часы. Половина седьмого. Когда же они уехали из лаборатории? Наверное, около четырёх. Значит, они проспали около двух с половиной часов. Ну, так он и чувствовал себя. И череп у него гудел от химических испарений в лаборатории.Юдифь лишь пробормотала что-то во сне, когда он открыл дверцу и вышел, а в машину ворвался свежий воздух тёплого утра и разогнал влажное удушье, заполнявшее её, как мокрая вата. Кажется, она не хотела просыпаться.Лучше всего, если он сейчас продолжит путь в лагерь. И там — немедленно на походные кровати.Только немного освежиться. Подвигать руками, размять ноги. Движение на дороге уже очень оживлённое, хотя ещё совсем рано. Воскресное утро. Но здесь Израиль, и воскресенье у них — рабочий день.И ему надо наконец обдумать, что делать дальше. Какие у них, собственно, есть зацепки. Сегодня Каун хотел начать исследование скелета и инструкции по эксплуатации. Это была гонка, и пока что они шли ноздря в ноздрю. Чувствовать, что твой череп набит стекловатой — не очень хорошая предпосылка для гонки.Итак, спать. Он снова сел в машину, завёл мотор. Юдифь встрепенулась, приподнялась, но снова скрючилась и заснула, посапывая, когда он тронулся. *** Папа вставал обычно в пять часов утра и после утреннего туалета полчаса молился в своей личной капелле. После этого он полностью одевался — с недавних лет с помощью одного молодого монаха, — прежде чем приступить к завтраку, который он проводил обычно с двумя-тремя кардиналами в маленькой столовой с розовыми обоями за простым деревянным столом. Разговор, по большей части, шёл о служебных делах; на личное времени не оставалось, да и личного уже ничего не было. С годами частная персона, которой Папа был когда-то, перестала существовать.Скарфаро, естественно, хорошо знал весь распорядок дня Папы. Сам не любитель вставать рано, он всё же незадолго до семи часов уже явился к личному секретарю, который вёл календарь встреч главы церкви, чтобы получить аудиенцию. Секретарём был нелюдимый француз с редкими волосами, лет пятидесяти. Он не знал, какую, собственно, должность занимает Скарфаро. Единственное, что он знал — это то, что Святой Отец велел ему пускать к себе сицилийца в любое время.Покои Папы были покои средневекового князя. Стены, потолки, полы — всё было предельно роскошным и вычурным. Роскоши было столько, сколько могло вместиться. Бесценные художественные полотна на стенах, дорогая инкрустация на полу, причудливая лепнина на потолке, картины в массивных золочёных рамах, гобелены, люстры, огромная кровать с барочным пологом — и всюду распятия всех размеров, цветов и форм. Ничто из этих предметов не принадлежало человеку, который занимал этот пост, и ничто не носило на себе отпечаток его личности; всё это он унаследовал от своего предшественника и передаст дальше своему преемнику, и если кто-то имел возможность освоиться в этом великолепии, которое поначалу просто оглушало, то человек чувствовал себя здесь скорее как в обжитом музее, чем в уютном доме. Хотя Скарфаро знал, что здесь, само собой разумеется, регулярно и основательно убирали, ему всегда мерещился запах пыли.Папа сидел в высоком кресле посреди своего рабочего кабинета, у одного из высоких окон так, что свет раннего солнца падал на него. На столике рядом с ним стоял стакан чая, а на коленях покоилась папка с газетными вырезками, которые все были фотокопированы в увеличенном виде, чтобы ему легче было их прочесть.Он испуганно вздрогнул, когда Скарфаро вошёл. Видимо, он задремал.— Завтрак утомляет меня всё больше и больше, — тихо сказал Папа, когда Скарфаро преклонил перед ним колена и поцеловал его перстень с печаткой.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59