Недовольство инспектора усиливало еще и то, что эта женщина была специалистом в области парапсихологии, псевдонауки, как он считал. Эта дисциплина казалась Мишелю искусственной и надуманной, имеющей мало общего с настоящей наукой. По его мнению, в этой области царили шарлатаны, пользующиеся доверчивостью людей. Кроме того, еще не существовало научного труда, раскрывающего трюки мошенников, которые заставляют вас видеть НЛО в собственном саду, оборотней в лесах и мага в каждом целителе…Однако ему не удалось продолжить свои размышления. Дверь распахнулась, и из кухни до Мишеля донеслись голоса Жерома и его подруги. Тяжело вздохнув, он подумал, что ему ничего не остается, кроме как принять любезный вид и подавить иронию.Появился Жером и представил молодую женщину:— Мюрьель Лакан, бывшая близкая подруга, а теперь — просто подруга и прекрасный физик! Мишель Фабр, мой друг с незапамятных времен, самый вспыльчивый полицейский, но зато и один из самых способных.Предубеждения Мишеля рассеялись как дым: рукопожатие Мюрьель было крепким, взгляд — ясным, улыбка — искренней; это позволяло сделать вывод, что с головой у нее все в порядке. Темноволосая, стройная, среднего роста, Мюрьель казалась несколько напряженной и настойчивой.И хотя это был не его тип женщин, он заметил: приятельница Жерома не лишена определенного шарма. И еще: полное отсутствие косметики, никакой вычурности в одежде — ничего, что могло бы ввести окружающих в заблуждение относительно ее внешности. Мишель догадался, что для этой женщины физическая привлекательность не имеет первостепенного значения. И если он хочет узнать ее получше, стоит набраться терпения.— Рада с вами познакомиться. Жером рассказывал о вашей давней дружбе.— Да, мы дружим практически с самого детства.— А как вы познакомились?— Наши родители хорошо знали друг друга. А вы?Она повернулась к Жерому с загадочной улыбкой:— На факультете! Он использовал свою популярность и хотел превратить меня в одну из своих жертв. Мне удалось вырваться из его когтей, однако он не из тех людей, с которыми легко расстаются. Единственным выходом оставалась дружба…Жером пригласил их устроиться на диванах в гостиной, а сам склонился над камином.— Священный ритуал огня, — пояснил профессор, аккуратно собирая бумагу, веточки и поленья, чтобы разжечь камин. Когда все было готово, он присоединился к друзьям. Немного порассуждав о красоте Севенн и преимуществах жизни как в провинции, так и в Париже, Жером повернул разговор в интересующее всех русло.— Мюрьель отыскала меня в госпитале и даже успела взглянуть на Веронику.— Ну и что? — спросил Мишель. Женщина рассмеялась:— Да ничего. Она спала под действием транквилизаторов. Вы ее еще не видели?— Нет. Я навещу ее на днях, но для меня это не так срочно. Не думаю, что в нынешнем состоянии она могла бы оказать хоть какую-то помощь.— Это правда, — согласилась Мюрьель, взглянув на Жерома, — однако я собираюсь просить профессора уменьшить дозу транквилизаторов, чтобы к Веронике хотя бы частично вернулось сознание.— Не вижу в этом ничего предосудительного, только мне хотелось бы уберечь девушку от нового стресса.— А в чем это проявилось?— Бред, бессвязная речь, конвульсии и так далее.— Как бы там ни было, — сказал Мишель, — поскольку я уже прочитал материалы следствия, то не отказался бы побеседовать с теми, кто знал Тома.— Жером объяснил мне, о чем идет речь, в общих чертах, — произнесла Мюрьель, — но я желаю ознакомиться с делом подробнее, чтобы узнать больше о…— О духе, который поселился в сознании Вероники!Не обратив внимания на саркастический тон Мишеля, Мюрьель продолжила:— Не стоит иронизировать. Это и есть самая удивительная сторона дела.— В чем же она заключается?— Этот юноша сообщает о том, как его убили, с помощью Вероники. В истории человечества немало случаев, когда после смерти людей духи возвращаются в мир живых, чтобы исправить несправедливость, совершенную по отношению к ним, или назвать виновных. Для призраков, например, типично посещение мест, где они страдали. Кстати, у меня в памяти еще свежа история, очень похожая на случай Вероники. Двадцать лет назад в Чикаго одну женщину убили в собственной квартире. Это была эмигрантка, она приехала из Филиппин и работала в госпитале. Полиция завела уголовное дело, но все было безуспешно. Некоторое время спустя жена одного доктора, работающего в том же госпитале, вошла в транс и начала произносить фразы на филиппинском наречии, которого никогда не знала. Дух, говоривший ее устами, утверждал, что стал жертвой убийства, и назвал имя виновного — сотрудника данного госпиталя. Полиция серьезно отнеслась к словам женщины, в которую вселился дух, и на основании уже новых данных продолжила расследование. Немного позже, производя обыск в квартире подозреваемого, о котором сообщил дух, полиция обнаружила драгоценности жертвы и арестовала убийцу.— Прекрасно! — воскликнул Мишель, но насмешливая улыбка так и не сошла с его губ. — Теперь, всякий раз начиная расследование, я буду призывать духа жертвы и спрашивать у него имя убийцы.— Бедняга! — перебил его Жером. — Ты просто ограниченный осел. Если бы французские полицейские имели такой же широкий кругозор, как американские, ваша работа была бы гораздо эффективнее.— Нет, я не ограниченный осел, но если бы эти истории вызывали хоть какое-то доверие, все полицейские мира уже давным-давно были бы окружены медиумами и платили им баснословные гонорары. А все уголовные дела решались бы за спиритическим столиком.Увидев, как Мюрьель нахмурилась, Мишель понял, что раздражает ее. Он уже собирался смягчить тон, но тут собеседница набросилась на него:— Как вы думаете, почему я сотрудничаю с ФБР, Интерполом и другими подобными службами?— Ну…— Для того, чтобы посмотреть на непонятные, иногда невероятные факты под другим углом. Иначе говоря, чтобы сделать возможным появление новых гипотез. Это не имеет ничего общего с бредом, как вы полагаете. И я действую в соответствии с научной методикой, не полагаясь на волю случая. Можно оставаться рационалистом, реалистом, убежденным материалистом, как я, и верить в то, что человеческий ум еще не овладел всеми процессами, которые происходят в мире…— Успокойся, я же тебя предупреждал, что ему совершенно чужд такой подход к делу.— Это не совсем так, — возразил Мишель, — скажем, я просто лояльный скептик.— Скептик — это да! — воскликнула Мюрьель, зажигая сигарету. — Но вот что касается лояльности, то в этом я не очень уверена.Наблюдая за тем, как нервно она курит, Мишель понял, что сильно рассердил ее. Он искренне раскаивался в этом, но тут же отметил, что гнев придал Мюрьель удивительное очарование: ее зеленые глаза потемнели, губы сжались, лицо приобрело выражение упрямства и силы. Такие женщины ему нравились.Чтобы разрядить обстановку, он обратился к Жерому:— Не станешь же ты уверять меня в том, что как врач веришь в подобные истории?— Конечно, нет! Что касается нашего случая, я склонен думать, что проблема скорее в сознании того, кто утверждает, будто видел и слышал умерших людей и говорил за них. Но я не стал бы проявлять категоричность во всех ситуациях. Эйнштейн, например, считал: люди, полагающие, что видели духов, не в ладах со временем…— Знаете, — включилась в разговор Мюрьель, заметно успокоившись, — Вероника — это типичный пример присвоения мертвым субъектом живого существа. По всему миру можно найти тысячи похожих примеров. Множество людей входят в контакт с потусторонним миром. Чего стоят те, кто становится артистами, вдохновляемые другими давно ушедшими собратьями по призванию! Понимаю ваши предубеждения, но таково положение вещей — эти контакты существуют. Можно игнорировать подобные явления, но можно и интересоваться ими, не впадая в крайности, что я и делаю…— Позвольте, но Жером мне сказал, что вы физик, доктор наук.— Верно. Но парадокс в том, что именно по этой причине я и выбрала такую специализацию. Многие паранормальные явления, которые мне пришлось изучать, далеко выходили за пределы нашего понимания, и я предпочла попробовать вникнуть в их суть, вместо того чтобы посвятить себя традиционной, но довольно скучной карьере физика.— Это произошло в Соединенных Штатах?— Да, поскольку лаборатории там лучше оснащены, а ученые более гибко подходят к данной проблеме, чем во Франции.— В таком случае почему же вы вернулись? — не без ехидства спросил Мишель.— Потому что за несколько лет работы в Штатах мне безумно надоели гамбургеры. К тому же меня пригласили в Тулузу, где создавалась новая лаборатория. К слову сказать, то, чем я занимаюсь теперь, никоим образом не противоречит классической науке, которой обучали меня профессора университета. Наоборот, я не перестаю убеждаться, как писал Виктор Гюго, что сверхъестественное есть не что иное, как еще не объясненное, но вполне естественное явление…— То есть мне просто не хватает веры… — заключил Мишель.— Это не важно, — включился в разговор Жером, — вы здесь не для того, чтобы спорить. Проводите исследования, как считаете нужным. И быть может, однажды ваши позиции сблизятся.Мишель встал.— Хорошо. Только у меня не было времени хоть что-нибудь приготовить.— На этот счет я могу не волноваться, — откликнулась Мюрьель, — Жером сказал мне, что у вас настоящий талант повара. А я пока пойду в свою комнату.Жером проводил ее до дверей. Войдя в кухню, Мишель был вынужден признать: несмотря на то что он не понимал мотивов поведения этой женщины, она была ему симпатична.На следующий день, ближе к вечеру, Мишель отправился в Кальвиак для встречи с Элен Дюваль, матерью Тома. Она согласилась его принять по настоянию Жерома, который предварительно позвонил ей по телефону.Ведя машину по узкой извилистой дороге, инспектор думал о вчерашнем ужине, который продлился до поздней ночи. Его первые впечатления о Мюрьель подтвердились: она была умна, образованна и независима в суждениях. К тому же при ближайшем рассмотрении она показалась ему более хорошенькой, чем в первый раз. Быть может, потому, что, когда она вышла из комнаты, на ней были не джинсы, а короткое, сильно облетающее черное платье. Теперь Мишель заметил, что у Мюрьель красивые ноги и округлые формы. За столом они практически не говорили о Веронике, и прежде чем пойти спать, он отдал ей «Дело» Дюваля.Утром Мишель очень удивился, когда нашел в кухне записку: «Весьма любопытно. Тем не менее я хотела бы обсудить с вами отдельные детали, которые меня удивляют. Желаю хорошего дня». Это доказывало, что Мюрьель не только привлекательна, но и рассудительна.Первые капли дождя застучали по лобовому стеклу автомобиля, когда Мишель выехал на аллею, ведущую к дому Дювалей.Миновав лес, инспектор обнаружил небольшую усадьбу XVIII века, которая стояла посреди огромного парка, расположенного на покатом склоне. В целом ансамбль был гармоничен и удобен для проживания. На мгновение он остановил машину, чтобы лучше рассмотреть здание, построенное в строгом классическом стиле: ни вычурных украшений, ни замысловатых линий. «Действительно, — подумал Мишель, вспоминая о современных архитектурных убожествах, будь то „Гранд-опера“ на площади Бастилии или Национальная библиотека, которые начинают разрушаться через десять лет после окончания строительства, — шедевры классической архитектуры — это лучшее, что создало человечество».Он проехал вперед и очутился на посыпанной гравием аллее, которая заканчивалась у парадной лестницы. Там и ждала его Элен Дюваль.Ей было около шестидесяти, и на ее лице явно проступало выражение пресыщенности, типичное для некоторых богатых людей. Судя по манере одеваться — на женщине было очень узкое платье из серого хлопка, доходившее до середины икр, — она любила демонстрировать свойственную ей элегантность. Это впечатление усиливалось, так как Элен не пользовалась косметикой и не носила никаких украшений.После традиционного приветствия мадам Дюваль проводила Мишеля в библиотеку-гостиную, застекленные двери которой выходили в тенистый парк. Она предложила инспектору присесть на один из узких диванов с прямой спинкой, между которыми стоял низенький столик со стаканами и напитками, а сама села напротив.Мишель изучал свою собеседницу, пока она наливала ему виски. Несмотря на возраст, мадам Дюваль все еще была красива — таким женщинам и годы нипочем. Ее руки слегка дрожали, Мишель предположил, что это от волнения.Встретившись с ней взглядом, он подумал, что не стоит торопить события, если хочет что-то узнать от нее.— Не скрою, я согласилась вас принять вопреки своему желанию и только потому, что Жером попросил меня сделать это. Мне чрезвычайно тяжело вспоминать о Тома. Кроме того, я не понимаю, что вы ищете. Мне кажется, в свое время в расследовании ничего не было. А что вы думаете по этому поводу?— Честно говоря, меня встревожили некоторые странные факты и совпадения. Поэтому прошу вас не обижаться, если вам что-то не понравится в моем рассказе, настолько это необычно и, пожалуй, сверхъестественно.Она обратила на него удивленный взгляд:— Продолжайте, вы меня очень заинтриговали.— Несколько дней назад молодая девушка по имени Вероника Майар потеряла сознание в том же месте, где разбился ваш сын. С этого времени она говорит мужским голосом от имени духа, который утверждает, что он и есть Тома.— Это безумие!— Более того, он уверяет, что не кончал жизнь самоубийством, а умер насильственной смертью.Элен Дюваль нервно засмеялась, но тут же взяла себя в руки и добавила ледяным голосом:— Неужели полиция верит всем этим глупостям?— Понимаю ваше удивление. Но этот инцидент стал косвенной причиной, побудившей меня заинтересоваться этим делом. Я изучил материалы расследования в жандармерии…— Неужели вам разрешили их посмотреть?— В этом нет ничего необычного, различные службы полиции всегда взаимодействуют.— Ах вот как!— Я изучил отчеты, просмотрел фотографии того времени и был удивлен некоторыми несовпадающими деталями. Например, я не понимаю, каким образом ваш сын, бросившись с моста, при падении на землю оказался в одних трусах и майке. Почему остальная одежда была разбросана вокруг него в полном беспорядке? И почему при таких обстоятельствах не произвели вскрытия?Элен с отрешенным взглядом сделала глоток виски. Внезапно она расслабилась, ее руки перестали дрожать. Мишель подумал, что она выпила больше, чем следовало.— А вы спросите это у жандармерии, — усмехнулась она.— Обязательно спрошу. Но неужели вас это не шокировало?— В момент трагедии у меня было полно других дел, чтобы еще интересоваться следствием. Это было огромное горе, понимаете, инспектор? Кстати, мой муж так и не смог этого пережить. Он скончался через несколько месяцев.Мишель медленно потягивал виски и одновременно изучал комнату, он часто так делал во время допросов. С одной стороны, этот прием позволял ему застать собеседника врасплох, с другой — давал возможность лучше прочувствовать атмосферу. Вокруг высились этажерки, заставленные книгами, стены были облицованы деревянными панелями, поблескивал паркет. Все это придавало комнате уют и напомнило ему обстановку английского клуба.Внимание Мишеля привлекли фотографии молодого человека, похожего на Тома. Тем не менее это был не он.— Это Пьер, мой младший сын, — пояснила Элен Дюваль.— А у вас нет фотографий Тома?— Я не могу на них смотреть. Это слишком тяжело.— Понимаю, — согласился Мишель, зажигая сигарету. — Расскажите, каким был ваш сын.Элен отвела взгляд и стала крутить стакан в руках.— Это был чудесный ребенок, безупречный, веселый, всегда готовый рассмеяться. К тому же он хорошо учился.— У него было много друзей?— Кто-то был, но я их плохо знала.— А была ли у него подружка?— Нет!По тому, как Элен ответила, Мишель понял, что она лжет, но пока не стал акцентировать на этом внимание.— Однако есть кое-что, что я не могу понять. Вы говорите, Тома был жизнерадостный, и в то же время он решил расстаться с жизнью. Признайте, это не совпадает с показаниями свидетелей, которые утверждали, что он находился в депрессии. Как если бы это была официальная версия…— Предполагаю, что он вел свою игру. Некоторые считают смех маской отчаяния.— Вы правы, но не обижайтесь, если я скажу, что меня такое объяснение не совсем убеждает.— Знаете, мне все равно, — ответила Элен Дюваль, глядя ему прямо в глаза. — Мой сын умер, давайте оставим его в покое.— Проблема в том, мадам, что ему, кажется, хочется совсем другого.— Прошу вас, не начинайте снова рассказывать о привидениях…— Да я верю в них не больше вашего! К тому же меня интересует совсем иное.— Что же тогда?— Правда, мадам.Мадам Дюваль встала и нахмурилась, всем своим видом показывая, что аудиенция закончена. Но Мишель невозмутимо продолжал пить виски.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29