И, наконец, деловые люди: служащие, юристы, предприниматели, журналисты и профессионалы маркетинга.Люди из всех этих групп, приходившие на семинары Уильяма, замечали, что им доступна некая невидимая и подсознательная помощь. Будучи актрисой, я знакома с концепцией шекспировской музы вдохновения, и вот каким-то образом я оказалась в одной комнате с человеком, утверждавшим, что он знает, как вступить с ней в контакт. Я слушала очень внимательно.Я ожидала тайны, но все обучение свелось к одному слову: пауза. Все эти люди как-то обнаружили, что очень полезно помедлить несколько минут прежде, чем начинать действовать, чтобы настроиться на «душу» задания.Заговорила одна женщина, художница:– Именно это я и делаю. Я делаю паузу. Настраиваюсь на «что-то еще». Если хотите, назовите это душой рисования. Это вроде как муза. Она не говорит мне, что делать или как, просто каким-то образом вдохновляет меня. Тогда, как мне кажется, я понимаю, как слиться со своим рисунком.Дух также можно увидеть, как отпечаток для более совершенного образца во всех аспектах нашей жизни. К этому времени я уже лихорадочно записывала. Уильям объяснял в терминах, не очень мне доступных, как получается, что современная наука до сих пор толком не понимает, каким образом частицы энергии и волны объединяются, чтобы стать сцепленными атомами. Недостающее им вещество – это дева или душа атома, в котором содержится образец данного атома. Похоже на архетипы Юнга (вероятно). Я вас еще не потеряла? В душе содержится копия и магнетически притягивает к себе наилучший вероятный результат. Давайте изменим пример. Мы все «представляем себе», что должна существовать такая штука, как совершенное правосудие. Суды редко дотягивают до этого уровня, но дух правосудия все равно присутствует, причем не только в виде концепции, но и как духовная реальность, форма энергии, которая обеспечивает образец того, как должны обстоять дела. Существует образец совершенной демократии, форма парламентских дебатов, до которой, пусть не часто, всего лишь иногда, но все же дотягивает парламент. Есть дух, который обеспечивает то же самое различным элементам обрядов. Уильям подчеркнул, что в католических и православных традициях во время ритуалов присутствует «глубокая магия».– Некоторые мистики описывали причастие, как величайший обряд западной культуры, – добавил он, объясняя, что, если снова и снова становишься частью этих ритуалов, у тебя появляется время и пространство, чтобы проникнуться ими и впитать в себя энергетику и атмосферу.Потом мы снова делали упражнение. Мы закрыли глаза, сосредоточились на своих телах и дыхании и сидели так, пока не ощутили спокойствие, а потом стали настраиваться на атмосферу в комнате. В безмолвии собственных голов и тел мы должны были думать о «невидимом мире». Я вспомнила строчку из любимого фильма «Искренне, безумно, глубоко», когда, прогуливаясь по парку, молодой студент-испанец говорит Джулиэт Стивенсон: «Духи везде, они сейчас с нами». Я подумала, а почему это не может быть правдой? И сказала им мысленно «привет», ну, просто на случай, если они там. И мысленно поблагодарила их, на случай, если они слышат меня.При слове «пикник» мне всегда хочется прыгать и кричать «ура!», а еще лучше, если кто-нибудь другой уже набил корзинки всякой замечательной всячиной. Нас везли в таинственное путешествие. Маленький микроавтобус и две машины, выделенные нам институтом «Светлой Жизни», отвезли нас в самую глубину острова, и мы оказались в глене Баллагласс, одном из самых красивых и еще неиспорченных цивилизацией мест, когда-либо виденных мной. Задание оказалось очень простым: наслаждаться, обращая внимание на атмосферу и духов, обитающих в этом месте. Если духи вообще существуют, там они наверняка были – там такая идиллия, что надо быть слабоумным, чтобы не поселиться в этом глене.Я сидела на камне у водопада и смотрела, как играет вода. Неужели правда, что я вижу далеко не все? Окружающие меня деревья были окружены свечением, которое заметила даже я. Уильям говорил нам, что природные духи, такие, как феи и эльфы, очеловечены не потому, что они порхают вокруг в розовых платьицах и с розовыми крылышками, а потому что так ощущают себя души цветов. Энергия у корней деревьев обладает таким земным чувством, что люди представляют их себе в виде гномов. В лесах не живут маленькие человечки, там находится образец энергии. Я бродила от водопада к лесу, от обрушившегося гниющего дерева к зеленому анемону, только что пробившему себе путь к солнцу, и слушала не просто ушами, а всем своим существом. Я даже села напротив дерева и повторила то упражнение по обмену энергией, которое делала с банкиром из Сити и с морем. Дерево такое независимое. Корни, протянувшие так далеко и глубоко в темноте, и руки, вытянувшиеся к солнцу... Может, я смогу регулярно медитировать с деревьями в Бэттерси-Парке, впитывать их вибрации и дарить им свои?Но я так люблю эти деревья! Будет ужасно увидеть, как красивый лондонский платан, росший там пятьдесят лет, рухнет из-за моих стрессов и усталости.Между тем некоторые наши художники уселись и начать рисовать. Вот вы любите людей, которые могут воссоздать всю красоту пейзажа на листе бумаги несколькими штрихами графитового карандаша? Среди нас таких было двое. Я с благоговением смотрела на их эскизы и думала о недостаточности слов.Потом мы опять погрузились в микроавтобус и направились к следующему таинственному местечку. На этот раз мы поднялись на одно из самых высоких мест острова и увидели там круг из камней, место встреч старого парламента. С этой высоты мы видели весь остров. Это было замечательное место для покоя и тишины, которые пытался вызвать Уильям. Мы съели восхитительную пищу и легли отдохнуть, и тут на меня нашло.– Я знаю игру! – закричала я. – Берешь травинку и засовываешь ее в ноздрю спящему, чтобы он чихнул. Это очень смешно! – Я схватила травинку и ринулась вперед. Уильям смотрел на меня, не зная, то ли смеяться, то ли просто застрелить меня. Он умоляюще взглянул на Марка.– Изабель! Иди сюда и ляг! – Марк пытался говорить очень твердо, но я уже кого-то тормошила. – Изабель! – В конце концов на него снизошло вдохновение. Он схватил стакан воды и выплеснул его на меня. Я громко взвыла.– Типичные мальчишки! – выкрикнула я. – Никакого чувства меры! – Я схватила свой коврик и с негодованием затопала прочь, чтобы лечь подальше от них. Они добились именно того, чего хотели, и теперь могли спокойно спать.Примерно через час мы проснулись. Над горой дул сладкий, теплый ветерок. Уильям заговорил:– Это священное место, потому что именно отсюда защитники острова следили за ним. Во всех древних городах и городишках имелся дух, который за ними приглядывал. Мне бы хотелось, чтобы вы подумали о величине этого духа и настроились на его энергию. Делая это, думайте о том, что бы вы могли сделать для этого духа, и заметьте, что будет.Мы сели. Я стала представлять себе, что это такое – быть этим духом и каким-то образом находиться здесь, чтобы вдохновлять и вдыхать жизнь во все, что существует в этом месте. На острове Мэн живет 70 000 человек и, если верить Уильяму, ангелы и духи каким-то таинственным образом включены в их повседневную жизнь и заботы. Мне снова вспомнился никейский символ веры: «Я верю в Господа, создателя небес и земли и всех вещей, видимых и невидимых...» Я никогда не слышала проповеди на эту тему. Может быть, священники, изучавшие ее, решили, что она слишком непостижима? Не так уж много теорий об ангелах. И слава Богу. Мы еще какое-то время посидели в молчании, вживаясь в эту сущность. И поехали домой, к чаю.В субботу вечером мы разделились, и мы с Марком пошли с группой, опять направившейся на пляж. Это была моя идея – посидеть на берегу моря и помедитировать. Небось, думаете, что я промокла? А с чего вы так решили? Я вам уже говорила, что в медитации я совершенно безнадежна. Мне достаточно закрыть глаза и сделать два глубоких вдоха – и я сплю. Тот факт, что я сижу, выпрямив спину, а в лицо мне дует ветер, ничего не меняет. Как, интересно, я могу достичь хоть какого-то прогресса на пути глубокой медитации, если мое подсознание цепляется за каждую возможность погрузить меня в глубокий сон? «Понимание? Пф-ф», – говорит оно, и я начинаю храпеть раньше, чем сознаю это.Проснувшись, я увидела, как остальные кольцом окружили Марка. Он что-то вроде мирового чемпиона по киданию камушков в воду и может заставить тяжелый камень отскочить от поверхности моря больше раз, чем это физически возможно. Они считали:– ... восемь, девять, десять... – а потом начинали бешено аплодировать. Все женщины курса (и мужчины тоже) к этому времени были влюблены в Марка. А он, похоже, до сих пор хотел быть со мной. Воистину трудно объяснить вкусы некоторых людей.Когда мы ехали обратно, Марк вывел меня из задумчивости неожиданным возгласом:– О! Смотри!– Что такое? – встревоженно спросила я.– Да нет, ничего особенного. Просто мне показалось, что я увидел последовательные номерные знаки.В воскресенье утром нам показывали слайды. Я люблю смотреть слайды. Щелк, фр-р-р... «А теперь мы видим...» Почти как чтение, только не нужно тратить усилий, чтобы переворачивать страницы. А еще лучше то, что Уильям Блум лично продолжал давать нам техническую, историческую и вообще всестороннюю информацию об ангелах.– Эта художница отобразила свое ощущение духа при помощи двойной спирали, – вещал он, словно читал нам научную лекцию. – А этот образ показывает свод, как медузу с туловищем-водоворотом. Рисовать невидимые чувства – вызов для художника, но так интересно видеть одинаковые узоры, возникающие вне зависимости от времени и культуры.Покончив с картинами, он показал нам цветы и деревья, и я так настроилась на невидимую энергию, что ощущала даже те узоры, которые не были нарисованы.Принесли кофе и много восхитительных коробочек с пастельными мелками. Уильям помог нам устроить дивную медитацию про наших ангелов-хранителей, а потом предложил зарисовать свои впечатления.– Нарисуйте себя, если хотите: просто детский рисунок, потом нарисуйте свое энергетическое поле и своего ангела.Я взяла красный мелок и изобразила себя, оставив все внутри белым. Думаю, большую часть времени я чувствую себя совершенно пустой. Потом взяла яркие цвета и нарисовала энергетическое поле. Очень много розового с красным, синим, желтым, зеленым, оранжевым и фиолетовым. По крайней мере моя энергия кажется мне очень ярко раскрашенной. Потом я приступила к ангелу. Начала с красок над головой, еще ярче, чем цвета ауры. В центре нарисовала колечко, чтобы у образа был отчетливый центр, а из него возникало много-много ярких красок. Подумала, как объединить энергию моего ангела с энергетическим полем, улыбаясь, взяла желтый мелок и объединила их. Отойди в сторону, Пикассо, Лосада уже здесь.Я люблю рисовать, потому что не чувствую себя обязанной делать это хорошо. Второй набросок – рисунок своего дома, а в нем нужно нарисовать духа дома. Я нарисовала несколько комнат, но не поместила в них ничего, кроме маленьких зеленых пузырьков энергии растений и шариков красной энергии моей дочери, жильца и самой себя. А ярко-розовым нарисовала ангела. Я полностью закрасила его цветом свою дочь. Не знаю почему, но мне показалось, что так будет правильно. И радостно закрашивала энергией ангела энергию жильца, а вот когда добралась до своей комнаты, то поместила ангела в угол. Он смотрел на меня оттуда, моя энергия оказалась с одной стороны, ангельская – с другой. Не знаю, почему я не закрыла и себя ангельской энергетикой. Может, забеспокоилась, что мне придется измениться и я стану любить готовку или еще что-нибудь такое. Потом мы стали показывать свои картинки друг другу и болтать про них бесконечно, как возбужденные ученики начальной школы. Так забавно, что взрослые могут здорово развлекаться, если только им выпадет такая возможность. Жаль, что Уильям не был моим школьным учителем.Потом мы делали последнее упражнение. В последний раз сели в свой кружок фей.Одна женщина сказала:– Я поняла, что могу быть частью жизни, а не просто смотреть на нее со стороны. Я никогда не была на это способна. Это замечательное переживание.Банкир из Сити сказал, что эти выходные подтвердили его открытие: у него есть дар целителя.– Я только учусь доверять ангельскому присутствию, а они могут оказывать такую помощь! Я был частью исцелений, которых вы и представить себе не можете. Я очень благодарен.Высказывались не все, и произошло чудо – я промолчала.Марк говорил. Он сказал:– Море и окрестности напомнили мне дом. Всякий раз, как я оказываюсь на природе, я что-то ощущаю, возможно, это и есть те гармоники, о которых вы говорили. Я знаю, что меня это всегда трогает, а потом я чувствую себя лучше. Глен Баллагласс и море... я почувствовал себя дома.Наступило молчание – все впитывали в себя его слова – а потом зааплодировали.Позже я пролистала книгу Уильяма и нашла в ней такие слова: «Если человек умеет уважать и чувствовать чудо – кому какое дело, верит ли он в ангелов.» Ничего удивительного, что Уильяму понравился Марк.У меня так хорошо не получалось. Когда все покинули комнату, Уильям улыбнулся мне.– Мы с Марком подумывали пойти сегодня прогуляться. Он просто необыкновенный, правда?– Да, это так, но я в растерянности, – призналась я. – Никак не могу решить, хочу я с ним быть или нет. Мне кажется, что наши вибрации происходят на разных частотах.– Вы разговаривали с ним об этом?– Я не могу, – патетически воскликнула я. – У меня нет оснований критиковать его. Он такой, какой есть. Я знаю, что все дело во мне, поэтому это несправедливо.– Мне кажется несправедливым, что вы делитесь своими сомнениями со мной, а не с ним.– Вы правы.После ленча они с Марком ушли вместе, а я решила, что мне больше нравится Роджер Вуглер – до чего отвратительно со сторонны Уильяма говорить мне то, чего я не желаю слышать! До этого он мне очень нравился, но мне меньше всего требовалось, чтобы кто-то со стороны оказался прав. Фу! Это означает, что мне опять придется признать вероятность своих ошибок.Ближе к вечеру я попыталась «поговорить» с Марком.– Гм... я на самом деле не знаю, останусь ли с тобой. Мне это во многих отношениях кажется не совсем правильным. Я не могу с тобой разговаривать. И не хочу говорить тебе неприятные вещи. Я в замешательстве. – Боже, какая зрелость! Думаю, это называется «эмоциональная прозорливость», да? Наверное, я все еще в начальной школе.– Все в порядке, – улыбнулся он. – Твое замешательство меня не смущает.– Разве это не значит, что я просто использую тебя? Ведь я не уверена, что хочу быть с тобой!– Я тоже не уверен, так что можно и мне использовать тебя?Он такая прелесть. И что мне делать с очаровательным другом, с которым я не хочу оставаться вместе, который интересуется последовательными номерными знаками и которого мне всегда так хочется видеть? В книгах все всегда выглядит по-другому, правда?Вечером я пошла и стала колотить в дверь Уильяма, уже легшего в постель и наслаждавшегося отдыхом после трудного дня. Я ломилась в его дверь, как человек, вовсе не прошедший только что его курс, обучавший чувствительности, и заговорила с ним очень громким голосом, да еще сунула ему в руки книги, чтобы он подписал их.– Я поговорила с Марком, – заявила я.– Хорошо. – Он откровенно не понимал, что я делаю в такой час в его спальне.– Подпишите еще и эту, пожалуйста, – продолжала щебетать я, а он смотрел на меня с недоверием и удивлением.– Гм... я бы хотел лечь спать. – Какая глупость! А мне как раз хочется сесть и проболтать полночи.– О да, конечно. – Я вышла из его комнаты, думая: «Он меня просто ненавидит». А неделя была такой хорошей; зачем я пошла и испортила нарождающуюся дружбу, ворвавшись в его комнату в такое время? Почему я способна на подобную бесчувственность? А раз я способна на такое после недели, проведенной в знакомстве с атмосферами и тонкими душами живущих созданий, на что я могу надеяться в будущем? Я села на ступеньках и уставилась на звезды.Я посмотрела на книгу. Он написал: «Желаю вам любви и обходительности, Уильям». – Ммм... похоже, он думает, что я в них нуждаюсь. – Потом я заметила четыре «знака поцелуя» в конце строчки. Я безнадежна, но Уильяму хватило любезности все равно любить меня. ЭПИЛОГ: ПОСРЕДИ ПУТИ Ну, и чему ты научилась? – слышу я ваш скептический голос. Я представляю себе, как какой-нибудь тибетский лама улыбается и говорит мне, что, если я считаю, будто чему-то научилась, значит, я впала в заблуждение, и мне вообще не стоит делать попыток идти дальше по Пути. Он бы ухмыльнулся и сказал что-нибудь вроде:– Лучше сидеть на траве и медитировать, чем идти по пути иллюзий.Так что вот вам некоторые из моих иллюзий, весело говорю я.Прежде всего: существует магическое заклинание, которому учит Внутреннее Проникновение, и оно сделалось краеугольным камнем моей сумасшедшей системы веры.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28