Он вернулся в Америку, изменившуюся за короткое время очень значительно. Сухой закон вступил в силу, и бутлегерство в стране стало развиваться гигантскими темпами. Мировая война закончилась, но началась другая — уличная. В каждом городе стали расти, соревнуясь в численности и жестокости, вооруженные банды. Они боролись за те баснословные доходы, которые открывал Сухой закон; доходы превышали самые безумные мечтания.
Но Паоло вышел из этой игры и занимался своим бизнесом, пока однажды к нему не пришел Гарри Дитрих со своими вооруженными парнями.
Глава 3
Когда Хайм Рубин забрел в переулок позади свалки, было уже темно. Привыкнув к темноте, он убедился, что поблизости никого нет. Прислонившись к высокому деревянному забору, он сжал в уголке рта сигарету, прикурил от плоской золотой зажигалки и, заслонив сигарету ладонью, так что ее огонек нельзя было увидеть, стал ждать Паоло.
Этот переулок был вроде ничейной земли между Малой Италией и Еврейским гетто. Меньше чем в двух кварталах находилось место, где Хайм впервые столкнулся с Паоло. Тогда они были мальчишками. Хайм верховодил соседней шайкой ребят, все члены которой были здоровее его. Они тогда переходили с воровства на мелкое вымогательство. Одним из первых, с кого содрали дань, оказался Джулио Бруно, которому пришлось пересекать их территорию со своей тележкой, чтобы возить дешевые продукты с рынка в свой ресторанчик.
В первый раз, когда его остановили, Джулио заплатил без разговоров. Во второй раз Паоло и его банда подловили ребят Хайма в переулке и здорово избили цепями и свинцовыми трубами. Шайка Хайма была больше, но их застали врасплох и в первые несколько секунд яростной атаки трое из них, окровавленные и стонущие, были сброшены в канаву. Остальные, спасаясь, убежали.
Хайм бежал по переулку, а Паоло бежал за ним следом. Переулок кончался тупиком. К забору, преградившему путь, были приставлены мусорные бачки. Вскочив коленями на один из них, Хайм выхватил пистолет 22 калибра. Паоло отделяло от него три шага. Сжимая в своем мощном кулаке свинцовую трубу, он смотрел на пистолет.
— Я ведь достану тебя, — громко сказал Паоло. В те дни он говорил с таким ужасным акцентом, что Хайму пришлось напрячься, чтобы понять его. — Эти пульки слишком малы, чтобы остановить меня.
Хайм рассмеялся. Даже в молодости его смех вызывал озноб у взрослых мужчин.
— Тем не менее они тебе сделают мало хорошего.
— То же самое я могу сказать об этой трубке, когда она раскроит тебе голову, — ответил Паоло.
— В таком случае пострадаем оба.
Паоло кивнул, думая, что этого достаточно.
— Дело в том, — медленно начал он, — что вы начали беспокоить Джулио Бруно. Он наш родственник. Никто не смеет беспокоить его. Сдирайте деньги с других.
Хайм поднялся на ноги, продолжая целиться в Паоло, внимательна изучая этого сицилийского парня. На его решение повлияли отнюдь не размеры сицилийца или свинцовая труба, а то, что он прочитал в его глазах.
— Ладно, — наконец сказал Хайм. — Замётано. А теперь я собираюсь перелезть через забор. О'кей?
Паоло кивнул и не сдвинулся с места, пока Хайм не исчез за забором.
Хайм сдержал свое слово. Джулио Бруно больше не беспокоили. И не потому, что Хайм испугался Паоло и его шайки.
Но вокруг было столько возможностей заработать на жизнь, что не стоило связываться с перевозчиком овощей из-за паршивой пары долларов.
Так Паоло и Хайм встретились в первый раз. Вторично они повстречались в армии. Хайм дал себя завербовать по двум причинам: тяга к массовым убийствам и пара преступлений, числившаяся за ним. В армии Паоло и Хайм испытывали друг к другу такие же родственные чувства, что и на улице. Но в лагере, куда их направили для подготовки, они оказались в окружении солдат, презрительно относившихся к жиду и макароннику.
Клички их не волновали, но ни Паоло, ни Хайму не нравилось, что их так легкомысленно приняли. Однажды вечером в городке недалеко от лагеря они по очереди отловили и избили до потери сознания своих мучителей. После этого их оставили в покое.
Сложности у них снова возникли, когда во Франции они попали на поле боя. Источником неприятностей был новоиспеченный лейтенант, которому доставляло садистское удовольствие подстрекать других солдат к возобновлению оскорблений. Этому был положен конец во время атаки на немецкие траншеи. В какое-то мгновение Хайм оказался в зарослях кустарника наедине с лейтенантом. На фоне ружейной трескотни вокруг три выстрела Хайма не привлекли ничьего внимания.
Но когда Хайм оглянулся, то увидел солдата из своего отделения (одного из мучителей), глазевшего на него и мертвого офицера. Прежде чем Хайм успел среагировать, за спиной солдата показался Паоло и прикладом раскроил ему голову. Разделенные этими двумя трупами, Хайм и Паоло долго стояли и смотрели друг на друга. Ни тогда, ни после об этом случае меж собой они не говорили.
А Хайм об этом очень скоро и думать перестал. Но сейчас, увидев высокую, крепкую фигуру сицилийца, появившуюся в конце переулка за свалкой, опять вспомнил.
Паоло подошел к нему. Пряча лицо в тени и не задавая вопросов, ждал, когда Хайм заговорит.
— Это Гарри Дитрих сработал, — сказал Хайм. — Тот парень, который заходил к тебе в ресторан, чтобы толкнуть пойло Линча. Но сделал он это не один. За рулем был какой-то итальянец, которого Дитрих иногда использует. Имени его я не знаю.
На какое-то время Паоло замер в тени. Затем мягко сказал:
— А кто бросил динамит?
— Я его не знаю. Он новый человек в городе.
— Где живет Дитрих?
— Думаю, где-то в Ричмонде. Точно не знаю.
— Найди. Узнай, куда он ходит вечером.
— Ты знаешь, у меня на это нет времени, — огрызнулся тот. — Ты и так сорвал мне одно дело.
— Ладно. Когда ты это сделаешь, я буду у тебя еще в большем долгу.
Торжественность, с какой были произнесены эти слова, дошла до Хайма. Он знал, что сицилийцы склонны к странным клятвам, а эта была не совсем обычной.
— Я прощупаю, — сказал Хайм и, отшвырнув окурок, исчез в темном переулке.
* * *
Девица сладострастно потянулась на большой измятой постели, сонно зевнула и стала смотреть, как одевается Гарри Дитрих. Ее обнаженное тело было по-девичьи стройным, с маленькими остроконечными грудями. Ей едва исполнилось двадцать.
Когда Дитрих прошел в ванну, она соскользнула с кровати, надела пеньюар и шелковый китайский халат золотистого цвета. Не запахиваясь, она прошла в гостиную и налила себе в большой бокал коньяку. Сделав солидный глоток, удовлетворенно вздохнула.
В том, что ее содержит Гарри Дитрих, была одна весьма приятная особенность: выпивка, которой он обеспечивал ее, была всегда великолепна. Она опустилась на диван и сделала глоток поменьше, держа стакан изящными пальчиками с острыми ногтями, так гармонировавшими с ее тонкими подкрашенными губами.
Гарри вышел из ванной полностью одетый.
Это была другая приятная особенность: спать он предпочитал у себя.
Гарри подмигнул ей.
— Все было чудесно, детка.
Она надула губки.
— Если всё хорошо, почему ты всегда уходишь домой? Там, где хорошо, надо быть подольше.
Он расплылся от удовольствия.
— Мне так больше нравится. Оставлять тебя чуточку голодной. Тогда горячей встречаешь.
Она продолжала дуться. Тогда он рассмеялся, потрепал ее по щеке и вышел. После его ухода она позвонила молодому безработному саксофонисту, которого содержала на те деньги, что Дитрих оставлял ей каждую неделю.
А Дитрих на маленьком лифте спустился вниз и вышел через дверь с задней стороны дома, прямо к участку для стоянки машин. Он закрыл дверь, достал из кармана ключи от машины и направился к своему «паккарду».
Паоло вышел из тени и обеими руками схватил Дитриха за горло. Дитрих попытался закричать, но Паоло сжал пальцы, препятствуя этому. Ключи выпали из рук Дитриха, он стал дергаться и извиваться, пытаясь вырваться. Паоло оторвал его от земли, как пушинку, и сдавил ему горло сильнее, но не до смерти, а только чтоб перехватило дыхание. Дитрих начал лягать его ногами, бить маленькими кулачками по рукам. Но он уже слабел, в ударах не было силы. Паоло расставил ноги и продолжал держать его так, чтобы Дитрих лишь чуть касался земли своими ботинками. И держал, пока тот не потерял сознания.
Из темноты выскочил Вито Риккобоне и наклонился за выроненными ключами. Разогнув свою пухлую фигуру, он нервно огляделся вокруг.
Вито уродился пухлым и нервным, но это не мешало ему идеально выполнять свои функции.
Никого не увидев, он отпер и распахнул заднюю дверцу «паккарда».
Паоло швырнул бесчувственное тело Дитриха на пол машины, сам забрался на заднее сидение, наступив при этом на Дитриха. Вито захлопнул дверцу, обошел машину и сел за руль. Он не стал включать огни, пока они на тихом ходу не проехали полквартала.
Паоло посмотрел на удаляющиеся дома.
— Думаю, мне необходимо научиться водить.
Голос у него был совершенно спокойный.
— Конечно, — согласился Вито. — Парень, не умеющий водить машину, в наши дни — никто. Научиться нетрудно. Я могу научить всего за пару дней.
— Спасибо, — ответил Паоло. Пока они не доехали до гаража, он больше не проронил ни слова.
Вито купил гараж на деньги, полученные от Анджело Диморра и его брата Митча за организацию угона машин. Он вышел из машины и открыл гараж. Загнав туда «паккард», закрыл дверь и лишь затем включил единственную в гараже лампочку.
Паоло вылез из машины и посмотрел на его круглое потное лицо.
— Почему бы тебе не сходить в столовую и не перекусить, Вито? Когда нужно будет его увезти, я тебя позову.
Вито сделал вид, что колеблется.
— Ты уверен, что я тебе не понадоблюсь?
Паоло кивнул.
— Уверен.
Он знал, что Вито очень щепетилен в некоторых вопросах, и принимал это без презрения и раздражения. Он всегда принимал людей такими, как они есть. Каждый что-то имеет, а чего-то ему недостает. Нужно только брать от людей то, что они могут дать, было бы глупо ожидать от них того, чего у них нет.
— Тогда хорошо, — сказал Вито и, крайне благодарный, выскользнул наружу. Он мог понять свою младшую сестренку, влюбленную в Паоло. Он тоже преклонялся перед ним.
Когда Дитрих очнулся, то понял, что лежит на жестком и холодном цементном полу. Горло болело, рот был заткнут грязным платком. Руки были связаны, но ноги свободны. Глаза его различили крупного мужчину, сидящего на ящике в нескольких футах от него и что-то делающего с длинной струной.
Узнав Паоло, он забеспокоился. Несколько минут он соображал, что же тот делает со струной: Паоло вязал петлю. Сквозь засунутый в рот платок Дитрих издал приглушенный звук.
Сицилиец поднял глубоко посаженные темные глаза и несколько секунд смотрел на Дитриха, затем спросил:
— Ты помнишь меня? — Голос был таким же твердым, как и взгляд.
Дитрих кивнул. Раздвигая челюсти, он пытался языком вытолкнуть платок.
Паоло встал, подошел к нему, набросил проволочную петлю на шею Дитриха и затянул так, что она врезалась в кожу горла. Схватив за отвороты куртки, Паоло рывком поставил его на пол. Над головой Дитриха от одной стены к другой проходила труба. Свободной рукой Паоло забросил второй конец струны на трубу и потянул за него.
Проволока глубоко впилась в шею, и Дитрих поднялся на носки. Паоло осторожно тащил, пока проволока не натянулась, затем закрепил струну.
Дитрих, напрягаясь, стоял на носках, глаза у него начали вылезать из орбит, сквозь заткнутый рот вырывались всхлипывающие звуки.
Паоло отошел от него и сказал:
— Я должен знать, кто это сделал. И не вздумай кричать. — Он вытащил кляп.
Дитрих не кричал. В груди у него всё сжалось от страха, И он мог только прошептать:
— Это не я! Меня не было там. Клянусь. Моей вины нет!
— Ты им приказал сделать это.
— Нет! Я велел им быть осторожными и никого не убивать, только немного тряхнуть ресторан.
Дитрих пытался удержаться на носках, выдыхая слова, понимая важность каждого слова.
— Я проклинал их, когда услышал... В том, что они натворили, моей вины нет! Мне это отвратительно... Я не думал, что так получится.
— Кто они? Имена, где живут, где и чем промышляют?
— А потом... что?
— Отпущу. Если скажешь правду.
Дитрих этому не поверил. Но это был единственный шанс остаться живым, и он ухватился за него, несмотря на его ничтожность.
— Машину вел Ник Чиофано. Джек Фергюссон бросил динамит. Он виновник. Он виноват в том, что все было сделано неправильно!
— Где их найти?
Дитрих сказал ему все, что нужно было знать. Паоло поглядел ему в глаза и понял, что это правда. Он схватил левой рукой за нижнюю челюсть Дитриха, раскрыл ему рот и втолкнул ему туда платок. Затем отошел, сел на ящик и стал ждать.
Вначале Дитрих мычал сквозь кляп, затем перестал, пытаясь удержаться на носках.
Через пять минут его колени и ноги устали от напряжения. Петля глубже впилась в кожу. Он снова поднялся на носки, воздух с шумом втягивался в его раздувшиеся ноздри.
Белки его выкатившихся из орбит глаз налились кровью.
Чтобы задушить себя струной, Дитриху понадобился почти час. Все это время Паоло не отводил от него взгляда.
* * *
Николо Чиофано ушел в четыре утра, но игра продолжалась. Он ушел, потому что проигрался, и когда покидал кабинет зубного врача, где велась игра, был дико взбешен. Единственная лампочка на этаже тускло светила возле лестницы, в коридоре было темно. В здании располагалось множество дешевых контор, которые закрывались на ночь.
Чиофано слишком устал, чтобы спускаться по лестнице. Он вызвал лифт, который с грохотом и скрежетом стал подниматься по шахте. Когда лифт дошел до пятого этажа, Николо втиснулся в него и нажал кнопку.
В вестибюле в тени стоял Паоло и смотрел на него.
Ошеломленный Чиофано уставился на стоящего перед ним мужчину. Прежде чем он успел опомниться и осознать опасность, сицилиец поднял правую руку и вонзил ему клинок под левое плечо. Чиофано крикнул от боли и попятился в лифт. Паоло вошел следом за ним и закрыл дверцу.
Как только лифт со скрипом пошел наверх, Чиофано схватился за револьвер, находящийся в кобуре под мышкой. Он уже почти вытащил его из-под куртки, когда холодная сталь пронзила ему бицепс правой руки. Он снова вскрикнул, а левая рука Паоло вырвала оружие из его пальцев.
— Подожди! — простонал Чиофано. — Пожалуйста, парень, дай мне...
— Васки! — (Это был уличный слэнг — «заткнись») — прорычал Паоло, лицо которого напоминало деревянную маску.
Как только лифт миновал второй этаж, Паоло проткнул щеку Чиофано.
Изо рта того потекла кровь. Он поднял ладони, чтобы защититься. Клинок пробил дыру в одной из ладоней. Паоло отошел назад и трижды вонзил клинок в живот. Ни одна из ран не была смертельной, но каждая вызывала ужасную боль. Чиофано попытался вырваться, но в тесноте лифта это было бесполезно. Паоло дважды ударил его ножом в пах.
Тот упал на колени.
— О Боже! — простонал он. — О, Боже мой! — пробормотал он по-итальянски.
Паоло посмотрел на него темными, горевшими глазами.
— Бог тебе не поможет, — прошептал он, и нож глубоко вошел в шею Чиофано.
Паоло продолжал наносить удары даже после того, как враг был мертв. Он не останавливался до тех пор, пока на теле не образовалось двадцать три раны — то была сумма возрастов жены Паоло и двух его детишек.
* * *
Смеркалось, когда красно-коричневый «паккард» въехал на соседнюю со штаб-квартирой Рэя Линча улицу. В доме на противоположной стороне улицы у окна сидела страдающая бессонницей женщина и смотрела, как двое незнакомых мужчин вышли из машины. Она видела, как они подошли к задней дверце, открыли ее и вытащили оттуда мужчину со связанными руками.
Даже с такого расстояния женщина разглядела, что у связанного все лицо было в крови. Голова у него свешивалась, и одному из мужчин приходилось ее поддерживать. Другой что-то запихнул в карманы куртки связанного, затем зажег спичку и поднес ее к этим карманам. Затем оба отбежали.
Связанный пытался бежать тоже. На каждом шагу его ноги подгибались, но ему удалось проковылять почти полквартала, прежде чем в его карманах взорвались динамитные шашки.
Опознать впоследствии тела Дитриха и Чиофано, обнаруженные на заднем сидении «паккарда», не составило труда. Значительно дольше шло опознание останков Джека Фергюссона.
Глава 4
Ресторан Фондетты был лучшим в городе: большой зал с высокими, обитыми кожей креслами, толстым ковром и рассеянным светом светильников викторианской эпохи, горевших на темных панелях стен.
Располагался он недалеко от здания муниципалитета, и клиентами его были политические заправилы, судьи, адвокаты, входящие в корпорацию, высокие юридические чины и крупные бизнесмены из делового района. Те, кто пренебрегал напитками, которыми нелегально снабжался ресторан Фондетты, игнорировали тот факт, что рядом с ними подают спиртное, и довольствовались великолепной неаполитанской кухней.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15