В случившемся не было твоей вины.
— Нет, была. Ни газеты, ни жена моего брата не знают всей правды. Позволь, я тебе расскажу, что случилось на самом деле?
— Конечно, если это так важно для тебя.
— Да, это важно для нас обоих. Опять он не увидел другого пути, как сразу, без лишних предисловий, начать свой рассказ.
— Это случилось незадолго до нашей встречи. Я тогда был облечен правами шерифа, но у нас все равно всегда были связаны руки. Меня часто вызывали на место происшествия. Тогда я поехал по вызову одного из моих заместителей. Ему нужна была помощь, чтобы прекратить шумный скандал, разгоревшийся на какой-то вечеринке. Но противоположные стороны еще не остыли и не были готовы заключить мир. Один из дебоширов ударил меня, я ответил. Я не отправил его в нокаут, только в нокдаун. Потом я надел на него наручники и попел к полицейской машине.
Чувствуя, как волнуется муж, Лорен молчаливо поддержала его, доложив руку на его грудь. Она внимательно слушала этот неизвестный рассказ, стараясь не упустить ни единого слова. Она ни на секунду не отводила взгляда от его лица.
— Парень был очень груб. Бранился. Сказал пару ласковых слов о полицейских вообще и обо мне в частности. После четырнадцати лет работы мне бы следовало стать невосприимчивым к оскорблениям, но я не стал. Все эти годы я сдерживался, подавляя в себе накапливающуюся злость, старался игнорировать ее, даже когда она начинала разъедать меня изнутри.
— Я понимаю тебя, — мягко сказала Лорен. Раньше это было все, что он рассказывал ей об этом случае, а она никогда не настаивала на деталях.
— Ты понимаешь, Лорен, тот случай стал пределом. Я абсолютно потерял контроль над собой. Хотел только заткнуть его грязную пасть, и меня не волновало, каким образом я сделаю это. Я схватил его за горло и придушил — это был обычный способ заставить преступника подчиниться. Но в этот раз я был так разъярен, что приложил слишком много сил. Только увидев лежащего у своих ног бездыханного человека в наручниках, я понял, насколько потерял контроль над своими действиями. Весь следующий час положение было очень опасным. Я тут же начал делать искусственное дыхание. Оказалось, что у него была болезнь сердца. Только в амбулаторной машине смогли улучшить и стабилизировать его состояние, но медики сказали мне, что если бы я промедлил хоть несколько секунд с искусственным дыханием, все было бы уже напрасно.
Лорен ничего не сказала, она оставалась рядом, молчаливо поддерживая его. Понимала ли она, зачем он рассказывает ей об этом? Адам не был в этом уверен, но чувствовал, что ему нужно продолжать свой рассказ.
— Я ушел с работы в полиции сразу же после этого случая. Я слишком близко подошел к грани убийства человека, чтобы еще рисковать. Полицейские знают, что в их работе случается убивать или быть убитыми, но если бы тот человек умер, я был бы повинен в убийстве однозначно.
Он замолчал и повернул к себе Лорен так, что их глаза встретились.
— Гражданские лица не обладают преимуществом многолетней службы в полиции, чтобы суметь ужиться с подобным. Любая женщина не смогла бы справиться с этим. Это вполне могло бы вызвать шок, послуживший причиной потери памяти о содеянном.
— Памяти об убийстве. Ты можешь называть вещи своими именами, Адам. Мы говорим о моем участии в умышленном убийстве настоящей Лорен Кендалл.
— Возможно. Я не уверен в этом, но хочу, чтобы ты поняла, для меня не будет иметь значения, если обнаружится, что ты повинна в ее смерти.
— Я понимаю, Адам.
— Нам нужно поехать в Англию и выяснить, что же случилось на самом деле. Что бы мы ни нашли, мы справимся с этим.
— Хорошо, Адам, — она попыталась улыбнуться. — Думаю, я смогу выдержать все, даже перелет через Атлантику, пока ты рядом со мной.
— Я позабочусь о твоей безопасности, Лорен. Обещаю. Вместе мы вынесем все.
Следующие дни недели промелькнули, как один день. Они получили паспорта в назначенное время. Куп или два билета до Лондона на самолет, вылетавший из Бостона накануне Дня Благодарения.
Несмотря на всю суматоху сборов, Лорен была твердо намерена испробовать еще один способ приоткрыть завесу тайны над своим прошлым. Она рассказала Адаму, куда и почему она едет, только за несколько часов до назначенной встречи и сказалась выслушивать его уговоры бросить свою затею. Не позволила она ему и идти вместе с ней.
Она очень нервничала, когда входила в кабинет; когда же все кончилось, выглядела очень сонной.
Она посмотрела на Мэри-Ли Марли и спросила:
— Получилось?
Та пожала плечами.
— Мы кое-что получили. Хотела бы я знать, что это такое.
— Прокрутите пленку.
Было очень рискованно позволить подвергнуть себя гипнозу, Лорен хорошо помнила о предупреждениях доктора Бьюмонта и о том, что в ее подсознании могут храниться воспоминания о совершенном убийстве.
Мэри-Ли без лишних слов перемотала назад пленку. Лорен услышала мягкий, убаюкивающий голос гипнотизера. Потом, как и пожелала Лорен, Мэри-Ли спросила, какие первые слова она может вспомнить, после того как она очнулась в квартире в Лидсе. Ее собственный голос, цитируя слова Роба, прошептал:
— Теперь гораздо лучше. Я позабочусь о тебе, дорогая.
— Что вы ответили ему? — спросил голос Мэри-Ли.
Лорен прослушала свой ответ, думая о том, как странно для уха звучит ее собственный голос, записанный на магнитофон. Она опять повторила слова Роба, предлагавшего ей чем-то смазать ноги, возможно, каким-то противовоспалительным кремом.
— Я должен позаботиться о твоих ногах, дорогая, — прозвучал ее голос, в точности передавая слова Роба. Потом его хихиканье:
— Я люблю, когда мои женщины ходят на высоких каблуках.
— Он был настоящей свиньей, — пробормотала Лорен, бросив взгляд на Мэри-Ли, чтобы получить от нее подтверждение своих слов.
На лице гипнотизера была маска растерянности.
— Лорен, — сказала она, — вы сами понимаете, что говорите?
Обе женщины прислушались. Беседа между Лорен и Робом Сетоном, которую она повторяла на пленке, была удивительно непоследовательна. Это скорее был даже не диалог. Разговор состоял из бессвязных и неоконченных фраз, которые, по мнению Лорен, только подтверждали то, о чем она уже догадывалась: что Роб был под действием наркотиков, а она — в полубессознательном состоянии с сильным жаром. Ничего из записанного на пленке не дало новых сведений, но, по крайней мере, не давало повода для обвинения в преступлении.
— Непохоже на раскрытие тайны, да?
— Что вы сказали?
Мэри-Ли остановила магнитофон, прокрутила запись назад, и они прослушали последний кусочек снова.
— Вот сейчас. Скажите мне, что вы сказали только что.
Лорен озадачила эта просьба, но желая угодить, она повторила свои слова:
— Я голодна. Можно мне кусочек хлеба?
— Прослушайте опять, — настояла Мэри-Ли и вновь прокрутила назад пленку. В третий раз Лорен поняла, в чем дело. Она переводила слова автоматически, так что даже сама не осознавала, что делала это.
Ее голос в динамике магнитофона продолжал говорить. Он звучал по-американски, когда передавал слова Роба, но когда она произносила свои собственные слова, то говорила с каким-то иностранным акцентом. Сейчас она сама их плохо понимала.
Лорен тут же остановила магнитофон и выхватила кассету. Пробормотав благодарность Мэри-Ли, она выскочила на улицу.
Адам ждал ее дома.
— Думаю, тебе нужно прослушать это, — сказала она, вытащив кассету Мэри-Ли из сумочки.
Двадцать минут спустя они сидели за столом напротив друг друга, магнитофон стоял между ними.
— Ну, что ты думаешь?
— По-моему, это какой-то йоркширский диалект? Кажется, что-то похожее звучало в одном эпизоде «И всякая тварь, великая и малая…». Помнишь? Я тогда не мог понять, что говорили крестьяне, но у тебя с этим не было проблем.
— Теперь мы знаем, почему.
— Ты думаешь, что ты из окрестностей Йоркшира? Англичанка и вовсе не американка?
— Это одна из возможностей.
— Что ты имеешь в виду? Не отвечая на вопрос, Лорен взяла его руки в свои и посмотрела прямо в глаза.
— Допроси меня, — потребовала она.
— О чем?
— О чем угодно. У меня теперь нет от тебя секретов. Ты знаешь каждую деталь каждого моего сна, знаешь все, что я помню о трех годах, проведенных с Робом. Но, возможно, есть нечто большее — информация, о которой у меня не было причин думать. У тебя должны были возникнуть какие-то вопросы ко мне. Если бы ты расследовал это дело, о чем бы ты спросил меня как подозреваемую, или как свидетельницу, или как тебе угодно?
— Ты уверена, что хочешь этого?
— Да.
Какая-то смутная идея возникла в сознании Лорен, и она надеялась, что этот своеобразный допрос поможет идее выкристаллизоваться.
Коротко кивнув, Адам высвободил свои руки и приготовился к допросу. Руки Лорен свободно упали на стол. Предчувствие чего-то важного охватило ее. Разгадка существовала, и они находились на верном пути к ней. Она была уверена в этом.
— Расскажи мне о своем ранении. Почему он собирался исцелить твою ногу какой-то мазью?
Она не ожидала такого вопроса, но ответила сразу, даже не задумываясь;
— У меня был ожог.
— Как это произошло?
— Роб сказал, что я ошпарила ногу кипятком. Несчастный случай на кухне.
— Ты этому веришь?
Роб говорил ей много всего, но почему-то именно это теперь казалось сомнительным.
— Не совсем.
Лорен нахмурилась. Ей не нравилось вспоминать об этом случае: он так неясно вырисовывался в ее памяти… Она чувствовала себя такой беспомощной, стоя привязанной к тому столбу; руки ее были крепко прикручены над головой и заведены немного назад. А языки пламени уже начали лизать ее босые ноги. Потом она потеряла сознание…
Неудивительно, что остался шрам. Она наклонилась и сняла туфлю.
— След уже почти не виден.
Адам взял ее за голень и положил ее ногу себе на колени. Пальцами он осторожно провел по давнишнему шраму.
— Он слишком серьезен, чтобы быть вызванным кипящей водой. Он мог… ты не помнишь, может быть, Сетон плохо обращался с тобой?
— Он был эгоистом, но садистом он не был. Легкое изумление проскользнуло в ее глазах. Дай Адам волю своему воображению полицейского, и он выдумает самый отвратительный сценарий.
Он все еще нежно водил рукой по шраму, когда вдруг неодобрительно покачал головой.
— Чем больше мы узнаем, тем меньше мы знаем. Я начинаю сомневаться, найдем ли мы вообще когда-нибудь объяснение всему происшедшему.
— Мне кажется, мы уже нашли его, — мягко возразила Лорен.
Он удивленно поднял брови и с сомнением посмотрел на нее.
— Оно объяснило бы все. Все факты, которые заводят нас в тупик. Исчезновение Лорен Кендалл. Мой акцент на пленке. Мои сны.
— Продолжай, продолжай, — сказал Адам, предчувствуя, к чему она клонит.
Она глубоко вздохнула и выдержала паузу, чтобы собраться духом, прежде чем опять заговорить.
— А что, если это действительно был мой портрет? Что если каким-то образом настоящая Лорен и я поменялись местами во времени? Что если Лорен Кендалл сожгли, как убийцу… вместо меня?
Глава 14
— Лорен, это детектив-констебль Дженни Барнс, — сказал Адам, предоставляя молодую женщину с приветливой улыбкой и копной морковного цвета волос.
Адам подозревал, что детектив-констебль Барнс была назначена ее начальством сопровождать находящегося у них с визитом американца, чтобы не отвлекать от дел хороших следователей. Но зато с самого начала она проявляла завидный энтузиазм, помогая ему во всем, заинтригованная этой историей. Она неоднократно уверяла его, что Лорен Кендалл не могла быть убита в Лидсе, потому что в противном случае тело ее было бы уже найдено. Ему было приятно и утешительно это слушать, хотя уверения не могли убедить его до конца. Преступления подобного разряда бывали иногда и более странными, чем это.
Сегодня у Дженни Барнс был выходной, но она сопровождала Адама и Лорен исключительно из-за своего живейшего любопытства. Она была небрежно одета в темные шерстяные слаксы и белый свитер.
Лорен тепло приветствовала молодую женщину.
— Это очень любезно с вашей стороны, что вы нам помогаете.
Адам не заметил никакого следа нервозности, которую, как он ожидал, должна была испытать его жена.
За последнюю неделю Адам даже начал завидовать непомерной самоуверенности Лорен. С тех самых пор, как к ней пришла эта абсолютно нелепая идея, она не переставала настаивать на том, чтобы ехать в Лидс и искать подтверждения ее теории.
Долгий океанский перелет не доставил ей больших неудобств, свой страх перед ним она поборола той мыслью, что самолет очень большой. Ободренная этим успехом на ниве психологии, она заявила, что готова лететь из Лондона в Лидс самолетом, если это сэкономит время. Адам отговорил ее, напомнив, что Англия настолько мала, что если бы даже им понадобилось попасть на другой ее конец, это не заняло бы много времени. Он уверил ее, что на поезде расстояние в 185 миль они преодолеют за какие-нибудь три часа.
В первый же день их пребывания в Лидсе Лорен прямиком направилась осматривать внушительную территорию местного университета. Она читала о нем, хотя и не помнила, была ли здесь во время ее прошлого, семнадцатилетней давности, визита в Англию. К сожалению, единственная книга, которую она нашла дома, содержавшая описание этой достопримечательности, оказалась безнадежно устаревшей.
Адама мало интересовал город. В конце концов, они приехали в Англию не за тем, чтобы разыгрывать из себя туристов. Поэтому он оставил Лорен в университете, а сам отправился в полицейский участок.
Сотрудничество и помощь, которые оказывала ему здешняя служащая, не переставали его удивлять. Он просто представился дежурному сержанту, разъяснив, что он друг полиции. Здесь было принято так говорить для того, чтобы дать понять, что не являешься одним из вездесущих журналистов, рыскающих в поисках очередной скандальной истории. Несколькими секундами позже он уже разговаривал с детективом-констеблем Барнс.
После той короткой первой встречи Дженни пообещала найти информацию о смерти Джонатана Харвуда и позвонить Адаму в отель. До полудня Адам вел свое собственное расследование, изучал подшивки местных газет и просматривал микрофильмы в центральной библиотеке Лидса.
Он с жадностью изучал даже самое незначительное упоминание о смерти Джонатана Харвуда. В «Ивнинг Пост» были опубликованы все детали расследования. В некрологе в списке родственников значились: мать покойного миссис Агнес Харвуд, проживающая в Лидсе, тетя, миссис Шарон Уилкс из Манчестера, и несколько кузин и кузенов.
Узнав это, Адам связался с инспектором, который вел расследование семнадцать лет назад. Тот уже уволился из полиции и работал в частной охране. Он оказался очень словоохотлив, но, к сожалению, не сообщил ничего нового к тому, что было в компьютерном файле — туда Дженни записывала всю информацию по этому делу. Пока он был в библиотеке, Лорен тоже не сидела сложа руки. Теперь их главные надежды связывались с показаниями, которые могла дать миссис Агнес Харвуд, мать убитого юноши. Встреча с ней была назначена на сегодня.
— Вы проверили «Торсби Сэсайети»? — спросила Дженни Барнс у Лорен, когда они вышли из высокого здания гостиницы. Адам настоял, чтобы они остановились именно здесь. У дверей была припаркована машина Дженни, так как она предложила сама отвезти их в дом Харвудов.
— Это идет следующим номером в моем списке, — ответила Лорен. — Один профессор истории, замечательный человек, он сейчас на пенсии, так вот он дал мне рекомендательное письмо туда, чтобы обеспечить хороший прием.
Адам взглянул на Лорен изучающим взглядом и занял заднее сиденье маленькой машины Дженни. Лорен в последнее время стала интересоваться исключительно далеким прошлым. Эта мысль заставила его почувствовать некоторое неудобство, и кроме того, его беспокоили результаты предстоящей встречи.
Их цель оказалась домом, построенным около сорока лет назад на рабочей окраине Лидса. На улицах, по которым они проезжали, движение было каким-то непривычным. Адам почувствовал все возрастающее напряжение. Он был рад, что вести машину пришлось не ему.
На стук в дверь женский голос изнутри осведомился, кто они такие.
— Детектив-констебль Барнс, миссис Харвуд. Не согласитесь ли вы ответить на несколько вопросов?
Матери Джонатана Харвуда было едва за шестьдесят. Она была вдовой, слегка глуховатой, но тем не менее охранившей фигуру до такой степени, что могла носить джинсы и свободный свитер. Ее выпуклые глаза за стеклами очков, наводили на мысль, что она страдала катарактой, и Адам не представлял, насколько хорошо она видит.
К предложению помочь полиции она отнеслась ни тепло, ни холодно, однако повела себя очень вежливо. Она с любопытством посмотрела на молодую пару, прибывшую с детективом-констеблем, но ни малейшего признака узнавания не отразилось на ее лице, когда она встретилась взглядом с Лорен.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26
— Нет, была. Ни газеты, ни жена моего брата не знают всей правды. Позволь, я тебе расскажу, что случилось на самом деле?
— Конечно, если это так важно для тебя.
— Да, это важно для нас обоих. Опять он не увидел другого пути, как сразу, без лишних предисловий, начать свой рассказ.
— Это случилось незадолго до нашей встречи. Я тогда был облечен правами шерифа, но у нас все равно всегда были связаны руки. Меня часто вызывали на место происшествия. Тогда я поехал по вызову одного из моих заместителей. Ему нужна была помощь, чтобы прекратить шумный скандал, разгоревшийся на какой-то вечеринке. Но противоположные стороны еще не остыли и не были готовы заключить мир. Один из дебоширов ударил меня, я ответил. Я не отправил его в нокаут, только в нокдаун. Потом я надел на него наручники и попел к полицейской машине.
Чувствуя, как волнуется муж, Лорен молчаливо поддержала его, доложив руку на его грудь. Она внимательно слушала этот неизвестный рассказ, стараясь не упустить ни единого слова. Она ни на секунду не отводила взгляда от его лица.
— Парень был очень груб. Бранился. Сказал пару ласковых слов о полицейских вообще и обо мне в частности. После четырнадцати лет работы мне бы следовало стать невосприимчивым к оскорблениям, но я не стал. Все эти годы я сдерживался, подавляя в себе накапливающуюся злость, старался игнорировать ее, даже когда она начинала разъедать меня изнутри.
— Я понимаю тебя, — мягко сказала Лорен. Раньше это было все, что он рассказывал ей об этом случае, а она никогда не настаивала на деталях.
— Ты понимаешь, Лорен, тот случай стал пределом. Я абсолютно потерял контроль над собой. Хотел только заткнуть его грязную пасть, и меня не волновало, каким образом я сделаю это. Я схватил его за горло и придушил — это был обычный способ заставить преступника подчиниться. Но в этот раз я был так разъярен, что приложил слишком много сил. Только увидев лежащего у своих ног бездыханного человека в наручниках, я понял, насколько потерял контроль над своими действиями. Весь следующий час положение было очень опасным. Я тут же начал делать искусственное дыхание. Оказалось, что у него была болезнь сердца. Только в амбулаторной машине смогли улучшить и стабилизировать его состояние, но медики сказали мне, что если бы я промедлил хоть несколько секунд с искусственным дыханием, все было бы уже напрасно.
Лорен ничего не сказала, она оставалась рядом, молчаливо поддерживая его. Понимала ли она, зачем он рассказывает ей об этом? Адам не был в этом уверен, но чувствовал, что ему нужно продолжать свой рассказ.
— Я ушел с работы в полиции сразу же после этого случая. Я слишком близко подошел к грани убийства человека, чтобы еще рисковать. Полицейские знают, что в их работе случается убивать или быть убитыми, но если бы тот человек умер, я был бы повинен в убийстве однозначно.
Он замолчал и повернул к себе Лорен так, что их глаза встретились.
— Гражданские лица не обладают преимуществом многолетней службы в полиции, чтобы суметь ужиться с подобным. Любая женщина не смогла бы справиться с этим. Это вполне могло бы вызвать шок, послуживший причиной потери памяти о содеянном.
— Памяти об убийстве. Ты можешь называть вещи своими именами, Адам. Мы говорим о моем участии в умышленном убийстве настоящей Лорен Кендалл.
— Возможно. Я не уверен в этом, но хочу, чтобы ты поняла, для меня не будет иметь значения, если обнаружится, что ты повинна в ее смерти.
— Я понимаю, Адам.
— Нам нужно поехать в Англию и выяснить, что же случилось на самом деле. Что бы мы ни нашли, мы справимся с этим.
— Хорошо, Адам, — она попыталась улыбнуться. — Думаю, я смогу выдержать все, даже перелет через Атлантику, пока ты рядом со мной.
— Я позабочусь о твоей безопасности, Лорен. Обещаю. Вместе мы вынесем все.
Следующие дни недели промелькнули, как один день. Они получили паспорта в назначенное время. Куп или два билета до Лондона на самолет, вылетавший из Бостона накануне Дня Благодарения.
Несмотря на всю суматоху сборов, Лорен была твердо намерена испробовать еще один способ приоткрыть завесу тайны над своим прошлым. Она рассказала Адаму, куда и почему она едет, только за несколько часов до назначенной встречи и сказалась выслушивать его уговоры бросить свою затею. Не позволила она ему и идти вместе с ней.
Она очень нервничала, когда входила в кабинет; когда же все кончилось, выглядела очень сонной.
Она посмотрела на Мэри-Ли Марли и спросила:
— Получилось?
Та пожала плечами.
— Мы кое-что получили. Хотела бы я знать, что это такое.
— Прокрутите пленку.
Было очень рискованно позволить подвергнуть себя гипнозу, Лорен хорошо помнила о предупреждениях доктора Бьюмонта и о том, что в ее подсознании могут храниться воспоминания о совершенном убийстве.
Мэри-Ли без лишних слов перемотала назад пленку. Лорен услышала мягкий, убаюкивающий голос гипнотизера. Потом, как и пожелала Лорен, Мэри-Ли спросила, какие первые слова она может вспомнить, после того как она очнулась в квартире в Лидсе. Ее собственный голос, цитируя слова Роба, прошептал:
— Теперь гораздо лучше. Я позабочусь о тебе, дорогая.
— Что вы ответили ему? — спросил голос Мэри-Ли.
Лорен прослушала свой ответ, думая о том, как странно для уха звучит ее собственный голос, записанный на магнитофон. Она опять повторила слова Роба, предлагавшего ей чем-то смазать ноги, возможно, каким-то противовоспалительным кремом.
— Я должен позаботиться о твоих ногах, дорогая, — прозвучал ее голос, в точности передавая слова Роба. Потом его хихиканье:
— Я люблю, когда мои женщины ходят на высоких каблуках.
— Он был настоящей свиньей, — пробормотала Лорен, бросив взгляд на Мэри-Ли, чтобы получить от нее подтверждение своих слов.
На лице гипнотизера была маска растерянности.
— Лорен, — сказала она, — вы сами понимаете, что говорите?
Обе женщины прислушались. Беседа между Лорен и Робом Сетоном, которую она повторяла на пленке, была удивительно непоследовательна. Это скорее был даже не диалог. Разговор состоял из бессвязных и неоконченных фраз, которые, по мнению Лорен, только подтверждали то, о чем она уже догадывалась: что Роб был под действием наркотиков, а она — в полубессознательном состоянии с сильным жаром. Ничего из записанного на пленке не дало новых сведений, но, по крайней мере, не давало повода для обвинения в преступлении.
— Непохоже на раскрытие тайны, да?
— Что вы сказали?
Мэри-Ли остановила магнитофон, прокрутила запись назад, и они прослушали последний кусочек снова.
— Вот сейчас. Скажите мне, что вы сказали только что.
Лорен озадачила эта просьба, но желая угодить, она повторила свои слова:
— Я голодна. Можно мне кусочек хлеба?
— Прослушайте опять, — настояла Мэри-Ли и вновь прокрутила назад пленку. В третий раз Лорен поняла, в чем дело. Она переводила слова автоматически, так что даже сама не осознавала, что делала это.
Ее голос в динамике магнитофона продолжал говорить. Он звучал по-американски, когда передавал слова Роба, но когда она произносила свои собственные слова, то говорила с каким-то иностранным акцентом. Сейчас она сама их плохо понимала.
Лорен тут же остановила магнитофон и выхватила кассету. Пробормотав благодарность Мэри-Ли, она выскочила на улицу.
Адам ждал ее дома.
— Думаю, тебе нужно прослушать это, — сказала она, вытащив кассету Мэри-Ли из сумочки.
Двадцать минут спустя они сидели за столом напротив друг друга, магнитофон стоял между ними.
— Ну, что ты думаешь?
— По-моему, это какой-то йоркширский диалект? Кажется, что-то похожее звучало в одном эпизоде «И всякая тварь, великая и малая…». Помнишь? Я тогда не мог понять, что говорили крестьяне, но у тебя с этим не было проблем.
— Теперь мы знаем, почему.
— Ты думаешь, что ты из окрестностей Йоркшира? Англичанка и вовсе не американка?
— Это одна из возможностей.
— Что ты имеешь в виду? Не отвечая на вопрос, Лорен взяла его руки в свои и посмотрела прямо в глаза.
— Допроси меня, — потребовала она.
— О чем?
— О чем угодно. У меня теперь нет от тебя секретов. Ты знаешь каждую деталь каждого моего сна, знаешь все, что я помню о трех годах, проведенных с Робом. Но, возможно, есть нечто большее — информация, о которой у меня не было причин думать. У тебя должны были возникнуть какие-то вопросы ко мне. Если бы ты расследовал это дело, о чем бы ты спросил меня как подозреваемую, или как свидетельницу, или как тебе угодно?
— Ты уверена, что хочешь этого?
— Да.
Какая-то смутная идея возникла в сознании Лорен, и она надеялась, что этот своеобразный допрос поможет идее выкристаллизоваться.
Коротко кивнув, Адам высвободил свои руки и приготовился к допросу. Руки Лорен свободно упали на стол. Предчувствие чего-то важного охватило ее. Разгадка существовала, и они находились на верном пути к ней. Она была уверена в этом.
— Расскажи мне о своем ранении. Почему он собирался исцелить твою ногу какой-то мазью?
Она не ожидала такого вопроса, но ответила сразу, даже не задумываясь;
— У меня был ожог.
— Как это произошло?
— Роб сказал, что я ошпарила ногу кипятком. Несчастный случай на кухне.
— Ты этому веришь?
Роб говорил ей много всего, но почему-то именно это теперь казалось сомнительным.
— Не совсем.
Лорен нахмурилась. Ей не нравилось вспоминать об этом случае: он так неясно вырисовывался в ее памяти… Она чувствовала себя такой беспомощной, стоя привязанной к тому столбу; руки ее были крепко прикручены над головой и заведены немного назад. А языки пламени уже начали лизать ее босые ноги. Потом она потеряла сознание…
Неудивительно, что остался шрам. Она наклонилась и сняла туфлю.
— След уже почти не виден.
Адам взял ее за голень и положил ее ногу себе на колени. Пальцами он осторожно провел по давнишнему шраму.
— Он слишком серьезен, чтобы быть вызванным кипящей водой. Он мог… ты не помнишь, может быть, Сетон плохо обращался с тобой?
— Он был эгоистом, но садистом он не был. Легкое изумление проскользнуло в ее глазах. Дай Адам волю своему воображению полицейского, и он выдумает самый отвратительный сценарий.
Он все еще нежно водил рукой по шраму, когда вдруг неодобрительно покачал головой.
— Чем больше мы узнаем, тем меньше мы знаем. Я начинаю сомневаться, найдем ли мы вообще когда-нибудь объяснение всему происшедшему.
— Мне кажется, мы уже нашли его, — мягко возразила Лорен.
Он удивленно поднял брови и с сомнением посмотрел на нее.
— Оно объяснило бы все. Все факты, которые заводят нас в тупик. Исчезновение Лорен Кендалл. Мой акцент на пленке. Мои сны.
— Продолжай, продолжай, — сказал Адам, предчувствуя, к чему она клонит.
Она глубоко вздохнула и выдержала паузу, чтобы собраться духом, прежде чем опять заговорить.
— А что, если это действительно был мой портрет? Что если каким-то образом настоящая Лорен и я поменялись местами во времени? Что если Лорен Кендалл сожгли, как убийцу… вместо меня?
Глава 14
— Лорен, это детектив-констебль Дженни Барнс, — сказал Адам, предоставляя молодую женщину с приветливой улыбкой и копной морковного цвета волос.
Адам подозревал, что детектив-констебль Барнс была назначена ее начальством сопровождать находящегося у них с визитом американца, чтобы не отвлекать от дел хороших следователей. Но зато с самого начала она проявляла завидный энтузиазм, помогая ему во всем, заинтригованная этой историей. Она неоднократно уверяла его, что Лорен Кендалл не могла быть убита в Лидсе, потому что в противном случае тело ее было бы уже найдено. Ему было приятно и утешительно это слушать, хотя уверения не могли убедить его до конца. Преступления подобного разряда бывали иногда и более странными, чем это.
Сегодня у Дженни Барнс был выходной, но она сопровождала Адама и Лорен исключительно из-за своего живейшего любопытства. Она была небрежно одета в темные шерстяные слаксы и белый свитер.
Лорен тепло приветствовала молодую женщину.
— Это очень любезно с вашей стороны, что вы нам помогаете.
Адам не заметил никакого следа нервозности, которую, как он ожидал, должна была испытать его жена.
За последнюю неделю Адам даже начал завидовать непомерной самоуверенности Лорен. С тех самых пор, как к ней пришла эта абсолютно нелепая идея, она не переставала настаивать на том, чтобы ехать в Лидс и искать подтверждения ее теории.
Долгий океанский перелет не доставил ей больших неудобств, свой страх перед ним она поборола той мыслью, что самолет очень большой. Ободренная этим успехом на ниве психологии, она заявила, что готова лететь из Лондона в Лидс самолетом, если это сэкономит время. Адам отговорил ее, напомнив, что Англия настолько мала, что если бы даже им понадобилось попасть на другой ее конец, это не заняло бы много времени. Он уверил ее, что на поезде расстояние в 185 миль они преодолеют за какие-нибудь три часа.
В первый же день их пребывания в Лидсе Лорен прямиком направилась осматривать внушительную территорию местного университета. Она читала о нем, хотя и не помнила, была ли здесь во время ее прошлого, семнадцатилетней давности, визита в Англию. К сожалению, единственная книга, которую она нашла дома, содержавшая описание этой достопримечательности, оказалась безнадежно устаревшей.
Адама мало интересовал город. В конце концов, они приехали в Англию не за тем, чтобы разыгрывать из себя туристов. Поэтому он оставил Лорен в университете, а сам отправился в полицейский участок.
Сотрудничество и помощь, которые оказывала ему здешняя служащая, не переставали его удивлять. Он просто представился дежурному сержанту, разъяснив, что он друг полиции. Здесь было принято так говорить для того, чтобы дать понять, что не являешься одним из вездесущих журналистов, рыскающих в поисках очередной скандальной истории. Несколькими секундами позже он уже разговаривал с детективом-констеблем Барнс.
После той короткой первой встречи Дженни пообещала найти информацию о смерти Джонатана Харвуда и позвонить Адаму в отель. До полудня Адам вел свое собственное расследование, изучал подшивки местных газет и просматривал микрофильмы в центральной библиотеке Лидса.
Он с жадностью изучал даже самое незначительное упоминание о смерти Джонатана Харвуда. В «Ивнинг Пост» были опубликованы все детали расследования. В некрологе в списке родственников значились: мать покойного миссис Агнес Харвуд, проживающая в Лидсе, тетя, миссис Шарон Уилкс из Манчестера, и несколько кузин и кузенов.
Узнав это, Адам связался с инспектором, который вел расследование семнадцать лет назад. Тот уже уволился из полиции и работал в частной охране. Он оказался очень словоохотлив, но, к сожалению, не сообщил ничего нового к тому, что было в компьютерном файле — туда Дженни записывала всю информацию по этому делу. Пока он был в библиотеке, Лорен тоже не сидела сложа руки. Теперь их главные надежды связывались с показаниями, которые могла дать миссис Агнес Харвуд, мать убитого юноши. Встреча с ней была назначена на сегодня.
— Вы проверили «Торсби Сэсайети»? — спросила Дженни Барнс у Лорен, когда они вышли из высокого здания гостиницы. Адам настоял, чтобы они остановились именно здесь. У дверей была припаркована машина Дженни, так как она предложила сама отвезти их в дом Харвудов.
— Это идет следующим номером в моем списке, — ответила Лорен. — Один профессор истории, замечательный человек, он сейчас на пенсии, так вот он дал мне рекомендательное письмо туда, чтобы обеспечить хороший прием.
Адам взглянул на Лорен изучающим взглядом и занял заднее сиденье маленькой машины Дженни. Лорен в последнее время стала интересоваться исключительно далеким прошлым. Эта мысль заставила его почувствовать некоторое неудобство, и кроме того, его беспокоили результаты предстоящей встречи.
Их цель оказалась домом, построенным около сорока лет назад на рабочей окраине Лидса. На улицах, по которым они проезжали, движение было каким-то непривычным. Адам почувствовал все возрастающее напряжение. Он был рад, что вести машину пришлось не ему.
На стук в дверь женский голос изнутри осведомился, кто они такие.
— Детектив-констебль Барнс, миссис Харвуд. Не согласитесь ли вы ответить на несколько вопросов?
Матери Джонатана Харвуда было едва за шестьдесят. Она была вдовой, слегка глуховатой, но тем не менее охранившей фигуру до такой степени, что могла носить джинсы и свободный свитер. Ее выпуклые глаза за стеклами очков, наводили на мысль, что она страдала катарактой, и Адам не представлял, насколько хорошо она видит.
К предложению помочь полиции она отнеслась ни тепло, ни холодно, однако повела себя очень вежливо. Она с любопытством посмотрела на молодую пару, прибывшую с детективом-констеблем, но ни малейшего признака узнавания не отразилось на ее лице, когда она встретилась взглядом с Лорен.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26