Я обалдело уставился на представившееся мне зрелище.
– Я счастлива, мистер Стен, – пролепетала она.
Сейчас я сидел довольно неустойчиво. Она толкнула меня на диван, взяла мое лицо обеими руками и попыталась своим пылающим язычком раскрыть мои губы.
– Герман! – возбужденно простонала она. – Герман!
Несмотря на то что я был совершенно пьян, мне все же стало немного стыдно. Я хотел эту женщину так же сильно, как хотела она меня. Но не ее я желаю. Это все Пат. Она так похожа на Пат... И я очень хочу, чтобы все между нами было так же, как до того момента, когда я вошел в квартиру на Гров-стрит. До того, как все это случилось. Я хотел верить Пат. Из последних сил я попытался оттолкнуть Миру. Но она стала еще более энергичной. Я соскользнул на край дивана, и мы свалились на пол с глухим шумом. Она оказалась наверху, придавив меня своими прелестями.
– Возьми меня... – прошептала она. – О, я умоляю тебя...
Ее пальцы вцепились мне в волосы. Другой рукой она спустила молнию до конца. Затем немного приподнялась, и ее тело освободилось от шелка. Пеньюар с легким шумом упал рядом.
Я старался освободиться, но у меня ничего не получалось. Ее надушенное полыхающее тело душило меня. Я задыхался под бурным натиском ее страсти. Потом в моей голове вспыхнуло то, что сказал мне инспектор Греди на ступеньках комиссариата:
«Я знаю, дорогой, как это тяжело. И как глубоко ранит даже сама мысль о том, что женщина способна на такое. Она не стоит того, чтобы так за нее переживать. Хорошенько наклюкайся и утешься с какой-нибудь курочкой».
А потом? Что потом? Почему бы и нет?
Я поцеловал Миру с такой же страстью, как она целовала меня. Это спровоцировало определенную реакцию. Вкус крови покинул мой рот. Я больше ничего не ощущал, только вкус соли.
Глава 7
Сейчас три часа дня. Занятия в школе кончились, и малыши громко орали, звонили звонками своих велосипедов или играли в другие игры. Некоторые играли во взрослых.
Я немного отрезвел, и у меня ничего не болело. Только голова как будто не своя, но, в основном, я в полной форме. На столике сиротливо стояла бутылка рома, и я сделал небольшой глоток, чтобы немного прийти в себя. Затем я выпрямился и взглянул в окно. Пожалуй, сейчас ближе к четырем, чем к трем. Об этом можно судить по цвету залива и по высоте солнца.
Итак, я полностью последовал совету инспектора Греди. Я напился до чертиков, чтобы не сказать больше, и выполнил второе условие. С Мирой. А что будет потом? Тишина, царившая в комнате, действовала на меня неприятно. Я совсем один. Никого, чтобы снова меня утешить. Никого, кто подал бы мне стакан томатного сока. Это то, что всегда делала Пат раз в году после полицейского бала.
Я стал шарить по всем углам, пока не обнаружил маленький чемоданчик, приготовленный для нее. Как только моя башка придет в порядок, я позвоню в комиссариат, чтобы передать ей белье и другие мелочи.
Я повернул голову и посмотрел на вторую половину кровати, половину Пат, принадлежавшую ей вот уже десять лет. Мира убежала, но подушка еще сохраняла отпечаток ее головы, на ней осталось несколько длинных светлых волос. Я стал накручивать их на палец. Она очень помогла мне – вывела меня из того невменяемого состояния, в котором я пребывал. Я почувствовал себя освеженным и обновленным. Буду надеяться, что она не очень рассчитывает на продолжение этой приятной жгучей интермедии. Я стал рассматривать волосы, накрученные на палец. Итак, это был очень приятный момент. Один раз – и точка. Она меня хотела, и она меня получила. Мы квиты.
Я вообразил себе, что чувствую запах кофе. Напялив халат и шлепанцы на босые ноги, я отправился на кухню. Это не было воображением. В этот момент Мира манипулировала электрокофеваркой. Одетая, она показалась мне какой-то чужой. Это уже совсем не та особа, с которой я познакомился сегодня утром. Это была другая Мира. Ее светлые волосы были зачесаны назад и образовали на затылке Джомолунгму. Пятна веснушек сейчас особенно выделялись на ее лице. На ней была надета темная юбка и скромная белая блузка. В общем, вид настоящей служительницы.
– Я полагала, что вы будете спокойно спать до полуночи, – удивилась она, увидев меня.
– Разве я столько выпил?
– О, очень много. – Она провела язычком по губам. – Но я думаю не об этом.
– Я – Большой Герман.
Шутка не получилась. Никто не рассмеялся – ни она, ни я. Она налила мне чашку кофе.
– Но на случай, если вы проснетесь, я остановилась перед вашей квартирой, когда спускалась в дежурку, и решила приготовить вам кофе.
Я нашел кофе хорошим, выпил чашку и подвинул ее Мире, чтобы она налила еще. Пока она делала это, ее бедро терлось о мое. Воспоминание о ее страстной натуре произвело определенное воздействие, и я поинтересовался, нужно ли ей идти на работу.
Она села напротив меня.
– К сожалению, и к несчастью, да. Мабель работала за меня с восьми до четырех, и я не могу заставить ее оставаться еще на одну смену.
Мне показалось, что я слышу Пат.
– Как ты себя чувствуешь, Герман?
– Отлично.
Мира внимательно посмотрела на меня и заметила:
– Но вид у тебя совсем не жизнерадостный.
Она протянула под столом руку и погладила мне низ живота.
– Вот что я тебе скажу: допивай свой кофе, а потом благоразумно возвращайся в постель.
Мысль совсем неплохая. Когда я проснулся, то чувствовал себя свежим и полным сил, но сейчас, после кофе, не знаю почему, я пришел в состояние подавленности и почувствовал себя плохо. Или, может, это от того, что, проснувшись, я выпил глоток вина?
– Возможно, я последую вашему совету. И...
– И скоро, когда наступит полночь, маленькая Мира вернется, – дополнила она, сморщив свой носик.
– Настоящая маленькая Сендрильона, так?
– Почти что так. Но теперь мне надо торопиться, дорогой. – Она погладила мою руку. Потом обошла вокруг стола, чтобы поцеловать меня.
– По крайней мере, если ты... будешь нетерпеливым, то я могу и забежать на несколько минут.
Я похлопал ее по ближайшей припухлости.
– Надеюсь, что выдержу до полуночи.
Она нежно поцеловала меня и шепнула:
– Жди меня...
Я смотрел ей вслед. Она была отнюдь не худенькая. У нее округлые ляжки, которыми она весьма соблазнительно подрагивает при ходьбе. Почти как Пат. Я налил себе еще чашку кофе, но тут меня вырвало первыми двумя. Склонившись над раковиной, я содрогался всем телом, потом смыл все водой. Кофе мне больше не хотелось. И думать сейчас мне тоже не хотелось. Все, что мне хотелось, это сократить до минимума всякое воспоминание о Пат. В шкафу на кухне стояла бутылка отличного виски, приберегаемого мною для особого случая. Ну вот! Вот и необычный случай! Это должно пойти лучше, чем кофе.
В спальню я возвратился в обнимку с бутылкой. Я не слишком гордился Германом Стеном. Ладно, Пат меня обманула, но две ошибки не составят одну правду. А теперь у меня на руках эта обжигающая девочка Мира.
Я уселся на край кровати и принялся наблюдать за заливом. Да, она хочет продолжения. А что потом?
Мы поклялись с Пат на радость и на горе, на всю жизнь. Я встал и подошел к комоду, чтобы посмотреть, там ли мой запасной револьвер. Может быть, я все же сумею что-нибудь сделать для Пат. Во всяком случае, я могу попробовать разузнать что-нибудь у Хоплона. Мой револьвер лежал под рубашками. Я вытащил его оттуда и положил рядом с бутылкой на комод, потом стал искать чистое белье. Там его не оказалось. Я полез в ящик, в котором Пат хранила свои вещи. В самом низу оказалась маленькая книжечка, на которой красовалась надпись: «Пять лет интимного журнала».
Раньше ящик был заперт на ключ. Я видел, как Пат туда что-то записывала, но никогда не обращал на это внимания. Возможно, что я узнаю сейчас немало интересного. Я просунул палец под обложку и открыл ее.
На первой странице стояла дата: 1 января 1960 года. Пат писала:
«Вчера вечером смотрели „Пасифик Сюд“. Хорошая пьеса. Потом ужинали в „Пороке“. Герман хотел повести меня в одну ночную коробку, но я отказалась. Тогда мы вернулись домой и легли спать. Моя любовь!.. Прошло около пяти часов, пока мы заснули. Это был один из прекраснейших дней в году за время моего существования».
Я довольно засмеялся, но смех застрял в моей глотке. Таковы мы тогда были. К этому моменту мы были женаты уже два года. Нет, все у меня перепуталось в извилинах. Восемь лет... С той поры прошло два года.
Я перелистывал страницы дальше, до записей пятимесячной давности. И ни разу нигде не упоминается имя Кери. Всегда «ее любовь» был я.
Я продолжал перелистывать страницы дневника. Все остальное в том же духе. Мелочи, заполняющие жизнь женщины. Но нигде нет даже намека на Кери, и нет никаких белых пятен в описании ее времяпровождения. И так все дни.
Закрыв дневник, я посмотрел на залив, который стал теперь слегка пурпурным. Тут не было притворства. Пат не настолько хитра. По своим умственным данным она скорее посредственна.
Холодный пот пробежал у меня по спине. И это женщина, которую обвиняют в том, что она играла с Лилом Кери? Но когда же? Нет, никто не заставит меня это проглотить! И даже доказательства, подтверждающие ее вину. Действительно, я видел Пат совершенно голую и совершенно пьяную у Кери на квартире. Своими собственными глазами... Но все говорит за то, что она является жертвой какой-то комбинации. Кому-то понадобилось «открыть» мне глаза. Без сомнения, в Нью-Йорке существует рыжая девушка, которая по каким-то особым причинам последние пять месяцев выдает себя за Пат. Я унес с собой дневник в гостиную и снял трубку.
– Дежурная слушает, – раздался голос Миры.
– Ты можешь разговаривать? – спросил я.
Она прижала губы к трубке.
– Не очень свободно. А что случилось, дорогой?
– Послушай, Мира, я насчет телефонных разговоров, которые Пат заказывала с Вилледжем. Ты действительно слышала, как она разговаривала с Кери?
Вне всякого сомнения, где-то поблизости от нее находился мистер Халпер. Голос ее стал очень сухим и официальным.
– Телефонистки никогда не подслушивают разговоров, мистер Стен. Это вызвало бы немедленное увольнение.
Я повесил трубку. Эти разговоры, должно быть, велись тогда, когда Пат не было дома. Но кем? Вены на моих руках стали пульсировать и вздулись. Или все эти телефонные вызовы были женским изобретением Миры Белл? Чтобы иметь возможность спрятать их от Джима Пурвиса. Чтобы я был ей особенно благодарен. Чтобы достигнуть того, чего жаждала ее женская натура. Ибо этого, по ее собственному признанию, она дожидалась целый год.
Я снова снял трубку и назвал ей номер Ника Казараса. Телефон не соединялся довольно долго, и я снова услышал Миру. По всей вероятности, Халпер уже ушел оттуда. Ее голос стал теплым и нежным:
– Твой номер не отвечает, дорогой!
Сперва я собирался попросить ее соединить меня с комиссариатом, но затем решил прикинуться простачком. Голос Миры ласкал мой слух.
– Иди, дорогой, и ложись спать, слышишь? И согрей для меня местечко возле себя...
Я повесил трубку, принял душ и получше оделся. Физиономия у меня была не слишком распухшая, и чувствовал я себя прекрасно. Уложив свой запасной револьвер в кобуру, я засунул дневник Пат в карман. Потом надел шляпу и взял чемоданчик, который приготовил для Пат. Заперев квартиру, я вызвал лифт. Мира видела, как я проходил через холл. Она приподнялась на своем стульчике, как будто собиралась окликнуть меня, но не посмела этого сделать. Ей нужно было думать о своей работе, а мистер Халпер находился поблизости. Он весьма удивился, увидев меня.
– Я глубоко опечален, – произнес он проникновенным голосом.
– Ах, да. Я тоже.
Мне захотелось побыстрее отделаться от него.
Быстрыми шагами я направился к машине, которую оставил на углу. Заведение Майерса находилось как раз напротив, и я прошел туда. У стойки стоял новый парень: во всяком случае, я никогда до сего момента тут его не видел. Майерс обслуживал клиентов. Я подождал, пока он закончит, и поинтересовался у него, вернулся ли Симон на работу.
– Полиция, полиция, вопросы, вопросы... А ведь нужно зарабатывать на жизнь, разве не так? – Майерс говорил все это по моему адресу. – Нет, он не вернулся. И потому мне пришлось самому заняться обслуживанием клиентов, пока я не нашел ему замену. И к тому же еще я провел больше часа в полиции – рассказывал им то, что я знал об этом Симоне: где он живет и кто его рекомендовал. Как я могу все это знать? Честно говоря, я уж лучше сам мог бы постоять за прилавком. Я очень мало зарабатываю, а мне надо еще платить жалованье служащему, и так все доходы сводятся к нулю. И сколько, как вы думаете, я получаю прибыли от одной чашки кофе?
Высказав это, Майерс сильно ударил кулаком по прилавку. Он продолжал свои причитания, и я направился к выходу и сел в машину. Воспользовавшись зеленым светом светофора, я тронулся с места. Вид обведенных в рамочку букв на газетном стенде заставил меня задохнуться.
«Таинственное убийство детектива на Таймс-сквер»
Я оттолкнул кого-то, чтобы прочесть, что там написано. Заметка была помещена в последнюю минуту. Там кратко говорилось, что детектив Ник Казарас, прикрепленный к комиссариату на 47-й улице, закончив свою смену, не явился с рапортом. Случай был исключительный, ему позвонили домой. Его жена, также обеспокоенная его отсутствием, ничего о нем не знала. Однако, незадолго до того, как газета была сверстана, выяснилось следующее. Режиссер одного из театров этого района, открыв склад аксессуаров, обнаружил детектива Казараса лежащим поперек сундука с театральными костюмами. Он был мертв.
Неожиданно я услышал, что ко мне обращается газетчик:
– Послушайте, мистер, если хотите, купите газету или дайте дорогу тем, кто хочет купить. Читать можно и в библиотеке.
Я сунул руку в карман, но потом вспомнил, что истратил последнюю монету, чтобы приобрести утреннюю газету. Пришлось отойти в сторону. Подробности можно узнать в комиссариате. Я подошел к машине и собрался было открыть дверцу, как на меня вновь напала тошнота. Уже второй раз за этот час.
«Ты не окажешь мне услугу, Ник?» – спросил я. – «С удовольствием, Герман».
И теперь Ник мертв. Может быть, он умер потому, что, пока я забавлялся с прекрасной блондинкой и доказывал ей, какой я замечательный парень, Ник попробовал наложить руку на негодяя по имени Карл Симон. Прохвоста, который подал Пат тот роковой напиток, последнее, что она запомнила перед тем, как потерять сознание.
Глава 8
Смена нарядов происходит в четыре часа, но никто не ушел домой. Тротуар возле комиссариата на 47-й улице чернел от фликов. И это понятно... Убийства случаются каждый день, но сегодня случай особый. Сегодня уложили одного из наших. Парни расступились, чтобы дать мне пройти. У меня приличная репутация, когда я не делаю глупостей. Я, Герман Стен, известный тип, постоянно имеющий дело со всякими мошенниками. Парень, вылавливающий убийц с помощью черной магии.
– Герман, как ты думаешь, кто мог убить Ника Казараса?
В дежурке находился лейтенант Фьячетти. Я поинтересовался, здесь ли еще наряд.
– Нет, полагаю он направился в Центральный комиссариат.
– Они обнаружили что-нибудь?
Лейтенант старался казаться спокойным, но его выдал дрогнувший голос.
– По-моему, Герман, ничего.
Я прошел в зал, где сидели дежурные, и разыскал Петерсона, друга Казараса. Это был высокий швед с короткими волосами. Отличный парень. Я сел рядом с ним и спросил:
– Свен, а чем вы обычно занимались?
Мой вопрос оторвал его от рапортов, которые он перелистывал без всякого интереса.
– Ничего, ни единой зацепки, за которую можно было бы ухватиться. Ничего кроме кучи свидетелей, которые ничего не хотят говорить. Никто ничего не слышал. Никто ничего не видел. Никто не знал, что Ник мертв уже несколько часов.
Я протянул ему сигарету.
– Расскажи, как прошел день.
Он затянулся сигаретой и вздохнул.
– Я зашел на минутку в отель «Астор» по делам. Когда я оттуда вышел, Ник сказал мне, что только что прошел ты и попросил его разыскать парня по имени Карл Симон, который проживает где-то в этом квартале. Единственный, кто соответствовал его приметам, по нашему мнению, был Джо Симон, один негодяй, которого мы зацепили в отеле на 42-й улице шесть месяцев назад.
– Это, вероятно, и есть тот самый тип, которого я разыскиваю, этот Джо. Что он теперь делает и сколько получил тогда?
Петерсон закурил другую сигарету от своего окурка.
– Он получил бы от двух до десяти. Но его выпустили под залог в пять тысяч долларов, и он исчез. У нас оставалось еще полчаса, и мы решили, что обойдем все отели, какие только успеем. Ник взял одну сторону улицы, я – другую, но ничего не обнаружил. Когда я вернулся в комиссариат, чтобы написать рапорт, Ника все еще не было. Но тогда это меня еще не взволновало.
– Почему?
– Потому что Ник рассказал мне, что ты оказал ему не знаю уж сколько услуг, и если он к концу дежурства ничего не обнаружит, то позвонит в комиссариат и один продолжит поиски.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15
– Я счастлива, мистер Стен, – пролепетала она.
Сейчас я сидел довольно неустойчиво. Она толкнула меня на диван, взяла мое лицо обеими руками и попыталась своим пылающим язычком раскрыть мои губы.
– Герман! – возбужденно простонала она. – Герман!
Несмотря на то что я был совершенно пьян, мне все же стало немного стыдно. Я хотел эту женщину так же сильно, как хотела она меня. Но не ее я желаю. Это все Пат. Она так похожа на Пат... И я очень хочу, чтобы все между нами было так же, как до того момента, когда я вошел в квартиру на Гров-стрит. До того, как все это случилось. Я хотел верить Пат. Из последних сил я попытался оттолкнуть Миру. Но она стала еще более энергичной. Я соскользнул на край дивана, и мы свалились на пол с глухим шумом. Она оказалась наверху, придавив меня своими прелестями.
– Возьми меня... – прошептала она. – О, я умоляю тебя...
Ее пальцы вцепились мне в волосы. Другой рукой она спустила молнию до конца. Затем немного приподнялась, и ее тело освободилось от шелка. Пеньюар с легким шумом упал рядом.
Я старался освободиться, но у меня ничего не получалось. Ее надушенное полыхающее тело душило меня. Я задыхался под бурным натиском ее страсти. Потом в моей голове вспыхнуло то, что сказал мне инспектор Греди на ступеньках комиссариата:
«Я знаю, дорогой, как это тяжело. И как глубоко ранит даже сама мысль о том, что женщина способна на такое. Она не стоит того, чтобы так за нее переживать. Хорошенько наклюкайся и утешься с какой-нибудь курочкой».
А потом? Что потом? Почему бы и нет?
Я поцеловал Миру с такой же страстью, как она целовала меня. Это спровоцировало определенную реакцию. Вкус крови покинул мой рот. Я больше ничего не ощущал, только вкус соли.
Глава 7
Сейчас три часа дня. Занятия в школе кончились, и малыши громко орали, звонили звонками своих велосипедов или играли в другие игры. Некоторые играли во взрослых.
Я немного отрезвел, и у меня ничего не болело. Только голова как будто не своя, но, в основном, я в полной форме. На столике сиротливо стояла бутылка рома, и я сделал небольшой глоток, чтобы немного прийти в себя. Затем я выпрямился и взглянул в окно. Пожалуй, сейчас ближе к четырем, чем к трем. Об этом можно судить по цвету залива и по высоте солнца.
Итак, я полностью последовал совету инспектора Греди. Я напился до чертиков, чтобы не сказать больше, и выполнил второе условие. С Мирой. А что будет потом? Тишина, царившая в комнате, действовала на меня неприятно. Я совсем один. Никого, чтобы снова меня утешить. Никого, кто подал бы мне стакан томатного сока. Это то, что всегда делала Пат раз в году после полицейского бала.
Я стал шарить по всем углам, пока не обнаружил маленький чемоданчик, приготовленный для нее. Как только моя башка придет в порядок, я позвоню в комиссариат, чтобы передать ей белье и другие мелочи.
Я повернул голову и посмотрел на вторую половину кровати, половину Пат, принадлежавшую ей вот уже десять лет. Мира убежала, но подушка еще сохраняла отпечаток ее головы, на ней осталось несколько длинных светлых волос. Я стал накручивать их на палец. Она очень помогла мне – вывела меня из того невменяемого состояния, в котором я пребывал. Я почувствовал себя освеженным и обновленным. Буду надеяться, что она не очень рассчитывает на продолжение этой приятной жгучей интермедии. Я стал рассматривать волосы, накрученные на палец. Итак, это был очень приятный момент. Один раз – и точка. Она меня хотела, и она меня получила. Мы квиты.
Я вообразил себе, что чувствую запах кофе. Напялив халат и шлепанцы на босые ноги, я отправился на кухню. Это не было воображением. В этот момент Мира манипулировала электрокофеваркой. Одетая, она показалась мне какой-то чужой. Это уже совсем не та особа, с которой я познакомился сегодня утром. Это была другая Мира. Ее светлые волосы были зачесаны назад и образовали на затылке Джомолунгму. Пятна веснушек сейчас особенно выделялись на ее лице. На ней была надета темная юбка и скромная белая блузка. В общем, вид настоящей служительницы.
– Я полагала, что вы будете спокойно спать до полуночи, – удивилась она, увидев меня.
– Разве я столько выпил?
– О, очень много. – Она провела язычком по губам. – Но я думаю не об этом.
– Я – Большой Герман.
Шутка не получилась. Никто не рассмеялся – ни она, ни я. Она налила мне чашку кофе.
– Но на случай, если вы проснетесь, я остановилась перед вашей квартирой, когда спускалась в дежурку, и решила приготовить вам кофе.
Я нашел кофе хорошим, выпил чашку и подвинул ее Мире, чтобы она налила еще. Пока она делала это, ее бедро терлось о мое. Воспоминание о ее страстной натуре произвело определенное воздействие, и я поинтересовался, нужно ли ей идти на работу.
Она села напротив меня.
– К сожалению, и к несчастью, да. Мабель работала за меня с восьми до четырех, и я не могу заставить ее оставаться еще на одну смену.
Мне показалось, что я слышу Пат.
– Как ты себя чувствуешь, Герман?
– Отлично.
Мира внимательно посмотрела на меня и заметила:
– Но вид у тебя совсем не жизнерадостный.
Она протянула под столом руку и погладила мне низ живота.
– Вот что я тебе скажу: допивай свой кофе, а потом благоразумно возвращайся в постель.
Мысль совсем неплохая. Когда я проснулся, то чувствовал себя свежим и полным сил, но сейчас, после кофе, не знаю почему, я пришел в состояние подавленности и почувствовал себя плохо. Или, может, это от того, что, проснувшись, я выпил глоток вина?
– Возможно, я последую вашему совету. И...
– И скоро, когда наступит полночь, маленькая Мира вернется, – дополнила она, сморщив свой носик.
– Настоящая маленькая Сендрильона, так?
– Почти что так. Но теперь мне надо торопиться, дорогой. – Она погладила мою руку. Потом обошла вокруг стола, чтобы поцеловать меня.
– По крайней мере, если ты... будешь нетерпеливым, то я могу и забежать на несколько минут.
Я похлопал ее по ближайшей припухлости.
– Надеюсь, что выдержу до полуночи.
Она нежно поцеловала меня и шепнула:
– Жди меня...
Я смотрел ей вслед. Она была отнюдь не худенькая. У нее округлые ляжки, которыми она весьма соблазнительно подрагивает при ходьбе. Почти как Пат. Я налил себе еще чашку кофе, но тут меня вырвало первыми двумя. Склонившись над раковиной, я содрогался всем телом, потом смыл все водой. Кофе мне больше не хотелось. И думать сейчас мне тоже не хотелось. Все, что мне хотелось, это сократить до минимума всякое воспоминание о Пат. В шкафу на кухне стояла бутылка отличного виски, приберегаемого мною для особого случая. Ну вот! Вот и необычный случай! Это должно пойти лучше, чем кофе.
В спальню я возвратился в обнимку с бутылкой. Я не слишком гордился Германом Стеном. Ладно, Пат меня обманула, но две ошибки не составят одну правду. А теперь у меня на руках эта обжигающая девочка Мира.
Я уселся на край кровати и принялся наблюдать за заливом. Да, она хочет продолжения. А что потом?
Мы поклялись с Пат на радость и на горе, на всю жизнь. Я встал и подошел к комоду, чтобы посмотреть, там ли мой запасной револьвер. Может быть, я все же сумею что-нибудь сделать для Пат. Во всяком случае, я могу попробовать разузнать что-нибудь у Хоплона. Мой револьвер лежал под рубашками. Я вытащил его оттуда и положил рядом с бутылкой на комод, потом стал искать чистое белье. Там его не оказалось. Я полез в ящик, в котором Пат хранила свои вещи. В самом низу оказалась маленькая книжечка, на которой красовалась надпись: «Пять лет интимного журнала».
Раньше ящик был заперт на ключ. Я видел, как Пат туда что-то записывала, но никогда не обращал на это внимания. Возможно, что я узнаю сейчас немало интересного. Я просунул палец под обложку и открыл ее.
На первой странице стояла дата: 1 января 1960 года. Пат писала:
«Вчера вечером смотрели „Пасифик Сюд“. Хорошая пьеса. Потом ужинали в „Пороке“. Герман хотел повести меня в одну ночную коробку, но я отказалась. Тогда мы вернулись домой и легли спать. Моя любовь!.. Прошло около пяти часов, пока мы заснули. Это был один из прекраснейших дней в году за время моего существования».
Я довольно засмеялся, но смех застрял в моей глотке. Таковы мы тогда были. К этому моменту мы были женаты уже два года. Нет, все у меня перепуталось в извилинах. Восемь лет... С той поры прошло два года.
Я перелистывал страницы дальше, до записей пятимесячной давности. И ни разу нигде не упоминается имя Кери. Всегда «ее любовь» был я.
Я продолжал перелистывать страницы дневника. Все остальное в том же духе. Мелочи, заполняющие жизнь женщины. Но нигде нет даже намека на Кери, и нет никаких белых пятен в описании ее времяпровождения. И так все дни.
Закрыв дневник, я посмотрел на залив, который стал теперь слегка пурпурным. Тут не было притворства. Пат не настолько хитра. По своим умственным данным она скорее посредственна.
Холодный пот пробежал у меня по спине. И это женщина, которую обвиняют в том, что она играла с Лилом Кери? Но когда же? Нет, никто не заставит меня это проглотить! И даже доказательства, подтверждающие ее вину. Действительно, я видел Пат совершенно голую и совершенно пьяную у Кери на квартире. Своими собственными глазами... Но все говорит за то, что она является жертвой какой-то комбинации. Кому-то понадобилось «открыть» мне глаза. Без сомнения, в Нью-Йорке существует рыжая девушка, которая по каким-то особым причинам последние пять месяцев выдает себя за Пат. Я унес с собой дневник в гостиную и снял трубку.
– Дежурная слушает, – раздался голос Миры.
– Ты можешь разговаривать? – спросил я.
Она прижала губы к трубке.
– Не очень свободно. А что случилось, дорогой?
– Послушай, Мира, я насчет телефонных разговоров, которые Пат заказывала с Вилледжем. Ты действительно слышала, как она разговаривала с Кери?
Вне всякого сомнения, где-то поблизости от нее находился мистер Халпер. Голос ее стал очень сухим и официальным.
– Телефонистки никогда не подслушивают разговоров, мистер Стен. Это вызвало бы немедленное увольнение.
Я повесил трубку. Эти разговоры, должно быть, велись тогда, когда Пат не было дома. Но кем? Вены на моих руках стали пульсировать и вздулись. Или все эти телефонные вызовы были женским изобретением Миры Белл? Чтобы иметь возможность спрятать их от Джима Пурвиса. Чтобы я был ей особенно благодарен. Чтобы достигнуть того, чего жаждала ее женская натура. Ибо этого, по ее собственному признанию, она дожидалась целый год.
Я снова снял трубку и назвал ей номер Ника Казараса. Телефон не соединялся довольно долго, и я снова услышал Миру. По всей вероятности, Халпер уже ушел оттуда. Ее голос стал теплым и нежным:
– Твой номер не отвечает, дорогой!
Сперва я собирался попросить ее соединить меня с комиссариатом, но затем решил прикинуться простачком. Голос Миры ласкал мой слух.
– Иди, дорогой, и ложись спать, слышишь? И согрей для меня местечко возле себя...
Я повесил трубку, принял душ и получше оделся. Физиономия у меня была не слишком распухшая, и чувствовал я себя прекрасно. Уложив свой запасной револьвер в кобуру, я засунул дневник Пат в карман. Потом надел шляпу и взял чемоданчик, который приготовил для Пат. Заперев квартиру, я вызвал лифт. Мира видела, как я проходил через холл. Она приподнялась на своем стульчике, как будто собиралась окликнуть меня, но не посмела этого сделать. Ей нужно было думать о своей работе, а мистер Халпер находился поблизости. Он весьма удивился, увидев меня.
– Я глубоко опечален, – произнес он проникновенным голосом.
– Ах, да. Я тоже.
Мне захотелось побыстрее отделаться от него.
Быстрыми шагами я направился к машине, которую оставил на углу. Заведение Майерса находилось как раз напротив, и я прошел туда. У стойки стоял новый парень: во всяком случае, я никогда до сего момента тут его не видел. Майерс обслуживал клиентов. Я подождал, пока он закончит, и поинтересовался у него, вернулся ли Симон на работу.
– Полиция, полиция, вопросы, вопросы... А ведь нужно зарабатывать на жизнь, разве не так? – Майерс говорил все это по моему адресу. – Нет, он не вернулся. И потому мне пришлось самому заняться обслуживанием клиентов, пока я не нашел ему замену. И к тому же еще я провел больше часа в полиции – рассказывал им то, что я знал об этом Симоне: где он живет и кто его рекомендовал. Как я могу все это знать? Честно говоря, я уж лучше сам мог бы постоять за прилавком. Я очень мало зарабатываю, а мне надо еще платить жалованье служащему, и так все доходы сводятся к нулю. И сколько, как вы думаете, я получаю прибыли от одной чашки кофе?
Высказав это, Майерс сильно ударил кулаком по прилавку. Он продолжал свои причитания, и я направился к выходу и сел в машину. Воспользовавшись зеленым светом светофора, я тронулся с места. Вид обведенных в рамочку букв на газетном стенде заставил меня задохнуться.
«Таинственное убийство детектива на Таймс-сквер»
Я оттолкнул кого-то, чтобы прочесть, что там написано. Заметка была помещена в последнюю минуту. Там кратко говорилось, что детектив Ник Казарас, прикрепленный к комиссариату на 47-й улице, закончив свою смену, не явился с рапортом. Случай был исключительный, ему позвонили домой. Его жена, также обеспокоенная его отсутствием, ничего о нем не знала. Однако, незадолго до того, как газета была сверстана, выяснилось следующее. Режиссер одного из театров этого района, открыв склад аксессуаров, обнаружил детектива Казараса лежащим поперек сундука с театральными костюмами. Он был мертв.
Неожиданно я услышал, что ко мне обращается газетчик:
– Послушайте, мистер, если хотите, купите газету или дайте дорогу тем, кто хочет купить. Читать можно и в библиотеке.
Я сунул руку в карман, но потом вспомнил, что истратил последнюю монету, чтобы приобрести утреннюю газету. Пришлось отойти в сторону. Подробности можно узнать в комиссариате. Я подошел к машине и собрался было открыть дверцу, как на меня вновь напала тошнота. Уже второй раз за этот час.
«Ты не окажешь мне услугу, Ник?» – спросил я. – «С удовольствием, Герман».
И теперь Ник мертв. Может быть, он умер потому, что, пока я забавлялся с прекрасной блондинкой и доказывал ей, какой я замечательный парень, Ник попробовал наложить руку на негодяя по имени Карл Симон. Прохвоста, который подал Пат тот роковой напиток, последнее, что она запомнила перед тем, как потерять сознание.
Глава 8
Смена нарядов происходит в четыре часа, но никто не ушел домой. Тротуар возле комиссариата на 47-й улице чернел от фликов. И это понятно... Убийства случаются каждый день, но сегодня случай особый. Сегодня уложили одного из наших. Парни расступились, чтобы дать мне пройти. У меня приличная репутация, когда я не делаю глупостей. Я, Герман Стен, известный тип, постоянно имеющий дело со всякими мошенниками. Парень, вылавливающий убийц с помощью черной магии.
– Герман, как ты думаешь, кто мог убить Ника Казараса?
В дежурке находился лейтенант Фьячетти. Я поинтересовался, здесь ли еще наряд.
– Нет, полагаю он направился в Центральный комиссариат.
– Они обнаружили что-нибудь?
Лейтенант старался казаться спокойным, но его выдал дрогнувший голос.
– По-моему, Герман, ничего.
Я прошел в зал, где сидели дежурные, и разыскал Петерсона, друга Казараса. Это был высокий швед с короткими волосами. Отличный парень. Я сел рядом с ним и спросил:
– Свен, а чем вы обычно занимались?
Мой вопрос оторвал его от рапортов, которые он перелистывал без всякого интереса.
– Ничего, ни единой зацепки, за которую можно было бы ухватиться. Ничего кроме кучи свидетелей, которые ничего не хотят говорить. Никто ничего не слышал. Никто ничего не видел. Никто не знал, что Ник мертв уже несколько часов.
Я протянул ему сигарету.
– Расскажи, как прошел день.
Он затянулся сигаретой и вздохнул.
– Я зашел на минутку в отель «Астор» по делам. Когда я оттуда вышел, Ник сказал мне, что только что прошел ты и попросил его разыскать парня по имени Карл Симон, который проживает где-то в этом квартале. Единственный, кто соответствовал его приметам, по нашему мнению, был Джо Симон, один негодяй, которого мы зацепили в отеле на 42-й улице шесть месяцев назад.
– Это, вероятно, и есть тот самый тип, которого я разыскиваю, этот Джо. Что он теперь делает и сколько получил тогда?
Петерсон закурил другую сигарету от своего окурка.
– Он получил бы от двух до десяти. Но его выпустили под залог в пять тысяч долларов, и он исчез. У нас оставалось еще полчаса, и мы решили, что обойдем все отели, какие только успеем. Ник взял одну сторону улицы, я – другую, но ничего не обнаружил. Когда я вернулся в комиссариат, чтобы написать рапорт, Ника все еще не было. Но тогда это меня еще не взволновало.
– Почему?
– Потому что Ник рассказал мне, что ты оказал ему не знаю уж сколько услуг, и если он к концу дежурства ничего не обнаружит, то позвонит в комиссариат и один продолжит поиски.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15