Неожиданно коляска сорвалась с места и поехала прямо на Мэг. Паркер, действуя с быстротой молнии, схватил Мэг за руку и рванул на себя, спасая от опасности. Мэг оказалась прижатой спиной к его крепкой и надежной, как каменная стена, груди, скрытой под дорогим, сшитым на заказ костюмом. Ее сердце затрепыхалось как пойманная птица. Мэг понимала, что ее реакция вызвана не столько опасностью, которой она едва избежала, сколько близостью Паркера, его прикосновением.
Кто сказал, что он избавил ее от опасности? Да притягательность Паркера сама по себе в тысячу раз опаснее для нее, чем сотня потерявших управление инвалидных колясок.
– Черт бы побрал этот рычаг переключения скоростей, – сказал дедушка Понтье, – прошу прощения.
Матильда поднесла к глазам пенсне:
– Вижу, Оги, ты, как всегда, в дурном настроении.
Она села на двухместный диванчик и похлопала по подушке рядом с собой. Амелия Энн со своей обычной покорностью послушно подошла и опустилась рядом.
– Что ж, зато я по крайней мере жив, чего не скажешь о моем беспутном внуке.
Паркер крепче сжал руку Мэг. Она подняла на него глаза и прочла на его лице то же выражение боли, которое ей запомнилось с их первой встречи в номере отеля. Паркер искренне скорбел по брату. Хотя Жюль рассказывал Мэг, что они не ладили между собой и никогда не были близки, Паркер, похоже, питал глубокие чувства к старшему брату.
Мэг погладила его по руке, инстинктивно пытаясь утешить. В отличие от прошлого раза, когда она позволила себе такой же жест в гостиничном номере, Паркер теперь не отдернул руку, но очень медленно разжал пальцы, улыбнулся и сказал:
– Похоже, опасность вам больше не угрожает.
Если бы так! Сердце Мэг пропустило один удар, и вовсе не потому, что инвалидная коляска проехала в каких-нибудь паре дюймов от ее ступней. Пока Мэг так остро реагирует на простое прикосновение этого мужчины, она далеко не в безопасности. Затем Мэг заметила, что Матильда снова поднесла к глазам пенсне и пристально ее разглядывает. Предпочитая резкость желчи, Мэг пододвинула стул поближе к тому месту, где остановился в своем кресле дедушка Понтье.
Тем временем возле бара Тинси почти повисла на докторе Прежане. Она рыдала у него на груди, а он обнимал ее теперь уже обеими руками. Мэг отметила, что всех остальных состояние Тинси не особенно волнует.
Матильда осуждающим тоном говорила Амелии Энн, что не знает, что выкинет дальше этот человек, который именует себя мэром. Кинки навалился на подлокотник кресла, где сидела дочка Амелии Энн, все так же уткнувшись носом в книгу и не обращая ни на кого внимания. Кинки принялся выбивать пальцами дробь на голове девушки, но даже это не заставило ее оторвать взгляд от книги.
Только Паркер остался рядом с Мэг и не сводил с нее непроницаемого взгляда.
– Поскольку Жюль собирался познакомить вас со своей семьей сегодня, – дедушка Понтье сделал заметное ударение на последнем слове, – может, вы сами расскажете нам немного о себе?
Старик обращался к Мэг, но по тому, как он это произнес, она поняла, что остальные ухватятся за его предложение. И верно. Матильда прервала обличительную речь против мэра и громко сказала:
– Хорошая мысль, Оги. Милочка, расскажите нам о своей семье.
Мэг облизнула пересохшие губы, поспешно соображая, как бы получше описать свою семью. Ошарашить собравшихся известием, что у нее трое детей, в данный момент представлялось ей не самой удачной идеей.
– Э-э… что бы вы хотели узнать?
– Самые обычные вещи. – Матильда посмотрела на Мэг с таким видом, словно считала ее редкостной тупицей. – Кто ваши родители, в какой школе вы учились, какой университет окончили.
Кинки выпрямился.
– Первая жена Жюля была из рода Даффорков, вторая – из рода Муазен.
Дедушка Понтье стукнул кулаком по подлокотнику инвалидного кресла.
– Да уж, много было проку от их родословных! Ни одна из них не продержалась больше двух лет. Сиси, как я понимаю, просто не могла переломить собственную натуру, но вот почему Марианна не прожила с моим внуком и шести месяцев после того, как…
– Право же, Оги, неужели непременно нужно ворошить грязное белье? – Матильда заговорила еще резче, прищурив властные аристократические глаза.
Примерно то же происходило в домах приемных родителей. Мэг привыкла к тому, что при ее появлении все разговоры умолкают, концы фраз произносятся шепотом. Когда она создала собственную семью, старая боль забылась, но поведение семейства Понтье оживило в памяти Мэг прежние ощущения. Однако старые раны давно затянулись, а Понтье не смогут нанести ей таких, какие ей не удалось бы залечить.
Но Мэг готова была поспорить на что угодно, что все они впервые видят такую, как она. Самым елейным голоском, на который только была способна, она сказала:
– Я окончила школу с ОЭД.
Матильда посмотрела сначала на деда, потом на Паркера, потом на Кинки. Последний небрежно пожал одним плечом. Мэг догадалась, что Матильда впервые столкнулась с таким понятием, но гордость не позволяет ей спросить, что оно означает. Матильде, но не Амелии Энн.
– Это что-то вроде похвальной грамоты? – тихо спросила та.
Мэг кивнула. Для нее это было большим достижением. Посещая занятия не слишком регулярно, она бросила школу в шестнадцать лет. Когда Мэг было десять, ее замечательные приемные родители, научившие ее любить жизнь и смеяться над жизненными невзгодами, погибли в автокатастрофе. После этого Мэг побывала еще в нескольких семьях, но всем им она, похоже, была нужна не как дочь, а как нянька для их родных детей. С детьми Мэг всегда умела обращаться, это все признавали.
Дочь Амелии Энн сняла с головы наушники и впервые с тех пор, как Мэг вошла в гостиную, проявила некоторую заинтересованность.
– ОЭД – это такая справка, которую выдают тем, кто бросил школу. Чтобы ее получить, надо пройти специальный тест.
Мэг кивнула. Ее не удивило, что девушка следила за разговором, хотя и притворялась, будто слушает музыку.
– Правильно. ОЭД – это общий эквивалент диплома.
– Но вы сказали, что это своего рода похвальная грамота! В голосе Матильды явственно слышались прокурорские нотки. «Кто солжет в малом, солжет и в большом», – словно говорила она.
Понтье-старший хлопнул пятерней по ручке кресла.
– Это лучше, чем совсем не закончить то, что начал. Мэг улыбнулась старику.
Девушка вздохнула:
– Я бы тоже так хотела. Сдаешь один-единственный экзамен, и конец всей тягомотине.
– Изольда! – укоризненно воскликнула Амелия Энн. На ее лице появилось обиженное выражение. – Как ты можешь быть такой легкомысленной! Ты посещаешь лучшую школу в городе! После школы сможешь выбрать любой колледж, какой пожелаешь, и тебя ждет прекрасное будущее.
Ни слова не говоря, Изольда снова закрыла уши наушниками и уткнулась в книгу. Кинки, который на время разговора прекратил выбивать барабанную дробь на голове девушки, возобновил это занятие.
Амелия Энн продолжала возмущаться:
– Тебе следовало бы спросить у дочери другое: откуда она узнала об этом ОЭД? Приличные девушки о таких вещах не знают! – с негодованием заявила Матильда.
Не снимая наушников, Изольда пояснила:
– Старшая сестра Астора получила ОЭД после того, как забеременела.
– Изольда, веди себя прилично! – ужаснулась Амелия Энн, глядя не столько на дочь, сколько на мать.
– Полагаю, вопрос о колледже снимается, – заметил Кинки, наконец перестав выбивать нервную дробь пальцами.
Мэг засомневалась, кого он имеет в виду: подругу Изольды или ее саму, получившую «всего лишь» ОЭД. Она уставилась на его непрестанно движущиеся руки. Что-то в их нервозных жестах показалось ей смутно знакомым, но что? Какой-то неясный образ всплывал в памяти, но никак не мог оформиться четко.
– Так вы учились в колледже? – спросил дедушка Понтье.
– В УНЛВ.
– Никогда не слышала о таком учебном заведении, – заявила Матильда.
– Это Университет штата Невада в Лас-Вегасе, – ответил Паркер. Его низкий глубокий голос прозвучал приятным контрастом в сравнении с большинством других, в которых слышались визгливые нотки.
Мэг бросила на Паркера быстрый взгляд, признательная ему за то, что он не сбежал и не оставил ее посреди волчьей стаи. Она почему-то чувствовала, что Паркер предпочел бы оказаться где угодно, только не в центре того, что назвал Большой гостиной.
– У них там сильная баскетбольная команда, – вставил доктор Прежан, подводя Тинси поближе к родственникам.
В чрезмерной заботе, которой доктор окружал Тинси, чувствовалось что-то нездоровое. У Мэг возникло ощущение, что доктор Прежан сует нос абсолютно во все стороны жизни семейства Понтье, вторгаясь гораздо дальше, чем позволил бы себе на его месте любой другой врач.
Что ж, по крайней мере они восприняли слова доктора как своего рода одобрение. И ни один не спросил, окончила ли она университет. Мэг видела, что они за ней наблюдают, и спрашивала себя, сможет ли хоть чем-то помочь матери Жюля. Тинси, похоже, живет в своем собственном мирке, а все прочие с радостью препоручили ее заботам доктора Прежана.
– Так, со школой и университетом мы разобрались, – подвел итог Понтье-старший. – Теперь расскажите нам о родителях.
Мэг замялась. Воспользовавшись паузой, Кинки вставил:
– Сначала поведайте нам, как вы познакомились с Жюлем.
Старик бросил свирепый взгляд на молодого человека:
– Видно, ты никогда не научишься дожидаться своей очереди. Ни ты, ни мой внук так и не научились уважать старших.
Кинки в уже знакомой Мэг манере пожал одним плечом:
– Наши родители никогда на это особо не напирали.
– Скорее ты просто затыкал уши, когда речь шла об уважении к старшим, – заметила Матильда.
– Ох, да не ворчите вы на меня, – огрызнулся Кинки. – Я знаю, где спрятаны все скелеты.
Лицо Паркера выразило нескрываемое презрение. Мэг могла только гадать, что именно имел в виду Кинки, но вообще-то не хотела знать ответ на этот вопрос. Она желала только одного: поскорее вернуться домой, обнять своих детей и вдохнуть их запах – запах чистоты и невинности.
– Так где вы познакомились с моим внуком? «Может, сгладить ситуацию?» – думала Мэг, оглядывая роскошную гостиную. Она задержала взгляд на бесценных предметах антиквариата. В окна, которые начинались на уровне пола и доходили почти до потолка, была видна широкая веранда, а за ней газон и парк, занимающий, как Мэг уже знала, целый квартал. Однако при всем окружающем их богатстве эти люди просто жалки.
Мэг глубоко вздохнула и решила ответить правду. Но тут она заметила, что Тинси подняла голову и смотрит на нее с надеждой. Мать явно мечтала услышать такую версию последних дней жизни сына, которая напоминала бы окончание волшебной сказки.
– Мы познакомились… – Мэг пыталась подобрать слова, которые были бы не слишком далеки от истины, – на светском мероприятии.
Брови Паркера поползли вверх. Интересно, как высоко бы они взлетели, расскажи Мэг всю правду без утайки, как собиралась вначале? «Он пришел в бар, где я разносила напитки».
– На танцах? – Тинси подалась вперед так резко, что Прежан уронил руку с ее плеч.
– Нет, на музыкальном вечере.
Ну вот, это должно ее удовлетворить, подумала Мэг. Когда Жюль зашел в бар при казино, сел за угловой столик и стал заказывать бурбон с водой порцию за порцией, в зале действительно играл оркестр. Музыканты, как водится, играли с оглушительной громкостью, но оркестр был не хуже любого другого маленького оркестрика в Лас-Вегасе. Талантливые музыканты стекались сюда со всей страны в надежде разбогатеть.
– Вы танцевали? – мечтательно спросила Тинси.
– Мы разговаривали.
Так оно и было. Они действительно разговаривали, да так долго, что Моуз, хозяин бара, окликал Мэг два раза. Он перестал орать, только когда Жюль швырнул ему стодолларовую банкноту.
«После того как Моуз угомонился, мы продолжили разговор и Жюль попросил меня за тридцать тысяч долларов на три дня стать его женой, и я согласилась, а потом он убил себя, и вот я здесь. Может, я спятила?»
– По-моему, вы расстроили ее, – тихо заметила Амелия Энн.
Мэг слабо улыбнулась:
– Ничего, со мной все в порядке. Тинси снова расплакалась:
– А со мной – нет!
Перекрывая ее рыдания, Матильда спросила:
– Так расскажите же наконец о своих родителях!
Мэг беспомощно указала на Тинси, но доктор снова взял заботу о ней на себя.
Мэг не могла признаться этим собравшимся вокруг нее пираньям в том, что она сирота. Их собственные родословные наверняка древнее, чем предметы антиквариата, собранные в этой гостиной.
Мэг медлила. Вероятно, лучше всего было бы придумать еще какую-нибудь сказку, но Мэг терпеть не могла ложь, и ей не хотелось добавлять новые звенья к уже сплетенной паутине. Помощь подоспела с неожиданной стороны.
Паркер подошел к Мэг.
– Вероятно, Мэг не хочет говорить о родителях, так как считает, что мы должны судить о ней по ее собственным качествам.
Мэг с удивлением взглянула на Паркера. Что он имеет в виду? Откуда он вообще может что-то о ней знать? Вероятно, изумление отразилось на ее лице.
– Что ты имеешь в виду, Паркер? – Матильда перевела взгляд с Паркера на Мэг.
Мэг попыталась взять себя в руки и принять невозмутимый вид. Если Паркер не нанял частных детективов, способных работать со скоростью света, то он не знает о ее личной жизни абсолютно ничего.
– Я имею в виду, – ответил Паркер, улыбаясь Мэг в такой милой манере, в какой еще никогда не улыбался ей, – что я хорошо знаю родителей Мэг.
Глава 6
Паркер был бы рад взять свои слова обратно, но это было невозможно. Он просто не сдержался. Наблюдая, как его семейство со всех сторон рассматривает и взвешивает Мэг, явно пытаясь найти подтверждение тому, что она не принадлежит к их кругу, Паркер переживал за нее и злился. Злился он даже вдвойне, ибо понимал, что и сам вел себя ничуть не лучше. С первой же минуты, когда Паркер увидел Мэг в номере Жюля, он предположил самое худшее. Он судил ее и наклеивал ярлыки так же, как Матильда и Тинси. Только дед проявил некоторые признаки независимости мышления, что, впрочем, Паркера не удивляло. Понтье-старший никогда не шел по чужим стопам. Для остальных же Мэг в любом случае оказалась бы недостаточно хороша, из какой бы семьи ни происходила. Для Понтье никто не может быть достаточно хорош. Паркер поджал губы, и улыбка, которой он хотел ободрить Мэг, исчезла.
– Вы знали моих родителей?
В голосе Мэг прозвучало недоверие и какое-то необъяснимое волнение, как будто она хотела ему верить, но не могла. Да уж, Паркер повел себя на редкость нелепо. Мэг непременно поймет, что он солгал, чтобы защитить ее. Интересно, этот благородный поступок возвысит его в ее глазах?
– Каким бизнесом они занимаются?
Дед Паркера адресовал вопрос не Мэг, а ему. Естественно, он предположил, что Паркер познакомился с ними на почве деловых контактов. У дедушки Понтье была такая привычка – по меньшей мере раз в неделю говорить внуку, что вся его жизнь заключается в работе и потому он должен научиться получать от этого удовольствие.
– Сахаром, – ответил Паркер, невольно подумав о том, как сладка улыбка Мэг, когда она адресована ему.
– Ну что ж, по крайней мере это респектабельный бизнес, – заметила Матильда. – Вы должны пригласить родителей на поминки. – Она настороженно прищурилась. – А родственники с вашей стороны были приглашены на свадьбу?
Мэг замотала головой.
Судя по выражению лица, ее ответ немного смягчил Матильду.
– Честно говоря, они даже не знают, что мы с Жюлем п-поженились, – сказала Мэг, слегка заикаясь.
– Вы и им собирались рассказать сегодня? – Понтье-старший ударил по панели управления инвалидной коляской. – Вы все сделали шиворот-навыворот!
– Вы правы. Мне очень жаль, вы даже не представляете, как я сожалею. – У Мэг был такой виноватый тон, что Паркер почти забыл о своих подозрениях. Разве может столь невинное существо быть коварной интриганкой, заманившей Жюля в ловушку и снова посадившей его на кокаин?
Паркеру было неприятно думать о ситуации в столь зловещих выражениях, но факт оставался фактом: когда Жюль снова стал употреблять наркотики, эта женщина была с ним. Его брат терпеть не мог ловить кайф в одиночку, отчасти именно этим и объяснялась его долгая дружба с Кинки.
– Позвоните своим родителям, – распорядился старик Понтье.
– Позвонить? – Мэг растерянно заморгала. – Э-э…
– У вас есть какие-то особые причины не желать, чтобы они принимали участие в вашей жизни?
Матильда давным-давно освоила искусство вкладывать в любой вопрос множество завуалированных намеков, сплошь отрицательных.
– О нет, но они… их сейчас нет в стране.
– Они отправились в заграничное путешествие?
Казалось, Матильде новость понравилась. Паркер же заключил, что Мэг не хочет смущать родных, приглашая их на столь грандиозное мероприятие, каким непременно обернутся поминки и похороны Жюля.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31
Кто сказал, что он избавил ее от опасности? Да притягательность Паркера сама по себе в тысячу раз опаснее для нее, чем сотня потерявших управление инвалидных колясок.
– Черт бы побрал этот рычаг переключения скоростей, – сказал дедушка Понтье, – прошу прощения.
Матильда поднесла к глазам пенсне:
– Вижу, Оги, ты, как всегда, в дурном настроении.
Она села на двухместный диванчик и похлопала по подушке рядом с собой. Амелия Энн со своей обычной покорностью послушно подошла и опустилась рядом.
– Что ж, зато я по крайней мере жив, чего не скажешь о моем беспутном внуке.
Паркер крепче сжал руку Мэг. Она подняла на него глаза и прочла на его лице то же выражение боли, которое ей запомнилось с их первой встречи в номере отеля. Паркер искренне скорбел по брату. Хотя Жюль рассказывал Мэг, что они не ладили между собой и никогда не были близки, Паркер, похоже, питал глубокие чувства к старшему брату.
Мэг погладила его по руке, инстинктивно пытаясь утешить. В отличие от прошлого раза, когда она позволила себе такой же жест в гостиничном номере, Паркер теперь не отдернул руку, но очень медленно разжал пальцы, улыбнулся и сказал:
– Похоже, опасность вам больше не угрожает.
Если бы так! Сердце Мэг пропустило один удар, и вовсе не потому, что инвалидная коляска проехала в каких-нибудь паре дюймов от ее ступней. Пока Мэг так остро реагирует на простое прикосновение этого мужчины, она далеко не в безопасности. Затем Мэг заметила, что Матильда снова поднесла к глазам пенсне и пристально ее разглядывает. Предпочитая резкость желчи, Мэг пододвинула стул поближе к тому месту, где остановился в своем кресле дедушка Понтье.
Тем временем возле бара Тинси почти повисла на докторе Прежане. Она рыдала у него на груди, а он обнимал ее теперь уже обеими руками. Мэг отметила, что всех остальных состояние Тинси не особенно волнует.
Матильда осуждающим тоном говорила Амелии Энн, что не знает, что выкинет дальше этот человек, который именует себя мэром. Кинки навалился на подлокотник кресла, где сидела дочка Амелии Энн, все так же уткнувшись носом в книгу и не обращая ни на кого внимания. Кинки принялся выбивать пальцами дробь на голове девушки, но даже это не заставило ее оторвать взгляд от книги.
Только Паркер остался рядом с Мэг и не сводил с нее непроницаемого взгляда.
– Поскольку Жюль собирался познакомить вас со своей семьей сегодня, – дедушка Понтье сделал заметное ударение на последнем слове, – может, вы сами расскажете нам немного о себе?
Старик обращался к Мэг, но по тому, как он это произнес, она поняла, что остальные ухватятся за его предложение. И верно. Матильда прервала обличительную речь против мэра и громко сказала:
– Хорошая мысль, Оги. Милочка, расскажите нам о своей семье.
Мэг облизнула пересохшие губы, поспешно соображая, как бы получше описать свою семью. Ошарашить собравшихся известием, что у нее трое детей, в данный момент представлялось ей не самой удачной идеей.
– Э-э… что бы вы хотели узнать?
– Самые обычные вещи. – Матильда посмотрела на Мэг с таким видом, словно считала ее редкостной тупицей. – Кто ваши родители, в какой школе вы учились, какой университет окончили.
Кинки выпрямился.
– Первая жена Жюля была из рода Даффорков, вторая – из рода Муазен.
Дедушка Понтье стукнул кулаком по подлокотнику инвалидного кресла.
– Да уж, много было проку от их родословных! Ни одна из них не продержалась больше двух лет. Сиси, как я понимаю, просто не могла переломить собственную натуру, но вот почему Марианна не прожила с моим внуком и шести месяцев после того, как…
– Право же, Оги, неужели непременно нужно ворошить грязное белье? – Матильда заговорила еще резче, прищурив властные аристократические глаза.
Примерно то же происходило в домах приемных родителей. Мэг привыкла к тому, что при ее появлении все разговоры умолкают, концы фраз произносятся шепотом. Когда она создала собственную семью, старая боль забылась, но поведение семейства Понтье оживило в памяти Мэг прежние ощущения. Однако старые раны давно затянулись, а Понтье не смогут нанести ей таких, какие ей не удалось бы залечить.
Но Мэг готова была поспорить на что угодно, что все они впервые видят такую, как она. Самым елейным голоском, на который только была способна, она сказала:
– Я окончила школу с ОЭД.
Матильда посмотрела сначала на деда, потом на Паркера, потом на Кинки. Последний небрежно пожал одним плечом. Мэг догадалась, что Матильда впервые столкнулась с таким понятием, но гордость не позволяет ей спросить, что оно означает. Матильде, но не Амелии Энн.
– Это что-то вроде похвальной грамоты? – тихо спросила та.
Мэг кивнула. Для нее это было большим достижением. Посещая занятия не слишком регулярно, она бросила школу в шестнадцать лет. Когда Мэг было десять, ее замечательные приемные родители, научившие ее любить жизнь и смеяться над жизненными невзгодами, погибли в автокатастрофе. После этого Мэг побывала еще в нескольких семьях, но всем им она, похоже, была нужна не как дочь, а как нянька для их родных детей. С детьми Мэг всегда умела обращаться, это все признавали.
Дочь Амелии Энн сняла с головы наушники и впервые с тех пор, как Мэг вошла в гостиную, проявила некоторую заинтересованность.
– ОЭД – это такая справка, которую выдают тем, кто бросил школу. Чтобы ее получить, надо пройти специальный тест.
Мэг кивнула. Ее не удивило, что девушка следила за разговором, хотя и притворялась, будто слушает музыку.
– Правильно. ОЭД – это общий эквивалент диплома.
– Но вы сказали, что это своего рода похвальная грамота! В голосе Матильды явственно слышались прокурорские нотки. «Кто солжет в малом, солжет и в большом», – словно говорила она.
Понтье-старший хлопнул пятерней по ручке кресла.
– Это лучше, чем совсем не закончить то, что начал. Мэг улыбнулась старику.
Девушка вздохнула:
– Я бы тоже так хотела. Сдаешь один-единственный экзамен, и конец всей тягомотине.
– Изольда! – укоризненно воскликнула Амелия Энн. На ее лице появилось обиженное выражение. – Как ты можешь быть такой легкомысленной! Ты посещаешь лучшую школу в городе! После школы сможешь выбрать любой колледж, какой пожелаешь, и тебя ждет прекрасное будущее.
Ни слова не говоря, Изольда снова закрыла уши наушниками и уткнулась в книгу. Кинки, который на время разговора прекратил выбивать барабанную дробь на голове девушки, возобновил это занятие.
Амелия Энн продолжала возмущаться:
– Тебе следовало бы спросить у дочери другое: откуда она узнала об этом ОЭД? Приличные девушки о таких вещах не знают! – с негодованием заявила Матильда.
Не снимая наушников, Изольда пояснила:
– Старшая сестра Астора получила ОЭД после того, как забеременела.
– Изольда, веди себя прилично! – ужаснулась Амелия Энн, глядя не столько на дочь, сколько на мать.
– Полагаю, вопрос о колледже снимается, – заметил Кинки, наконец перестав выбивать нервную дробь пальцами.
Мэг засомневалась, кого он имеет в виду: подругу Изольды или ее саму, получившую «всего лишь» ОЭД. Она уставилась на его непрестанно движущиеся руки. Что-то в их нервозных жестах показалось ей смутно знакомым, но что? Какой-то неясный образ всплывал в памяти, но никак не мог оформиться четко.
– Так вы учились в колледже? – спросил дедушка Понтье.
– В УНЛВ.
– Никогда не слышала о таком учебном заведении, – заявила Матильда.
– Это Университет штата Невада в Лас-Вегасе, – ответил Паркер. Его низкий глубокий голос прозвучал приятным контрастом в сравнении с большинством других, в которых слышались визгливые нотки.
Мэг бросила на Паркера быстрый взгляд, признательная ему за то, что он не сбежал и не оставил ее посреди волчьей стаи. Она почему-то чувствовала, что Паркер предпочел бы оказаться где угодно, только не в центре того, что назвал Большой гостиной.
– У них там сильная баскетбольная команда, – вставил доктор Прежан, подводя Тинси поближе к родственникам.
В чрезмерной заботе, которой доктор окружал Тинси, чувствовалось что-то нездоровое. У Мэг возникло ощущение, что доктор Прежан сует нос абсолютно во все стороны жизни семейства Понтье, вторгаясь гораздо дальше, чем позволил бы себе на его месте любой другой врач.
Что ж, по крайней мере они восприняли слова доктора как своего рода одобрение. И ни один не спросил, окончила ли она университет. Мэг видела, что они за ней наблюдают, и спрашивала себя, сможет ли хоть чем-то помочь матери Жюля. Тинси, похоже, живет в своем собственном мирке, а все прочие с радостью препоручили ее заботам доктора Прежана.
– Так, со школой и университетом мы разобрались, – подвел итог Понтье-старший. – Теперь расскажите нам о родителях.
Мэг замялась. Воспользовавшись паузой, Кинки вставил:
– Сначала поведайте нам, как вы познакомились с Жюлем.
Старик бросил свирепый взгляд на молодого человека:
– Видно, ты никогда не научишься дожидаться своей очереди. Ни ты, ни мой внук так и не научились уважать старших.
Кинки в уже знакомой Мэг манере пожал одним плечом:
– Наши родители никогда на это особо не напирали.
– Скорее ты просто затыкал уши, когда речь шла об уважении к старшим, – заметила Матильда.
– Ох, да не ворчите вы на меня, – огрызнулся Кинки. – Я знаю, где спрятаны все скелеты.
Лицо Паркера выразило нескрываемое презрение. Мэг могла только гадать, что именно имел в виду Кинки, но вообще-то не хотела знать ответ на этот вопрос. Она желала только одного: поскорее вернуться домой, обнять своих детей и вдохнуть их запах – запах чистоты и невинности.
– Так где вы познакомились с моим внуком? «Может, сгладить ситуацию?» – думала Мэг, оглядывая роскошную гостиную. Она задержала взгляд на бесценных предметах антиквариата. В окна, которые начинались на уровне пола и доходили почти до потолка, была видна широкая веранда, а за ней газон и парк, занимающий, как Мэг уже знала, целый квартал. Однако при всем окружающем их богатстве эти люди просто жалки.
Мэг глубоко вздохнула и решила ответить правду. Но тут она заметила, что Тинси подняла голову и смотрит на нее с надеждой. Мать явно мечтала услышать такую версию последних дней жизни сына, которая напоминала бы окончание волшебной сказки.
– Мы познакомились… – Мэг пыталась подобрать слова, которые были бы не слишком далеки от истины, – на светском мероприятии.
Брови Паркера поползли вверх. Интересно, как высоко бы они взлетели, расскажи Мэг всю правду без утайки, как собиралась вначале? «Он пришел в бар, где я разносила напитки».
– На танцах? – Тинси подалась вперед так резко, что Прежан уронил руку с ее плеч.
– Нет, на музыкальном вечере.
Ну вот, это должно ее удовлетворить, подумала Мэг. Когда Жюль зашел в бар при казино, сел за угловой столик и стал заказывать бурбон с водой порцию за порцией, в зале действительно играл оркестр. Музыканты, как водится, играли с оглушительной громкостью, но оркестр был не хуже любого другого маленького оркестрика в Лас-Вегасе. Талантливые музыканты стекались сюда со всей страны в надежде разбогатеть.
– Вы танцевали? – мечтательно спросила Тинси.
– Мы разговаривали.
Так оно и было. Они действительно разговаривали, да так долго, что Моуз, хозяин бара, окликал Мэг два раза. Он перестал орать, только когда Жюль швырнул ему стодолларовую банкноту.
«После того как Моуз угомонился, мы продолжили разговор и Жюль попросил меня за тридцать тысяч долларов на три дня стать его женой, и я согласилась, а потом он убил себя, и вот я здесь. Может, я спятила?»
– По-моему, вы расстроили ее, – тихо заметила Амелия Энн.
Мэг слабо улыбнулась:
– Ничего, со мной все в порядке. Тинси снова расплакалась:
– А со мной – нет!
Перекрывая ее рыдания, Матильда спросила:
– Так расскажите же наконец о своих родителях!
Мэг беспомощно указала на Тинси, но доктор снова взял заботу о ней на себя.
Мэг не могла признаться этим собравшимся вокруг нее пираньям в том, что она сирота. Их собственные родословные наверняка древнее, чем предметы антиквариата, собранные в этой гостиной.
Мэг медлила. Вероятно, лучше всего было бы придумать еще какую-нибудь сказку, но Мэг терпеть не могла ложь, и ей не хотелось добавлять новые звенья к уже сплетенной паутине. Помощь подоспела с неожиданной стороны.
Паркер подошел к Мэг.
– Вероятно, Мэг не хочет говорить о родителях, так как считает, что мы должны судить о ней по ее собственным качествам.
Мэг с удивлением взглянула на Паркера. Что он имеет в виду? Откуда он вообще может что-то о ней знать? Вероятно, изумление отразилось на ее лице.
– Что ты имеешь в виду, Паркер? – Матильда перевела взгляд с Паркера на Мэг.
Мэг попыталась взять себя в руки и принять невозмутимый вид. Если Паркер не нанял частных детективов, способных работать со скоростью света, то он не знает о ее личной жизни абсолютно ничего.
– Я имею в виду, – ответил Паркер, улыбаясь Мэг в такой милой манере, в какой еще никогда не улыбался ей, – что я хорошо знаю родителей Мэг.
Глава 6
Паркер был бы рад взять свои слова обратно, но это было невозможно. Он просто не сдержался. Наблюдая, как его семейство со всех сторон рассматривает и взвешивает Мэг, явно пытаясь найти подтверждение тому, что она не принадлежит к их кругу, Паркер переживал за нее и злился. Злился он даже вдвойне, ибо понимал, что и сам вел себя ничуть не лучше. С первой же минуты, когда Паркер увидел Мэг в номере Жюля, он предположил самое худшее. Он судил ее и наклеивал ярлыки так же, как Матильда и Тинси. Только дед проявил некоторые признаки независимости мышления, что, впрочем, Паркера не удивляло. Понтье-старший никогда не шел по чужим стопам. Для остальных же Мэг в любом случае оказалась бы недостаточно хороша, из какой бы семьи ни происходила. Для Понтье никто не может быть достаточно хорош. Паркер поджал губы, и улыбка, которой он хотел ободрить Мэг, исчезла.
– Вы знали моих родителей?
В голосе Мэг прозвучало недоверие и какое-то необъяснимое волнение, как будто она хотела ему верить, но не могла. Да уж, Паркер повел себя на редкость нелепо. Мэг непременно поймет, что он солгал, чтобы защитить ее. Интересно, этот благородный поступок возвысит его в ее глазах?
– Каким бизнесом они занимаются?
Дед Паркера адресовал вопрос не Мэг, а ему. Естественно, он предположил, что Паркер познакомился с ними на почве деловых контактов. У дедушки Понтье была такая привычка – по меньшей мере раз в неделю говорить внуку, что вся его жизнь заключается в работе и потому он должен научиться получать от этого удовольствие.
– Сахаром, – ответил Паркер, невольно подумав о том, как сладка улыбка Мэг, когда она адресована ему.
– Ну что ж, по крайней мере это респектабельный бизнес, – заметила Матильда. – Вы должны пригласить родителей на поминки. – Она настороженно прищурилась. – А родственники с вашей стороны были приглашены на свадьбу?
Мэг замотала головой.
Судя по выражению лица, ее ответ немного смягчил Матильду.
– Честно говоря, они даже не знают, что мы с Жюлем п-поженились, – сказала Мэг, слегка заикаясь.
– Вы и им собирались рассказать сегодня? – Понтье-старший ударил по панели управления инвалидной коляской. – Вы все сделали шиворот-навыворот!
– Вы правы. Мне очень жаль, вы даже не представляете, как я сожалею. – У Мэг был такой виноватый тон, что Паркер почти забыл о своих подозрениях. Разве может столь невинное существо быть коварной интриганкой, заманившей Жюля в ловушку и снова посадившей его на кокаин?
Паркеру было неприятно думать о ситуации в столь зловещих выражениях, но факт оставался фактом: когда Жюль снова стал употреблять наркотики, эта женщина была с ним. Его брат терпеть не мог ловить кайф в одиночку, отчасти именно этим и объяснялась его долгая дружба с Кинки.
– Позвоните своим родителям, – распорядился старик Понтье.
– Позвонить? – Мэг растерянно заморгала. – Э-э…
– У вас есть какие-то особые причины не желать, чтобы они принимали участие в вашей жизни?
Матильда давным-давно освоила искусство вкладывать в любой вопрос множество завуалированных намеков, сплошь отрицательных.
– О нет, но они… их сейчас нет в стране.
– Они отправились в заграничное путешествие?
Казалось, Матильде новость понравилась. Паркер же заключил, что Мэг не хочет смущать родных, приглашая их на столь грандиозное мероприятие, каким непременно обернутся поминки и похороны Жюля.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31