А-П

П-Я

А  Б  В  Г  Д  Е  Ж  З  И  Й  К  Л  М  Н  О  П  Р  С  Т  У  Ф  Х  Ц  Ч  Ш  Щ  Э  Ю  Я  A-Z

 

К несчастью, после рождения Эндрю, через несколько месяцев после их свадьбы, Питер предстал перед ней совершенно в другом свете. Выяснилось, что он человек равнодушный, непостоянный, лживый, к тому же, по его словам, он отказывался быть «пленником семейной жизни», которую считал утомительной.Сначала Питер говорил, что семья мешает его карьере, но вскоре стали ясны истинные причины его равнодушия. Он любил очаровывать… В силу своего воспитания, а также из любви к человеку, которым восхищалась, Мюрьель героически сносила все обиды. Сначала она пыталась сохранить брак, потом хотела защитить Эндрю. Но неизбежное все же произошло. Однажды утром она покинула дом в Сан-Франциско и переехала в Нью-Йорк, где предварительно нашла новую работу. Удивительно, но Питер не стал затевать долгого и нудного судебного разбирательства при разводе и согласился на все условия Мюрьель, даже на то, чтобы расстаться с Эндрю.С тех пор она Питера не видела и не знала, что с ним стало. Не желая больше думать о прошлом из-за страха совсем расклеиться, упасть на диван и снова разрыдаться, она вытерла слезы, взяла «Дело» Тома и пошла изучать его, присев у бассейна.Просматривая досье, Мюрьель поняла, что ей предстоит хорошенько потрудиться.Прежде всего надо было под покровом ночи добраться до Орлиного моста и сделать снимки. Затем попытаться установить контакт с Вероникой, для чего необходимо создать особые условия. Наконец, следовало завязать более тесные отношения с Ноэми, Элен Дюваль и с другими членами этих семей, не мешая расследованию Мишеля.Иначе говоря, все это требовало от нее известной доли энергии и дипломатии. Особенно в отношениях с Жеромом, ведь она хотела, чтобы он изменил медицинские предписания в связи с проведением эксперимента. Она знала его очень хорошо, а потому понимала: убедить его сделать это будет нелегко. Несмотря на широту взглядов, Жером был прежде всего врачом, убежденным в эффективности своей методики. Интерес, который он проявлял к работе Мюрьель, ограничивался жесткими рамками. Жером не терпел никакой недосказанности, неопределенности экспериментов, которые могли бы отрицательно отразиться на состоянии его пациентов.Но самое трудное заключалось в том, чтобы убедить Мишеля в необходимости поддерживать особые отношения с семьями Вероники и Тома. А это было абсолютно необходимо, поскольку она хотела найти духовную связь между девушкой и юношей и, in fine, объяснить причину их удивительной встречи.Все это навело ее на мысли о Мишеле. Странный тип! Он обладал именно теми чертами характера, которые так раздражали Мюрьель в мужчинах. Инспектор казался одновременно слишком самоуверенным и некомпетентным, притягательным и ироничным. Не говоря уже о том, что она не доверяла закоренелым холостякам… Он, по ее мнению, был такой же любитель вскружить голову женщинам, как и другие, готовый броситься за добычей, схватить ее, а потом выбросить, как ненужную вещь, когда она ему надоест. Но с Мюрьель у него ничего не выйдет! Она улыбнулась.В то же время она призналась себе, что объективно находит его привлекательным и что, возможно, ему бы повезло, если бы ей был нужен мужчина в постели, но это не тот случай…
Выйдя из кафе, Мишель направился к машине. Визит к Ноэми оставил у него смутное ощущение незавершенности, странности, которую нельзя уловить, но которая раздражает.И хотя он не сомневался в существовании психологической близости между матерью Вероники и Элен Дюваль, пока он видел в этом лишь случайное совпадение и не хотел придавать своим догадкам особого значения. Как и в предыдущих расследованиях, инспектор действовал очень осторожно. Не зря ведь он повторял молодым коллегам: впечатление — это еще не аргумент!Прежде всего необходимо было узнать все детали этой трагедии. Тогда Мишель сможет нарисовать картину, на фоне которой разворачивались события, и изучить среду, в которой они происходили, а это позволит ему лучше прочувствовать, понять суть событий…Поэтому он должен допросить свидетелей, проходивших по этому делу. В первую очередь Мишель подумал об Антонене. Его выбор был не случаен по нескольким причинам. Пожилой человек не только дал ему понять, что много знает, но и отрицательно реагировал на некоторые его вопросы, замыкаясь в себе. Такое поведение несомненно имело причины, и их надо было выявить.Итак, Мишель направился в Лазаль, готовый, если потребуется, надавить на хозяина кафе, если тот откажется давать показания.Инспектор опустил стекла автомобиля — теперь он мог курить за рулем. Он всегда так делал, поскольку не выносил запаха табака в салоне машины. Включив радио, он спел вместе с Джо Кокером. Наконец-то нормальная музыка, а не техно или рейв, которые он терпеть не мог.Деревни в Севеннах утопали в зелени, но слишком яркое солнце мешало наслаждаться красотами природы. Дорога часто петляла, но была абсолютно пустынна. Так всегда бывает в сезон отпусков. Мишель вспомнил, что и сам сейчас в отпуске.Чтобы подстраховаться, он решил было позвонить своему начальнику Бертрану Барнье и проинформировать его, что взялся за расследование в частном порядке. Потом он отбросил эту мысль: результатов пока никаких, да и будут ли они? Лучше повременить.Мишель искренне любил Бертрана. Это был один из его настоящих друзей, из таких, кто может сказать все, не говоря ничего. Бертран обладал удивительной природной скромностью и всегда уважал других.Мишель удивлялся, что им удавалось понимать друг друга с полуслова. Ведь они были такие разные! Если Мишель вел довольно легкомысленный образ жизни, то Бертран был буржуа до мозга костей.Всегда одетый с иголочки, он проживал в роскошном доме в семнадцатом округе Парижа с женой Каролиной, работавшей адвокатом, имел двоих детей и принадлежал к тому типу людей, которым Мишель никогда не симпатизировал.И тем не менее с тех пор, как они познакомились на факультете права, а потом учились в школе полиции, их дружба никогда не прекращалась. Их союз представлял собой единство противоположностей и был на редкость плодотворен.Именно Бертран посоветовал ему заняться нетипичными делами, чтобы, как он сам объяснил, выбраться из рутины. Это получилось. Вот почему Мишель никогда еще не чувствовал себя таким независимым и обладающим столь богатым воображением. За этот совет инспектор выразил признательность другу, слова которого надолго остались у него в памяти: «Не благодари меня, для меня это способ переживать приключения заочно». И этим все было сказано! Заставить других поверить, что, помогая им, он делает это для себя!Мишель перестал думать об этом, когда ставил машину у кафе Антонена, старинной постройки, вполне гармонировавшей с остальными зданиями. Очевидно, чтобы шагать в ногу со временем, Антонен или его предшественники перестроили фасад, покрыв бежевой штукатуркой, что лишило его всякой оригинальности. Мишель вошел в кафе, досадуя на последнюю архитектурную моду, которая, по его мнению, чаще всего уродует то, что раньше было просто и красиво.Как обычно в это время дня, после полудня, в зале не было ни души. Антонен тоже не показывался.Мишель сел за стойку бара и стал ждать. Ему нравилось это место, пропитанное духом старины. Таких кафе больше не существует, разве что в самой удаленной провинции.Пожелтевшие стены, покрытые слоем потрескавшейся от времени краски, со старинными плакатами, рекламирующими вина и коньяки «Казанис» и «Рикар». На некоторых плакатах изображены женщины, совершенно непривлекательные в сексуальном отношении, но с обворожительными улыбками. Мишель не сомневался, что они были немыми свидетелями бесконечного множества разговоров и трагедий… Ему казалось, эти стены впитали в себя радость и горе, надежду и разочарования бывавших тут людей. Вот почему он так любил старые дома…Это не означало тем не менее, что Мишель сожалел о прошлом. Он не сомневался, что несколько десятков лет назад люди были трудолюбивее и что многим приходилось жить в тяжелейших условиях. Но он твердо знал: раньше все видели больше радости на своем веку…— Ну что, инспектор, — сказал Антонен, неожиданно появившись из глубины зала, — мечтаем?— Нет, я размышлял над тем, не подойти ли мне к стойке и налить себе пива.— О, пожалуйста! Вы не первый! Когда-то это было естественно, а теперь времена изменились… — Антонен протянул пиво Мишелю и придвинул к себе стакан лимонада. — Жарковато, да?Мишель согласно кивнул. Хозяин кафе пожал плечами:— Хотя вам, должно быть, все равно, ведь у вас бассейн.— Я провожу там мало времени, и вы это знаете…Они пили молча. Антонен смотрел на дверь, как будто ждал клиента.— Говорят, у доктора живет какая-то женщина?— Да. Эта одна из его хороших знакомых. Он пригласил ее на несколько дней.— А я-то думал, что он наконец нашел себе подходящую пару.— Почему?— Мне казалось это вполне возможным после смерти его жены.Мишель вспомнил о Натали, жене Жерома. Прошло уже восемь лет с тех пор, как она разбилась на машине неподалеку отсюда. Тогда он приезжал к Жерому, чтобы поддержать его в несчастье. Ему было вдвойне трудно пережить это, поскольку Натали ждала ребенка…— Вы ее знали? — спросил Мишель.— Знал ли я ее! Да она отсюда не выходила — то читала, то что-то писала. Когда я спрашивал, почему она тут работает, она отвечала, что только в этом кафе находит вдохновение.Удивительно, но находясь в кафе Антонена, Мишель тоже ощущал душевное равновесие и поэтому понимал женщину, которую очень ценил. Он представил, как Натали писала романы, сидя за одним из столиков, вдали от никчемной суеты столицы, потом вспомнил, как она приходила к нему на службу и спрашивала, каким образом полицейские ведут расследование…В ней был определенный шарм, и вместе с Жеромом они составляли идеальную супружескую чету, чему Мишель немного завидовал. Неудивительно, что его друг так и не женился вновь. Натали была единственной любовью его жизни.Не желая отвлекать инспектора от его мыслей, Антонен принялся начищать кофеварку, хотя в этом не было никакой необходимости. Тем не менее хозяин кафе это делал. Он считал, что машина должна сверкать.— Скажите, — вновь задал вопрос Мишель, — вы ведь знаете здесь почти всех, не могли бы вы оказать мне одну услугу?Антонен повернулся. Взгляд его стал другим. Мишель понял, что Антонен насторожился.— Я вас слушаю…— Хочу обратиться к вашей памяти.Антонен усмехнулся:— У меня ее больше нет. Я даже ищу очки, когда они у меня на носу…Мишель не обратил внимания на эту смехотворную отговорку пожилого человека.— Я говорю не об этом, вы же понимаете…Он вынул фотографию Тома и положил на стойку. Антонен смотрел на снимок, стараясь скрыть волнение, но это было невозможно. Его подбородок задрожал, а на глазах появились слезы.— Ради памяти Тома вы должны побольше рассказать мне о нем, — настаивал Мишель. — Вспомните, вы сами говорили, что не верите в его самоубийство. Сегодня я и сам в это не верю…Антонен замотал головой, словно собирался с духом, чтобы отказаться. Потом пожилой человек повернулся к кофеварке и налил кофе.— Не хочу ворошить прошлое, — пробормотал он, — это слишком давняя история…— Для вас это больше, чем просто история, — возразил Мишель, — вы любили этого юношу. Вы знали о нем гораздо больше, чем рассказали следователю. Я это сразу почувствовал. Так отчего вы не хотите говорить?— Я не могу, инспектор! Не нужно на меня сердиться. Все, что должно было случиться, случилось.— О чем вы?— Это рок…— Ну же, Антонен! Вы знаете, так же как и я, что дело не в причудах судьбы.Хозяин кафе обернулся и посмотрел Мишелю прямо в глаза. Казалось, он был чем-то напуган, потому что все время поглядывал на входную дверь.— Вы, может быть, и не верите в силу рока, потому что вы не местный! Но поверьте мне, он все-таки определяет судьбы людей…— В таком случае расскажите все! Сделайте это хотя бы ради Тома.— Вам достаточно спросить у него самого.— Как так?— Не принимайте меня за дурака, инспектор. Ведь это его голосом заговорила малышка. — После этих слов, не желая продолжать разговор, Антонен ретировался в глубь зала. — Извините, — пробормотал он, прежде чем исчезнуть, — у меня дела.Сначала Мишель хотел последовать за ним, но потом передумал. Антонен явно чем-то напуган, едва ли удастся его разговорить.Инспектор покинул кафе, не заплатив, досадуя на себя: ему так и не удалось разрушить стену молчания, которой окружил себя Антонен.Застигнутый жарой врасплох, инспектор укрылся в тени каштана и стал размышлять о своих дальнейших действиях. Купаться ему не хотелось, так же как и возвращаться в дом Жерома. В то же время было уже достаточно поздно, чтобы нанести визит кому-нибудь еще. И он решил прогуляться. Вероятно, это поможет ему успокоиться и еще раз проанализировать детали все более усложнявшегося дела. Глава 5 Мюрьель приехала в клинику Алеса чуть раньше четырех часов. К счастью, здесь было прохладнее, чем на улице.Вчера вечером, перед сном, Жером попросил ее зайти к нему в кабинет и ознакомиться с медицинским диагнозом Вероники.Она невольно задумалась об этом человеке, блестящем и притягательном, в которого была влюблена, будучи студенткой. Их роман продлился лишь несколько месяцев, но они остались друзьями навсегда. Жером стал единственным среди бывших ее интимных партнеров, с кем она продолжала общаться.Мюрьель часто задавалась вопросом, почему поступила вопреки одному из своих правил: никогда не поддерживать отношений с прежними любовниками.Встречаясь с Жеромом время от времени, она в конце концов поняла: он принадлежал к редкому типу людей, с которыми невозможно расстаться. Привязанность к нему основывалась не на физическом или сексуальном влечении, а на чем-то большем. В Жероме было то, что она называла интеллигентностью сердца, которая чрезвычайно редко, по ее мнению, встречалась у мужчин.Мюрьель немедленно проводили к нему в кабинет, где царил творческий беспорядок и повсюду были навалены бумаги, книги и медицинские карты. Жером усадил ее и предложил чашечку ароматного кофе, который сам и сварил в кофеварке, привезенной из какой-то поездки по Италии.— Итак, доктор, вы хотели меня видеть? — шутливым тоном спросила Мюрьель.— Да. Я хотел поговорить с тобой о Веронике. Ты знаешь, хотя и заведую отделением, я не могу в одиночку принимать решения о лечении больных.— Я так и думала, и это хорошо!— Нас смущает твой подход. Некоторые мои коллеги, а также медсестры выразили удивление, когда я объявил им о твоем приезде и рассказал о сущности твоих экспериментов.— Ты хочешь сказать, им не нравится мое присутствие? — воскликнула Мюрьель с ноткой агрессивности в голосе.— Не совсем так. Вопреки расхожему мнению психиатры более любопытны, чем другие врачи. Кроме того, здесь мы применяем достижения многих областей медицины. Твой метод, каким бы странным он ни казался некоторым специалистам, никто не отвергает, но все требуют одного: чтобы график лечения Вероники не нарушался.— Но я надеюсь, ты их убедил?— Да. Однако ее случай уникальный и очень сложный, поэтому некоторые опасаются, что твое вмешательство может нарушить взаимоотношения пациента и врача и в конечном итоге повлияет на правильность определения диагноза и проведение терапевтического лечения.— Сколько слов, чтобы сказать, что я здесь лишняя, — с иронией произнесла Мюрьель.Жером расслабился и поудобнее устроился в кресле.— Отдаю должное твоей врожденной интуиции… Я не сказал, что ты мешаешь, просто в твои обязанности входит информировать нас о результатах твоих экспериментов, представлять нам для ознакомления фильмы и записи и, кто знает, может быть, когда-нибудь принять участие в совместном обсуждении этого случая.— Мне казалось, мы договорились об этом с самого начала, — удивилась Мюрьель.— Я хотел услышать от тебя подтверждение. Было бы неплохо оформить это в письменном виде…— Хорошо. Только меня удивляет, что моего слова недостаточно.— Я завишу от придирчивой администрации…— Понятно. Но поскольку речь идет об обсуждении случая, произошедшего с Вероникой, я хотела бы, чтобы ты сказал мне несколько слов о вашем замечательном диагнозе, причем, пожалуйста, на понятном языке…Жером выпил глоток кофе.— Ты всегда пьешь его холодным и без сахара? — спросила Мюрьель.— Всегда! Ты видишь, я совсем не изменился… Но вернемся к нашему делу. Для нас Вероника это довольно типичный случай. Симптомы указывают на промежуточное состояние между бредом, галлюцинациями и шизофренией. Причем четкий диагноз поставить невозможно. Само собой разумеется, что твой подход нам в какой-то мере интересен, поскольку предполагает символическое объяснение механизмов поведения…— Но ты знаешь, моя цель состоит в другом.— Конечно! Однако я прошу тебя повернуться лицом к моим коллегам.— Ну хотя бы ты веришь в успех моего дела?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29