они работают на тебя без всякой оплаты. Директор ЗМА несет что-то о пропавших вещдоках, инспектор департамента перевозок печалится о похищенном тобой самосвале, а полиция утверждает, что ты забрала себе конфискованный грузовик «Петербилт».
— Да, мне нужен был транспорт.
— Для чего ты все это делаешь?
Тинкер ткнула пальцем в планы:
— Я создаю инфраструктуру!
Лейн поймала ее руки и крепко сжала:
— Зачем?
— Затем, что ее здесь нет. Уже двадцать лет, как Питтсбург находится на Эльфдоме, и в Питтсбурге полный застой. А на Эльфдоме есть один поезд и несколько пароходиков.
— Нет, это не ответ на вопрос «зачем?». Но почему этим занимаешься ты?
— Ну, совершенно очевидно, что никто другой этим заниматься не станет. В противном случае это давно уже было бы сделано.
— А ты не спрашивала себя почему? Может, эльфы не хотят ничего подобного на Эльфдоме?
— Меня не волнует, чего хотят они. Этого хочу я. Я не в состоянии больше и дня прожить без компьютера, не говоря о трех неделях, столетии или нескольких тысячах лет. Может быть, именно поэтому аз и есмь — чертова ключевая фигура. Я скажу «все, достаточно, следуйте программе», и когда придут они, мой эльфдомский Интернет спасет светлый день.
— Тинкер, ты не сможешь этого сделать.
— Почему? Очень даже смогу. Послушай, за эти три недели я кое-что усвоила. Когда королева говорит: «Бросай все и лети в Аум Ренау», ты летишь. И когда она продолжает: «Оставайся в Аум Ренау», ты остаешься. Когда глава семейства сообщает: «Мы все переезжаем в Питтсбург», вы переезжаете. А когда глава клана говорит: «Мне нужны все помещения в этом анклаве, пожалуйста, найдите себе другое пристанище», вы выполняете его распоряжение. Да, я Тинкер доми! Я построю компьютерный и исследовательский центр.
— А где твой муж?
— О боги, не называй его так! — Тинкер убежала в нежно-голубую палатку — цвета клана Ветра.
Лейн практически не отставала от нее, несмотря на глубокие рытвины, оставленные бульдозерами и самосвалами.
— Не называть его как?
— Мужем. — Тинкер порылась в присланных из анклавов плетеных корзинах с горячим обедом, пока не нашла маузуан. — Хочешь поесть чего-нибудь?
— Нет, спасибо.
Тинкер прикрикнула на застывшего у входа Пони: он опять забыл поесть.
— Мужчина дает тебе какую-то чашу, и вот вы уже женаты? Увольте! Конечно, секс просто фантастический, но разве может он служить основанием для прочной связи?
— Конечно нет. — Лейн села на один из складных стульев, доставленных сюда из гондолы госсамера. — Но я не могу себе представить, чтобы Ветроволк связал себя браком только ради секса.
— Ну, он говорит, что любит меня. — Тинкер уселась за тиковый стол, также позаимствованный с воздушного судна. — Правда, не знаю за что.
— Тинкер!
— Я имею в виду… он совсем не знал меня. И я почти не знаю его. Ну, мы провели вместе двадцать четыре часа в День Выключения. Потом я увидела его на следующее утро… нет, погоди, умножь это на два… а потом он сделал мне предложение. Но эльфы не влюбляются так быстро, ведь правда?
— Предполагаю, что это своеобразный случай перенесения.
— М-м-м? — вопросительно замычала Тинкер, так как во рту у нее была горячая маузуанина.
— Очень часто пациенты влюбляются в своих докторов.
— Заштопала-то его ты.
— Да, но боролась за его жизнь, передвигала дома и воевала с чудовищами — ты!
— Думаешь, мне от этого легче?
— Тинкер, нам не дано читать в сердцах других. Люди влюбляются с первого взгляда, и только время может показать, насколько истинной оказалась любовь. Нет никаких причин отрицать, что эльфы способны на то же самое. Подумай: хотя Выключение продолжалось лишь двадцать четыре часа, эти двадцать четыре часа были очень интенсивными.
— Ну да, в общем-то, — пробормотала Тинкер, вспомнив, как Ветроволк сказал ей: «Те часы, что я провел беспомощным на Земле, были самыми длинными в моей жизни».
— А помимо всего прочего, — продолжала Лейн, — ты проявила бездну ума и отваги.
— Что ты имеешь в виду? — спросила Тинкер, кладя в рот еще одну маузуанину.
— Я имею в виду силу характера и храбрость в самых страшных обстоятельствах.
Тинкер фыркнула:
— Лейн, но как узнать, что влюблен? Как узнать, любовь это или нет?
— Иногда узнать невозможно. Иногда за любовь принимают похоть. Иногда узнаешь правду, отбросив свою любовь.
Доверяйте Лейн, произносящей все, что угодно, только не слова утешения. Тинкер уронила голову на крышку стола и, погруженная в свои мысли, несколько раз стукнулась об нее лбом.
— Трусиха! — тяжело вздохнула она, обращаясь к дереву.
— Подожди немного, — посоветовала Лейн.
— Если кто-нибудь скажет это еще раз, я заору.
Ее собственная жизнь вышла из-под ее контроля! Тинкер ненавидела это состояние. Вчера вечером они сидели и ждали Пуска. Эльфам не нужны наружные часы, и потому Питтсбург возник из небытия без предупреждения: темными очертаниями домов, омытых лунным светом. Из анклавов по обе стороны улицы раздались крики одобрения — похоже, бессмертные радовались возвращению Питтсбурга, как удачному трюку фокусника. И в этот момент Тинкер поняла, что, возможно, никогда больше не увидит Землю: во время Выключения эльфы остаются на Эльфдоме.
Ветроволк лишил ее возможности выбирать; не совсем, нет, но то, что осталось, оптимизма не добавляло. Потребовать разрешения жить одной? Вкалывать на автомобильной свалке, выкраивая минуты для изобретательства, хотя у Ветроволка денег куры не клюют? Предать любящих ее эльфов или отказаться от родных и близких ей людей?
Тинкер пришла к мысли о создании компьютерного центра, пребывая в отчаянии оттого, что не может управлять собственной жизнью, не калеча при этом чужие судьбы своими идиотскими решениями. Возможно, она слишком размахнулась.
Тинкер вздохнула.
— Давай покончим с этим. Каков твой вывод?
— Даже не знаю, — ответила Лейн, поднимаясь. — И не уверена, что это я должна с тобой говорить. Предполагаю, тебе следует посоветоваться с Ветроволком.
— Бежать к мужу и взять у него разрешение распоряжаться собственной жизнью?
— Нет. Пойти и обсудить с вице-королем, какое будущее вы оба хотите построить для вашего народа.
— Ого! — усмехнулась Тинкер.
— А я никогда не утверждала, что быть взрослым легко. — Лейн пожала плечо Тинкер. — Но я в тебя верю. И нисколько не сомневаюсь, что в тебя верит и Ветроволк.
Лейн ушла, а Тинкер уныло покончила с обедом. Она совершенно не представляла, как Ветроволк воспримет ее грандиозные планы. Может, подобно Лейн, сочтет, что она вышла за рамки? Или же его, наоборот, порадует ее инициатива? Масленка еще вчера вечером принес ей ноутбук, и она провела всю ночь с компьютером, составляя разные планы, — кажется, даже не заметила, когда Ветроволк ушел утром. Она посмотрела на оголенный холм, на мобилизованных эльфов, на реквизированное оборудование… Где бы ни находился сейчас Ветроволк, он никак не мог оказаться поблизости.
— Пони, где сейчас Волк, Который Правит?
— Они с Воробьихой ищут они. Королева потребовала доказательств того, что они не используют Питтсбург как плацдарм для проникновения на Эльфдом.
Тинкер окатило волной страха.
— Они отправились одни?
— Нет, с ними секаша, ЗМА и рейнджеры.
Целая «маленькая армия». Похоже, Тинкер погрузилась в планирование глубже, чем предполагала! Если ЗМА участвует в операции, значит, найти Ветроволка не составит труда: достаточно телефонного звонка. Конечно, оставалась одна маленькая проблема. Она явно взбесила Мейнарда тем, что захватила конфискованный технический арсенал контрабандистов.
Да и вообще, разве сложно обнаружить «маленькую армию»?
Дорога, ведущая вверх по склону холма к строительной площадке, представляла собой грязное месиво, местами усугубленное глубокими рытвинами. Надо все выровнять и засыпать гравием, иначе высока вероятность получить вместо дороги трассу для грязевого слалома. Попытка съехать или подняться на «роллсе» привела бы к фатальной поломке шасси, и потому Тинкер пришлось достать из гаража старенькую «гамму» и посадить на нее Пони.
Телохранитель освоился не сразу, но зато теперь, когда она решительно зашагала к байкам, заулыбался:
— О, здорово, опять будем летать!
— Ага. — Тинкер перебросила ногу через седло «дельты». — Я хочу разыскать Волка, Который Правит. Не представляешь, где он может быть?
— Воробьиха должна была прочесать район между Краем и реками. — Пони показал вниз на реку Огайо.
Край изгибался дугой вдоль берега Огайо, проходил над слиянием Аллегени и Мононгаэлы, а затем врезался в землю параллельно Мон, оставляя некоторые сегменты Питтсбурга совсем без мостов.
— А Волк, Который Правит избрал для себя основную зону, за горой Вашингтона.
Да, Ветроволку досталась весьма обширная территория, а Воробьихе — более неблагодарная работа. Между тремя главными реками текло великое множество мелких речушек и ручейков, и, следовательно, команде Воробьихи приходилось то штурмовать водные преграды, то карабкаться по склонам холмов. Питтсбург называли когда-то городом мостов; к несчастью, большинство из них остались на Земле.
— Готов к большой гонке?
— Еще как!
Пони уселся в седло, большим пальцем нажал на замок и включил зажигание «гаммы». Подъемный привод ожил. Пони установил дроссельный клапан на крейсерский уровень и отсоединил парковочные распорки.
— Поехали, доми! Найдем Волка, Который Правит!
Сначала они отправились вниз по пологой, размытой дороге, которая вилась, вилась через лес и наконец уперлась в Край. Там они перебрались на неожиданно начинающееся шоссе Ай-279 Северное. На шести его полосах, ведущих к центру города, не было ни одной машины. Там, к радости Пони, Тинкер прибавила скорость и понеслась вдоль широкой и ровной набережной, внимательно вглядываясь вниз. Пони представлял собой отличное сочетание сметливого ученика и внимательного стража.
Убедившись в том, что Пони может о себе позаботиться, Тинкер сосредоточилась на поисках Ветроволка. Район Южных Холмов, Саут-Хиллз, был типичным районом Питтсбурга — с домиками, лепящимися на покатых склонах, узкими ущельями между холмов и петляющими дорогами-серпантинами. В таком ландшафте они с Пони могли запросто пропустить Ветроволка с высоты ста футов и даже этого не заметить.
«Может, мне стоило сначала объясниться с Мейнардом», — подумала она, обходя мост Ветеранов по пандусу и устремляясь к мосту Форт-Дюкенн, ближайшему к замку ЗМА.
Пони мчался в двух автомобильных корпусах позади нее. Внезапно он изменил направление и поехал по наклонному пандусу, где его начал теснить какой-то голубой седан. Тинкер, погруженная в мысли о Ветроволке, не заметила, что заставило ее телохранителя свернуть на пандус. Неужели эта машина подрезала Пони? Расстояние между ней и Пони увеличивалось. Странно! Почему Пони отпустил ее?
Она оглянулась, чтобы проверить, есть ли просвет для резкого прыжка над дорогой, однако повсюду висели дорожные знаки и фонари. Мгновение спустя она оказалась на перекрестке Двадцать восьмого и Двести семьдесят девятого шоссе, над которыми нависали пандусы и въезды моста.
Как аккуратно была расставлена эта ловушка! Из-под опор моста и с Двадцать восьмого шоссе внезапно наперерез ей хлынули ховербайки. Она совершила резкий прыжок вверх, избегая столкновения с ближайшей машиной, и при этом узнала по меньшей мере трех седоков. Это были они.
Тинкер сбавила скорость, опускаясь ниже, поскольку иначе ей грозила опасность быть размазанной о перекладины перехода над Двадцать восьмым. Просвет, необходимый для рывка к мосту Ветеранов, находившемуся теперь в двух кварталах выше, исчез. Тинкер включила магическую реактивную цепь, жертвуя высотой ради скорости. В зеркала она видела, что они устремились в погоню за ней. «Нья, нья, не видать вам ничего, кроме моего хвоста!»
Но участников гонки на выживание оказалось больше, чем думалось сначала: внезапно с Нэш-стрит на пандус выехал красный «корвет». Вероятно, под капотом у него был старый V-8, ибо «корвет» не уступал Тинкер в скорости и даже начал оттеснять ее на левую сторону дороги, грубо выталкивая на нижний уровень моста Форт-Дюкенн. Мост сомкнулся вокруг них, как туннель, и «корвет» вынудил Тинкер пересечь реку. Остальные ховербайки гнались за ней. Они молнией пронеслись по мосту и помчались вниз по Десятой улице, простиравшейся вдоль реки. Поверхностное натяжение воды вряд ли удержало бы байк, и потому Тинкер не могла ринуться на нем прямо через реку.
Она совершила прыжок прямо на виадук, ведущий к мосту Шестой улицы, пролетев над поручнями, тяжело приземлилась на покрытие и понеслась поперек движения к дальним поручням. Иногда она просто ненавидела законы физики. Ей пришлось сильно наклониться, чтобы привести подъемный привод в положение, обеспечивающее скольжение. По мосту мчались еще два ховербайка, казавшихся лилипутскими из-за огромного роста седоков. Останавливаться было нельзя — стоит чуть промедлить, и они схватят ее! Город, с короткими прямыми отрезками улиц и внезапными тупиками, давал им преимущество — благодаря одной своей многочисленности преследователи легко могли загнать ее в такой вот тупик. Но у нее оставалось преимущество более скоростной машины, позволявшее ей оторваться от погони на длинных дистанциях.
Тинкер открыла дроссельный клапан, и реактивная магическая цепь швырнула ее далеко вперед; она буквально шлепнулась на мостовую, после чего напряжением всех мышц совершила резкий поворот на бульвар Дюкенна, стремясь снова вернуться на мост. На всех трех полосах движение замедлялось, машины тормозили перед красным сигналом светофора, и Тинкер трудно было лавировать между ними. Огромный грузовик с гусеничными колесами занимал всю правую полосу. Тинкер пришлось на ходу перепрыгивать через этот грузовик, на глаз определив его длину, и подъемный привод ее ховербайка царапнул его крышу. Едва перемахнув через кабину грузовика, она потеряла высоту и так тяжело ударилась о мостовую, что едва не переломала все кости. Грузовик за ее спиной загудел, и периферийным зрением она увидела, как на нее накатывается огромная металлическая стена.
Ругаясь, она максимально прибавила реактивную скорость. Байк взлетел и понесся вперед над другими машинами, перелетел через перила моста, опустившись на этот раз на верхний уровень. Посредине моста она перестроилась в ряд, следующий на Двести семьдесят девятое шоссе. Тинкер не знала, как они поступили с Пони, но понимала: им удалось как-то отсечь ее от телохранителя. Она не представляла себе, что будет делать, если встретится с ними, но и оставить Пони им на растерзание не могла.
Она мчалась прямо на пандусы, ведущие на мост. Ни один из них не был связан с той дорогой, по которой двигалась она, но, перелетев через заграждения, она выбралась на Двадцать восьмое шоссе, выходившее на более удобный пандус.
Мост Ветеранов пересекал Аллегени восемью широкими, ровными полосами, которые уходили довольно далеко за реку, в Стрип-Дистрикт, расщепляясь на том конце на множество изобилующих сумасшедшими поворотами улочек, разбегающихся в самых разных направлениях. Тинкер рванула по мосту, стараясь не думать о том, что, добравшись до его конца, может и не отыскать Пони. Вдруг они увезли его в центр города и держат в западне в качестве приманки для нее? Но это бессмысленно. Почему они не поймали ее тем же методом, что и Пони? Неужели потому, что она — домана?
Краем глаза Тинкер заметила движение и посмотрела в зеркало. Они вылетали на байках со стороны Стрип-Дистрикта и приземлялись на мосту за ее спиной.
«Черт!» Она промчалась мимо первого спуска с моста, который увел бы ее обратно в город. Дальше начиналась широкая дорога, огибавшая подножие Холма; цементный каньон набережной и мостовых опор оставался позади. Тинкер пулей понеслась по каньону. Ее преследовали шесть ховербайков и красный «корвет», показавшийся на пандусе со стороны центра города. Прямо по курсу был мост Лайбрери через реку Мононгаэла, а за мостом — тоннель, ведущий в лабиринты Саут-Хиллз, где, как думала Тинкер, рыскали сейчас в поисках они Ветроволк и его «маленькая армия».
— Смотри, что я нашла, милый, — пробормотала она, но тут увидела, что «корвет» загоняет ее именно в том направлении. Нет, если это путь, по которому сами они направляют ее, ей лучше туда не соваться!
Как только «корвет» приблизился, Тинкер взметнула в воздух свой ховербайк, слегка задев капот автомобиля, а потом рванула вбок, опустившись на пандус, ведущий к бульвару. За спиной раздался скрежет тормозов, означавший, что «корвет» тщетно пытается остановиться, а затем — характерный лязг, однозначно свидетельствовавший: преследователь во что-то врезался.
«Съел! Вот вам и гонка машины с ховербайком!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45
— Да, мне нужен был транспорт.
— Для чего ты все это делаешь?
Тинкер ткнула пальцем в планы:
— Я создаю инфраструктуру!
Лейн поймала ее руки и крепко сжала:
— Зачем?
— Затем, что ее здесь нет. Уже двадцать лет, как Питтсбург находится на Эльфдоме, и в Питтсбурге полный застой. А на Эльфдоме есть один поезд и несколько пароходиков.
— Нет, это не ответ на вопрос «зачем?». Но почему этим занимаешься ты?
— Ну, совершенно очевидно, что никто другой этим заниматься не станет. В противном случае это давно уже было бы сделано.
— А ты не спрашивала себя почему? Может, эльфы не хотят ничего подобного на Эльфдоме?
— Меня не волнует, чего хотят они. Этого хочу я. Я не в состоянии больше и дня прожить без компьютера, не говоря о трех неделях, столетии или нескольких тысячах лет. Может быть, именно поэтому аз и есмь — чертова ключевая фигура. Я скажу «все, достаточно, следуйте программе», и когда придут они, мой эльфдомский Интернет спасет светлый день.
— Тинкер, ты не сможешь этого сделать.
— Почему? Очень даже смогу. Послушай, за эти три недели я кое-что усвоила. Когда королева говорит: «Бросай все и лети в Аум Ренау», ты летишь. И когда она продолжает: «Оставайся в Аум Ренау», ты остаешься. Когда глава семейства сообщает: «Мы все переезжаем в Питтсбург», вы переезжаете. А когда глава клана говорит: «Мне нужны все помещения в этом анклаве, пожалуйста, найдите себе другое пристанище», вы выполняете его распоряжение. Да, я Тинкер доми! Я построю компьютерный и исследовательский центр.
— А где твой муж?
— О боги, не называй его так! — Тинкер убежала в нежно-голубую палатку — цвета клана Ветра.
Лейн практически не отставала от нее, несмотря на глубокие рытвины, оставленные бульдозерами и самосвалами.
— Не называть его как?
— Мужем. — Тинкер порылась в присланных из анклавов плетеных корзинах с горячим обедом, пока не нашла маузуан. — Хочешь поесть чего-нибудь?
— Нет, спасибо.
Тинкер прикрикнула на застывшего у входа Пони: он опять забыл поесть.
— Мужчина дает тебе какую-то чашу, и вот вы уже женаты? Увольте! Конечно, секс просто фантастический, но разве может он служить основанием для прочной связи?
— Конечно нет. — Лейн села на один из складных стульев, доставленных сюда из гондолы госсамера. — Но я не могу себе представить, чтобы Ветроволк связал себя браком только ради секса.
— Ну, он говорит, что любит меня. — Тинкер уселась за тиковый стол, также позаимствованный с воздушного судна. — Правда, не знаю за что.
— Тинкер!
— Я имею в виду… он совсем не знал меня. И я почти не знаю его. Ну, мы провели вместе двадцать четыре часа в День Выключения. Потом я увидела его на следующее утро… нет, погоди, умножь это на два… а потом он сделал мне предложение. Но эльфы не влюбляются так быстро, ведь правда?
— Предполагаю, что это своеобразный случай перенесения.
— М-м-м? — вопросительно замычала Тинкер, так как во рту у нее была горячая маузуанина.
— Очень часто пациенты влюбляются в своих докторов.
— Заштопала-то его ты.
— Да, но боролась за его жизнь, передвигала дома и воевала с чудовищами — ты!
— Думаешь, мне от этого легче?
— Тинкер, нам не дано читать в сердцах других. Люди влюбляются с первого взгляда, и только время может показать, насколько истинной оказалась любовь. Нет никаких причин отрицать, что эльфы способны на то же самое. Подумай: хотя Выключение продолжалось лишь двадцать четыре часа, эти двадцать четыре часа были очень интенсивными.
— Ну да, в общем-то, — пробормотала Тинкер, вспомнив, как Ветроволк сказал ей: «Те часы, что я провел беспомощным на Земле, были самыми длинными в моей жизни».
— А помимо всего прочего, — продолжала Лейн, — ты проявила бездну ума и отваги.
— Что ты имеешь в виду? — спросила Тинкер, кладя в рот еще одну маузуанину.
— Я имею в виду силу характера и храбрость в самых страшных обстоятельствах.
Тинкер фыркнула:
— Лейн, но как узнать, что влюблен? Как узнать, любовь это или нет?
— Иногда узнать невозможно. Иногда за любовь принимают похоть. Иногда узнаешь правду, отбросив свою любовь.
Доверяйте Лейн, произносящей все, что угодно, только не слова утешения. Тинкер уронила голову на крышку стола и, погруженная в свои мысли, несколько раз стукнулась об нее лбом.
— Трусиха! — тяжело вздохнула она, обращаясь к дереву.
— Подожди немного, — посоветовала Лейн.
— Если кто-нибудь скажет это еще раз, я заору.
Ее собственная жизнь вышла из-под ее контроля! Тинкер ненавидела это состояние. Вчера вечером они сидели и ждали Пуска. Эльфам не нужны наружные часы, и потому Питтсбург возник из небытия без предупреждения: темными очертаниями домов, омытых лунным светом. Из анклавов по обе стороны улицы раздались крики одобрения — похоже, бессмертные радовались возвращению Питтсбурга, как удачному трюку фокусника. И в этот момент Тинкер поняла, что, возможно, никогда больше не увидит Землю: во время Выключения эльфы остаются на Эльфдоме.
Ветроволк лишил ее возможности выбирать; не совсем, нет, но то, что осталось, оптимизма не добавляло. Потребовать разрешения жить одной? Вкалывать на автомобильной свалке, выкраивая минуты для изобретательства, хотя у Ветроволка денег куры не клюют? Предать любящих ее эльфов или отказаться от родных и близких ей людей?
Тинкер пришла к мысли о создании компьютерного центра, пребывая в отчаянии оттого, что не может управлять собственной жизнью, не калеча при этом чужие судьбы своими идиотскими решениями. Возможно, она слишком размахнулась.
Тинкер вздохнула.
— Давай покончим с этим. Каков твой вывод?
— Даже не знаю, — ответила Лейн, поднимаясь. — И не уверена, что это я должна с тобой говорить. Предполагаю, тебе следует посоветоваться с Ветроволком.
— Бежать к мужу и взять у него разрешение распоряжаться собственной жизнью?
— Нет. Пойти и обсудить с вице-королем, какое будущее вы оба хотите построить для вашего народа.
— Ого! — усмехнулась Тинкер.
— А я никогда не утверждала, что быть взрослым легко. — Лейн пожала плечо Тинкер. — Но я в тебя верю. И нисколько не сомневаюсь, что в тебя верит и Ветроволк.
Лейн ушла, а Тинкер уныло покончила с обедом. Она совершенно не представляла, как Ветроволк воспримет ее грандиозные планы. Может, подобно Лейн, сочтет, что она вышла за рамки? Или же его, наоборот, порадует ее инициатива? Масленка еще вчера вечером принес ей ноутбук, и она провела всю ночь с компьютером, составляя разные планы, — кажется, даже не заметила, когда Ветроволк ушел утром. Она посмотрела на оголенный холм, на мобилизованных эльфов, на реквизированное оборудование… Где бы ни находился сейчас Ветроволк, он никак не мог оказаться поблизости.
— Пони, где сейчас Волк, Который Правит?
— Они с Воробьихой ищут они. Королева потребовала доказательств того, что они не используют Питтсбург как плацдарм для проникновения на Эльфдом.
Тинкер окатило волной страха.
— Они отправились одни?
— Нет, с ними секаша, ЗМА и рейнджеры.
Целая «маленькая армия». Похоже, Тинкер погрузилась в планирование глубже, чем предполагала! Если ЗМА участвует в операции, значит, найти Ветроволка не составит труда: достаточно телефонного звонка. Конечно, оставалась одна маленькая проблема. Она явно взбесила Мейнарда тем, что захватила конфискованный технический арсенал контрабандистов.
Да и вообще, разве сложно обнаружить «маленькую армию»?
Дорога, ведущая вверх по склону холма к строительной площадке, представляла собой грязное месиво, местами усугубленное глубокими рытвинами. Надо все выровнять и засыпать гравием, иначе высока вероятность получить вместо дороги трассу для грязевого слалома. Попытка съехать или подняться на «роллсе» привела бы к фатальной поломке шасси, и потому Тинкер пришлось достать из гаража старенькую «гамму» и посадить на нее Пони.
Телохранитель освоился не сразу, но зато теперь, когда она решительно зашагала к байкам, заулыбался:
— О, здорово, опять будем летать!
— Ага. — Тинкер перебросила ногу через седло «дельты». — Я хочу разыскать Волка, Который Правит. Не представляешь, где он может быть?
— Воробьиха должна была прочесать район между Краем и реками. — Пони показал вниз на реку Огайо.
Край изгибался дугой вдоль берега Огайо, проходил над слиянием Аллегени и Мононгаэлы, а затем врезался в землю параллельно Мон, оставляя некоторые сегменты Питтсбурга совсем без мостов.
— А Волк, Который Правит избрал для себя основную зону, за горой Вашингтона.
Да, Ветроволку досталась весьма обширная территория, а Воробьихе — более неблагодарная работа. Между тремя главными реками текло великое множество мелких речушек и ручейков, и, следовательно, команде Воробьихи приходилось то штурмовать водные преграды, то карабкаться по склонам холмов. Питтсбург называли когда-то городом мостов; к несчастью, большинство из них остались на Земле.
— Готов к большой гонке?
— Еще как!
Пони уселся в седло, большим пальцем нажал на замок и включил зажигание «гаммы». Подъемный привод ожил. Пони установил дроссельный клапан на крейсерский уровень и отсоединил парковочные распорки.
— Поехали, доми! Найдем Волка, Который Правит!
Сначала они отправились вниз по пологой, размытой дороге, которая вилась, вилась через лес и наконец уперлась в Край. Там они перебрались на неожиданно начинающееся шоссе Ай-279 Северное. На шести его полосах, ведущих к центру города, не было ни одной машины. Там, к радости Пони, Тинкер прибавила скорость и понеслась вдоль широкой и ровной набережной, внимательно вглядываясь вниз. Пони представлял собой отличное сочетание сметливого ученика и внимательного стража.
Убедившись в том, что Пони может о себе позаботиться, Тинкер сосредоточилась на поисках Ветроволка. Район Южных Холмов, Саут-Хиллз, был типичным районом Питтсбурга — с домиками, лепящимися на покатых склонах, узкими ущельями между холмов и петляющими дорогами-серпантинами. В таком ландшафте они с Пони могли запросто пропустить Ветроволка с высоты ста футов и даже этого не заметить.
«Может, мне стоило сначала объясниться с Мейнардом», — подумала она, обходя мост Ветеранов по пандусу и устремляясь к мосту Форт-Дюкенн, ближайшему к замку ЗМА.
Пони мчался в двух автомобильных корпусах позади нее. Внезапно он изменил направление и поехал по наклонному пандусу, где его начал теснить какой-то голубой седан. Тинкер, погруженная в мысли о Ветроволке, не заметила, что заставило ее телохранителя свернуть на пандус. Неужели эта машина подрезала Пони? Расстояние между ней и Пони увеличивалось. Странно! Почему Пони отпустил ее?
Она оглянулась, чтобы проверить, есть ли просвет для резкого прыжка над дорогой, однако повсюду висели дорожные знаки и фонари. Мгновение спустя она оказалась на перекрестке Двадцать восьмого и Двести семьдесят девятого шоссе, над которыми нависали пандусы и въезды моста.
Как аккуратно была расставлена эта ловушка! Из-под опор моста и с Двадцать восьмого шоссе внезапно наперерез ей хлынули ховербайки. Она совершила резкий прыжок вверх, избегая столкновения с ближайшей машиной, и при этом узнала по меньшей мере трех седоков. Это были они.
Тинкер сбавила скорость, опускаясь ниже, поскольку иначе ей грозила опасность быть размазанной о перекладины перехода над Двадцать восьмым. Просвет, необходимый для рывка к мосту Ветеранов, находившемуся теперь в двух кварталах выше, исчез. Тинкер включила магическую реактивную цепь, жертвуя высотой ради скорости. В зеркала она видела, что они устремились в погоню за ней. «Нья, нья, не видать вам ничего, кроме моего хвоста!»
Но участников гонки на выживание оказалось больше, чем думалось сначала: внезапно с Нэш-стрит на пандус выехал красный «корвет». Вероятно, под капотом у него был старый V-8, ибо «корвет» не уступал Тинкер в скорости и даже начал оттеснять ее на левую сторону дороги, грубо выталкивая на нижний уровень моста Форт-Дюкенн. Мост сомкнулся вокруг них, как туннель, и «корвет» вынудил Тинкер пересечь реку. Остальные ховербайки гнались за ней. Они молнией пронеслись по мосту и помчались вниз по Десятой улице, простиравшейся вдоль реки. Поверхностное натяжение воды вряд ли удержало бы байк, и потому Тинкер не могла ринуться на нем прямо через реку.
Она совершила прыжок прямо на виадук, ведущий к мосту Шестой улицы, пролетев над поручнями, тяжело приземлилась на покрытие и понеслась поперек движения к дальним поручням. Иногда она просто ненавидела законы физики. Ей пришлось сильно наклониться, чтобы привести подъемный привод в положение, обеспечивающее скольжение. По мосту мчались еще два ховербайка, казавшихся лилипутскими из-за огромного роста седоков. Останавливаться было нельзя — стоит чуть промедлить, и они схватят ее! Город, с короткими прямыми отрезками улиц и внезапными тупиками, давал им преимущество — благодаря одной своей многочисленности преследователи легко могли загнать ее в такой вот тупик. Но у нее оставалось преимущество более скоростной машины, позволявшее ей оторваться от погони на длинных дистанциях.
Тинкер открыла дроссельный клапан, и реактивная магическая цепь швырнула ее далеко вперед; она буквально шлепнулась на мостовую, после чего напряжением всех мышц совершила резкий поворот на бульвар Дюкенна, стремясь снова вернуться на мост. На всех трех полосах движение замедлялось, машины тормозили перед красным сигналом светофора, и Тинкер трудно было лавировать между ними. Огромный грузовик с гусеничными колесами занимал всю правую полосу. Тинкер пришлось на ходу перепрыгивать через этот грузовик, на глаз определив его длину, и подъемный привод ее ховербайка царапнул его крышу. Едва перемахнув через кабину грузовика, она потеряла высоту и так тяжело ударилась о мостовую, что едва не переломала все кости. Грузовик за ее спиной загудел, и периферийным зрением она увидела, как на нее накатывается огромная металлическая стена.
Ругаясь, она максимально прибавила реактивную скорость. Байк взлетел и понесся вперед над другими машинами, перелетел через перила моста, опустившись на этот раз на верхний уровень. Посредине моста она перестроилась в ряд, следующий на Двести семьдесят девятое шоссе. Тинкер не знала, как они поступили с Пони, но понимала: им удалось как-то отсечь ее от телохранителя. Она не представляла себе, что будет делать, если встретится с ними, но и оставить Пони им на растерзание не могла.
Она мчалась прямо на пандусы, ведущие на мост. Ни один из них не был связан с той дорогой, по которой двигалась она, но, перелетев через заграждения, она выбралась на Двадцать восьмое шоссе, выходившее на более удобный пандус.
Мост Ветеранов пересекал Аллегени восемью широкими, ровными полосами, которые уходили довольно далеко за реку, в Стрип-Дистрикт, расщепляясь на том конце на множество изобилующих сумасшедшими поворотами улочек, разбегающихся в самых разных направлениях. Тинкер рванула по мосту, стараясь не думать о том, что, добравшись до его конца, может и не отыскать Пони. Вдруг они увезли его в центр города и держат в западне в качестве приманки для нее? Но это бессмысленно. Почему они не поймали ее тем же методом, что и Пони? Неужели потому, что она — домана?
Краем глаза Тинкер заметила движение и посмотрела в зеркало. Они вылетали на байках со стороны Стрип-Дистрикта и приземлялись на мосту за ее спиной.
«Черт!» Она промчалась мимо первого спуска с моста, который увел бы ее обратно в город. Дальше начиналась широкая дорога, огибавшая подножие Холма; цементный каньон набережной и мостовых опор оставался позади. Тинкер пулей понеслась по каньону. Ее преследовали шесть ховербайков и красный «корвет», показавшийся на пандусе со стороны центра города. Прямо по курсу был мост Лайбрери через реку Мононгаэла, а за мостом — тоннель, ведущий в лабиринты Саут-Хиллз, где, как думала Тинкер, рыскали сейчас в поисках они Ветроволк и его «маленькая армия».
— Смотри, что я нашла, милый, — пробормотала она, но тут увидела, что «корвет» загоняет ее именно в том направлении. Нет, если это путь, по которому сами они направляют ее, ей лучше туда не соваться!
Как только «корвет» приблизился, Тинкер взметнула в воздух свой ховербайк, слегка задев капот автомобиля, а потом рванула вбок, опустившись на пандус, ведущий к бульвару. За спиной раздался скрежет тормозов, означавший, что «корвет» тщетно пытается остановиться, а затем — характерный лязг, однозначно свидетельствовавший: преследователь во что-то врезался.
«Съел! Вот вам и гонка машины с ховербайком!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45