— В голосе был ропот, а в глазах ликование, и, благодарный за подсказку, как сделать то, что ему отчаянно хотелось, Джейк вернулся к кровати, обхватил Сару под мышками, поднял и крепко прижал к груди.
— Вот именно, — сказала она, подставляя рот для поцелуя. — Только вспомни, что мне, несчастной, пришлось проделать за паршивый обед.
— Сама ведь напрашиваешься, детка, — предостерегающе заявил Джейк, но, не выдержав тона, рассмеялся.
Лицо Сары просияло.
— Сама, сама. Конечно, сама. И развязываю тебе руки.
Волна нежности захлестнула Джейка. В это мгновение он любил ее до безумия и, овладев ее ртом, запечатлел на нем бесконечно долгий, проникающий в душу, помрачающий ум и туманящий голову поцелуй.
Его тело все, снизу доверху, отозвалось на этот поцелуй и соблазнительные прикосновения — легкие, щекочущие, нежные — ее языка.
Необходимо уйти отсюда. И немедленно. Вняв этому решительному внутреннему голосу, Джейк заставил себя разомкнуть объятия и поспешно отступил к двери.
— Завтра. В час. Будь у Дейва, — тяжело дыша, почти выкрикнул он.
— Или? — не упустила случая подразнить его Сара.
— Или я пойду искать тебя, — пригрозил он, распахивая дверь и ступая за порог.
Вслед ему раздался гортанный смех Сары, и Джейк, и без того достаточно распаленный, остановился в двух шагах от двери. В безудержном порыве он вдруг повернулся на сто восемьдесят градусов и ринулся обратно.
При виде его глаза Сары вновь зажглись: ей пришелся по душе такой порыв.
— Джейк? — Сара чуть насмешливо улыбнулась. — Боже, какой ты… взъерошенный. Что-нибудь случилось?
— Нет, детка, ничего, — качнул головой Джейк и, набираясь храбрости, глубоко вздохнул. — Просто… э… ну, я подумал, надо сказать тебе… — Он сделал паузу и решительно выпалил:
— Я люблю тебя. Безумно люблю!
— О Джейк! — воскликнула Сара, соскакивая с кровати. — Я тоже. Люблю тебя. Я тебя люблю. Уходи. Сейчас же. Или тебе уже не уйти никогда.
— До завтра, любовь моя, — прошептал Джейк и, повинуясь внутреннему голосу — голосу разума, повернулся и буквально выбежал из комнаты.
Грустная нотка в голосе Сары — она звала его! — звучала в ушах Джейка, когда он выходил из квартиры, спускался вниз по лестнице, даже когда уже сидел в машине. Застыв на сиденье, он ждал, пока улягутся чувства, вызванные его бурным признанием, но возбуждение не проходило. Напротив, чувства эти росли, затопляя его небывалым счастьем, которое подарило ему ее страстное «люблю».
Как же мог он покинуть ее? — корил себя Джейк, уставившись в ветровое стекло, но ничего не видя. Как мог он куда-то ехать — сейчас, после того, как услышал ее ответное признание! В нем вновь поднялось необоримое желание обнимать ее, целовать, смеяться с нею вместе, любить ее, обладать ею — весь день, всю ночь, всегда и навсегда.
Пальцы потянулись к дверце машины, и только огромным усилием воли он удержал себя. Он должен был на время покинуть Сару, он это знал. На нем была его служба, обязанности, которыми, как честный человек, он не мог пренебречь, хотя уже тосковал по ней, испытывал непреодолимое искушение бросить службу — пусть на один сегодняшний день… Но, резко качнув головой, отметая даже мысль об этом, Джейк повернул ключ зажигания и включил рацию.
Он завернет к Саре в обеденный перерыв, пообещал он себе, суля грядущие радости. Машина покатила по безлюдной воскресной улице. Джейк вел машину ровно, но мысли его были далеко: он то вспоминал о ночи и утре с Сарой, то размышлял о замечательном финале, которым все это завершилось. Треск рации не вызывал у него интереса, пока не прозвучал голос старшего патрульного офицера: Джордж Льюис сообщал о еще одном «раздетом» автомобиле.
Еще одном? Джейк навострил уши. Джордж как раз сообщал подробности. Из его слов явствовало, что за время его дежурства, к которому он приступил в пятницу, это было уже второе ограбление такого рода.
Второе? А когда же было совершено первое? Черт знает что! Он отсутствовал всего день — и кое-кто в это время не зевал.
Подробности были те же, что и при ограблении, которое два дня назад расследовал Джейк. Обе машины — последние модели люкс типа седан — были раскурочены напрочь.
Любители. Именно так Джейк снова определил ворюг, и ему стало не по себе. Черт возьми! Не иначе как в городе завелась какая-то шайка.
Джейк невольно вздохнул и нажал на тормоза, остановив машину у светофора. От перекрестка было рукой подать до его квартиры. Только этого еще не хватало, думал он, поигрывая кончиками пальцев на баранке. Чертова шайка ворюг-любителей, лезущая в профессионалы.
В светофоре зажегся желтый, потом зеленый свет, и за это короткое время Джейка осенило. Решив проверить возникшую догадку, он вместо того, чтобы повернуть направо — к улице, где он жил, — покатил прямо, направляясь за город.
Он ехал на некий склад подержанных вещей, находившийся за пределами Спрусвуда, но в ведении городской полиции.
Возможно, догадка окажется туфтой, соображал Джейк. Тем не менее не мешает лишний раз поглядеть-проверить, говорил он себе, а место это уже давно у него на подозрении.
Не только Джейк, но и все сотрудники спрусвудской полиции не раз и не два высказывали сомнения по поводу этого «склада» и старого брюзги, который им владел и на нем жирел. Обычно сходились на том, что склад этот служит перевалочным пунктом для краденых автомобилей и автодеталей, откуда их переправляют в крупные города, вроде Норристона, Уилмингтона, Кэмдена, а скорее всего, в Филадельфию, где в разобранном виде и сбывают.
Исходя из этих подозрений, полицейские Спрусвуда, включая самого шефа, считали своим долгом время от времени наведываться в это заведение, но всегда возвращались ни с чем. Точно так же, как и чины из полиции штата.
Как бы там ни было, убеждал себя Джейк, попытка не пытка, никакой беды не будет, если он пошарит там еще разок. И, доехав до очередной развилки, он свернул на старую, пустынную дорогу, которая пролегала как раз мимо этого бельма на полицейском глазу.
Добравшись до склада, Джейк сбавил скорость и стал вглядываться в огороженный участок, на котором громоздились старые машины и ненужные детали. Ничего необычного он не обнаружил. Напротив, там было тихо и спокойно, как в церкви — в заброшенной церкви. Да ведь сегодня воскресенье, напомнил себе Джейк.
К воротам склада Джейк подъехал на самой малой скорости. Бросив взгляд попристальнее, он увидел троих молодых людей, сосредоточенно осматривавших горы сваленных напротив склада машин, на каждой из которых белела бумажка с надписью: «Продается», наклеенная на ветровое, как правило, в трещинах, стекло.
Ребятня, решил Джейк, скорее всего из колледжа, приискивают тачку, чтобы гонять по улицам и гоняться за девчонками. Его рот растянулся в улыбку. Джейк любил «ребятню», всех ребят. Хотя даже на расстоянии было видно, что эти трое не совсем «ребятня», скорее, молодые люди, похоже, студенты старшего курса: лет по двадцати, если не больше. Впрочем, это не имело значения. У Джейка все, кто учился, от приготовишек до выпускников университета, ходили в ребятах.
Пожелав ухватистой троице успеха как в их поисках, так и в погоне за девчонками, Джейк нажал на акселератор, увеличивая скорость. Он проехал совсем немного вперед и, добравшись до остова бесхозной заправочной станции, развернул машину и той же дорогой покатил обратно в город.
Скомандовав себе: «Жми вовсю» — иначе он рисковал опоздать на работу, — Джейк, проезжая вновь мимо склада, еще раз взглянул на него и чуть замедлил ход.
Странное дело, подумал он, хмуря брови. Трое молодых людей, которых он только что заприметил, садились в новехонькую и адски дорогую черно-серебристую машину, явно выполненную по индивидуальному заказу, со всеми сверхшикарными добавками, вроде мини-штор и занавесок на окнах.
Недоумевая, Джейк скользнул быстрым, профессиональным взглядом по молодчику, который как раз собирался занять место водителя, и по привычке запомнил его приметы: среднего роста, худощавый, спортивный, с правильными чертами лица; нос — длинный, подбородок — квадратный, волевой; слегка потускневший летний загар, никаких видимых шрамов или других особых примет.
Так, заметано. Теперь — полный вперед, скомандовал себе Джейк, взглянув на циферблат вделанных в щиток часов. Стрелки показывали половину второго. С гаком. А ему еще нужно было принять душ, побриться, надеть форму, и… в животе у Джейка недвусмысленно урчало. Непременно нужно что-нибудь перехватить. Да и самое время хлопнуть стаканчик горячительного.
На обратном пути Джейк предался воспоминаниям о Саре; и куда ему было от них деться: они целиком завладели его мыслями, вытеснив все остальные.
Просто невероятно, в изумлении думал он, подсчитывая, сколько дней прошло, как он впервые увидел ее сидящей в угловой кабине у Дейва — этакую ученую сову, первую ученицу, но чем-то очень привлекательную в своих чудовищно огромных очках.
Четыре дня. От удивления Джейк даже тряхнул головой. Кто бы мог подумать? Он ухмыльнулся, довольный, и свернул на свою улицу. Невероятно? Ха! Джейк рассмеялся вслух. Да, более чем.
Кто бы мог подумать? — спрашивал он себя, взлетая через ступеньку вверх по лестнице к дверям своей квартиры. Чтобы Джейк Вулф, свободный и независимый, вольная птица, вдруг сам влетел в клетку безумной влюбленности.
Сара. Бог мой! Да, он любит ее, любит, твердил себе Джейк, устремляясь в спальню и на ходу сбрасывая одежду.
Любовь с первого взгляда? Возможно, и не с первого, одернул он себя, направляясь в ванную. Может быть, даже и не с первого их обеда. Так со второго, вот здесь, у него? И пока он, прежде чем стать под душ, регулировал температуру воды, его мысли были заняты этим насущным вопросом.
В воображении вставала картина, четкая и ясная: вот в пятницу вечером они здесь обедают, она нежно отвечает на его ласки, а потом ускользает в кухню.
Да, решил он. Пожалуй, все началось в пятницу.
И уж кто будет доволен, так это его мать: она оказалась права. Джейк скривился, намыливая шампунем голову. А братья… братья устроят из этого классную потеху… Как же, младшенький попался, так сказать, в любовный капкан.
Ладно… Джейк пожал плечами и смыл с головы шапку из отдававшей свежестью мыльной пены. Они запоют другие песни, когда познакомятся с Сарой.
Сара.
В памяти вновь ожила вчерашняя ночь и утро, которые он провел с ней. Сара была такой… такой упоительной, когда уступила ему, отдалась каждой частицей своей души и тела.
Горячая вода лилась из душа и, обдавая парными струями тело, вызывала к жизни все новые картины и образы. Потоки воды оживляли в памяти ощущение, которое рождалось от прикосновения гладких, как шелк, длинных Сариных ног, скользивших вдоль его, — отчего у Джейка напряглись мышцы, затрепетали взмокшие короткие волоски.
Забывшись в мечтах о дивных мгновениях в ее объятиях, когда ее тело сливалось с его, сердце стучало, пульс лихорадочно бился, Джейк закрыл глаза и вновь переживал чудо, имя которому Сара.
Любит ли он ее? Джейк глубоко вздохнул. Любит?! Это не то слово. Он обожает ее, боготворит.
Его тело отозвалось на эти воспоминания. Как он хотел ее, здесь, сейчас; хотел, чтобы она была с ним, частью его; хотел до боли, до самозабвения.
Джейк выгнул спину, откинул голову. Струи обрушились, ударили в приоткрытый рот, сразу затопив воспоминания.
— Кретин!
Задыхаясь, прокашливаясь и смеясь над собой, Джейк завернул кран и вылез, мокрый, на резиновый коврик.
Ну, милый мой, подвел ты себя под обух, сказал он себе, растираясь махровым полотенцем. Сам улегся на обе лопатки, в нокаут.
Ежась от холода, Джейк швырнул полотенце рядом с корзиной для грязного белья и зашлепал в спальню. Наплевать! Какое это имеет значение? Ничто не имеет значения. Кроме Сары.
Сара.
И тут его пронзила еще одна мысль. Он даже замер — застыл с опущенной в бельевой ящик рукой. Ему вспомнилось, как утром Сара сказала, что чувствует себя удивительно свободной. И сейчас он подумал, что, может быть — всего лишь может быть, — подлинная свобода обретается только тогда, когда приходится пойти на то, чтобы пожертвовать ею.
Обдумывая эту новую концепцию, Джейк, словно в поисках истины, обвел глазами комнату и наткнулся на стенные часы. Стрелки показывали 2.15.
Черт! Философствовать было уже некогда. Нужно мчаться на работу.
Глава 9
Она была влюблена. Остаток дня Сара провела в блаженном тумане, дивясь чуду, которое с ней произошло.
Неужели такое бывает? Как это случилось? Эти два вопроса преследовали ее, а она уклонялась от прямого ответа, убеждая себя, что хотя прежде не верила в любовь с первого взгляда, но раз это случилось, значит, такое бывает.
Конец всем вопросам. К тому же она чувствовала себя замечательно — горячо любимой, полностью удовлетворенной — и ей ни к чему было забивать себе голову и насиловать свои чувства. Джейк Вулф, на ее взгляд, воплощал в себе все, что она ценила. Не говоря уже о его волнующей, привлекательной внешности, он был добр, силен, честен, благороден, с ним было весело и приятно, а в любви он не знал себе равных.
Все эти доводы вновь возбудили Сару, и приятный трепет пробежал по ее спине и ногам. Посмеиваясь над собой, таявшей при одной мысли о Джейке, она приготовила на скорую руку яичницу и тосты, решив, что пора заняться делом. Достаточно было взглянуть на кипу сочинений, дожидавшихся ее карандаша.
После стремительного бегства Джейка она еще почти час бездельничала, блаженствуя в наполненной до краев горячей водой и душистыми пузырьками ванне. Разогретая вода утишала боль внизу, снимала напряженность в мышцах.
Джейк, конечно, маг и волшебник по части любви, размышляла Сара, закрыв глаза и утопая в чувственных переживаниях. Омываемые водой соски на обеих грудях, словно крепкие почки, налились и отвердели от волнующих воспоминаний, проносящихся вихрем в ее мозгу.
Возбужденная плоть хранила ощущение рук Джейка, исследовавших каждый дюйм ее трепетного тела, хранила вкус его губ, жадно впивавшихся в нее, желавших познать ее всю-всю, сокровеннейшие ее уголки.
Благоухание насыщенных ароматическими солями воды и пара убаюкивало Сару. Она вздыхала и чуть шевелилась, чуть повертывалась, бессознательно предаваясь наслаждению в теплой воде, ласкавшей ее кожу. Едва дыша, она вспоминала, как Джейк ласкал ее, любил, обладал ею, осыпал ее горячими поцелуями; его жадный язык, его крепкое, сильное тело.
Стон, низкий, призывный, сам собою вырвался из ее разомкнутых губ. И от этого тоскливого звука развеялись осаждавшие ее образы. Сара пришла в себя.
Воспоминания разом растаяли. Она ощутила жаркую влагу в потаенной части своего тела, и краска залила ей щеки. Да, она была готова принять его вновь, вновь хотела его, и с таким неистовством, что сама себя испугалась. Одним махом соединив ноги, она выпрямилась стремительно и резко — вода заколыхалась и выплеснулась через край.
Хватит предаваться фантазиям, сказала она себе и, полежав еще немного в животворной воде, вышла из ванны и, уже собранная, деловитая, вытерла пол.
Еще полчаса ушло на мытье головы, укладку и сушку волос.
Теперь, когда она была не только удовлетворена, но и сияла чистотой, здоровьем и благополучием, Сара пошла на кухню, чтобы сварить себе кофе.
После первой же чашки она совсем ожила и, уже чувствуя себя в форме, отправилась в переднюю за воскресным выпуском спрусвудской газеты, принесла ее на кухню и положила на столик у окна, в обеденной нише, не потрудившись даже взглянуть на заголовки. Ей было удивительно уютно в коконе своей замечательной любви, и она не испытывала ни малейшего интереса к аферам и интригам внешнего мира.
Лелея свое счастье, она с рассеянным видом слонялась по квартире — что-то переставляла, взбивала диванные подушки, поглядывала в окно на сияющий осенний день, пока голод не вывел ее из состояния блаженной отрешенности и не погнал на кухню.
Проглотив скудный обед, Сара поставила тарелки в мойку, сварила еще одну чашку кофе и, взяв со стола газету, расположилась на диване. Первая же заметка, попавшаяся ей на глаза, мгновенно развеяла ее эйфорию, ощущение счастья и благополучия.
В заметке сообщалось о еще одной раскуроченной машине. Ограбление совершено в ночь с субботы на воскресенье, то есть прошлой ночью, которую они с Джейком провели вместе.
Эндрю.
Имя и лицо этого молодого человека сразу вытеснили все другие мысли, сердце тревожно сжалось. Неужели Эндрю и те двое, его приятели?.. Сара тряхнула головой: снова она вела с собой спор.
С одной стороны, в этом не было никакой логики. Ни у Эндрю, ни у двоих других не было ни малейших оснований что-либо красть — уж во всяком случае, красть автодетали. Бог мой! С какой стати?
И все же, все же… При одном воспоминании об устрашающем тоне, о выражении угрозы на его окаменевшем от злобы лице ее пробрала дрожь.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14