Грудь и спину каждого закрывали десантные жилеты со множеством карманов и креплений. Волосы и головы мужчин прикрывали черные вязанные шапочки, даже лица их были замазаны черным гримом.
Кроме Совы, все чувствовали себя в таком виде удобно и привычно. Сова, единственный из них, никогда не служил в регулярной армии, но скоро привык к такому одеянию, облачившись в него вместе с остальными на конспиративной квартире перед выходом. Иногда он даже шутил. Йен намазал себе черным гримом лоб, щеки и подбородок. Датчанин повернулся к своему другу и придирчиво его оглядел. Сова выглядел как боец отряда специального назначения. С креплений на его десантном жилете свешивались гранаты, на бедре была закреплена пистолетная кобура, с правого плеча свисал автомат, в карманах жилета лежали запасные обоймы, на шее болтался прибор ночного видения «трилукс». Завершив осмотр, Йен удовлетворенно кивнул, но Сова жалобным голосом произнес:
– Кризи запретил мне брать с собой плейер.
Прошло несколько секунд, пока до датчанина дошло, что это шутка.
* * *
В роще все сидели на корточках. Кризи указал на Макси, потом сделал жест рукой в сторону виллы. Макси бесшумно растворился в темноте. Лучшего разведчика для осмотра виллы и прилегавшей к ней территории среди них не было. Пять лет Макси служил в элитной части родезийской армии «Скауты Селоуза». Он мог совершенно спокойно проскользнуть в десяти шагах от бродячего слона и остаться незамеченным. Кризи поднял крышку часов и посмотрел на люминесцентный циферблат. Было четверть одиннадцатого. На исходные позиции они решили выйти в самый последний момент.
* * *
Макси вернулся без четверти одиннадцать. Он проскользнул между Кризи и Гвидо и прошептал:
– Я насчитал семерых охранников – четверо стоят на постах, трое обходят территорию. Все с автоматами. С другой стороны виллы, возможно, есть еще люди. Территорию окружает каменная стена высотой около восьми футов. Проводов системы сигнализации нет. Внутри я пробрался почти на сотню метров в направлении виллы и часовни. Там нет ни ловушек, ни капканов, ни собак. Приглашенные собираются. Я видел семерых – троих мужчин и четырех женщин. Между виллой и церковью нет освещения, хотя я заметил, что дорожка между ними может быть освещена двумя прожекторами, которые сейчас выключены. Кроме того, над дверями с внешней стороны тоже установлены лампы. Через стрельчатое окно церкви был виден горящий внутри красный свет. Не исключаю, что это от цветного стекла окна.
Кризи слегка наклонился и взглянул на Гвидо. Когда тот заговорил, в темноте блеснули его белые зубы.
– Мне не нравится, что мы не знаем, как обстоят дела с другой стороны виллы.
– Мне тоже, – ответил Кризи и снова взглянул на часы. – Через двадцать минут мы разделимся на две команды и пойдем к вилле. Займем позиции до того, как они двинутся от виллы к церкви. Это даст Макси время, чтобы обойти дом с другой стороны и посмотреть, что там делается. – Он легонько хлопнул друга по плечу и сказал: – Потом вернешься сюда и расскажешь, что там происходит. Если придется корректировать планы, у нас еще останется в запасе минут двадцать.
* * *
В трех километрах от места разговора, на небольшой поляне метрах в двухстах от узкой проселочной дороги, в командной машине сидел полковник Марио Сатта. Тут же в ряд выстроились еще шесть автомобилей – три крытых джипа, еще одна легковая машина и два бронированных микроавтобуса, в каждом из которых сидело по двенадцать карабинеров. Рядом с Саттой был его заместитель – капитан Брисчи, который нетерпеливо похлопывал себя по колену.
– Полковник, почему мы все еще сидим без дела? – спросил он. – Мы же знаем, что Джардини уже дома, возможно, сейчас ужинает вместе с женой.
Сатта обернулся и посмотрел на капитана. Надеясь, что его честность соответствует закрепившейся за ним репутации и что он достаточно сообразителен, полковник пустился в объяснения:
– В такого рода делах, капитан, иногда приходится отступать от правил. Вполне возможно, что наш друг Джардини держит компрометирующие его документы дома. Если мы позвоним в дверь, пока семья ужинает, он, его жена, дети или кто-нибудь из прислуги будут иметь достаточно времени, чтобы их уничтожить. Поэтому я предпочитаю дождаться, когда в доме все разойдутся по своим спальням и заснут. Тогда мы сможем выломать дверь, и, еще до того, как все, кто есть в доме, успеют продрать глаза, мы уже будем искать документы в его кабинете.
– А как мы узнаем, что он уснул? – спросил капитан.
Сатта вздохнул. Видимо, заместитель его был все же туповат.
– Наши люди наблюдают за домом со всех сторон, – продолжал он терпеливо объяснять. – Они доложили, что свет горит только в окнах первого этажа. Как только там погасят лампы и зажгут свет наверху, нам сообщат по рации. Когда и наверху свет погаснет, мы сможем сделать вывод, что все засыпают. Полчаса спустя мы ворвемся в дом.
Нет, туповатым капитан не был.
– А что случится, – спросил он, – если какая-нибудь лампа будет гореть наверху всю ночь? Может быть, кто-то из членов семьи страдает бессонницей, захочет почитать книгу или посмотреть видео?
Сатта улыбнулся.
– Ну, тогда мы подождем часиков до двух и потом все равно сделаем то, что положено.
Он взглянул на часы, потом нащупал в кармане френча маленькую черную коробочку, которую передал ему Кризи. В течение следующего часа она должна была подать голос, и после этого синьор Джардини, его жена и все его семейство смогут спокойным сном спать до утра.
Глава 95
Она вела его за руку. Он чувствовал, что идет по дорожке, выложенной гравием.
– Четыре ступеньки, – предупредила она, сильнее сжав его руку.
После того, как Майкл на ощупь нашел первую, с остальными проблем не было. Когда они вошли в открытую дверь, он почувствовал, что стало теплее, и услышал, как дверь за ними закрылась.
– Теперь можешь снять повязку, – сказала Джина.
Майкл стащил с глаз черный шелковый шарфик и зажмурился от яркого света. Они стояли в холле здания, которое, как он знал, было большой виллой. На полу лежал толстый ковер, на стенах под большими портретами горели канделябры. Дверь перед ним была раскрыта; из нее доносился приглушенный шум голосов.
Женщина снова взяла его за руку и повела вперед.
– Никаких имен называть не надо, – сказала она. Ее голос понизился до шепота. – Ты будешь удивлен, даже поражен, увидев здесь настоящего епископа. Вести мессу будет он.
Майкл не был ни удивлен, ни поражен. В тот день он внимательно изучил несколько фотографий епископа Капрезе. Он наверняка узнает его по черной козлиной бородке, кустистым бровям и вьющимся темным волосам.
Когда они проходили по коридору, с левой стороны он заметил дверь. Должно быть, это мужская комната. Справа наверх вел лестничный пролет. Он знал, что, поднявшись по нему, можно попасть в спальню с прилегавшим к ней туалетом. Они вошли в комнату, дверь которой была распахнута. Там собралось около дюжины людей, беседовавших с бокалами шампанского в руках. Все они обернулись и взглянули на вошедшую пару. В числе собравшихся было пятеро мужчин и семь женщин. Некоторые кивнули Джине. Все внимательно рассматривали Майкла.
Престарелый лакей внес серебряный поднос с полными бокалами шампанского. Каждый взял себе по бокалу. Майкл отпил глоток и, в свою очередь, стал не таясь глазеть на остальных. Его и вправду удивило то, что епископ Капрезе был в пурпурной рясе, соответствовавшей его рангу. Он оказался выше, чем предполагал Майкл. Юноша посмотрел ему в глаза и подумал, что около полуночи он всадит между ними пулю. Взглянув в черное, немного вспотевшее лицо крупного негра, он безошибочно узнал в нем Анвара Хуссейна, стоявшего рядом с другим, заочно уже знакомым ему персонажем – Жаном Люком Донати.
Мужчины были в строгих костюмах, женщины – в длинных платьях или длинных юбках с блузками. Двум из них было немногим более двадцати, они были очень соблазнительны. Еще две были лет на десять старше и тоже выглядели вполне привлекательными. Оставшиеся три уже миновали пору расцвета; одна из них в прошлом, несомненно, была красавицей, двум другим уже не могла помочь никакая косметика. Кроме епископа, Хуссейна и Донати, Майкл не знал никого – ни женщин, ни еще двух одутловатых мужчин среднего возраста.
Он огляделся и сказал Джине:
– Чудесная комната, и дом, по всей видимости, прекрасный. Его хозяева тоже здесь?
Она с улыбкой покачала головой.
– В таких случаях, как этот, они уезжают отсюда на выходные.
Взяв его за руку, Джина подошла к епископу.
– Просто пожми ему руку и заведи светский разговор, – сказала она. – Никаких прямых вопросов не задавай. Минут через двадцать мы переоденемся и пойдем в часовню.
Обменявшись с епископом рукопожатием, Майкл снова заметил, что комната, где они собрались, прекрасна. Епископ кивнул и указал на картину, висевшую на ближайшей к ним стене. На ней был изображен какой-то ландшафт.
– Это не Караваджо, – улыбнувшись сказал он, – но полотно все равно очень ценное, и написано лет за сто до него. – Епископ заговорщически посмотрел на Джину и, понизив голос, сказал: – Очень рад, дорогая, что мы снова увиделись. Ваша красота так скрашивает наши редкие встречи. – Он сделал рукой жест в сторону Майкла. – И ваш молодой кавалер тоже добавляет блеска нашему собранию.
Майкл пожал руку всем остальным. Рукопожатие Донати было вялым, зато Хуссейн сжал его руку как тисками. Лакей внес легкие закуски. При взгляде на него Майкл решил, что он был бы вполне к месту на любом занудном светском приеме. Только Майкл собрался было подумать о том, что делать дальше, как рядом оказался Хуссейн, взял его под локоть и предложил пойти переодеваться.
Все стали выходить из комнаты в холл. Женщины поворачивали налево и по лестнице поднимались наверх. Джина бросила в его сторону ободряющий взгляд.
Мужчины прошли по коридору и стали заходить в расположенную справа дверь. За ней оказалась большая комната. На стенах висели гобелены, а на полу стояли обитые парчой банкетки. На них было разложено полдюжины черных сутан с капюшонами и поясами, на концах которых болтались кисточки. Рядом стояли черные сандалии всех размеров. Майкл взглянул в другой конец помещения и увидел две двери, которые описывал ему Рене. Он знал, что они вели в ванные комнаты, а ему необходимо было войти в правую.
Донати и Хуссейн без всякого стеснения стали снимать с себя одежду. Остальные последовали их примеру. Майкл помнил, что в ванную ему надо идти после того, как он облачится в сутану. Донати и Хуссейн разделись догола. Хуссейн взял одну из сутан и приложил ее к Майклу.
– Она будет вам впору, – с улыбкой сказал он. Потом собрал сутану в руках, поднял над головой Майкла и отпустил – она скользнула вдоль его тела до самого пола.
– Да, она мне как раз, – сказал Майкл и улыбнулся. – Мой портной вполне бы ее одобрил.
– А кто вам шьет? – спросил Донати.
Майкл взглянул на него в упор и проговорил:
– Меня просили не задавать никаких прямых вопросов и не отвечать на них.
И Донати, и Хусейн одобрительно кивнули. Майкл понял, что только что сдал экзамен. Он нашел пару сандалий, которые вроде бы подходили ему по размеру, сел на банкетку и завязал их на ногах.
Поднявшись, он сказал:
– Мне надо зайти в ванную… не думаю, что в часовне есть туалет. – Он слегка улыбнулся Хуссейну и немного сконфужено проговорил: – Должен признаться, я немного на взводе.
Улыбнувшись ему в ответ, Хуссейн указал на две двери.
Тут чуть не случилась катастрофа – еще один мужчина, тоже уже почти раздетый, направился к дверям. Майкл быстро подошел к нему и спросил:
– Где здесь женский, а где мужской?
Тот в некотором недоумении пожал плечами и ответил:
– Здесь одни мужчины, так что подойдет любой.
Майкл ускорил шаг и вошел в правую дверь. Ванная комната, в которой он оказался, была, пожалуй, самой большой из всех, что он видел в жизни. Вдоль стены на четырех ножках стояла огромная эмалированная ванна, за ней была большая раковина для умывания. В самом конце стоял унитаз, а рядом – биде. Справа возвышался высокий белый гардероб, инкрустированный позолоченным орнаментом из листьев. Майкл не мог понять, как престарелая мать Сатты дотянулась до его верха. Только потом он заметил шаткий стул, прислоненный к стене за гардеробом. Он быстро приставил стул к шкафу и встал на него. Стул угрожающе скрипнул. Майкл переставил ноги ближе к краям стула, вытянул руку и пошарил по верхней панели гардероба. Коснувшись твердого металла, он перевел дух. Майкл достал пистолет, две резиновые полосы шириной в два дюйма и металлическую коробочку, в которой лежал миниатюрный радиопередатчик. Через десять секунд он закрепил резиновые полосы на поясе и крепко прижал ими к телу «Кольт-1911» с передатчиком.
Глава 96
Кризи смотрел в прибор ночного видения, придававший очертаниям фигур желтоватый оттенок. От этого процессия, двигавшаяся от виллы к часовне, казалась еще более зловещей. Он определил, что шествие возглавляют женщины, головы которых скрываются под темными капюшонами. Замыкали процессию мужчины. Из-за нелепых островерхих колпаков он не мог понять, где находится Майкл, однако внезапно увидел, что одна из замыкавших шествие фигур подняла руку и какое-то время держала ее на уровне пояса. Через две секунды маленькая черная коробочка, укрепленная в одном из карманов жилета Кризи два раза негромко пискнула.
Лежавший рядом с ним Гвидо тоже смотрел в окуляры «трилукса». Он слегка коснулся плеча Кризи и прошептал ему на ухо:
– Твой парнишка вооружен и при передатчике.
Кризи тихо хмыкнул.
– Да, мое настроение от этого резко улучшилось. Если бы нам пришлось туда лезть вслепую, на Майкла первого упало бы подозрение. Мы понятия не имеем, есть ли у кого-нибудь из них оружие, но даже в этом случае Майкл теперь сможет за себя постоять.
Он посмотрел в дальний угол виллы, пытаясь найти взглядом Макси, который отправился проверять, как обстоят дела с задней стороны здания. Кризи ничего не заметил. Он обернулся к Гвидо, за которым разместился Сова. Мужчины смотрели в том же направлении. От угла они находились примерно в трехстах метрах.
– Вы его видите? – прошептал Кризи.
Сова что-то буркнул, потом сказал по-французски с явным марсельским выговором:
– Клянусь могилой собственной матери, что за последние десять минут этот угол никто не огибал.
В голосе Гвидо звучала озабоченность.
– Очень надеюсь, что Макси не наткнулся на какую-нибудь неожиданность.
Кризи уже собирался сказать ему что-то утешительное, когда сзади раздался легкий глухой стук. Это был Макси, лежавший на животе и дышавший чаще чем обычно. Он сказал:
– С той стороны только один охранник спит на табуретке около двери в гараж. Я бы мог без всякого труда перерезать ему глотку.
Сова чуть придвинулся к Гвидо и Кризи на локтях и прошептал:
– Макси, ты каким путем вернулся обратно?
– Тем же самым, – ответил Макси, – я обогнул тот же угол.
– Черт тебя дери! – прошептал француз. – Я все время глаз с этого угла не сводил, но не увидел тебя ни когда ты туда полз, ни когда возвращался обратно.
До Кризи донесся тихий смешок Макси, потом его шепоток, обращенный к Сове:
– Слушай, котенок, я мог бы сюда добраться и штаны с тебя снять так, что ты ничего бы не заметил.
– Хватит, – цыкнул Кризи. – Этот охранник проснется, как только услышит первый выстрел. Что вы тогда будете с ним делать?
Макси снова тихонько хмыкнул.
– С ним ничего делать не надо, он все сам сделает. Я ему к пробуждению традиционный сюрприз приготовил.
Кризи и Гвидо улыбнулись. Сова ничего не понимал. Гвидо ему объяснил:
– Макси укрепил около него осколочную гранату. Я так думаю, футах в двух перед этим малым. Он на два щелчка ослабил чеку и привязал кольцо, скорее всего, к ноге охранника. Как только тот вскочит, чека вылетит и граната взорвется. Нам одним охранником меньше останется.
В своем словарном запасе француз отыскал лишь одно подходящее выражение:
– Обделаться можно!
– На это у него уже времени не останется, – резонно заметил Кризи. Он напряженно смотрел в «трилукс» на часовню. Все уже вошли внутрь. Он обернулся к Макси. – Возвращайся к твоей команде. В часовне есть задняя дверь с крыльцом. Когда мы ворвемся в часовню с главного входа, задний должен быть блокирован.
– Его прикроет Рене, – сказал Макси. – Мы с Фрэнком займемся охранниками, которые патрулируют территорию. С теми, кто стоит на посту, все будет гораздо проще. Когда начнется заваруха, они еще минимум десять секунд будут оставаться на местах. Мы успеем к ним вернуться.
Учитывая сложившуюся ситуацию, Кризи решил перегруппировать своих людей. Он вытянулся чуть вперед и сказал Сове:
– Ты пойдешь с Макси. – Потом обернулся к Макси. – Поставь его туда, где он сможет снять двух охранников на одном из постов.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42
Кроме Совы, все чувствовали себя в таком виде удобно и привычно. Сова, единственный из них, никогда не служил в регулярной армии, но скоро привык к такому одеянию, облачившись в него вместе с остальными на конспиративной квартире перед выходом. Иногда он даже шутил. Йен намазал себе черным гримом лоб, щеки и подбородок. Датчанин повернулся к своему другу и придирчиво его оглядел. Сова выглядел как боец отряда специального назначения. С креплений на его десантном жилете свешивались гранаты, на бедре была закреплена пистолетная кобура, с правого плеча свисал автомат, в карманах жилета лежали запасные обоймы, на шее болтался прибор ночного видения «трилукс». Завершив осмотр, Йен удовлетворенно кивнул, но Сова жалобным голосом произнес:
– Кризи запретил мне брать с собой плейер.
Прошло несколько секунд, пока до датчанина дошло, что это шутка.
* * *
В роще все сидели на корточках. Кризи указал на Макси, потом сделал жест рукой в сторону виллы. Макси бесшумно растворился в темноте. Лучшего разведчика для осмотра виллы и прилегавшей к ней территории среди них не было. Пять лет Макси служил в элитной части родезийской армии «Скауты Селоуза». Он мог совершенно спокойно проскользнуть в десяти шагах от бродячего слона и остаться незамеченным. Кризи поднял крышку часов и посмотрел на люминесцентный циферблат. Было четверть одиннадцатого. На исходные позиции они решили выйти в самый последний момент.
* * *
Макси вернулся без четверти одиннадцать. Он проскользнул между Кризи и Гвидо и прошептал:
– Я насчитал семерых охранников – четверо стоят на постах, трое обходят территорию. Все с автоматами. С другой стороны виллы, возможно, есть еще люди. Территорию окружает каменная стена высотой около восьми футов. Проводов системы сигнализации нет. Внутри я пробрался почти на сотню метров в направлении виллы и часовни. Там нет ни ловушек, ни капканов, ни собак. Приглашенные собираются. Я видел семерых – троих мужчин и четырех женщин. Между виллой и церковью нет освещения, хотя я заметил, что дорожка между ними может быть освещена двумя прожекторами, которые сейчас выключены. Кроме того, над дверями с внешней стороны тоже установлены лампы. Через стрельчатое окно церкви был виден горящий внутри красный свет. Не исключаю, что это от цветного стекла окна.
Кризи слегка наклонился и взглянул на Гвидо. Когда тот заговорил, в темноте блеснули его белые зубы.
– Мне не нравится, что мы не знаем, как обстоят дела с другой стороны виллы.
– Мне тоже, – ответил Кризи и снова взглянул на часы. – Через двадцать минут мы разделимся на две команды и пойдем к вилле. Займем позиции до того, как они двинутся от виллы к церкви. Это даст Макси время, чтобы обойти дом с другой стороны и посмотреть, что там делается. – Он легонько хлопнул друга по плечу и сказал: – Потом вернешься сюда и расскажешь, что там происходит. Если придется корректировать планы, у нас еще останется в запасе минут двадцать.
* * *
В трех километрах от места разговора, на небольшой поляне метрах в двухстах от узкой проселочной дороги, в командной машине сидел полковник Марио Сатта. Тут же в ряд выстроились еще шесть автомобилей – три крытых джипа, еще одна легковая машина и два бронированных микроавтобуса, в каждом из которых сидело по двенадцать карабинеров. Рядом с Саттой был его заместитель – капитан Брисчи, который нетерпеливо похлопывал себя по колену.
– Полковник, почему мы все еще сидим без дела? – спросил он. – Мы же знаем, что Джардини уже дома, возможно, сейчас ужинает вместе с женой.
Сатта обернулся и посмотрел на капитана. Надеясь, что его честность соответствует закрепившейся за ним репутации и что он достаточно сообразителен, полковник пустился в объяснения:
– В такого рода делах, капитан, иногда приходится отступать от правил. Вполне возможно, что наш друг Джардини держит компрометирующие его документы дома. Если мы позвоним в дверь, пока семья ужинает, он, его жена, дети или кто-нибудь из прислуги будут иметь достаточно времени, чтобы их уничтожить. Поэтому я предпочитаю дождаться, когда в доме все разойдутся по своим спальням и заснут. Тогда мы сможем выломать дверь, и, еще до того, как все, кто есть в доме, успеют продрать глаза, мы уже будем искать документы в его кабинете.
– А как мы узнаем, что он уснул? – спросил капитан.
Сатта вздохнул. Видимо, заместитель его был все же туповат.
– Наши люди наблюдают за домом со всех сторон, – продолжал он терпеливо объяснять. – Они доложили, что свет горит только в окнах первого этажа. Как только там погасят лампы и зажгут свет наверху, нам сообщат по рации. Когда и наверху свет погаснет, мы сможем сделать вывод, что все засыпают. Полчаса спустя мы ворвемся в дом.
Нет, туповатым капитан не был.
– А что случится, – спросил он, – если какая-нибудь лампа будет гореть наверху всю ночь? Может быть, кто-то из членов семьи страдает бессонницей, захочет почитать книгу или посмотреть видео?
Сатта улыбнулся.
– Ну, тогда мы подождем часиков до двух и потом все равно сделаем то, что положено.
Он взглянул на часы, потом нащупал в кармане френча маленькую черную коробочку, которую передал ему Кризи. В течение следующего часа она должна была подать голос, и после этого синьор Джардини, его жена и все его семейство смогут спокойным сном спать до утра.
Глава 95
Она вела его за руку. Он чувствовал, что идет по дорожке, выложенной гравием.
– Четыре ступеньки, – предупредила она, сильнее сжав его руку.
После того, как Майкл на ощупь нашел первую, с остальными проблем не было. Когда они вошли в открытую дверь, он почувствовал, что стало теплее, и услышал, как дверь за ними закрылась.
– Теперь можешь снять повязку, – сказала Джина.
Майкл стащил с глаз черный шелковый шарфик и зажмурился от яркого света. Они стояли в холле здания, которое, как он знал, было большой виллой. На полу лежал толстый ковер, на стенах под большими портретами горели канделябры. Дверь перед ним была раскрыта; из нее доносился приглушенный шум голосов.
Женщина снова взяла его за руку и повела вперед.
– Никаких имен называть не надо, – сказала она. Ее голос понизился до шепота. – Ты будешь удивлен, даже поражен, увидев здесь настоящего епископа. Вести мессу будет он.
Майкл не был ни удивлен, ни поражен. В тот день он внимательно изучил несколько фотографий епископа Капрезе. Он наверняка узнает его по черной козлиной бородке, кустистым бровям и вьющимся темным волосам.
Когда они проходили по коридору, с левой стороны он заметил дверь. Должно быть, это мужская комната. Справа наверх вел лестничный пролет. Он знал, что, поднявшись по нему, можно попасть в спальню с прилегавшим к ней туалетом. Они вошли в комнату, дверь которой была распахнута. Там собралось около дюжины людей, беседовавших с бокалами шампанского в руках. Все они обернулись и взглянули на вошедшую пару. В числе собравшихся было пятеро мужчин и семь женщин. Некоторые кивнули Джине. Все внимательно рассматривали Майкла.
Престарелый лакей внес серебряный поднос с полными бокалами шампанского. Каждый взял себе по бокалу. Майкл отпил глоток и, в свою очередь, стал не таясь глазеть на остальных. Его и вправду удивило то, что епископ Капрезе был в пурпурной рясе, соответствовавшей его рангу. Он оказался выше, чем предполагал Майкл. Юноша посмотрел ему в глаза и подумал, что около полуночи он всадит между ними пулю. Взглянув в черное, немного вспотевшее лицо крупного негра, он безошибочно узнал в нем Анвара Хуссейна, стоявшего рядом с другим, заочно уже знакомым ему персонажем – Жаном Люком Донати.
Мужчины были в строгих костюмах, женщины – в длинных платьях или длинных юбках с блузками. Двум из них было немногим более двадцати, они были очень соблазнительны. Еще две были лет на десять старше и тоже выглядели вполне привлекательными. Оставшиеся три уже миновали пору расцвета; одна из них в прошлом, несомненно, была красавицей, двум другим уже не могла помочь никакая косметика. Кроме епископа, Хуссейна и Донати, Майкл не знал никого – ни женщин, ни еще двух одутловатых мужчин среднего возраста.
Он огляделся и сказал Джине:
– Чудесная комната, и дом, по всей видимости, прекрасный. Его хозяева тоже здесь?
Она с улыбкой покачала головой.
– В таких случаях, как этот, они уезжают отсюда на выходные.
Взяв его за руку, Джина подошла к епископу.
– Просто пожми ему руку и заведи светский разговор, – сказала она. – Никаких прямых вопросов не задавай. Минут через двадцать мы переоденемся и пойдем в часовню.
Обменявшись с епископом рукопожатием, Майкл снова заметил, что комната, где они собрались, прекрасна. Епископ кивнул и указал на картину, висевшую на ближайшей к ним стене. На ней был изображен какой-то ландшафт.
– Это не Караваджо, – улыбнувшись сказал он, – но полотно все равно очень ценное, и написано лет за сто до него. – Епископ заговорщически посмотрел на Джину и, понизив голос, сказал: – Очень рад, дорогая, что мы снова увиделись. Ваша красота так скрашивает наши редкие встречи. – Он сделал рукой жест в сторону Майкла. – И ваш молодой кавалер тоже добавляет блеска нашему собранию.
Майкл пожал руку всем остальным. Рукопожатие Донати было вялым, зато Хуссейн сжал его руку как тисками. Лакей внес легкие закуски. При взгляде на него Майкл решил, что он был бы вполне к месту на любом занудном светском приеме. Только Майкл собрался было подумать о том, что делать дальше, как рядом оказался Хуссейн, взял его под локоть и предложил пойти переодеваться.
Все стали выходить из комнаты в холл. Женщины поворачивали налево и по лестнице поднимались наверх. Джина бросила в его сторону ободряющий взгляд.
Мужчины прошли по коридору и стали заходить в расположенную справа дверь. За ней оказалась большая комната. На стенах висели гобелены, а на полу стояли обитые парчой банкетки. На них было разложено полдюжины черных сутан с капюшонами и поясами, на концах которых болтались кисточки. Рядом стояли черные сандалии всех размеров. Майкл взглянул в другой конец помещения и увидел две двери, которые описывал ему Рене. Он знал, что они вели в ванные комнаты, а ему необходимо было войти в правую.
Донати и Хуссейн без всякого стеснения стали снимать с себя одежду. Остальные последовали их примеру. Майкл помнил, что в ванную ему надо идти после того, как он облачится в сутану. Донати и Хуссейн разделись догола. Хуссейн взял одну из сутан и приложил ее к Майклу.
– Она будет вам впору, – с улыбкой сказал он. Потом собрал сутану в руках, поднял над головой Майкла и отпустил – она скользнула вдоль его тела до самого пола.
– Да, она мне как раз, – сказал Майкл и улыбнулся. – Мой портной вполне бы ее одобрил.
– А кто вам шьет? – спросил Донати.
Майкл взглянул на него в упор и проговорил:
– Меня просили не задавать никаких прямых вопросов и не отвечать на них.
И Донати, и Хусейн одобрительно кивнули. Майкл понял, что только что сдал экзамен. Он нашел пару сандалий, которые вроде бы подходили ему по размеру, сел на банкетку и завязал их на ногах.
Поднявшись, он сказал:
– Мне надо зайти в ванную… не думаю, что в часовне есть туалет. – Он слегка улыбнулся Хуссейну и немного сконфужено проговорил: – Должен признаться, я немного на взводе.
Улыбнувшись ему в ответ, Хуссейн указал на две двери.
Тут чуть не случилась катастрофа – еще один мужчина, тоже уже почти раздетый, направился к дверям. Майкл быстро подошел к нему и спросил:
– Где здесь женский, а где мужской?
Тот в некотором недоумении пожал плечами и ответил:
– Здесь одни мужчины, так что подойдет любой.
Майкл ускорил шаг и вошел в правую дверь. Ванная комната, в которой он оказался, была, пожалуй, самой большой из всех, что он видел в жизни. Вдоль стены на четырех ножках стояла огромная эмалированная ванна, за ней была большая раковина для умывания. В самом конце стоял унитаз, а рядом – биде. Справа возвышался высокий белый гардероб, инкрустированный позолоченным орнаментом из листьев. Майкл не мог понять, как престарелая мать Сатты дотянулась до его верха. Только потом он заметил шаткий стул, прислоненный к стене за гардеробом. Он быстро приставил стул к шкафу и встал на него. Стул угрожающе скрипнул. Майкл переставил ноги ближе к краям стула, вытянул руку и пошарил по верхней панели гардероба. Коснувшись твердого металла, он перевел дух. Майкл достал пистолет, две резиновые полосы шириной в два дюйма и металлическую коробочку, в которой лежал миниатюрный радиопередатчик. Через десять секунд он закрепил резиновые полосы на поясе и крепко прижал ими к телу «Кольт-1911» с передатчиком.
Глава 96
Кризи смотрел в прибор ночного видения, придававший очертаниям фигур желтоватый оттенок. От этого процессия, двигавшаяся от виллы к часовне, казалась еще более зловещей. Он определил, что шествие возглавляют женщины, головы которых скрываются под темными капюшонами. Замыкали процессию мужчины. Из-за нелепых островерхих колпаков он не мог понять, где находится Майкл, однако внезапно увидел, что одна из замыкавших шествие фигур подняла руку и какое-то время держала ее на уровне пояса. Через две секунды маленькая черная коробочка, укрепленная в одном из карманов жилета Кризи два раза негромко пискнула.
Лежавший рядом с ним Гвидо тоже смотрел в окуляры «трилукса». Он слегка коснулся плеча Кризи и прошептал ему на ухо:
– Твой парнишка вооружен и при передатчике.
Кризи тихо хмыкнул.
– Да, мое настроение от этого резко улучшилось. Если бы нам пришлось туда лезть вслепую, на Майкла первого упало бы подозрение. Мы понятия не имеем, есть ли у кого-нибудь из них оружие, но даже в этом случае Майкл теперь сможет за себя постоять.
Он посмотрел в дальний угол виллы, пытаясь найти взглядом Макси, который отправился проверять, как обстоят дела с задней стороны здания. Кризи ничего не заметил. Он обернулся к Гвидо, за которым разместился Сова. Мужчины смотрели в том же направлении. От угла они находились примерно в трехстах метрах.
– Вы его видите? – прошептал Кризи.
Сова что-то буркнул, потом сказал по-французски с явным марсельским выговором:
– Клянусь могилой собственной матери, что за последние десять минут этот угол никто не огибал.
В голосе Гвидо звучала озабоченность.
– Очень надеюсь, что Макси не наткнулся на какую-нибудь неожиданность.
Кризи уже собирался сказать ему что-то утешительное, когда сзади раздался легкий глухой стук. Это был Макси, лежавший на животе и дышавший чаще чем обычно. Он сказал:
– С той стороны только один охранник спит на табуретке около двери в гараж. Я бы мог без всякого труда перерезать ему глотку.
Сова чуть придвинулся к Гвидо и Кризи на локтях и прошептал:
– Макси, ты каким путем вернулся обратно?
– Тем же самым, – ответил Макси, – я обогнул тот же угол.
– Черт тебя дери! – прошептал француз. – Я все время глаз с этого угла не сводил, но не увидел тебя ни когда ты туда полз, ни когда возвращался обратно.
До Кризи донесся тихий смешок Макси, потом его шепоток, обращенный к Сове:
– Слушай, котенок, я мог бы сюда добраться и штаны с тебя снять так, что ты ничего бы не заметил.
– Хватит, – цыкнул Кризи. – Этот охранник проснется, как только услышит первый выстрел. Что вы тогда будете с ним делать?
Макси снова тихонько хмыкнул.
– С ним ничего делать не надо, он все сам сделает. Я ему к пробуждению традиционный сюрприз приготовил.
Кризи и Гвидо улыбнулись. Сова ничего не понимал. Гвидо ему объяснил:
– Макси укрепил около него осколочную гранату. Я так думаю, футах в двух перед этим малым. Он на два щелчка ослабил чеку и привязал кольцо, скорее всего, к ноге охранника. Как только тот вскочит, чека вылетит и граната взорвется. Нам одним охранником меньше останется.
В своем словарном запасе француз отыскал лишь одно подходящее выражение:
– Обделаться можно!
– На это у него уже времени не останется, – резонно заметил Кризи. Он напряженно смотрел в «трилукс» на часовню. Все уже вошли внутрь. Он обернулся к Макси. – Возвращайся к твоей команде. В часовне есть задняя дверь с крыльцом. Когда мы ворвемся в часовню с главного входа, задний должен быть блокирован.
– Его прикроет Рене, – сказал Макси. – Мы с Фрэнком займемся охранниками, которые патрулируют территорию. С теми, кто стоит на посту, все будет гораздо проще. Когда начнется заваруха, они еще минимум десять секунд будут оставаться на местах. Мы успеем к ним вернуться.
Учитывая сложившуюся ситуацию, Кризи решил перегруппировать своих людей. Он вытянулся чуть вперед и сказал Сове:
– Ты пойдешь с Макси. – Потом обернулся к Макси. – Поставь его туда, где он сможет снять двух охранников на одном из постов.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42