Сенатор задумчиво кивнул.
– Да, припоминаю, мне говорили, что вы звонили, но я, мистер Тэйлор, человек занятой.
– Я тоже.
Голос сенатора стал бесстрастно-официальным.
– Изложите мне ваше дело.
– Сто третий рейс «Пан Американ».
Мужчины в упор уставились друг на друга. Сенатор был на десять лет старше, седой, но в отличной физической форме. Каждое утро он семьдесят раз проплывал бассейн длиной пятьдесят футов. Грэйнджер неторопливо обошел стойку бара, налил себе еще немного виски и спросил:
– Как вы сюда попали?
– У вас, сенатор, очень слабая система охранной сигнализации, – ответил мужчина. – Перед уходом я скажу вам, как сделать ее более эффективной.
– А что с доберманом?
– Собака около бассейна, – человек сделал жест рукой. – Не беспокойтесь о ней. Она спокойно спит.
Сенатор глянул в стакан незнакомца – он был пуст.
– Что вы пьете?
Тэйлор указал подбородком на стоявшие у него за спиной полки, уставленные бутылками.
– Я позволил себе плеснуть немного вашей великолепной «Столичной».
Сенатор протянул руку к бутылке с водкой, налил ему приличную порцию, взял щипцы для льда и положил пару кубиков в стакан. На полке стояла неполная бутылка содовой. Однако мужчина закрыл стакан рукой и чуть его приподнял. Сенатор тоже поднял свой стакан и спросил:
– Так что вы хотели мне сказать по поводу сто третьего рейса «Пан Американ»?
– Этим самолетом летела ваша жена.
– Ну и что?
– Там же были моя жена и дочь.
– Сколько лет было вашей супруге?
– Двадцать девять.
– А дочери?
– Четыре года.
– Как их звали?
– Надя и Джулия.
Снова последовала пауза. Потом сенатор негромко проговорил:
– Мою жену звали Хэрриот. Ей было шестьдесят три. Детей у нас не было. Мы не могли их иметь… ни я, ни она.
Незнакомец закрыл бутылки с напитками и поставил их на место.
– Давайте выйдем отсюда, – сказал он. – Мне бы хотелось поговорить с вами на открытом воздухе.
Сенатор взял свой стакан и распахнул французское окно. Они подошли к бассейну, около которого спала собака. Незнакомец склонился и приложил руку к ее шее.
– Она себя отлично чувствует, – сказал он. – Проснется на рассвете, но в очень неважном настроении.
– А как вам удалось убрать Мигеля?
– Точно так же, сенатор… По большому счету все мы животные.
Они вместе обошли вокруг бассейна. Мужчина спросил:
– Вы намерены что-то предпринять в связи с гибелью Хэрриот?
Прежде чем сенатор ответил, они еще дважды успели обойти вокруг бассейна.
– А вы собираетесь что-нибудь делать по поводу Нади и Джулии?
– Я убью подонков, повинных в их смерти.
– Давайте пройдем в дом. – Сенатор натянуто улыбнулся. – Именно это собираюсь сделать и я. Должен вам сказать, что кое-что я уже предпринял.
– Что именно?
Сенатор во всем любил точность. Он взглянул на календарь своего «Ролекса» и ответил:
– Три недели тому назад я нанял эксперта.
– Простите, эксперта в какого именно рода делах?
– Опытного убийцу.
– Он американец?
– Да.
– Можно мне узнать его имя?
– К сожалению, я вам его сказать не могу, контракт предусматривает, что его имя сохранится в тайне.
Мужчина вздохнул.
– А о его прошлом хотя бы немного вы могли бы мне рассказать?
– Он был наемником.
– Где?
– В Конго, Биафре и во многих других местах.
– Вы уже решили, кого он должен убрать?
Сенатор пожал плечами.
– Цель еще точно не определена, однако я имею доступ к служебным документам ФБР и ЦРУ. Специалисты этих ведомств совершенно уверены в том, что в катастрофе повинна одна из палестинских террористических организаций – Фронт национального освобождения Палестины, ФНОП – Генеральное командование, группа Абу Нидаля или даже Хазболла. Там рассчитывают точно определить убийц в ближайшие месяцы.
– Чем же сейчас занимается нанятый вами убийца?
– Готовит операцию для проникновения в Ливан или Сирию, в зависимости от того, в какой стране базируются организаторы катастрофы.
– У него есть достаточный опыт работы в странах Ближнего Востока?
– Да, и немалый.
– Как вы его нашли?
– Собственно, нашел меня он сам.
– Вы его, конечно, проверили?
– Я попросил ФБР навести о нем справки через Интерпол. В этой организации есть банк данных обо всех известных наемниках. Должен вам сказать, что из Интерпола раскопал об этом человеке и занятную историю, причем сам он поведал мне ее раньше. Лет пять назад ему каким-то образом удалось устроить собственные похороны. ФБР подтвердило, что этот человек был убит. Парень оказался крепким орешком. В свое время он был одним из немногих американцев, служивших во французском Иностранном легионе.
– Когда это было?
– Точно сказать не могу, но он сражался в Алжире в период войны за независимость.
– Вы знаете, в каком батальоне?
– Опять же, точно не знаю, но в каком-то воздушно-десантном подразделении.
– Сколько вы ему заплатили?
Какое-то время сенатор колебался, потом сказал:
– Общая цена контракта – миллион долларов. Двадцать пять процентов составляет задаток, двадцать пять я должен заплатить, когда точно определится цель, а остальное – после того, как он сделает свое дело.
Вновь воцарилось молчание, которое вскоре прервал сенатор.
– Вы собирались сделать мне аналогичное предложение? – спросил он.
Мужчина покачал головой.
– Нет, у меня другое предложение. Мне нужно, чтобы вы помогли мне своими связями и доступом к информации. Я проверил возможности, положение и связи каждого пассажира этого самолета. Больше всего мне подошли вы, поскольку ваши средства и власть, которой вы обладаете, позволяют вам получать сведения из ФБР и ЦРУ. Я тоже располагаю определенными средствами, однако их мне скорее всего не хватит. Такая операция обойдется примерно в пятьсот тысяч долларов. Половину этой суммы могу дать я, о второй половине мне хотелось просить вас.
– Мне жаль, но, кажется, вы опоздали.
Мужчина покачал головой.
– Нет, сенатор, я пришел как раз вовремя.
– Что вы хотите этим сказать?
Человек пожал плечами.
– Тот человек, которого вы описали, действительно служил в воздушно-десантном батальоне Иностранного легиона. Его оттуда выкинули после мятежа генералов, и он вынужден был стать наемником. Он в самом деле участвовал в войнах, о которых вы говорили, и в некоторых других. Ему и вправду удалось пять лет тому назад организовать свои собственные похороны.
– Ну и что?
– Это был совсем не тот человек, с которым вы говорили. И вовсе не ему вы передали четверть миллиона долларов три недели назад. Вас надули, сенатор.
Грэйнджер почувствовал, как в нем закипает злость.
– О чем, черт возьми, вы здесь болтаете?
– Тот человек, о котором вы говорили, сенатор, сидит сейчас перед вами за стойкой вашего бара, потягивает вашу отличную водку и именно с ним вы в настоящий момент ведете беседу. Я был единственным американцем, который служил в десантном батальоне французского Иностранного легиона в звании старшего сержанта во время войны за независимость в Алжире.
– Как ваше настоящее имя? – спросил спустя несколько минут потрясенный Грэйнджер.
– Кризи.
– Вы, конечно, можете это доказать?
– С тем человеком вы, естественно, встречались. По всей видимости, ему удалось проскользнуть мимо вашего секретаря с большей легкостью, чем мне. Будьте добры, опишите мне его.
– Он приблизительно вашего возраста, волосы у него длиннее, но аккуратно подстриженные, виски с сединой. Этот человек носит усы, на лбу у него шрам, лицо худое, вытянутое, загорелое. Ростом он под шесть футов, одет был в дорогой костюм, как мне показалось, от хорошего портного.
– Акцент у него какой-нибудь был?
– Думаю, он со Среднего Запада, хоть это и не бесспорно… произношение у него не очень четкое, чем-то похожее на ваше. У меня сложилось впечатление, что его долго не было в Америке.
Мужчина брезгливо улыбнулся.
– Того, кто приходил к вам, сенатор, – сказал он, – зовут Джо Ролинз. Это жулик, привыкший жить на широкую ногу. После того как вы дали ему деньги – наличными или в любых ценных бумагах, – куда, по его словам, он должен был направиться?
Лицо сенатора стало мрачнее тучи.
– Он сказал, что собирается в Брюссель. Там ему надо с кем-то встретиться и нанять пару надежных парней. По его словам, такого рода сделки наемники, как правило, заключают именно там.
– С тех пор он с вами связывался?
– Нет, он обещал позвонить через месяц. – Грэйнджер снова взглянул на часы. – То есть примерно через неделю, если считать с сегодняшнего дня.
– Адрес он вам оставил?
Сенатор скорчил выразительную гримасу.
– Только номера двух почтовых отделений, куда я могу направлять корреспонденцию до востребования, – одного в Брюсселе, другого в Каннах, на юге Франции.
– Да, сенатор, – сказал мужчина, – вас и в самом деле обвели вокруг пальца. Могу вам рассказать, как этот мошенник будет действовать дальше. Где-то через неделю Ролинз действительно позвонит и скажет, что выслал вам промежуточный отчет. В нем будут указаны его расходы, а они, можете мне поверить, составят кругленькую сумму, кроме того, имена нескольких наемников, которых он отобрал себе в помощники, и приобретенное им весьма дорогое оборудование. Причем к каждой статье расходов он обязательно приложит соответствующие финансовые документы – счета, квитанции или расписки. Когда будет выяснено, кто именно подложил бомбу в самолет, вы его известите об этом по двум почтовым адресам до востребования. Тогда он с вас запросит еще двадцать пять процентов оговоренной суммы. В правоте моих слов вы убедитесь уже через несколько дней.
Он указал на стоявший перед ним пустой стакан.
– На этом стакане остались отпечатки моих пальцев. Заприте его в сейф. Через несколько дней вы получите еще одни отпечатки пальцев, которые будут принадлежать Джо Ролинзу. Попросите ваших друзей из ФБР проверить и те, и другие. Через какое-то время я пришлю вам письмо. Оторвите от него чистый кусочек бумаги в правом нижнем углу страницы. Передайте его вашим друзьям из ФБР. На нем они найдут отпечаток моего большого пальца. Каждый раз поступайте точно так же с любой поступающей от меня информацией. Если я вам когда-нибудь позвоню по телефону, до начала разговора назову слово «Локербай» и дату десятидневной давности.
Он снова пожал плечами и слегка потянулся. Он выглядел усталым, как и сенатор. Через некоторое время Грэйнджер хмуро произнес:
– Мы найдем тех подонков… – Внезапно его озадачила какая-то мысль. – Вы собираетесь заниматься этим делом в одиночку или попросите помочь вам кого-нибудь из своих старых друзей?
Кризи покачал головой.
– Нет, сенатор, это дело сугубо личное. Правда, мне может понадобиться то, чего у меня нет, – молодость. Я собираюсь взять с собой на это дело юношу, которого сам буду готовить для этой задачи. В каком-то смысле я хотел бы привить к моему прошлому молодой побег… и таким образом привязать его к себе. Мне это необходимо как своего рода страховка. Сейчас трудно сказать, сколько времени займет поиск цели… Возможно, месяцы, если не годы.
Грэйнджер улыбнулся и пожал плечами.
– Я бы многое отдал, чтобы иметь ваши навыки и оказаться в вашем возрасте. Тогда я мог бы пойти на это дело вместе с вами. Господи, как бы мне этого хотелось!
– С этой ночи вы со мной во всем. С этой ночи вы не так одиноки, как были раньше… и я тоже. С этой ночи у меня появился друг. Нам легче будет справляться с нашим горем вдвоем. – Он положил вытянутые руки на плечи Грэйнджера… – Сенатор, я постараюсь вернуть вам хоть часть из тех денег, что вы выкинули на ветер, если у вас еще что-то осталось. А теперь мне пора. Давайте-ка быстренько осмотрим систему вашей сигнализации и подключим телефон.
Глава 2
Футбольное поле было небольшим и пыльным. На маленьком островке Гоцо в Мальтийском архипелаге трава не росла, по крайней мере такая, которая обычно растет на футбольных полях. Мальчишкам, гонявшим мяч, было от четырнадцати до семнадцати. Со времени взрыва самолета, летевшего сто третьим рейсом «Пан Американ» над Локербаем, прошло пять месяцев, и футбольный сезон уже подходил к концу.
Рядом с отцом Мануэлем Зерафой на церковных ступенях сидел крупный мужчина и внимательно наблюдал за игрой. Сам священник отвечал за местный сиротский приют. Оба они были знакомы и дружили уже не первый год.
Очертив в воздухе дугу, мяч упал на поле, и вокруг него тотчас сгрудилась куча ребят. От нее отделился смуглокожий паренек, кативший перед собой мяч. Резко увеличив скорость, он без труда обошел двух защитников противника и, хладнокровно обыграв вратаря, забил мяч в ворота.
Священник вскочил со ступенек, громко крича от восторга и хлопая в ладоши, хотя столь бурное проявление чувств явно не пристало его сану.
– Вот какого игрока нам так недоставало, – проговорил он, садясь на свое место. – За последние семь сезонов команде приюта ни разу не удавалось побить команду Санната. – Он взглянул на часы. – Осталось всего десять минут. Два гола им за это время не забить никак.
Священник подбородком указал на человека, сидевшего на противоположной стороне футбольного поля, и ехидно усмехнулся.
– Отец Джозеф разозлится.
– Что это за паренек? – спросил Кризи. – Тот, который забил гол.
– Майкл Саид, – с теплотой в голосе ответил святой отец. – Лучший игрок из всех, кого я видел в приюте за те двадцать лет, что им руковожу. В один прекрасный день он будет играть за сборную Мальты. Хамрун Спартанс хочет в следующем сезоне взять его в молодежную сборную острова. Они готовы заплатить приюту триста фунтов. Ты можешь себе такое представить, Уомо?
Поскольку многие жители Гоцо носили одинаковые фамилии, у каждого островитянина было свое прозвище. Кризи здесь звали Уомо. По-итальянски это означает «человек».
– Сколько ему лет?
– На прошлой неделе исполнилось семнадцать.
– Сколько времени он в приюте?
– С рождения.
Кризи внимательно следил за бегавшим по полю пареньком, который явно лидировал в игре. Он не был ни особенно высок, ни атлетически сложен, но на пыльном поле изящно и решительно перехватывал мяч даже у более сильных старших ребят. Последние полчаса Кризи не сводил с паренька глаз.
– Расскажи-ка мне о нем поподробнее, – попросил он священника.
Святой отец пристально взглянул на сидевшего рядом друга.
– Ты разве раньше его не видел?
– Да, замечал его время от времени в поселке, но внимания на него никогда не обращал… Так что ты можешь мне о нем рассказать?
Кризи говорил спокойно, но вместе с тем напряженно. Священник снова внимательно взглянул ему в лицо и пожал плечами.
– История его, к сожалению, вполне обычная. Мать – проститутка из Гзиры на Мальте. По смуглой коже мальчика я решил, что отец его был арабом. В Гзире их хоть пруд пруди. Ребенка она заводить не хотела, вот и подбросила его нам.
– По-арабски он говорит?
Священник с некоторым оттенком разочарования кивнул головой.
– Да, и очень неплохо. Так по крайней мере мне говорил кувейтянин, который учил детей в приюте арабскому языку. Он был неплохим человеком, этот араб. Даже иногда не прочь был в футбол погонять. Он преподавал в младших классах в Куале. А к Майклу проявлял особый интерес. Когда на острове сменилось правительство, в школах наряду с другими иностранными языками ввели и арабский. Но из этой затеи ничего не вышло, потому что вскоре всех преподавателей-арабов выслали домой.
В этот момент паренек, блестяще проведя на поле обходной маневр, прорвал защиту игроков противника. Оказавшийся рядом другой питомец приюта принял подачу и забил в ворота еще один мяч. Священника просто распирало от гордости.
– Три-ноль! – закричал он. – Ура! Нам раньше никогда не удавалось победить команду Санната с таким перевесом.
Он громко рассмеялся и сделал рукой грубый жест в сторону более молодого священника, сидевшего на противоположной стороне футбольного поля. В ответ он получил неодобрительный взгляд, полный досады. Отец Мануэль Зерафа сел, продолжая заливисто хохотать.
Кризи спросил:
– Он умен?
– Между нами говоря, – ответил Зерафа, – этот священник – круглый идиот. Понять не могу, как ему удалось закончить семинарию. Разве только благодаря своему троюродному брату – он епископ.
Кризи улыбнулся.
– Я тебя о мальчике спросил.
– Что ты дурацкие вопросы задаешь? Конечно, умен, – сказал священник. – Любой, кто в состоянии сделать такой пас, умен. Я тебе точно говорю, в один прекрасный день он обязательно будет играть за сборную Мальты.
– А как у него с остальными предметами дела обстоят, кроме арабского и физкультуры?
– Очень неплохо.
– Он, кроме футбола, еще каким-нибудь спортом занимается?
– Майкл у нас лучший игрок в настольный теннис, а сильных игроков в пинг-понг в приюте немало. Кроме футбола, это единственный вид спорта, который мы можем себе позволить.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34