— Конечно, да, — ответила она недовольным голосом.— Мне кажется, что, учитывая обстоятельства, тебе следовало бы начать со слов: «Спасибо, Дерек», — заметил он.Маккенна повел ее сквозь толпу в свободный угол. Насколько он мог судить, девушке не мешало бы выспаться, поесть, принять душ, а лучше горячую ванну. Только это поможет ей снять напряжение.— Простите меня, лейтенант.— Дерек. Если уж я согласился участвовать в шоу, то ты должна следовать моим правилам. Правило номер один: обращаемся друг к другу на «ты» и зовем друг друга по имени.— Хорошо, Дерек, — согласилась Чейси, плюхнувшись на диван. Казалось, она позабыла о работе и сейчас думала только о том, что ее могут увидеть. Она поправила парочку шпилек в пучке и попыталась подкраситься, не глядя в зеркало. — Прости. Мне нужно было начать с того, что я очень благодарна тебе за то, что ты передумал и все-таки приехал. Не могу объяснить, как много это для меня значит. Ты даже не понимаешь…— Правило номер два: никаких эмоций. Просто работа, только работа, ничего, кроме работы. Ничего личного.Что-то вспыхнуло в ее глазах. Она скрестила руки на груди и топнула ножкой.— Раз так, то сообщи мне и правило номер три.Его Чейси вернулась, но все же он чувствовал себя не совсем уютно. Ему хотелось, чтобы она выказала ему больше уважения.Дерек никогда не встречал женщин, подобных ей. А за время службы в армии он перевидал их достаточно.— Правило номер три, — начал он, усаживаясь рядом. — Я буду поступать так, как хочу. Я подарю тебе целый месяц своей жизни. Но не больше. Я помню, что последним пунктом в повестке дня значится ужин в Белом доме Четвертого июля. После — фейерверк. Ровно в полночь я свободен, ибо не испытываю никакого желания видеть этих вашингтонских парней.— Прекрасно.— Ты отвечаешь за то, чтобы никто из них ни генерал, ни все эти господа из департамента, ни сам президент — меня не беспокоил. Пусть даже с Рождеством не поздравляют.Он перевел дыхание. Он понимал, о чем она думает. Вспоминает об их последнем поцелуе. Он мог объясниться. Но нельзя давать волю чувствам.Дерек мог бы сказать ей, что она не из тех женщин, которые способны завести роман, а через месяц расстаться без всякого сожаления. Что она не из тех женщин, которые могут жить на ферме. А он не из тех мужчин, которые, поцеловав женщину, не хотят большего…Так что лучше и не начинать.Он даже не сказал ей, что был бы рад получить открытку на Рождество именно от нее.— Месяц. Не больше. Очень хорошо, — произнесла она, утвердительно кивнув.— И еще одно, последнее. Самое важное, продолжил он. — Если ты не получишь в своем департаменте работу с отдельным кабинетом, пятью телефонами и с двумя секретаршами, то все эти тридцать дней останутся просто потерянным временем.Чейси слегка наклонила голову, что должно было означать полное согласие с его словами. Он поднялся и дернул за рукав проходившего мимо элегантного белозубого мужчину.— Послушайте, не могли бы вы раздобыть нам с подружкой пива? А то я больше не в силах изображать энтузиазм по поводу шампанского. Не мой напиток.— Конечно, без проблем, — ответил услужливый человек, забирая у Дерека полный бокал, который тот держал в руке с самого начала приема. — Домашнее подойдет?— В самый раз, — обрадовался Дерек. Он сел рядом с Чейси и впервые расслабился с того момента, как купил билет на утренний рейс из Этауна. Нью-Йорк встретил его нескончаемой чередой рукопожатий, дружеских приветствий, поцелуев и роскошных букетов, которые пропадали на заднем сиденье лимузина, пока Дерек не распорядился отправить все цветы в ближайшую больницу и раздать их пациентам в палатах.— Ты знаешь, кто был этот человек? — спросила его Чейси.— Нет.— Это был губернатор Нью-Йорка. Дерек задумчиво потер подбородок.— Хорошо бы кто-нибудь подсказал ему, чтобы он покупал своей жене губную помаду, которая не пачкается, — произнес лейтенант. — Но они — милая пара, и я готов простить им эту ошибку.«ЮНЕСКО — это сердце и душа нашего народа», — продекламировала Чейси, сбрасывая туфли. Она поджала под себя ноги и устроилась поудобнее на мягком диване в просторном гостиничном номере Дерека. Она раздумывала над тем, удастся ли ей снять номер и себе или придется позвонить Меривезер и попросить у нее ключи от особняка в западной части Центрального парка. Чейси поглядела на папку у себя на коленях. Сначала главное! Завтра утром предстоит встреча в Балтиморе, и ей надо подготовить речь. «ЮНЕСКО демонстрирует всему миру нашу заботу» — так хорошо.Второй шанс.Судьба дала ей второй шанс. Она не понимала, почему Маккенна изменил решение, и чувствовала, что вопрос ему не понравится. Все, что происходит между ними, только работа. Правило номер два — не задавать личные вопросы и не отвечать на них.Но, несмотря на открывающиеся перед ней возможности, она была разочарована.Взгляни правде в глаза, Чейси! Тот поцелуй произвел на тебя гораздо большее впечатление, чем на него. В конце концов, он привык пользоваться успехом у женщин. На приеме три дамы спросили Чейси, в каком номере он остановился, и девушка могла только предполагать, сколько их задало этот вопрос самому Дереку. Когда она сообщила ему о поджидающих его многочисленных особах женского пола в лимузинах, припаркованных возле отеля, он лишь рассмеялся.— Только-только я обрел свободу и вот, пожалуйста, работаю на тебя и ничего не могу поделать.Чейси размышляла. Что заставило ее мечтать о его синих, как море, глазах, вспоминать его мускулистые плечи и заразительный смех?«Когда этот месяц кончится, я буду встречаться с одним из тех мужчин, которых приглашает Меривезер в надежде пристроить меня, — подумала она. — Мне нужна личная жизнь. Нужно приобрести опыт. Несколько романов. Не слишком много, чтобы не выходить за рамки приличий».— Кливленд, — сонно прошептала она, напрочь позабыв о Балтиморе. — Кливленд — это житница Америки.— Чейси, ты уже думаешь о послезавтрашнем дне?— Да.— Почему бы мне просто не сказать им, что я люблю Кливленд? В Нью-Йорке это сработало.Переодевшись в удобные джинсы и джемпер, он вышел из спальни.— Или я могу последовать примеру Джона Кеннеди и воскликнуть: «Я из Кливленда!»Она не отвечала.— Знаешь, Чейси, может, мне стоит добавить еще одно, последнее, правило: чувствовать себя комфортно. Смейся над моими шутками. Всегда со мной соглашайся. Не веди себя так, словно я полный идиот. Договорились? Повтори за мной: «Я, Чейси Бэнкс Бейли, обещаю не обижать Дерека Маккенну». Чейси, не молчи. — Он поглядел на девушку. — И не засыпай, когда я говорю, — продолжил Дерек. — Ты должна делать вид, что интересуешься моими высказываниями.Он осторожно снял очки с ее носика и положил их на папку, упавшую с ее колен. Затем укрыл Чейси покрывалом, снятым с огромной кровати в спальне.— Спокойной ночи, специалист по протоколу, — произнес Маккенна и уселся в одно из стоящих рядом кресел, готовясь провести в нем ночь.Он не собирался спать, но, конечно, уснул, и впервые, с тех пор как лейтенант выбрался из заключения, ему не приснилась тюрьма, находящаяся в противоположной части земного шара.«Мистер Кинг!» «Называйте меня Ларри». «Отлично, Ларри. Здесь, в Лос-Анджелесе, живут прекрасные люди»…«В Индианаполисе я чувствую себя как дома»…«Завтра я уеду, но оставлю в Сан-Франциско свое сердце»…«Если кто-нибудь спросит меня, знаю ли я дорогу в Сан-Хосе, то я отвечу, что знаю и надеюсь вскоре сюда вернуться»…«Приветствую тебя, Нью-Орлеан!»«Если сегодня двадцать третье июня, то мы в Де-Мойне», — подумала Чейси, выглядывая из иллюминатора. Она сделала отметку в календаре. Завтра они вернутся в Нью-Иорк, а потом отправятся в Индианаполис. Сколько же миль они уже пролетели?— Эй! Дерек, просыпайся, — сказала она, тихонько толкая его в бок, — мы на месте. Он зевнул.— Сент-Пол очень радушно встретил южанина, — сонно пробормотал он.— Мы уже не в Сент-Поле, мы в Де-Мойне. Дерек потянулся всем телом и оглядел почти пустой салон первого класса.— Айова?— Да, Де-Мрйн, — кивнула она, — а завтра летим в Нью-Йорк.— Снова мэр?— Заседание Экономического совета. Он поднял руки вверх, как бы защищаясь от излишней информации. Его почти не интересовало, с кем он будет еще общаться.— Звонила боссу? — спросил он, показывая на спутниковый телефон, закрепленный на журнальном столике.— Ты разговариваешь с главным специалистом Отдела протокола Государственного департамента, — гордо сообщила Чейси. — Уинстон был очень мил.— Отдельный кабинет?— Конечно. На восьмом этаже.— Сколько телефонных линий?— Пока только две, но мне обещали больше. Он нахмурился, а затем одобрительно произнес:— Сойдет. Секретарша есть?— Целых две и бесплатное медицинское обслуживание.— Молодец, Чейси. Ты своего добилась.— Просто следовала правилу номер два: заботилась, чтобы ты не зря потратил время.Он на самом деле старался вовсю, чтобы обеспечить Чейси карьерный рост. Под ее руководством он выглядел очаровательным: настойчивым в Торговой палате в Чикаго, ласковым и мальчишески-задорным в шоу Барбары Уолтере, куртуазным и обаятельным в Лиге голосующих женщин и почти не ошибался при выборе нужного столового прибора на многочисленных приемах в Нью-Йорке, Лос-Анджелесе и Хьюстоне. Промежутки между теми событиями, которые находили отражение в новостях, были заполнены коктейлями, беседами в деловых центрах и в университетах, частными встречами.Дерек представлял собой яркий пример мужественности, самодостаточности человека, его преданности долгу и своей стране. Он был именно тем героем, в котором так нуждались люди. Чейси часто приходилось выручать его из толпы охотников за автографами, поклонников, стремящихся пожать ему руку, сфотографироваться с ним и просто поприветствовать. Каждый хотел оставить у себя «кусочек» Дерека Маккенны, а он никому не мог отказать. Это входило в ее обязанности сказать «нет», когда он уже слишком уставал.Вечерами Дерек привычно опустошал карманы, вынимая из них сотни любовных записок с адресами и телефонами от официанток, домохозяек, секретарш, стюардесс, дежурных по этажам в отелях и топ-моделей.— Как много женщин! — говорил Дерек с усталой улыбкой. Он поручил Чейси аккуратно складывать записки в коробку из-под обуви, которую возил с собой, считая, что обилие клочков бумаги в карманах формы нарушит ее элегантный внешний вид. — И как мало времени, — заканчивал он со вздохом.Самолет развернулся, подруливая к входу. Чейси собрала все бумаги и сложила их в портфель. Стюардесса отстегнула ремень и протянула Дереку записку с телефоном.— Лейтенант, если вы еще когда-нибудь вернетесь сюда, позвоните мне, — предложила она.Дерек улыбнулся в ответ, поблагодарил ее за гостеприимство, но ничего не пообещал. Записку он положил в карман.— Ты мог бы издать телефонную книгу, шепнула ему Чейси, когда стюардесса уже не могла их слышать.— Ревнуешь, Чейси?— Нет, конечно, — поспешно ответила девушка, чувствуя, что краснеет. — Мне просто интересно, ты хоть одной из них когда-нибудь позвонишь?— Естественно, нет. Все они хотят лейтенанта Дерека Маккенну — героя. А Дереком Маккенной — фермером никто из них не заинтересуется.— Особенно таким, который пугает женщин, рассказывая им о щитомордниках, водяных змеях и прочей ядовитой гадости, способной ночью заползти к ним в комнату.Он молча пожал плечами.— Почему бы тебе просто не выкинуть все записки от дам? — спросила Чейси, как бы настаивая на этом.— Потому что женщине требуется немало мужества, чтобы первой подойти к мужчине, а тем более дать ему свой номер телефона.— По-моему, это просто неприлично.— Не судите, да не судимы будете, — остановил он ее.Они пропустили других пассажиров вперед. Кто-то из них останавливался, чтобы попросить у Дерека автограф или сказать ему что-нибудь приятное, но большинство уже имело возможность побеседовать с лейтенантом во время полета. А десятилетнего мальчика, боявшегося лететь на самолете, он даже научил подкидывать зернышки арахиса в воздух и ловить их ртом. Потом они оба продемонстрировали свое искусство матери парнишки, и та расцеловала обоих.Чейси протянула руку и стерла у него с щеки красноватый след помады.Когда самолет опустел, Дерек и Чейси тоже взяли свои сумки. Стюардесса не удержалась и чмокнула Дерека, а тот поблагодарил ее за прекрасный полет.— Как зовут мэра? — спросил он Чейси по дороге к входу в аэропорт.— К нему нужно обращаться «досточтимый…».— Да нет, как его имя?— Бад.— Значит, его зовут Бад?— Да, да. Но тебе нужно обратиться к нему «досточтимый…»Дерек глубоко вздохнул, закинул сумку на левое плечо и, подняв правую руку в приветственном жесте, вошел в здание. Засверкали фотовспышки.— Привет, Бад! Как дела? — громко произнес лейтенант и на глазах у репортеров пожал руку мэра так, словно они были лучшими друзьями.Щеки мэра порозовели — виделись-то они первый раз в жизни. Глава 8 — Чейси, это переходит все допустимые границы, — произнес кто-то хрипловатым голосом без всякого вступления.— Бабушка? — спросонья выговорила Чейси, одной рукой прижимая к уху телефонную трубку, а другой отыскивая переключатель настольной лампы. Четверг. Значит, они в Нью-Йорке. — Бабушка, я так рада тебя слышать!— Ты не можешь поступать так, — голос бабушки прервался — или это просто помехи на линии? Следующие слова были произнесены еще более резко:— Ты не имеешь права вести себя так, ты порочишь доброе имя твоей семьи…— Вести как?— Неприятные поступки требуют неприятных слов, — продолжала бабушка. — Итак, Чейси, я должна сказать тебе, что ты ведешь себя, словно… словно непристойная женщина.Чейси закрыла глаза. Ей все это мерещится? Что это значит?— Непристойная женщина?— Именно. Я не могу считать благопристойным то, что ты сопровождаешь мужчину в его поездке по стране.«Сопровождаю мужчину». Господи! Но она же ездит не с первым встречным, а с Дереком Маккенной.— Бабушка, это просто работа, — попыталась объяснить она.Если не считать двух поцелуев…— Работа? Быть девушкой для утех — не подходящая работа для молодой леди.— Я не девушка для утех. Я — специалист по протоколу! — Чейси казалось, что она бредит.— Ты позоришь нашу семью. Едва мы пережили скандал, связанный со свадьбой твоего отца…— Но это же было двадцать шесть лет назад!— Всего лишь двадцать шесть лет назад! отрезала старуха.— Бабушка, все кончится через две недели.— А унижение будет длиться всю жизнь. Чейси Бэнкс Бейли, я должна напомнить вам о долге! От имени всех членов семьи! — столь патетические высказывания были хорошо знакомы Чейси.— Нет, бабушка, — Чейси не могла найти аргументов. — Ты не должна мне ничего напоминать. Я все помню. И я не сплю с лейтенантом. Его номер в отеле через два этажа от моего. Мы никогда не ночевали в одной комнате.Не считая того утра в Нью-Йорке, когда она уснула прямо на диване в его гостиной. Когда она проснулась, приняла душ, причесалась и переоделась, он все еще дремал в кресле в этой же гостиной. Никто из них даже не подошел к постели. Друг к другу.— Важно не то, спишь ты с ним или нет, а то, как это выглядит для окружающих.— Бабушка, моя работа заключается в том, чтобы сопровождать лейтенанта на приемах и презентациях. Нет никакой разницы между тем, что я делаю сейчас, и тем, что я делала до сих пор для всех этих посланников, дипломатов и других чиновников, — попыталась объяснить она.— Но ты никогда не ездила с ними по стране. Ты никогда не ночевала с ними в отелях. И ни один из тех мужчин не выглядел как кинозвезда.— Но это моя работа!— Значит, нужно уйти с такой работы, если она превращает тебя в… девушку для развлечений. Приезжай сюда, и мы подыщем тебе подходящего мужа-. Я уже приложила для этого немало усилий. Ведь не многие захотят взять тебя в жены, учитывая твою историю. А если ничего не получится, ты сможешь жить вместе с Меривезер и ее семьей. Детям твоей кузины нужен присмотр. Так ты сможешь стать полезной.— Бабушка, но я же не сделала ничего плохого, — Чейси была в отчаянии.— Чейси, подумай обо всем, чем ты жертвуешь ради этого человека. Включая мое уважение.В трубке раздались короткие гудки… Несколько минут Чейси смотрела на смолкнувший потом телефон. Ей казалось, что она набрала полный рот жевательной резинки и пытается ее проглотить. Девушка зарылась лицом в подушку и зарыдала. Она проплакала, не переставая, минут пятнадцать, когда в ее дверь постучал Дерек.— Эй, я хотел спросить тебя кое о чем. Что ты имела в виду в той фразе, которую добавила в мою завтрашнюю речь?Она рванулась было к двери, потом снова бросилась на кровать и укрылась с головой.— Так, это уже серьезно, — констатировал Дерек, подойдя к кровати. — Что произошло?— Ты не поймешь, — пролепетала она.— Я постараюсь.Она убрала от лица влажную простыню, несмотря на то что понимала: ее лицо покраснело и опухло, ведь она не относилась к тем счастливым женщинам, которые остаются красивыми и утонченными даже в слезах.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12